Твоя душа - моё спасение 2. Кровь

      Первым, к кому идёт Тэхён, становится Хосок. Просто потому что тот вместе со своей дочерью тоже живёт в бункере для детей. Только не на минус пятом этаже, а на минус четвёртом. Здесь, как понимает Ким, живут дети вместе с родителями. Семьи. Причём, только человеческие. А тот этаж, где сейчас находится Чонгук, предназначен для детей изначально без родителей, недавно обратившихся и для брошенных. И дети живут все вместе, независимо от того, муррийцы они или люди. Что ж, устройство системы у белоглазых и впрямь неплохое…       Тэхён проходит к нужной двери, замечая что на этаже нет прозрачных пространств — здесь, видимо, больше ценят приватность. А за детьми нужен глаз да глаз… Ким по привычке дёргает ручку двери, желая попасть внутрь, но та не поддаётся. Тэхён, вздыхая, стучит в дверь несколько раз, вспоминая правила приличия. У него, кстати, теперь есть информация о местонахождении всех своих людей. Эбад ему её дал. И это, к слову, снова доказывает, что Киму верят.       Спустя несколько секунд дверь открывается. На пороге появляется девчонка — дочь Хосока, ради которой тот изменил своё решение тогда, за воротами города. Наён, вроде как. Тэхён тут же подмечает знакомые черты лица, а ещё шрам на чужой груди — он выглядывает из-под майки. Ким не пялится и глаза не опускает, ни в коем случае. Просто замечает на периферии зрения. Однако дверь быстро закрывается, Ким даже не успевает ничего сказать.       — Хэй, я пришёл к твоему отцу, — Тэхён, закатывая глаза, напоминает себе, что девчонка всего лишь ребёнок. Он слишком часто стал общаться с детьми, и это не может не удивлять и немного раздражать… — я не причиню вреда.       — Вам лучше уйти! — девчонка его узнаёт. Запомнила, когда видела у ворот города. Конечно, как тут не запомнить, когда в тот момент она была на волосок от превращения или смерти, ещё и отца увидела, которого давно потеряла.       — Позови отца, — Ким говорит громко, на случай, если Хосок в комнате. Может, услышит. Если его нет, Тэхён придёт позже.       — Что вам нужно? — смелая девочка. Тэхён знает, что не каждый бы осмелился разговаривать с тем, кто угрожал жизни родного отца. Тем более ребёнок. Пусть и через дверь, но всё же. Хотя, может, ничего удивительного здесь и нет. Дети, прошедшие через подобные события, все смелые…       — Я только поговорю, — Тэхён, честно признаться, уже устал объяснять и начинает терять терпение. Он не создан для того, чтобы разговаривать с детьми…       — Тэхён? Что ты здесь делаешь?       Ким оборачивается, видя Хосока с подносом, на котором стоят две чашки с кашей и одна с двумя яблоками. Видимо, они только собираются завтракать. Конечно, сейчас раннее утро — Тэхён приходит к Чонгуку до своего завтрака, чтобы мальчишка слишком долго не ждал и не сидел голодным. Поэтому неудивительно, что Хосок и его дочь только недавно встали и готовятся поесть. Киму, правда, совсем не до еды. У него на носу переворот, который может остановить войну…       — Нужно поговорить, — Тэхён отходит от двери, серьёзно глядя на Чона. Тот во взгляде не уступает, буквально сканируя Кима. Пытается понять, можно ли ему верить. Потому что ещё недавно это было бы ошибкой.       — По поводу? — Хосок щурит глаза, делая несколько шагов вперёд и перекрывая Тэхёну проход к двери. Защищает своё сокровище, — если пришёл снова говорить о побеге, ты не по адресу. Я останусь здесь на всю жизнь, если понадобится.       Хосок — бывший коп. Он любой подвох чует за версту, это у него это на подкорке сознания. И здесь, кажется, всё чисто, что даже странно. Тэхён без охраны, с прокушенной шеей и хочет поговорить. За всё то время, что Чон знает Кима, это, пожалуй, самое странное, что можно было увидеть. Немыслимое. Потому что белоглазые прежде не отпустили бы Кима без охраны. Прокушенная шея у Тэхёна — признак того, что он с тварями. Точнее, как минимум, что он подставил шею, дал заклеймить себя. А это уже о многом говорит. А разговоры… Обычно разговоры Тэхёна выражались в пытках. Но сейчас всё, видимо, иначе.       — Наоборот, — Тэхен отвечает односложно, не желая говорить о деле на весь коридор, — поговорим внутри? — Ким видит, как напрягается Хосок, — или в месте, где не будет лишних ушей?       — Хорошо, — Чон кивает, оборачиваясь к двери, — но не здесь.       Тэхён согласно мычит, понимая, что Хосок пойдёт к дочери. Это логично. Он бы тоже пошёл, будь он на месте Чона. Он ведь уже делал нечто подобное. С Чонгуком, когда нужно было что-то объяснить тому или предупредить о возможных проблемах. Тэхён грустно хмыкает, вспоминая их взаимодействия и всегда такого нежного мальчишку. Немыслимо даже, как таким можно быть в их жестоком мире. Чонгук ведь не сказать, что не переживал горя. Наоборот. И не стал хуже ни на миг… Вернуть это всё Киму хочется неимоверно. До зудящего чувства внутри. И не только ведь ради Чонгука. Ради всех его близких, пусть с ними и сложно. Но кто им поможет, если не Тэхён?..       Хосок выходит меньше, чем через минуту. И сразу кивает Тэхёну на длинный коридор, не говоря ни слова. Ким и без них понимает, что ему нужно идти за Чоном. Тот ведёт в игровую комнату, которая сейчас пуста — все дети на завтраке либо в комнатах. Родителей тоже нет — они там же, где дети.       — Говори, — Хосок садится на небольшой диван, складывая руки на груди. Он насторожен, Тэхён видит. Что ж, он бы и сам себе не особо доверял после всего случившегося, — у тебя пять минут. Лучше поторопись.       — Я хочу возглавить миссию по объединению людей и белоглазых, — Тэхён сразу переходит к сути, не желая затягивать. Им обоим это ни к чему, время не резиновое.       — Ты? — Хосок скептически выгибает бровь, явно не веря в услышанное. — Возглавить миссию по объединению людей и тварей? — Чон не особо раньше проявлял эмоции, но сейчас не то чтобы скупится на них, — ты точно Тэхён?       — Я серьёзно, Хосок, — Тэхён едва сдерживается, чтобы не закатить глаза и не начать раздражаться. Он предполагал подобную реакцию, но в реальности она его раздражает, — и мне нужна команда.       — Как ты до этого дошёл вообще? — Хосок не зол, нет. Он удивлён. Поражён, — несколько дней назад ты был тем, кто хотел убить всех тварей и не задумывался о гуманности своих действий. Что произошло за эти дни? Ты буквально их ненавидел, — Чон вроде и рад, что Тэхён принял другую сторону, но… Слышать это от него крайне странно, — или это очередной твой план? Хочешь убить их, прикидываясь другом?       — Я видел всё, что есть в голове Лорда, — Тэхён признаётся, потому что от Хосока нет смысла скрывать, — видел его мотивы, воспоминания, всё. Он не лгал нам.       Тэхён рассказывает обо всём, что произошло в кабинете Лорда. О плане, желании объединиться, законе, третьей стороне, даже своих целях, которые боялся и себе озвучить. Хосок слушает внимательно, практически не перебивая. Иногда только задаёт уточняющие вопросы. Он понимает теперь мотивы Тэхёна. Знает, что у него с Моникой будет ребёнок, да и Чимина с Чонгуком бросить он не сможет больше. В лагерь в качестве лидера вернуться тоже не сможет — клеймо на шее не даст. А вот объединить всех… Это, конечно, идея неплохая.       — И как ты собираешься всё это провернуть? — Хосок чуть хмурит брови, не до конца понимая план, — ты не можешь просто заявиться в какой-нибудь лагерь и попросить их перейти на твою сторону. Это нереально!       — А у нас есть выбор? — Тэхён знает, что это безрассудно, и план ещё сырой, но они ведь могут над этим работать. Как минимум попытаться, — план доработаем. Найдём людей. Мне просто нужно знать, ты готов?       Хосок отклоняется, садясь к спинке дивана. Задумывается, долгим, серьёзным взглядом смеряя Тэхёна. Тот действительно другой. Он изменился, хотя, чёрт возьми, несколько дней всего прошло с их последней встречи. Как такое вообще возможно? Что на него так повлияло? Чон не уверен, что хочет знать. Вероятнее всего, это было что-то настолько жёсткое и даже жестокое, что едва не сломило такого человека, как Ким. Он сильный. Да, трусливый моментами, подлый, но всё же сильный. Кто из них не трусил в такое время? И сейчас Ким стал ещё сильнее — он берёт ситуацию в свои руки и хочет всё исправить. Буквально вырывает себе шанс на прощение. От Тэхёна такого мало кто ожидал. Никто, буквально. Может, только Чонгук…       — Ты меня удивляешь, — Хосок едва качает головой, действительно поражённый. Но в хорошем смысле слова. — Ты ведь понимаешь, что нам всё равно не избежать жертв и, возможно, очередной войны? Мало кто захочет примкнуть к тварям.       — Люди боятся, — Тэхён знает. Потому что и сам боялся и боится до сих пор. — А у нас впервые есть шанс всё исправить.       — Не слишком ли ты быстро принял решение и поменял сторону? — Хосок обычно не лезет в чужие дела, просто это Тэхён, который буквально пару недель назад готов был убить каждого белоглазого. — Не похоже на тебя.       А Тэхён думал об этом. Едва ли не всю ночь. Он ведь так и не смог заснуть после разговора с Эбадом. Мысленно взывал к тому человеку с гниющим телом, но тот, как назло, никогда не приходит тогда, когда он нужен, как бы странно это ни звучало. От него, кстати, ни одной весточки с последней их встречи. Не то чтобы Ким не рад, но всё же… Иногда этот демон очень полезен. Однако Тэхён и без него справился. Утром всё не мог оторвать взгляд от своего отражения. А точнее — от шрама на щеке, что остался в напоминание об аде и о том, что будет, если Тэхён не постарается. Возвращаться туда Ким не планирует, подводить кого-то — тоже. Метаний у него всё ещё много, сам от себя он не убежит, но… После всего того, что он натворил, он просто обязан помочь. Если не справится, так хотя бы попробует.       Может, он и слишком быстро принял решение, но к чему было медлить? Конечно, все его ориентиры оказались ложными, цель жизни буквально себя не оправдала, а идеология была изначально провальной. Но Тэхён странным образом ничего не чувствует. Возможно, почувствует позже, когда всё переварит и примет. Но сейчас у него не особо много времени, чтобы думать о своих эмоциях. Он никогда о них и не думал особо. Ким не знает, что ждёт дальше, загадывать не будет. Он просто хочет, чтобы всё это закончилось. Да и кто знает, может, он уже давно готов был принять другую сторону, но скрывал правду от самого себя? Тэхён не знает. Но он в этом омуте с головой, пора бы выбираться. Вот и хватается за всё, что попадётся под руку.       — А это уже не твоё дело, Чон, — Тэхён просто не знает, что на это ответить, а изливать душу не хочется. Достаточно того, что он её перед Немцем изливает. Сейчас не время и не место. Да и желания нет трепаться об этом, пока Ким сам ничего не понимает. — Так, ты в деле?       — Возможно, — Хосок чуть склоняет голову, раздумывая. У него дочь. И он желает для неё самого лучшего. Мир с тварями и жизнь в безопасности — это ли не лучший вариант из всех возможных? Белоглазые, кажется, не желают им зла. По крайней мере, не все. Эту затянувшуюся войну хочется прекратить, но кто знает, что будет в процессе? Хотя… Даже если Хосок умрёт, он будет знать, что постарался ради будущего дочери. А это для него приоритет. — Я дам тебе ответ в ближайшее время.       Тэхён лишь кивает на его слова, поднимаясь с места. Он знает, что для ответа нужно время. Тем более в таком вопросе. Это сложно. Тем более, когда за плечами есть семья, о которой нужно заботиться. Тэхён и сам впервые это осознал. Может, даже не до конца. Ему всё ещё многое предстоит пройти и узнать в этой, такой далёкой для него, сфере. Пусть у него и была полная, любящая семья, но… Это было в прошлой жизни. Не здесь. Тогда он совсем не интересовался семейными отношениями, но он видел перед собой пример. Отец всегда старался для него и для мамы. И, возможно, вспоминая их, Тэхён хочет быть человеком достойным. Пусть это и было давно, но влияет на него до сих пор.

***

      — Тэхён? — Сокджин удивлённо смотрит на вошедшего (как всегда без стука) Тэхёна. Кого-кого, но его он не ожидал увидеть. Не то чтобы его в принципе хоть кто-то навещает в больничной палате. — Как ты здесь оказался? Ты сбежал?       — Я к Джуну, — Тэхён прислоняется к стене, засовывая руки в карманы. — Точнее, к вам обоим. И нет, я не сбегал, — он ограничивается этой информацией, игнорируя вопросительный взгляд Джина. Придёт его брат — поговорят.       Намджун не особо задерживается. Он относил пустые тарелки и поднос на кухню после завтрака. Джун приходит и сразу обращает внимание на стоящего около двери Тэхёна. Однако, не говоря ни слова, мужчина кивает на стул, сам садясь на свою кровать. Понимает, что Ким пришёл не просто так. Этот человек в принципе не делает ничего просто так. Не им. И не для них. Они, пусть и в одной команде, но вряд ли можно назвать их друзьями. Скорее, хорошими напарниками.       — У меня к вам дело, — Тэхён откидывается на спинку стула, складывая руки на груди. Молчание со стороны братьев — прямое разрешение говорить дальше. — Я хочу возглавить миссию по объединению людей и тварей.       Тэхён переводит взгляд с одного брата на другого, больше ничего не говоря. Те однако тоже молчат, потому что это звучит нереально. До абсурда глупо и невероятно. Безрассудно. С одной стороны в стиле Тэхёна, но с другой — он явно не просто так это всё задумал, ведь так? Намджун никогда не поверит, что убийца и почти полностью аморальный человек будет лидером по восстановлению мира на Земле. Кто угодно, но не Тэхён. Будь это Хосок или Немец, ещё можно было бы поверить.       — Это твой план, да? — Намджун опирается локтями о колени, наклоняясь вперёд, — что дальше? Нападёшь на них со спины? Заманишь в ловушку?       — Нет. Больше никаких ударов в спину.       Тэхён, признаться честно, и сам не верит в то, что слышит. Это и впрямь звучит дико из его уст. Так, будто он сошёл с ума. Но это реальность и далеко не сумасшествие. Возможно, это одно из тех немногих здравых решений, которые он принимал за последние четырнадцать лет. И возможно оно действительно будет хоть чего-то стоить. Конечно, в случае если они все постараются. Один он точно с этим не справится. Не сможет. Поэтому и идёт к тем, в ком уверен.       — Шутишь? — Намджун хмыкает, но совсем не весело. Скорее с лёгкой злостью, — как ты дошёл до этого? Им же нельзя верить, Тэхён! Они монстры! Они убивали наших. Наши семьи. Детей, Тэхён! Они беспощадные чудовища.       — Как и мы, — Тэхён начинает это осознавать. Он перебивает Намджуна, который смотрит бешеными глазами. Тэхён может его понять. Джун, как и многие, потерял всю свою семью. — Я видел это, Намджун. Видел всё, что в голове у их Лорда. И поверь, иногда мы рисуемся монстрами похуже.       Намджун качает головой. Он не знает, что сказать. Потому что это белоглазые — твари, которые убили его семью и способствовали тому, в каком состоянии сейчас Сокджин. Конечно, Джун готов подставить им шею, но это только ради брата. Не ради них, их народа и нелепой миссии по объединению. Это слишком сложно для восприятия. Намджун всё ещё помнит, как умирала его семья. И мириться с белоглазыми не тянет. Он в принципе удивлён тому, что Тэхён на это пошёл.       — Вряд ли ты сможешь рассчитывать на меня, — Намджун поднимает голову, глядя на брата. — На нас обоих, — он добавляет, видя в глазах брата колебания, сомнения и всё такое же сильное отчаяние, как в день убийства его семьи. — Мы пас.       — Намджун, те, кто убил ваши семьи — не они, — Тэхён знает, что именно удерживает Джуна от согласия. У него у самого мотивы похожие. И он сам сомневается, потому что его родителей тоже убили белоглазые. Но, кто знает, возможно те были на той самой третьей стороне или были свихнувшимися людьми, которые не выдержали обращение? — Есть третья сторона. Это они устраивали массовые убийства.       — И ты так просто поверил их главному? — Намджун щурит глаза, — я не узнаю тебя, Тэхён. Когда ты стал так доверчив? Им нельзя верить.       Тэхён это понимает. И сам себя тоже не узнаёт. Он будто бы сейчас задвинул все свои претензии к белоглазым на задний план, на который не хочется обращать внимания. Он не знает почему. Но что-то подсказывает, что он всё делает правильно. Нельзя больше продолжать эту кровавую бойню, ожидая, что всё само когда-нибудь закончится. Не закончится. Возможно, с миссией они и погорячились, но отношения необходимо выстраивать. Как минимум, начать с соглашения.       — Мы хотим написать Закон, Намджун, — Тэхён рассказывает все подробности. И надеется, что ему помогут, — поэтому вы мне нужны. Я не стану писать и утверждать это соглашение без вас. И миссия без вас всех тоже будет провальной.       — Ты решил простить их? — Намджун понимает, что это необходимость, но какая-то эгоистичная часть него буквально кричит, что он к этому не готов.       — Решил выяснить правду. И дать детям жить в мире, — Тэхён и сам не понимает, откуда в нём столько морали и чести. Он же буквально самый ничтожный человек из всех возможных. Самый подлый и трусливый из всех его знакомых.       — Вот только моим детям эту возможность не дали, Тэхён, — Намджун сжимает челюсть, едва ли не до боли. — Думаешь, это справедливо? Это твоя правда?       — Намджун…       — Я всё сказал, — Джун выставляет руку вперёд. — Тебе лучше уйти.       И Тэхён уходит. Не психует. Не злится. Не кричит. Он сам себя не узнаёт. Своё поведение не понимает. Ему словно больше не хочется делать так, как раньше. Он устал. От ситуации, от себя, от нервных перенапряжений, от всего. Словно бы действительно перегорел и в момент успокоился. Возможно, так на него влияют последние события. Тэхён слишком много о них думает, не в силах отпустить. И это словно бы блокирует остальные функции тела, направленные на агрессию и отстаивание своего. Хотя и они тоже проскальзывают в его поведении. Характер как был скверным, так и остался. Однако Киму просто хочется, чтобы всё закончилось.       Он выходит в коридор, надеясь, что Намджун передумает. В конце концов, им всем нужно время на принятие. Оно у них есть, столько лет ведь ничего не меняли. Тэхён идёт дальше по коридору, поворачивая за угол и едва не налетая на кого-то.       — Куда прёшь?! — Юнги удерживается на ногах лишь благодаря тому, что его держат костыли, — ты? — Мин видит Тэхёна, зверея сильнее, — какого хрена здесь забыл?       — И я рад тебя видеть, Юнги, — Ким усмехается, видя старого друга. Хотя, другом его сложно назвать. Но он был самым близким знакомым Тэхёна прежде. Был…       — И что ты здесь делаешь? Или хозяева с поводка спустили, пёс? — Юнги провоцирует. И Тэхён прекрасно это знает. С ним даже можно пособачиться, выпустить немного накопившийся пар…       — Я скорее дворняжка, которая никому не принадлежит, — ухмылка превращается в оскал, — а ты? Шея-то цела? А то я смотрю, ты уже начал пользоваться благами белоглазых? — Он кивает на костыли, а Юнги злится больше. Тэхёну бы прикусить язык, потому что такой союзник как Мин ему бы не помешал. Но Тэхён, видимо, навсегда останется тем, кто не особо следит за словами, которые вылетают изо рта.       — Заткнулся бы. Мы из-за тебя здесь оказались, тварь, — Юнги, подаваясь вперёд, плюёт Тэхёну в лицо, попадая на щёку. И тут же мычит от боли — Тэхён припечатывает его к стене и душит, обхватывая шею двумя руками. Костыли с грохотом падают на пол, пока Юнги пытается устоять на одной ноге и убрать чужие сильные руки со своей шеи. Это сложно, когда твой противник Ким Тэхён.       — Не зли меня, Мин, — Тэхён шипит ему в лицо, — не я виноват, что твоя сестра умерла. Так что прекрати приписывать мне и другие грехи. — Ким метит точно в цель. Юнги злится из-за сестры. Думает, что Тэхён виноват. Отчасти это может и так. Но Тэхён наоборот пытался тянуть девчонку за собой. Сам едва не погиб в тот день, — я пытался её спасти, окей? Пытался тащить на себе, — признаётся, сам вспоминая давно прошедшие события. Больше не врёт и не выводит Юнги на эмоции, как делал это прежде, — вини в её смерти третью сторону. Не меня.       — Что ты несёшь, Ким?! — Юнги сипит, всё ещё прижатый к стене и со сдавленной шеей. Неверяще смотрит на Кима, начиная додумывать, — какая ещё третья сторона?       — Расскажу, но не здесь, — Тэхён отпускает его, отходя и поднимая костыли. Смотрит на белоглазых, которые пока не двигаются в их направлении, но выглядят напряжённо. Юнги кашляет, принимая костыли из чужих рук и кивая дальше в коридор. Приглашает в свою палату. Там хотя бы ушей и глаз не так много, как в общем коридоре.       Когда они приходят в палату к Юнги, Тэхён тут же закрывает дверь и усаживается на стул напротив Мина. Не медля, рассказывает всё, что знает. Несмотря на то, что Юнги его недолюбливает теперь, а раньше хотел его убить вместе со Скоттом и Ильсаном, ему можно верить. Тэхён знает. Он бы сам так поступил, если бы его близкого убили. Винил бы всех, лишь бы забыть о потере и своём горе. Но Тэхён доверяет этому человеку. Они не одну проблему решали вместе. Не раз бывали в передрягах, из которых друг друга постоянно вытаскивали. И Тэхён не верит, что Юнги серьёзно его ненавидит. Скорее, выплёскивает злость и пытается так пережить горе и боль утраты. Это можно простить. Тем более, Ким делал вещи похуже. А сейчас говорит — много и долго. Делает по сути то, что не любит больше всего. Но в последнее время снова только это и делает. Говорит, открывает потаённые участки души и пытается выйти на контакт.       Юнги внимательно слушает всё. Тэхён начинает издалека. С того самого момента, как оказался в домике Чонгука с ножом в животе после нападения на них тварей в лесу. Мин ведь не особо знает, кто такой Чонгук, и почему он так дорог Киму. Теперь будет знать. И пускай сейчас Тэхён раскрывает свою слабость перед другим человеком, но он знает — Юнги этим не воспользуется. Даже если они будут конфликтовать. Они зарывают их личный топор войны сейчас. И это уже небольшая, но победа.       Тэхён рассказывает всё кратко и быстро. Факты и совсем немного уточнений, которые касаются чувств и эмоций. Ким упоминает и про своего ребёнка, про Чимина, который недавно едва не покончил с собой — всё для того, чтобы Юнги понимал его мотивы. И он, кажется, понимает. Потому что слушает внимательно, нахмурив брови. Просто он впервые видит Тэхёна, который говорит о привязанности хоть к кому-то.       — Значит, ты хочешь перемирия ради своей семьи? — Юнги делает логический вывод, удивляясь тому, что Тэхён так честен сейчас. Это и впрямь странно, учитывая, что они едва не подрались в коридоре, а до этого хотели убить друг друга.       — Ради них и ради прекращения войны. Кому она принесла хоть что-то хорошее? — Тэхён знает, что никому. Может, той самой третьей стороне. Но никому из его знакомых и простых людей. Никто не хотел войны, тем более затянувшейся на долгие годы.       — Ты уверен в Лорде? — Юнги не знает. Он в принципе не в курсе того, что происходит в городе, потому что почти сразу его направили в больницу. Из палаты Мин почти не выходит. Только на процедуры для ноги. Поэтому даже не знал про Чимина, хотя и слышал шум в коридоре и шепотки медсестёр и других пациентов.       — Я видел его воспоминания и намерения, — Тэхён снова это повторяет. Потому что да, он верит. Теперь да, пусть это всё ещё тяжело, — и он предлагает выгодные условия. Вряд ли он бы вообще об этом говорил, если бы хотел поработить нас.       — И что ты хочешь сейчас? — Юнги закидывает ногу на кровать, прислоняясь спиной к стене. Он выслушал, но не знает, правдивы ли слова Лорда. В Тэхёне-то можно не сомневаться. Злость за сестру всё ещё есть, но если всё действительно так, как говорит Ким… Гораздо логичнее будет выплеснуть её на общего врага.       — Я собираю команду, — Тэхён надеется, что Юнги будет с ними. Всё же они были немного, но близки раньше. Юнги такой же солдат, как и он сам, — несколько человек. Создадим соглашение, напишем Закон вместе с Лордом. А после уже будем думать.       — Только вот, — Юнги проводит рукой по коротким волосам, размышляя, — ты уверен, что люди будут согласны с этим Законом? И с властью, которую избирали не они? Вы же хотите без выборов, без доверия. Остальные будут в неведении?       — А у нас есть выбор? — может, и есть. Но Тэхён не видит. — Я лидер, ты тоже. Намджун тоже. Немец самый гуманный из всех нас, как и Моника. Лорд — главный из муррийцев, Алонзо — его правая рука. Сделаем всё в интересах обеих сторон, — по крайней мере, Тэхён на это надеется, — но можно, конечно, и выборы провести. Обсудим это позже. Мне просто нужно знать, будешь ли ты на моей стороне.       — Боюсь, я тебе не помощник, — Юнги кивает на свою ногу. Точнее, на культю, которая теперь вместо ноги. Это сильно мешает, он только будет тормозить всех.       — Ну, мозги-то тебе не отрезало. Если там было, что отрезать, — Ким хмыкает, на что Юнги щурится. Признать честно, он скучал по нормальным отношениям с Тэхёном. По тем, что были у них раньше. — Попросим у белоглазых сделать тебе протез. Думаю, с их технологиями ты вообще забудешь, что одноногий. Нужно пользоваться, пока есть возможность. Тем более, раз мы будем союзниками.       Юнги жмёт плечами, не зная, что ответить. Ему, как всем остальным, нужно время. Нельзя просто так взять и поменять сторону, простить тварей, поверить им. Даже если Тэхён уверен в Лорде, Юнги — нет. Ему бы самому увидеть и лично убедиться. А протез… Мин не хочет ничего принимать от тварей. Ему уже предлагали. Врач приходил, чтобы осмотреть ногу и измерить, сколько необходимо для протеза. Юнги тогда психанул, выгнал доктора за дверь, угрожая, что убьёт его. Может, это было глупо, но подачки Юнги не нужны. Никогда он не принимал ничего просто так и не собирается. Тем более от белоглазых, из-за которых и лишился ноги.       После Юнги Тэхён идёт к Дэну. Тот тоже в больнице, что неудивительно. Большинство лагерных истощены или имеют какие-то заболевания. Просто когда живёшь в лагере, приходится забивать на отвратное состояние. В лагерях в принципе нельзя болеть. И не потому что ты будешь бесполезен, хотя и это тоже, а потому что тебя возможно просто не смогут вылечить. А умирать никто не хочет.       Дэн находится быстро — он сидит в общей палате, рассчитанной на четверых. Но, к счастью, все выходят, когда Тэхён просит их об этом. Его невозможно не послушаться, потому что выглядит Ким по большей части воинственно и страшно. Когда они остаются вдвоём, Дэн, как и остальные, слушает рассказ Тэхёна. Задаёт вопросы иногда — пишет их в блокноте. А после сразу соглашается на план. Тэхён, может, и не станет звать его в совет, но как рабочая сила Дэн хорош. То, что он согласился, не удивительно. Парень верит белоглазым и предавать их не собирается.

***

      Стоя у палаты Чимина, Тэхён не знает, что чувствовать и что делать. Заходить не хочется. Потому что смотреть в глаза ребёнку, который едва не умер из-за него, Тэхён не может. Теперь Ким воспринимает это именно так. Раньше он считал Чимина взрослым, но это отвратительная ложь. Пак был ребёнком, когда начал жить с Тэхёном и ходить из лагеря в лагерь. Когда Ким бросил его в первый раз, ему было всего одиннадцать. Это было в каком-то из лагерей, Тэхён и не помнит. Он относился к Чимину как к вещи, которая всегда где-то рядом и всегда мешает. Ким не проявлял ни заботы, ни ласки, ни понимания. Всегда требовал от Пака послушания, терпения и «взрослых поступков». Живя с Тэхёном, Чимин должен был подстраиваться, должен был сам заботиться о себе, понимать с полуслова его приказы, делать всё лучше, чем другие дети. Если не делал — Тэхён разочаровывался и начинал относиться к нему хуже. Если делал лучше, чем остальные — Ким даже мог пошутить с ним и сказать больше, чем пару слов. Чимин это сразу пронюхал. Всегда из кожи вон лез, чтобы выслужиться, Тэхён это помнит. Вот только Киму было на него всё равно. Всегда. Что бы Чимин ни делал. Он всегда был пустым местом для Тэхёна.       Ким никогда им не интересовался, никогда не спрашивал, как тот себя чувствует, никогда не говорил слова поддержки. Запрещал плакать, запрещал разговаривать с ним без его разрешения, запрещал находиться рядом, если Тэхён с мужиками. Ким запрещал Чимину даже показываться ему на глаза, когда был не в настроении. И Чимин слушался. Плакал поначалу очень сильно, что только раздражало Тэхёна. Потом слёзы прекратились. Чимин стал холоднее, стал огрызаться чаще, но Тэхён всегда мог надавить так, чтобы Пак прекратил. Про него все тогда начали говорить, что он ужасный мальчишка, разбойник и негодяй. Тэхёну было всё равно. Однажды, когда Чимин выполнил очередной его «приказ», Ким дал ему сигарету. Он помнит до сих пор, как пацан задыхался. Помнит, как кашлял и даже плакал от жуткой горечи. Помнит, как боялся попробовать второй раз. Но когда Тэхён настоял, он всё равно попробовал. С тех пор он и курит. Киму было плевать.       Когда Чимин болел, Тэхёну было всё равно. Когда мальчишка не ел весь день и едва волочил ноги за Тэхёном, мужчине было всё равно. Он даже думал бросить его где-нибудь, чтобы не мешался. Но что-то тогда остановило. Когда Пак просил что-то, Тэхён почти всегда отказывал. Независимо от того, какой была просьба. Когда Чимин огрызался с ним, Ким отвечал силой. Тэхён делал всё, чтобы мальчишка от него ушёл сам. А Пак всё равно не уходил. Никогда. Даже когда его ни во что не ставили.       Тэхён воспитывал солдата. Послушного, невосприимчивого к боли, безоговорочно подчиняющегося, шёлкового, безэмоционального, агрессивного. Такого, чтобы спустить с поводка и знать, что приказ выполнит, ещё и обратно вернётся.       Ким только сейчас понимает, насколько он облажался. Прежде он не думал, что доставляет страдания ребёнку. И не просто ребёнку — брату. Пусть и не родному, но близкому по крови. Тэхён не понимает, как он докатился до такого. Как мог предать свою человечность? Как мог забыть наставления родителей? Как мог причинять боль тому, кто слабее в разы? Помыкать ребёнком и не заботиться о последнем своём родственнике. Пусть он и не особо воспринимал родственные связи, но… Как война могла так его ожесточить? Или он всегда таким был, просто война дала стимул?       Анализируя, Тэхён понимает, что в этом здании только одно чудовище. И это он.       Заходя в палату, он ещё задерживается у двери, а после делает пару несмелых шагов к кровати. Свет приглушён, но даже так видно, какой Чимин бледный. Кожа тонкая, щёки и впрямь впали ужасно сильно. Руки, лежащие поверх одеяла, худые. Ключицы острые, тоже обтянутые кожей. Одни кости торчат… Вокруг глаз всё буквально чёрное. Губы бледные и потрескавшиеся. Чимин действительно похож на труп. Тэхён прослеживает за проводами, видя, что на аппаратуре давление понижено, а пульс наоборот повышен. К Чимину тянутся трубки от катетеров. Те входят в тело чуть выше сгиба локтя, потому что остальные части забинтованы. И руки, кстати, действительно привязаны к кровати. Тэхён видит мочевой и каловый катетеры. Видимо, они установлены, чтобы Чимин не ходил под себя. Встать ведь он не может после операции. Да и кто знает, захочет ли…       Тэхён подходит ближе, поджимая губы. В груди мерзко скребётся. Видеть такого Чимина страшно. Жутко. Тэхён видел трупы. Даже детские. Но это… Видеть Пака в таком состоянии и понимать, что это он — Тэхён — виноват в этом… Это выше сил. Ким чувствует вину и дикое желание помочь. Исправить всё, показать, что он может иначе. Может ведь? Он и сам, кажется, крошится внутри, потому что понимает, каким стал человеком. Конечно, война вынудила, но… Тэхён просто не понимает. Он так запутался в себе, что не знает, что делать дальше. Его защитные барьеры разрушены и теперь он слишком много чувствует. Слишком много вины за свои поступки.       Чимин внезапно распахивает глаза, словно чувствует чужое молчаливое присутствие. Он долго смотрит покрасневшими глазами в глаза Тэхёна, а после сипит хриплым голосом:       — Тэхён… Настоящий ты или снова мне кажешься, — Чимин делает паузу, сглатывая, — я тебя ненавижу.