Лучшие недотёпы всего Ривервуда Том 2. Фолкрит. День жизни

      «Никому не завидовал ты,       Пожелать ничего ты не мог,       И тебя увлекают мечты       На просторы пустынных дорог.»       Ф.Сологуб.

      Колёса повозки медленно катились по лесной дороге.       Где-то пели птицы, перепархивая с ветки на ветку и роняя тяжёлые снежные шапки. Солнце играло в прятки, выглядывая из-за тяжёлых еловых ветвей, и снег казался розовым, зелёным и голубоватым. Пахло снегом и подмороженной, а потом согретой зеленью, и город вдали казался каким-то праздничным и оживлённым.        — А где-то неподалёку от Фолкрита находится и Хелген, — вполголоса сказала Лира. — вернее, находился. Он очень близко от Ривервуда. Как же всё-таки повезло, что дракон улетел в горы, а не в Ривервуд.        — Мне кажется, он его просто не заметил. — беспечно ответил Свен — Ривервуд — маленькая деревня, её мало кто находит на карте, хотя она совсем близко от Вайтрана. А мне кажется, что Ривервуд — самое лучшее место на свете…        — Хелген? — переспросил возница — Так ты уже знаешь, что Хелген сожжён драконом? Какая жалость… столько народу погибло… Пара моих приятелей тоже была там, только я теперь не знаю, где они сейчас и что с ними стало. Там ещё был один соседский мальчишка. Тот ещё сорванец, но я никогда не желал ему смерти, Шором клянусь! А у мальчишки ещё был дед, Хаминг рассказывал мне о нём. Если ты найдёшь старика Фроки, спроси у него про внука, очень надеюсь, что малец у него.        — Я обязательно найду Фроки и расспрошу его о мальчике. — пообещала Лира — А как ему сказать, кто спрашивает про них?        — Я Бьорлам. — ответил возчик, неторопливо понукая свою кобылку, такую же спокойную, доброжелательную и общительную, как и он сам — Старик Бьорлам из Вайтрана, мы около городской семьи живём, и ещё у нас ферма есть. Небольшая, но нам хватает. По выходным жена с детьми на базар ходит, овощи и фрукты продавать, с людьми поговорить… Но у нас там весело, никогда не бывает скучно. А вы сами откуда? — спросил возчик у своих пассажиров.        — А мы из Вайтрана. — ответил Свен — Раньше жили в Ривервуде, теперь вот впервые собрались в Фолкрит. Хоть вроде бы и не самый далёкий город, не как Солитьюд или Виндхельм, но всё равно далеко. Мы раньше только из Ривервуда в Вайтран добирались.       Бретонка слушала разговор двух мужчин и внезапно ощутила какую-то смешанную и странную гамму чувств. Почему-то снова вспомнилась её поездка в Хелген, когда она совершенно случайно попала в имперскую засаду, причём она мало того, что не принадлежала к повстанцам, но даже не подозревала об их существовании, — а перед этим ещё была Брума. Тот самый памятный вечер, когда девушка решила уйти из города в сторону Скайрима, попутно собирая ингредиенты, — тот, у кого никого нет, всегда очень лёгок на подъём, ему всегда всё легко и он может начать путешествие, когда и где захочет, и устроить привал и остановиться на ночлег, когда ему заблагорассудится… Но почему тогда она так завидует всем тем, кто несвободен, кто связан обязательствами и не может просто так взять и уйти куда глаза глядят?       «Должно быть, они не могут уйти куда глаза глядят, потому что их глазам уже есть куда смотреть.» — подумала Лира.       И почему-то стало грустно — и очень завидно этому простому парню по имени Бьорлам, который с такой любовью и радостью рассказывал и о своей семье, о близких, о своём городе и даже о своей кобылке. Его каурая аккуратная подобранная кобылка с белой мордой, словно опустившая её в свежий снег, внимательно слушала разговор хозяина с путешественниками и деликатно делала свои замечания. Иногда она фыркала, — иногда ржала, словно чтобы уточнить некоторые моменты из их с хозяином совместных приключений и путешествий.        — А ты тоже была в Хелгене, да? — спросил Бьорлам у Лиры — Там часто казни проводятся, вернее, раньше проводились, и на месте почти всегда был отряд боевых магов. Ну… мало ли что случиться может, — если нападёт кто, или кого нужно будет вылечить… Мы в магии не разбираемся, только к алхимику ходим, если что понадобится, сразу готовые зелья покупаем. Это дочка травы собирает, мечтает алхимиком стать, а мы с женой — нет, это не наше. И у нас уже другие дела есть, это пусть молодёжь теперь новые дороги для себя открывают, правда, Звёздочка? — спросил Бьорлам у своей кобылки.       Кобылка, неспешно переставляющая копыта в чулочках по каменистой дороге, усыпанной опавшей хвоей и припорошенной снегом, быстро оглянулась, кивнула и согласно фыркнула.        — Нет, я хоть и учусь на мага, но я вообще не из Хелгена. — нарочито безразлично и спокойно ответила бретонка — Я просто в тот день оказалась там, вот и всё. Так много народа погибло, очень жаль.       Девушка была уверена, что она не обманывает даже саму себя. Разве что никто, кроме неё и Свена, не знал всей правды — а как всё было, точно знала только она одна. И этого ей было вполне достаточно. Более чем, если можно так сказать.       Почему-то сейчас, снова сидя в повозке, чародейка вспомнила похожую телегу, в которой её везли на казнь — и стало тоскливо, одиноко и жутко. И — как-то по-особенному почувствовалась зависть к простому парню по имени Бьорлам, который жил себе с семьёй в Вайтране с их традициями, повседневной жизнью, обязанностями и привычками — и он счастлив. Настолько банально, неинтересно, прозаично и гарантировано, каждый день счастлив, что он даже не замечает этого счастья. Как рыба не замечает воды, в которой плавает, — а мы не видим воздуха, которым дышим. Оно незаметно — но жизненно необходимо.       «Интересно, узнает ли когда-нибудь Бьорлам о том, насколько он счастлив сейчас? — подумала бретонка — Нет, пусть лучше не знает, и даже не догадывается. Потому что мы начинаем ценить и чувствовать только то, что мы чуть было не потеряли — или что для на уже безвозвратно утеряно.»        — Интересно, а там, в Хелгене, был Дариус или нет? — спросил Бьорлам, словно обращаясь к самому себе — Он говорил, что хочет отправиться в Хелген, только не говорил, для чего. В тот день, когда прилетел тот треклятый дракон, его в Вайтране не было, вернее, в его предместьях, там у него маленькая ферма была. Хороший был парень, — тоже магией интересовался, как и ты, алхимиком был, мечтателем… Он ещё мантию носил вместе с маленьким оберегом, не таким, какие все остальные маги делают, — там маленькая заплетённая косичка была, из ниток, завязанная на рукаве. Тоненькая такая, небольшая совсем. Он сам мне показывал; если б не увидел, то и не узнал, что и такое, оказывается, тоже на белом свете есть.        — Вот народ, а! — воскликнул Бьорлам, и его лошадка громко фыркнула в знак согласия — Всё бы им выдумать что поинтереснее. Прямо как дети малые. А что, если от этого никому вреда нет — а им самим кажется, что оно их защищает? Ну, так и пусть их, раз им так спокойнее. Ну, куда пошла? А ну стой, говорю! — сказал разговорчивый возница Звёздочке, которая остановилась и теперь тянулась бархатными губами к заснеженной ветке снежноягодника. — И куда только в тебя лезет, пропасть ты такая. — ласково сказал он лошади — Ведь не голодная же, знаю я тебя! Зна-а-ю…       Девушка закрыла глаза и словно снова очутилась в здании тюрьмы Хелгена.       Дракон летает над крепостью и, возможно, уже обрушил что-то там, снаружи, возможно, пробил головой ещё одну стену, а Лира пытается как можно осторожнее снять с мёртвого мага его мантию, словно боясь причинить ему боль уже посмертно — и стараясь не особенно притрагиваться к трупу.       Раньше она никогда не прикасалась к мертвецам. Никогда не видела трупы и уж точно никогда не бывала на казни. И не видела драконов, которые уничтожали бы деревни.       Тогда она ещё многого чего не знала и никогда раньше не видела. Как и ту мантию умершего ужасной смертью волшебника, с той самой плетёной косицей, пришитой на рукаве. Она потом долго носила эту мантию, которая сопровождала её во всех её приключениях в Скайриме.       Выходит, того мага звали Дариус. И он жил в предместье Вайтрана. И он, их возница, когда-то был знаком с ним; Лира подумала, рассказать ли Бьорламу или нет — и не решилась сказать ни слова.       У Бьорлама был свой Скайрим, его собственный, который он видел вместе со своей верной кобылкой, Звёздочкой. Он видел его своими глазами, пока отвозил куда-то очередных путешественников и искателей приключений, слушал новые истории и обращал внимание на показавшиеся им интересными вещи, — но самое главное начиналось тогда, когда он возвращался домой, оставлял Звёздочку на попечение конюху Скульвару и возвращался на свою ферму. Туда, где, наверное, по вечерам в окне горела свеча, ожидая его возвращения.       И они не мечтали о путешествиях и чём-то особенном, находя себе своё нехитрое развлечение в каждом дне, потому что они просто жили изо дня в день. А настоящая жизнь не ждёт и не требует ярких красок, чтобы казаться достойной зависти, внимания и настоящей.       Наконец из-за поворота появился город, чьи крыши поднимались под отвесной скалой. Яркий солнечный свет осветил растаявшую наледь на их крышах и она заблестела так ярко, что даже в глазах зарябило.       Фолкрит был чем-то похож на Ривервуд, только здесь не было его радости и тепла, а воздух казался промозглым и сырым даже несмотря на зимнюю свежесть. Над крышей кузницы неподвижно стоял столб дыма, и в воздухе пахло дымом от костров.        — Не особо я люблю Фолкрит, честно говоря, — сказал возница, слезая на землю и с удовольствием разминая ноги, — но тот же Данстар, например, ещё хуже. Там вечная зима, море и снег, и больше ничего. А я не моряк, мне это ни к чему. Мы больше землю любим, правда, Звёздочка? Сегодня отдохнём здесь, а завтра обратно в Вайтран. Если бы вы возвращались, я бы вас подбросил обратно.        — Здесь кладбище даже больше, чем сам город, только это не так сильно заметно… если знать, с какой стороны подходить, разумеется. Война наложила свой отпечаток на этот город, — добавил Бьорлам шёпотом, приблизившись к искателям приключений, — раньше здесь было мало мёртвых и много живых, но со временем всё изменилось. Старое кладбище собирались уже закрыть, но где тогда хоронить людей? Так что кладбище всё растёт и растёт. Хотя бы здесь спокойно… только я ни о чём таком никогда не слышал, хоть и кладбища не люблю. Это не то место, где гулять стоит. Ну, да и вы и без меня сами знаете, что вам делать. — добавил словоохотливый возница и исчез в таверне.       Таверна носила оптимистичное название «Мертвецкий мёд» — и очень хотелось верить, что название заведения связано только с исключительной крепостью подаваемых там напитков.       Почему-то девушке показалось, будто за ней закрылась какая-то невидимая дверь, отгородившая и Вайтран с его весёлым базаром, и домом Тёплых Ветров, куда они со Свеном возвращались после всех их путешествий и приключений, и всё-всё, что было с ней раньше, — всё осталось где-то там, в далёком прошлом, принадлежащем к другому, чуждому миру.       И было совершенно не понятно, с чем было связано это ощущение: с новым местом, определённо хранящим какие-то мрачные тайны — или просто с непривычным переездом в совершенно другой, ранее незнакомый город.       Над лесом садилось Солнце, — то же самое, которое сейчас садилось и над Вайтраном, и над лесами Ривервуда. У всех этих скайримских мест всегда было нечто общее, что нельзя было забыть, и это было Солнце и небо.