Auto racing. ver. 2.0

      В приоткрытые окна машины, к Арсению забирался лёгкий ветерок потеплевшего вечера в Москве. Его глаза были прикованы к экрану мобильного. Он читал комментарии под последним постом, вдохновлённым своим же проектом под названием «Мокрое письмо». Данная пьеса была обнародована пару недель назад, социальные сети помогли ему рассказать на большую часть аудитории о ней, и все занятые места были скуплены под чистую, что в Москве, что в Питере — по итогу желающих оказалось намного больше, чем всего оказалось билетов. Арсений несказанно воодушевился и пообещал вернуться с программой вновь, чтобы дать спектакль для тех, кто не успел на премьеру.

Всем понравилось, без шуток.

      Тут из здания со спортивной сумкой на плече медленно плетётся его кудрявый красавчик. Попов выскакивает из машины сразу же и встречает его медвежьими объятьями в потёмках наступающей ночи.       — Ты купил мне минералку? — усталым шёпотом обращается Шастун, прильнув дрожащим от изнурения телом к груди и плечам Арсения. Его собственные руки в мягком жесте обнимают шею голубоглазого.       Попов мельком кивает и согласно мычит, поглаживая ладонями спину гонщика поверх его бордовой толстовки. Кудряшки его пахли шампунем, который тот таскает на тренировки в отдельной баночке из дома, всё ещё немного влажные, оттого тяжёлые и какие-то унылые. Актёру нравилось ловить спортсмена после изнурительного дня в свои объятья и увозить его домой самостоятельно. А Антону каждый раз беспечно хотелось провалиться в омут этих объятий с головой, пускай и все ещё мокрой…       — Я тебя люблю, — с лёгкой смешинкой на губах прошептал ему до сих пор встревоженный приподнятым настроением Арсений, глядя прямо в глаза партнёра, — И я всегда рядом, — рассматривая лицо напротив, что медленно расползается в такой редкой, но животрепещущей улыбке.       Можно было бы смотреть в эти зелёные глаза бесконечно, пока совсем не закружит голову и не подкосятся коленки. Попов млеет и не верит, когда ловит себя на мысли, что только рядом с ним Антон такой… Открытый, заботливый, влюблённый впервые искренне, по-настоящему и ведь именно в Арсения!       Дом, ужин, пара пропущенных каналов и по сигаретке перед сном, терпкость которых они съедали каждый вечер с губ друг друга в жадных поцелуях, позволяя себе наконец насладиться тишиной и уединением.       Следующим днём их ждал быстробегущий вторник: согласование билетов, подготовка документов под надзором Шеминова, техосмотр новой машины, и, конечно же, никуда без боли во всём теле после тренировки.       В этот раз рядом Попова не было, поскольку он тоже был занят у себя в «почти-что-своём» театре, договаривался об мини-отпуске за свой счёт, но как выяснил после Шастун, его отпустили просто так за красивые глазки, и, конечно же, благодаря удавшейся премьере.

***

      Люди меняются, меняется и их окружение. Несложно заметить, как это происходит, особенно когда вокруг тебя столько лиц и многие из них — твои друзья, ставшие ими так внезапно, по ощущениям, однако, прошло не мало времени, которое вы провели вместе.       Так и Даша, случайным образом встретив свою первую любовь на улице, впоследствии спаслась от возможности впасть в уныние и заимела настолько потрясающих товарищей и подруг, что сама не пожалела избавиться от людей из прошлого, которые только и делали, что тянули её вниз за собой. Илья устроил её в бар рядом с домом, подарил возможность заняться любимым хобби — маникюр, позволил обустроить одну из пустующих комнат под небольшой, уютный кабинет для приёма клиентов, да и вообще всегда поддерживал любую авантюру (даже самую безбашенную) своей будущей невесты.       Илья был тяжёлым на подъём, с ним всегда было сложно, часто происходили споры, даже если мужчина оставался далеко не прав — всё равно не имел желания признавать это и топил своё до конца, доводя чуть ли не до конфликтов, но с появлением такой расторопной леди пацанки в его жизни, людям стало проще найти с ним компромисс, просто потому что Даша могла найти на него управу. И была единственной, к кому он действительно прислушивался.       Девушка успевала везде: уговорила Макарова слетать на свадьбу друзей в другую страну, где поймала букет Арсения; успела стать директором бара, в который устроилась совсем недавно; уговорила завести кота и вот-вот откроет свой салон с услугами в сфере красоты и ухода. В общем, Илья совсем не скучает с ней и даже успел похудеть, благодаря новому темпу жизни.       Но что оставалось неизменным, это сборы друзей по выходным раз-два в месяц.       По понятным причинам волнение охватило ребят всех разом. Даже спешно выходящий из машины силуэт с хвостиком Серёжи торопился поскорее появится на пороге гнезда своих друзей. Неся на плече сумку с алкоголем, быстро перебирал ногами по ступенькам парадной их дома. Свободно пройдя консьержа, кинул ему приветливый жест от виска и подарил заразительно-усатую улыбку.       — Держи, держи, у меня камушек в кроссовок попал, — просит Арса Сергей взять тяжёлый достаточно сумарь, который мгновенно пихнул в руки друга, тут же принимаясь снимать кроссовки, в которых болтался малюсенький, но такой назойливый предмет.       Хохочущие девчонки разбавляли мужицкий вайб грубых шуток своими обсуждениями деликатных тем. Серёжа сразу же начал с медвежьих объятий-тире-боданий со своими корешами, а затем принялся принимать такие лёгкие и долгожданные поцелуи и объятия подруг, что сразу расходились в смехе. Привычка так встречать друг друга появилась постепенно, все знали друг друга достаточно, чтобы доверять собственных жён и женихов в таких тонких вещах.       — …И вот, сначала Мадрид, футбол, о, кстати! — Матвиенко вскочил с места, оставив бутылку безалкогольного напитка на стеклянной поверхности журнального столика в гостиной, где все привычно разместились. И убежав в коридор к своей сумке, чуть не споткнувшись о кота, что путался с любопытными глазами под ногами, стал доставать презенты для своих товарищей. Диме — футболка любимой команды с росписью, Антону и Арсу — набор огромных стаканов для напитков, Илье — реплику кубка с росписью многих футболистов с матча, а девчонкам Серёжа отдельно привёз различные наборы сладостей и зарубежной косметики. Все сразу, конечно же, стали распаковывать свои презенты. И на лице каждого заметно сияла радость и восхищение.       Матвиенко значительно вырос в своём заработке и сам, как личность, перейдя на сторону криптовалюты, казалось, что отдыхает он больше, чем работает, хотя на деле работал он почти постоянно, чуть ли без выходных, отовсюду, удалённо, и как любитель ловить кайф от жизни, наконец нашёл оптимальный для себя ритм жизни.       Звон стекла бутылок и бокалов, громкий смех и счастливые улыбки, несмотря на предстоящее путешествие Антона и Арсения в родной город гонщика. Ирина первая поддержала словом и объятьями ребят, как и остальные впрочем, поочередно. У Шастуна обязательно получится, если не решить ситуацию с родителями, то хотя бы повидаться со своей сестрой, которая его любит до сих пор также сильно, как и раньше. В этом были уверены все без исключения.       — Если ты хочешь, я поеду с вами, чтобы твой отец хотя бы при мне не пытался создать конфликт из ничего, — попивая своё игристое, Кузнецова опиралась на прозрачную перегородку балкона, сидя в плетёном кресле, словно русалочка, хвост которой изображал любимый, тёплый плед Арсения. Её голубые глаза блестели в свете вечерних фонарей. Большие зрачки отражали профиль задумчивого Антона с сигаретой меж пальцами, откуда исходил сизый, жидкий дым, пронизывая лёгкие резким ароматом. Шастун стал для неё, тоже, старшим братом. Хотя по урокам жизни они оба преуспевали намного больше, чем прожили лет на этой планете. В её глазах он оставался уверенным трудоголиком, таким же красивым и харизматичным. Ни один человек этого мира никогда не сможет испытать этого счастья — увидеть его улыбку, а ей, вот, доводилось… И ей бы хотелось рассказать об этом всем-всем, только вот… Это был большой секрет.       Ирину помнили все из Воронежа, когда они оба жили ещё там, были молодыми и глупыми, не такими уж и успешными, но просить её поехать туда и бросить все свои дела — было бы грубым жестом неуважения. В Москве у неё самой куча забот, одно из которых влияет на общественность. Сейчас она директор центра и филиалов в России по защите людей от домашнего насилия и социального харассмента. Помогает людям бороться со злом, с которым им пришлось столкнуться, защищает их в судах, работает с юристами и законом, ища лазейки в нём, даже самые узкие, но лишь бы доказать неприкосновенность человека и его личности.       Хотелось бы и эти пункты применить в жизни Антона, дабы его выбор никто не осуждал, не касался его личности лишний раз и ему дали жить спокойно, как и всем остальным, «правильным». «А разве сейчас не так?» — спросите вы. А сейчас ему приходится скрываться. Скрывать всё, чем он дорожит. Может, оно и правильно… В любом случае, страшно.       — Если что — звони, брат, — похлопывая здоровяка с кудрявыми волосами, Позов, поднявшись на носочки, крепко обнимал товарища, ведь увидятся они ещё не скоро, — А ты, — Дима обернулся тут же к Арсению, пальцем указывая на того, что стоял чуть в стороне и едва ли не засыпал, кутаясь в кофту от ветра, — Жду тебя завтра в восемь!       — Есть капитан! — заспанно отвесив «от виска», Попов заулыбался, чуть посмеиваясь, а затем легонько приобнял последнего товарища, которого они отправляли домой.       Машины друзей разъезжались с шумными гудками в знак прощания, впрочем, как и всегда, а двое женихов, прикурив, активно махали кистями им вслед.       Попов поворачивается к Антону. Его тапочки шуршат по асфальту и мужчина слышит, как его зубы начинают от холода быстро-быстро колотится друг об друга.       — Ой, брь-р-ря, я пошёл, — сигарета его летит в мусорку возле подъезда и мужчина залетает в него, закрывая за собой тяжёлую, магнитную дверь.

«aether — catharsis (slow)»

      Оставшийся на улице спортсмен продолжал курить наедине с прохладным вечером Москвы. Он смотрел на этот большой город, будучи таки же маленьким, как и раньше, но кажется, что Воронеж встретит его своим ссутульным, невзрачным видом, показывая вдоль своих от и до изученных парнем улиц полароидные воспоминания. Первые заработанные деньги на машину, эта радость, скользящая ласковым, приятным хлопком в груди и вызывающая его самую первую, искреннюю улыбку.       Воронежское солнце, окрылённые мечты стать лучшим в своём деле, о поддержке, восхищении и его юношеские пёстрые веснушки, готовые встречать все чудеса этого мира с распростёртыми объятья и то, как они разбиваются об унылое одиночество, тускнея в отражении стёкл самых безразличных глаз.       Окурок медленно летит в лужу. Откуда она здесь взялась после солнечного дня?       Наверное, его до сих пор блуждающая в мире неодобрения и комплексов душа решила немного поплакать. Иногда и ему хочется, хоть и колется, но даже эта привычка держать всё в себе иногда не выдерживает и обтекает сквозь скрытые раны солёными, горькими каплями слёз.