Твоя душа - моё спасение 2. Кровь

      — Не ждал, — Тэхён отвечает честно, но в голосе так и сквозит равнодушие. Он знает, что даже если Рудольф нападёт, его тут же остановят. Белоглазые прерывают драки на корню, и в этом Ким убедился на собственном опыте. Не раз.       — А вот я по тебе соскучился, — Рудольф разминает шею, явно готовый вот-вот броситься на Кима. Его нервы на пределе, и это правда. Его, как и многих других, привели в город утром. И теперь он хочет сорвать свою злость на Киме. Вот только Тэхён больше не тот, кто пришёл на военную базу, — я мечтал увидеть тебя, знаешь.       — Не хочу тебя разочаровывать, фея, но у меня есть девушка, — Тэхён усмехается, прекрасно зная, что такие издёвки очень раздражают Рудольфа. В обычном состоянии он не обращает на них внимания, но тогда, когда он на нервах… Тупые подколы становятся для него последней каплей. Андер не самый выдержанный человек, особенно теперь, когда знает, что Ким их буквально предал, — мне, конечно, льстит твоё внимание, я ещё на базе заметил, что ты неровно ко мне дышишь, но, увы…       Тэхён оказывается прав. Рудольф не сдерживается, в несколько быстрых шагов оказываясь рядом с Кимом. Он бьёт наотмашь, попадая прямо по скуле. А после, не медля и секунды, оперкотом с левой руки попадает по подбородку. Удар сильный. Настолько, что Тэхён отшатывается, мотая головой и пытаясь убрать искры из глаз. Немец тут же подскакивает к нему, но Ким отталкивает его, с недовольным выдохом отвечая Рудольфу. Но уже не руками. Тэхён, подпрыгивая, с разворота врезается стопой в лицо Рудольфу, который не успевает опомниться и увернуться. Андер отшатывается, падая на пол от неожиданности и мощности удара. Щека тут же начинает гореть огнём, а челюсть болеть. Злость внутри Рудольфа бушует. Тэхён приземляется, заваливаясь на бок и шипя от не самой удачной попытки. Этому приёму его научил сам Андер. Он гонял его по залу до тех пор, пока удар не получился в идеале. И не зря. Навык пригодился, Тэхён использовал его против своего же учителя.       — Если ты думаешь, что можешь спрятаться за спинами своих новых друзей, подстилка, ты ошибаешься! — Рудольф кричит, поднимаясь с пола. Он мотает головой, чувствуя, как она начинает кружиться. Надо же, и одного удара рядом с виском хватило, чтобы был такой эффект… Однако от новых ударов и попыток добраться до Тэхёна Андера останавливают Ноа и Ильсан, которые видят приближающихся белоглазых.       — В таком случае, — Тэхён сплевывает, тоже замечая муррийцев с дубинками, — если вы думаете, что можете добить меня или причинить боль — вы все ошибаетесь, — потому что лучше него самого никто не справится. Он сам причинял и продолжает причинять себе наибольшую боль. Как и другим.       Белоглазые разбираются с ними быстро. Они уводят их из душевой, скручивая руки за спину. Уводят всех, кроме парней. Помыться им не дают. Тэхён и не против, он может потерпеть, не раз терпел неделю, а то и больше, чтобы сходить в баню. Его ведут к Лорду, остальных — в камеры. Рудольф что-то кричит ему, но Тэхён даже не прислушивается. Андер вряд ли скажет что-то умное сейчас. Понятно, что он злится и вряд ли простит его когда-нибудь, но… Тэхёну и не нужно его прощение. Он действовал так, как считал нужным. И если бы у него был ещё один шанс, он бы снова раскрыл местоположение базы военных, лишь бы его близкие были в порядке. И потом, Ким уверен, ради Уилла, и Рудольф, и Ноа поступили бы также.       — Тебя нельзя оставить без присмотра, да? — Лорд, опираясь бёдрами о стол, встречает Тэхёна в своём кабинете, — и суток не прошло, как ты снова влип в драку.       — Будешь много болтать, Лорд, забудешь, что такое человеческая речь, — Тэхён смотрит на него исподлобья, но это не угроза, Эбад понимает. Если Киму необходимо ещё время, чтобы всё принять и переварить, оно у него есть. А до тех пор пусть говорит, что хочет, если это не является серьёзной проблемой, — итак, Рудольф здесь. Кто ещё с ним, и что вы сделали с базой? Всех убили? Почему мне не сказали?       — Все люди с военной базы живы, Тэхён, — Эбад кашляет, держась за горло и опираясь щупальцами о стол. Ким уже начинает привыкать к этому, — в отличие от муррийцев, — Эбад поднимает взгляд на Тэхёна. Белые глаза смотрят пронзительно, укоряют, но Ким не участвовал в операции. Эбад это помнит, пусть иногда и ему тяжело. Терять свой народ тяжело, видеть убитых, видеть чужую боль… — людей мы разместили в камеры и больницу, часть отправили в другой город, детей поместили в детском бункере. Там же, где Чонгук, но в другом крыле. Мы не враги вам, помнишь?       — Тогда зачем вам база? — вопрос резонный. Ким не понимает ничего из того, что делает Лорд. Сначала он говорит, что они не враги, а после — захватывает военную базу, — зачем тебе все эти люди? Хочешь господствовать на Земле? Или что?       — Я уже говорил, нам нужен мир, не война, — Лорд пьёт из своей бутылки, вздыхая. Он продолжает стоять, думая, как донести до Тэхёна простую истину, — мне не нужно господство. Я хочу, чтобы мой народ был в безопасности. Уверен, ты хочешь того же для своего народа и своих близких, — Эбад вновь прерывается, давая передышку своему горлу. Тэхён молчит всё это время. Молчанием часто можно добиться правды. Или её подобия, — наши народы ослабли. Как и наши близкие, Тэхён. И когда ты встречаешь слабого, выбор за тобой: либо его бить, либо защищать. И я выбрал защищать свой народ любой ценой. Думаю, ты сделал тот же выбор, когда подставил Чонгуку свою шею или когда принёс Монику в город. Или когда бился в истерике из-за Чимина. Захват базы лишь мера предосторожности. Люди ведь тоже штурмуют города.       — К чему ты клонишь? — Тэхён прерывает монолог, опираясь спиной и затылком о стену. В кабинете Лорда он больше не связан, он понимает это только сейчас. Неужто они ему теперь доверяют? Странно, а он и не хочет ничего портить…       — Я предлагаю тебе соглашение, Тэхён, — очередной приступ кашля и несколько глотков из бутылки. Ким терпеливо ждёт, уже догадываясь, чего Эбад от него хочет, — мирное соглашение, Тэхён, — Эбад повторяет, готовый сделать этот шаг. Если они не попробуют сейчас, они никогда не придут к миру. Если не сейчас, то вскоре погибнет два народа, — я хочу, чтобы ты возглавил миссию по объединению наших народов.       Тэхён прыскает, откровенно смеясь над затеей и вскидывая брови. Только этого ему не хватало! Эбад предлагает абсолютно немыслимые вещи. Такие, что и предположить невозможно, даже в самых смелых мечтаниях. Вряд ли люди согласятся жить с муррийцами в мире, это не реально. Да и кто послушает Тэхёна? Он — самый ярый противник белоглазых. Был им когда-то. Его слова будут просто пустым звуком.       — Это смешно, Лорд, — Ким качает головой, всё ещё не веря, что Эбад предлагает ему такое, — ты же понимаешь, что это нереально? Люди никогда на такое не пойдут. Ни здесь, ни в одном лагере, ни на одной военной базе. Да и твои щупальценосные друзья вряд ли это одобрят, знаешь?       — Поэтому мне нужен ты, — Тэхён хмурится, не понимая, как он может повлиять на ситуацию. Он и со своими близкими не может контакт наладить, чего уж говорить о целом мире, — мой народ это одобрит, они сами давно хотят прекратить войну. Почти никто из них не был солдатами до того, как попал сюда.       — Как и мы, Лорд, — Тэхён понимает это. Потому что они все не были такими. Все мечтали о спокойной жизни и ярком, стабильном будущем. Но получили то, что получили, — но вряд ли я смогу убедить людей прийти к миру. Ты забыл, кем я был за пределами города? Да и потом, что именно ты подразумеваешь под миром? Мне не нужны абстрактные понятия. Мне нужно чёткое соглашение, правила. Закон, — Тэхён подбирает слово, потому что без соглашения они ничего не смогут. Людям и муррийцам нужны правила, чтобы избежать инцидентов. Если они хотят общее государство, то и закон должен действовать в обе стороны.       — Мы обсудим все пункты. Мне просто нужно твоё согласие, — Эбад снова откашливается, глядя на Тэхёна. Он понимает, о чём тот говорит. Ким — прирождённый лидер, что бы он ни думал и ни говорил о себе. Он заботится о людях даже сейчас, когда, казалось бы, находится во вражеском городе, — как думаешь, кому охотнее поверят люди? Бывшему лидеру, который принял решение о перемирии, или обычному человеку, который изначально был на нашей стороне? Как раз тебе могут поверить. И твои люди — команда — для этого дела у тебя уже есть. Те, с кем ты пришёл в город. Разве они не были готовы пойти за тобой куда угодно?       Тэхён задумывается. И думает долго, не зная, что сказать. Решение о перемирии слишком важное. Он не может принять его в одиночку. Права не имеет. Не он один был лидером и лагерным, он не имеет права решать за всех, что им делать. Да и он сильно сомневается, что мужики захотят иметь с ним дело после всего того, что они видели. Поступки Тэхёна не оправдать. Он может и поговорит с ними, но на положительный исход надеяться не будет. Он поймёт, если мужики не согласятся. Подумать только, он сам ещё не согласился, а уже думает, как будет объяснять всё остальным. Так, выходит, он уже принял решение где-то глубоко внутри себя?       — Я должен буду обсудить всё с ними. И закон, если они согласятся, мы тоже будем писать и принимать вместе, — иначе Ким не согласится. Да и это слишком большая ответственность для одного человека. А он не знает, готов ли он к этому.       — Конечно, Тэхён. Я не собираюсь препятствовать этому. У нас ещё есть время. Просто… — Эбад отводит взгляд, а Тэхён слышит в голосе неуверенность. Под ложечкой внезапно начинает сосать. Предчувствие не дремлет.       — В чём дело? — Тэхён не оставит это просто так. Он обязан знать, что скрывает сейчас Лорд. Если в плане изначально погрешности, то им необходим запасной. А то и несколько. Если подумать, они вообще не должны теперь скрывать что-то друг от друга, касательно войны, своих народов и намерений.       — В этой войне, как я думаю, есть третья сторона, — Лорд вновь смотрит на Кима, а тот поджимает губы, хмурясь, — та, о которой мы не подозревали всё это время.       — О чём ты? — Ким напрягается. Если есть третья сторона, то ситуация осложняется. И тогда людям точно нужна будет помощь, иначе сдохнут все, один за другим, — третья сторона — это кто-то вроде вас? Ещё одни инопланетяне? Или кто? И с чего ты это взял?       — Есть те, кто не принял ни нашу, ни вашу сторону, Тэхён, — Эбад опускает голову, словно бы ему стыдно говорить это, — это муррийцы, как мы, и люди, как вы, — Ким хмурится сильнее, надеясь, что это полный бред. Лорд хочет сказать, что люди и муррийцы объединились, образовав третью сторону, для… чего? — Они — те, кто нападал и убивал людей. И они есть среди нас.       — В смысле? Хочешь сказать, это не вы нападали на нас? Что ты не знал об этом?       — Именно это я и хочу сказать, Тэхён, — Эбад поднимает голову, глядя Тэхёну в глаза, — я не отдал ни одного приказа убивать людей, которые на нас не нападали. Ни одного. Максимум — привести сюда опасных, неугодных и тех, кто встретился по пути. И то только в качестве защиты. Но не убить. Мы изначально желали, чтобы люди шли к нам добровольно. Я никогда не отдавал приказ разрушать лагеря и убивать женщин и детей. Мы не нападали просто так, всегда была только ответная агрессия.       — Хочешь сказать, за все четырнадцать лет вы не убили ни одного человека просто так? Кто тогда устраивал геноциды в наших лагерях? — Тэхён смотрит на него с презрением. Не верит, — кто сжигал их дотла? Кто занимал наши города и уничтожал их? Кто нападал на нас, пока мы находились в дороге?       — Тэхён, часть из этого действительно делали мы, — Эбад объясняет, надеясь, что не потеряет сейчас такого союзника, как Тэхён, — но мы не убийцы. Мы не убивали просто так, из прихоти или тупого желания… — Лорд тяжело вздыхает, после откашливаясь, — если мы и делали такое, то только в ответ тем, кто нападал на нас. В дороге мы делали это ради своей защиты, потому что часто — слишком часто — люди нападали первыми, убивая мой народ. Но мы чаще брали пленных.       Тэхён всё ещё стоит у двери, не зная, что на это ответить. Третья сторона? Кто они? Не заговаривает ли Лорд ему зубы, лишь бы обелить своё имя и свой народ? Ким не знает, чему верить. Не знает, как проверить информацию. Это всё уже слишком. Те более, что он не может сейчас решить за всех. Если он согласится с Лордом, то где гарантия, что остальные будут на их стороне?       — Значит, эта третья сторона настраивала нас друг против друга, так? — Тэхён внимательно смотрит на Эбада, который на это лишь пожимает плечами, — как я могу тебе верить? Всё, что ты говоришь — пустой звук без доказательств.       — Тэхён, — Эбад проводит кончиком щупальца по лбу, словно не зная, как донести до другого свою позицию, — если бы мы хотели навредить вам, мы бы давно это сделали. У меня бы не было причин распинаться перед тобой сейчас, лечить твою беременную девушку, помогать твоим друзьям, помогать незнакомым тебе людям. Ничего из этого. У меня бы не было никакой мотивации предлагать тебе мир в войне, от которой мы все устали, — Лорд разводит щупальцами в стороны, взмахивая ими так, словно это руки. Тэхён и к этим щупальцам, кажется, начинает привыкать, — а третья сторона… можешь залезть в мою голову и посмотреть все воспоминания, какие только пожелаешь, — Ким удивлённо вскидывает брови. Об этом он как-то не подумал. Но ведь точно — у белоглазых буквально есть машины, позволяющие заглянуть внутрь чужого мозга. И этим машинам Тэхён склонен верить, потому что про него Эбад узнал всё необходимое благодаря этому аппарату, — я думаю, третья сторона как раз и хотела поработить людей. Сделать то, в чём ты обвинял меня.       — Ты сказал, третья сторона есть среди нас, — Тэхён уже всерьёз рассматривает перспективу того, что она существует. Но тогда её можно поймать изнутри, — Почему бы не залезть в мозг каждому? Их можно разоблачить, пока они здесь.       — Слишком опасно, — Эбад качает головой, — начнём проверять каждого — вызовем подозрения. Они успеют сообщить тем, кто выше. И тогда нападений и войны гораздо масштабнее этой не избежать, — Эбад садится за стол, кашля и жестом предлагая Тэхёну сесть напротив него, — Третья сторона, как я понял, действует подпольно, притворяясь нами. Это может быть кто угодно, даже охрана за дверью. Поэтому круг доверенных лиц слишком узок. Это ты, твоя команда, я и Алонзо.       — А вот доку я бы не доверял, — Тэхён хмыкает, уже сидя напротив Эбада и складывая руки на груди, — но насчёт остальных — согласен. Помимо своих мужиков и Моники я вряд ли кому-то смогу доверить то, что ты сказал.       — Алонзо не станет предавать меня, — Эбад уверен в нём на все сто, и у него есть причины, — поверь, ему это не выгодно. Но я предлагаю сейчас приступить к созданию закона для наших народов. Хотя бы сделать необходимые заметки.       — Для начала я залезу тебе в башку, — Тэхён пальцем тычет себе в висок, намекая. Без проверки он с места не сдвинется, — и посмотрю, действительно ли ты говоришь правду. А после обсужу всё с мужиками, — однако Тэхён уже склонен верить. Потому что иначе Эбад не предлагал бы. Ведь так? Смысл ему врать и давать доступ к мозгу? Смысл быть уязвимым перед человеком, который совсем недавно хотел его убить? — И да, нас выпустят из этих клеток в тюрьме. Мы ведь не пленники, так? — Эбад кивает. Это так. А Тэхён щурится недоверчиво, взвешивая всё, что он услышал. Если бы Лорд не согласился, тогда бы возникли вопросы. А сейчас им всем доверяют, надо же…       Аппаратуру в кабинет к Лорду привозят почти сразу. Её можно использовать и здесь, подключив к экрану. Муррийцы не задают вопросы и не обращают внимания на Кима. Тэхён уверен, они считают, что это его будут проверять. Вряд ли хоть кто-то из белоглазых догадывается, что проверять будут их грозного босса, который почти не выходит из своего кабинета и управляет всем изнутри.       Как только аппаратуру устанавливают, кабинет снова пустеет. Тэхён остаётся наедине с Эбадом, который подключает к себе все провода с датчиками. Ким, честно признаться, не знает, как работает эта штука и как ей управлять. Даже не догадывается. Он видел-то её всего один раз. К счастью, Лорд всё делает за него. И Тэхён снова убеждается в его намерениях. Кто бы добровольно согласился на то, чтобы ему залезли в голову, ещё и током прошлись по телу?       — Тэхён, — Эбад, подключив все провода и прилепив присоски, смотрит на Кима, который подходит к креслу, — сначала тебе нужно будет нажать на чёрную кнопку на экране, — Лорд кивает на свой экран, лежащий на столе. С ним Тэхён тоже впервые будет взаимодействовать, — на большой экран ты выведешь мои воспоминания за всю жизнь. В твоём распоряжении всё, что захочешь. Моя планета, прилёт на Землю, первые попытки вживить чип в уши и горло, даже моя семья, Тэхён, — самое ценное, что осталось у Эбада от семьи — это его воспоминания. И сейчас он доверяет их человеку — тому, кого, казалось бы, должен ненавидеть.       — И что потом? — Ким берёт в руки тонкий экран, замечая, что он действительно похож на человеческую технику, которая была в его детстве и юношестве, — здесь всё в ваших иероглифах, я ни слова не понимаю, — даже если бы понимал, произнести их вряд ли бы смог. Строение гортани не позволило бы… — и когда я проходил эту хрень, один из ваших плотно сжимал мне голову щупальцами. Зачем?       — Во-первых, чтобы ты не вырывался, — Эбад пожимает плечами, потому что это само собой разумеется, — а во-вторых, щупальцами мы можем тоже кое-что считать. Настроение, эмоции, реакции, их степень. Чонгук, кстати, делает это, когда касается тебя и чувствует твой запах, — при упоминании Чонгука Тэхён невольно напрягается, вспоминая все их взаимодействия. Конечно, сейчас стало лучше, но ещё многое предстоит исправить, — Тебе сейчас это не обязательно, — Эбад будет спокоен, его реакцию считывать не придётся, — Ты сможешь перемещаться по всем воспоминаниям и моим знаниям сенсорно. Удалённо. Можешь нажимать любые кнопки. Каждая отвечает за определенный участок сканирования и временной отрезок. Самое важное будет вынесено на экран, — Эбад объясняет, готовясь к предстоящей «процедуре». Он ещё ни разу не проходил её самостоятельно, но теперь придётся, — а не важное ты сможешь посмотреть вручную, если захочешь. Когда закончишь, нажми снова ту чёрную кнопку, она выключит программу.       — Как программа определит, что важно, а что нет? — этого Ким не понимает. Не понимал ещё тогда, когда сам сидел в таком кресле с присосками по телу.       — Эмоции, Тэхён, — Лорд спокойно сидит в кресле, открывая Тэхёну их тайны. По сути людям не дано это знать, это технология муррийцев, которую они тщательно скрывали. Но теперь, если они будут союзниками — а Эбад на это надеется — им необходимо рассказать о своих технологиях больше, — мозг всё запоминает. Эмоции тоже. Можно затронуть такие отделы, которые заставят тебя переживать все события заново, независимо от давности. И ты не просто вспомнишь, ты проживёшь их снова. Наши технологии лишь позволяют увидеть то, что прячет мозг. Программа считает важными те события, в момент которых ты переживал сильные эмоции. А также выводит то, что ты знаешь лучше всего — твоё имя, имена близких, твою любовь, твоих врагов, всю подобную информацию.       Тэхён кивает, ничего не отвечая. Что ж, подобная техника на Земле явно бы пригодилась. Он молча нажимает на чёрную плоскую кнопку, запуская программу. Эбада почти сразу прошибает током, отчего тот выгибается в кресле, а Ким смотрит на ползунок загрузки, появившийся на экране. Тот заполняется медленно, но это не так важно. Главное — Тэхён узнает всё, что ему нужно. И о нападении на Землю, если оно было. И о записях первых муррян, и о лекарстве для Чонгука, если оно есть, и о намерениях Эбада. Ким прямо сейчас узнает всё, что хотел узнать вот уже четырнадцать лет. И не только он — все адекватные люди. Если Эбад не врёт, Тэхён тут же согласится сотрудничать с ним. Но если будет хоть намёк на ложь, война продолжится, и Ким придумает как. Конечно, странно было бы если бы Эбад лгал и позволил порыться у него в голове. Если бы Тэхён лгал, он никого бы не подпустил к своим мыслям. Ну и потом, если бы Лорд врал и дал Киму увидеть это, Тэхён, вероятнее всего, больше бы не вышел из этого кабинета. Но это слишком замороченное убийство, даже для белоглазых. Замороченное и бессмысленное.       Когда программа загружает часть, Ким смотрит на планету муррийцев — Мурри. Она чем-то похожа на их планету, только вот вода вся красная. Тэхён смотрит на планету глазами Эбада, понимая, что эта алая вода, вероятно, содержала такие же элементы, что и кровь людей. Или похожие, раз муррийцы сразу определили, что им нужно пить для выживания. После Тэхён видит муррянку — по возрасту примерно как Эбад, только лет десять назад. Очевидно, его любовь. Видит двух молодых муррийцев — догадывается, что это сыновья. Что ж, про семью Эбад не лгал, она была.       Но спокойная, нежная картинка внезапно рассыпается. Тэхён даже не успевает за сменой кадров — планета вдруг начинает рушится. Тэхён видит, как пересыхают реки в ускоренном режиме. Видит страдания муррян, видит их корабли с разведчиками, которых отправляют на поиски новой дружелюбной планеты. Ким видит, как муррийцы умирают. Один за другим, словно бы от чумы. Их всех терзает голод. Еды не хватает. Рек всё меньше. Тэхён видит, как умирает большая часть детей и женщин муррян. Видит, как в космос отправляют один корабль за другим в надежде на спасение. А после видит, как все мурряне покидают разрушающуюся планету. И это жестоко. Покидать дом, не зная, куда податься. Видеть разруху, хаос, смерть своего народа… Мурийцы гибли даже на корабле. Кому-то не хватало еды, кому-то воздуха. Скудные запасы заканчивались слишком быстро. У них действительно не было другого выбора, кроме как приземлиться на Земле.       Приземление на Землю тоже не обходится без происшествий. Тэхён — снова глазами Эбада — видит, как корабли опускаются в воду. После их окружают солдаты. Стреляют, убивают многих, попадая в голову. Лорду ничего не оставалось, кроме как отдать приказ и ответить на военную агрессию. Хотя Ким и видит, как ему тяжело далось это решение. Он видит на экране переплетающиеся эмоции страха, отчаяния и злости. Видит диаграммы эмоций и картинки событий. Впервые, тяжело вздыхая, Ким чувствует к муррийцам что-то наподобие жалости. Даже не жалости — понимания и принятия. Потому что теперь видит, каково им было. Ощущать себя потерянными и никому во всей этой огромной Вселенной не нужными…       Тэхён смотрит долго, переключая кнопки и проверяя всё досконально. Краем глаза обращает внимание на то, как Эбада прошибает током при каждом новом нажатии. Ким понимает, что пора бы заканчивать, поэтому проверяет последние кадры — намерения Эбада. И только после этого Ким убеждается, что Лорд не лжёт. Он действительно хочет прийти к миру и зарыть топор войны. Большего ему не нужно…       Ким снова нажимает на чёрную кнопку и откладывает экран, садясь на стул. Лорд устало и медленно стягивает с себя присоски, отключаясь от техники. Он откидывается на спинку кресла, расслабляясь наконец-то. Эта процедура, как он и предполагал, не самая простая. Зато она не бесполезная. Теперь Тэхён знает буквально всё, утаивать Эбаду нечего. Он даже не стал заморачиваться с чисткой воспоминаний и показом только важных — разрешил лазить у себя в голове там, где Киму необходимо.       — Теперь веришь? — Лорд хрипит ещё сильнее, чем обычно. Он дотягивается до своей бутылки, после делая несколько больших глотков.       — Верю я или нет — значения не имеет, — Тэхён складывает руки под подбородком, опираясь на них, — нужно, чтобы поверили остальные. И не только мужики. Люди. Всем ты свои воспоминания не покажешь, хотя как доказательство они вполне подходят. По крайней мере, это не сфабрикуешь.       — Ну, знаешь, если у меня получилось переубедить такого человека, как ты, — Лорд ухмыляется, глядя на хмурое лицо напротив, — думаю, с другими будет проще. Поверь, про тебя я слышал не раз даже тогда, когда тебя здесь не было.       — Сочту за комплимент, — Тэхён не зеркалит его ухмылку, теперь загружаясь едва ли не больше, чем раньше.       Он поверил, да. Но он — один человек из миллионов. Что делать с остальными? Явно всё будет не так просто. Не будет простых разговоров, не будет мирных решений, не будет быстрого принятия. Будут кровь, слёзы и боль. И он уверен, в большинстве случаев люди не простят тварей, какие бы доказательства им не предоставили. Они будут винить во всём белоглазых, мстить и отстаивать своё. Ким сможет их понять. Потому что не понимает, почему сам так быстро всё принял и согласился на мир… Возможно, потому что у него нет выбора. Или потому что Чонгук теперь белоглазый, Моника с ребёнком под круглосуточным наблюдением муррийцев, а Чимину необходима физическая и психологическая помощь…       — Тэхён, — Ким поднимает на него глаза, выныривая из своих мыслей, — мы просто попытаемся. Я не гарантирую, что не будет жертв и прочее, но я хочу мира.       — Я тебя понял, Лорд. Поговорю с мужиками по поводу этого всего завтра, — Тэхён направляется к двери, но останавливается на полпути, внезапно что-то вспоминая, — Лорд, у тебя тут чисто случайно нет винограда?       — Винограда? — Тэхён кивает, ловя растерянный и удивлённый взгляд Эбада. Наверное, тот толком и не знает, что это такое, — есть, вроде бы. Должен быть, мы выращиваем все фрукты и овощи, которые произрастают на Земле.       — Отлично, — Тэхён давит лёгкую улыбку, вспоминая просьбу Моники, — прикажи кому-нибудь из своих бойцов принести хотя бы небольшую тарелочку Монике, окей?       Эбад, понимая теперь, зачем Тэхён это узнавал, улыбается и кивает. Пожалуй, несмотря ни на что, сегодня хороший день. Ким заботится о своих людях, он согласен на перемирие, он просит что-то, хотя для Тэхёна в прошлом — это нонсенс. Лорд лишь надеется, что на этой хорошей ноте они и начнут свой путь к миру.       А Моника удивляется не меньше Лорда, когда к ней в комнату стучат поздним вечером, почти перед самым отбоем.       — Моника Уильямс? — девушка проходит в палату, уточняя имя у единственной пациентки в палате.       — Да, это я, — Моника кивает, замечая у медсестры в руках небольшой пакет.       — Вам просили передать. От Ким Тэхёна, — медсестра читает надпись на пакете, сама удивляясь не меньше. Вообще-то в больнице никто и никогда не передавал вещи или еду… Может, так делали раньше, но здесь — нет.       — Спасибо, — Моника забирает пакет, дожидаясь, пока медсестра уйдёт. А после раскрывает пакет, удивлённо хмыкая. Она и не думала, что её слова воспримут всерьёз, — где ты достал виноград, Ким?..

***

      — Не хотите проводить с ним больше времени? — Алонзо спрашивает это у Тэхёна, когда они стоят в кабинете Конте. Киму уже нужно идти к Чонгуку, про которого они и говорят сейчас. — Или, может, вы могли бы гулять с ним.       — Разве здесь можно гулять? — Ким хотел бы, просто сам не знает, как это всё делать. Точнее, в теории конечно знает, но чтобы на практике… Чонгук ведь уже совсем не тот.       — В определённые часы. И если Лорд даст одобрение. — Алонзо наблюдает за Кимом, гадая, что тот думает по этому поводу. Мужчина постепенно начинает привыкать, но его всё ещё нужно подталкивать в некоторых моментах, чтобы не сбился с верного направления. — Чонгуку это нужно. А вы, как родитель, вполне сможете ему это устроить. Ну или хотя бы просто проводить с ним больше времени, как я уже говорил. Не ограничиваться завтраком, он скучает.       — Он меня боится, — Тэхён стискивает челюсть, не особо радуясь разговору. Наставления от Алонзо ему дико не нравятся. В такие моменты он чувствует себя ребёнком, которому объясняют, как правильнее. — И я сам разберусь, ок? Не лезь.       — И не собирался, — Алонзо снова едва улыбается краешком губ, глазами не выражая абсолютно ничего. Тэхёну это в нём и не нравится. Такое чувство, будто доктор что-то скрывает. — Вы можете идти. Если захотите провести с ним больше времени, никто не будет препятствовать.       Конте буквально выпроваживает Тэхёна из кабинета, не обращая внимания на его недовольный взгляд. А после заваливается на бок, успевая выставить руку и опереться о стену. Перед глазами темнеет, голова идёт кругом. Ему стало нехорошо ещё когда Тэхён был здесь. И если бы Конте завалился так при нём, это обнажило бы его слабость. А слабым хоть перед кем-то Алонзо быть не может. Он доходит до стола, превозмогая слабость в теле. Падает в кресло, переводя дух и доставая ключ из халата. Дрожащими руками открывает небольшой шкафчик, выуживая оттуда уже готовый шприц с необходимой инъекцией. Алонзо задирает медицинскую рубашку, обнажая голый живот, и без промедления вводит иглу в кожу.       Эта болезнь — причина, по которой Конте оказался в городе белоглазых в самом начале войны. И он о своём выборе не жалеет. Лекарство муррийцев спасло ему жизнь, и продолжает это делать. Поэтому Алонзо не собирается лишать себя выгодных условий.

***

      Тэхён подходит к комнате Чонгука и заходит внутрь, почти не задерживаясь около двери. Старается побороть свою неприязнь, которой уже и не так много осталось. С Эбадом он вполне может сидеть рядом и разговаривать, с Чонгуком и подавно должен справиться. Просто… Лорд ведь не касается его, не проводит слегка влажными щупальцами по рукам, не кусает шею, не смотрит так умоляюще. Именно это и тормозит. Ким всё ещё ощущает себя предателем. Словно бы он должен был воспрепятствовать тому, что произошло с Гуком.       — Хэй, привет, — Тэхён снова не знает, что говорить. Он смотрит на Чонгука, который глядит на него в ответ, тут же подбираясь на месте. Локи поднимает голову, едва глянув на мужчину. Чонгук щупальцами гладит его по шерсти, явно пытаясь успокоить себя. — Позавтракаем?       Глупый вопрос. Ужасно. Особенно сейчас, когда Чонгук ничего не понимает, а человеческая речь ему просто-напросто неприятна. Тэхён это помнит. Но не может делать это всё молча. Тишина всё ещё слишком давит на нервы, она неуютная. Ким подходит ближе к мальчишке, а после опускается на кровать. Все движения медленные, осторожные. Чтобы и Чонгука не спугнуть, и себя успокоить.       — Давай, пацан, — Тэхён сидит на кровати, хлопая себя по коленям. Чонгук должен сделать следующий шаг и подползти к нему сам, — я точно знаю, что ты проголодался, — и плевать, что источник питания — сам Ким и его кровь.       Чонгук слушается. Слов не знает, но движения понимает. А ещё чувствует запах Тэхёна. Тот совсем не резкий. Не до конца мягкий, всё ещё жестковатый, но намного лучше, чем был в первый день. Чон снова доверяется, хотя и знает уже, что Ким Тэхён — не тот человек, которому можно верить. Но… А что ещё он может сделать? Особенно сейчас, когда от него буквально ничего не зависит.       Чонгук подползает к Тэхёну, с опаской забираясь к нему на колени. Устраивается удобно, стараясь не сильно мешать Киму и сжимаясь. Пытается занять как можно меньше места, насколько это вообще возможно. Усаживаясь, Чонгук тут же чувствует руки у себя на спине — те самые, которые ни с какими никогда не перепутает. Грубоватые, большие и тёплые. Гук даже через футболку это всё чувствует.       Чонгук подаётся вперёд, принюхиваясь к месту, где он всегда кусает. Запах просто прекрасный, есть хочется неимоверно. Не чувствуя запрета и неприязни, Чонгук быстро прикасается клыками к шее, впиваясь ими в кожу — аккурат в те метки, которые уже есть. Кровь вкусная, приятная и горячая. Она насыщает буквально за несколько глотков, после которых Гук языком проводит по чужой шее, зализывая отметины. Пытается делать так, как твердят инстинкты. Они странные, но Гук должен их слушать — ему так сказали взрослые муррийцы, которые приходили проверить его.       Проводя по шее языком ещё раз, Чонгук уже хочет отстраниться, но тут же чувствует как его прижимают обратно. И не просто прижимают — обнимают. Чонгук застывает, не в силах пошевелиться в этих объятиях, которые Тэхён сам инициировал. Впервые за всё время, что они здесь. Момент, когда здесь был Ильсан, не считается.       Гук чувствует, как в глазах появляются слёзы. Потому что он дико скучает. Целыми днями он один, без своих друзей, без взрослых, к которым привык, без Тэхёна, без общения и света. Благо, хоть Локи здесь. Но даже с ним Чонгуку тяжело. Не хватает людей, с которыми он был знаком. Моники, Немца, Лу, Чимина. Про Тэхёна и говорить нечего — его всегда не хватает, даже если он приходит по утрам. Чонгуку мало. Он знает, что не может требовать большего, но он так устал быть один…       Объятия тёплые и такие нужные. Напоминают Чонгуку дом и счастье. То самое, которое когда-то у него было. С дедушкой. А после и с Тэхёном, когда он уже стал относиться к Чонгуку хорошо. И ведь Гуку совсем не важно было, где находиться. Его домом были два человека — дедушка и Тэхён. Где были они, там был и дом. Хотя лагерь для Чонгука и стал своеобразным домом, но только благодаря Тэхёну. Чонгук бы отдал что угодно, лишь бы быть с Кимом. Не важно где, не важно, кто ещё будет рядом. В его жизни давно уже появился человек, который занимает особое место.       — Всё будет хорошо, пацан, — Тэхён гладит Чонгука по спине, чувствуя слёзы на своей шее и слыша тонкие всхлипы. Знает, что мальчишке сложно. Понимает. Если ему самому было хреново со всей этой историей, то каково Чонгуку, который буквально превращается и меняет свою сущность? Это слишком больно, слишком жестоко для такого мелкого пацана. Ким не хочет знать, как это ощущается… — Я обязательно буду рядом, ладно? Я больше от тебя не уйду, — знает, что его не понимают, но лучше он скажет. Для собственного успокоения. — Мы что-нибудь придумаем, чтобы смочь общаться, окей? — это тоже важно. Тэхён хочет знать, что говорит Чонгук. Хочет сам разговаривать с ним. Хочет, чтобы мальчишка снова болтал без умолку, как раньше.       Объятия длятся несколько минут. Тэхён не хочет уходить, незаметно для себя расслабляясь. Напряжение последних дней отпускает, глаза сами собой закрываются, стоит Чонгуку обнять его в ответ. А мальчишка не хочет отпускать, зная, что в следующий раз Тэхён придёт только завтра утром. Слишком долго ждать. Слишком одиноко. А ночами иногда ужасно страшно. Чонгук иногда слишком много плачет, а позвать на помощь не может — не доверяет никому, кроме Тэхёна. Не хочет никого рядом видеть, кроме него. Конечно, можно было бы позвать Монику или Немца, но их Чонгук не видел с тех пор, как обратился. Он даже не знает, где они. Про Чимина, кстати, он тоже ничего не знает. Но увидеть очень хочет. Потому что начал обращаться он именно в тот момент, когда Чимин был рядом. Чонгук хочет знать, в порядке ли тот. Но он даже спросить не может, горло не издаёт больше человеческих звуков…       — Я должен идти, Чонгу, — Тэхён называет его также, как звал его дедушка. А Чонгук напрягается в его руках, словно бы прислушиваясь сильнее. Тэхён понимает, что это невозможно, но кто знает… — Я ещё приду, Чонгук-а. Обязательно, — Ким ерошит чужие тёмные волосы привычным движением руки, усмехаясь с того, как Чонгук забавно дёргается. Тоже помнит, наверное, — я приду, Чонгук, — повторяет, закрепляя это в воздухе. Чтобы точно сбылось.       Но после Ким, оставляя чуть успокоившегося Чонгука на кровати, всё же уходит — на этот день у него запланировано слишком много дел.