Двойной агент~

~В прошлой главе~ –Куда собрался? Мы ещё только начали,–Сказал Ацуши, и затянул Фёдора в грубый поцелуй, нагло ворвавшись в рот последнего, вскоре воздуха стало не хватать, поэтому Накаджииа оторвался от сладких и манящих губ, прошептав,–Сегодня ты просто обязан доставить мне удовольствие *** Глядя в полные похоти глаза, Достоевский не мог поверить, что это был его возлюбленный и начальник. Хотя слово начальник не подходит, скорее босс. Обычно он очень сдержанный и холодный, словно лёд. Вздохнув, будто бы смирившись, Фёдор притянул лицо Накаджимы ещё ближе, и поцеловал его губы. Почти сразу же он проник своим горячим языком в рот, и переплелись им с чужим языком. Эта наглость понравилась Ацуши, и он ответил на поцелуй. По мере поцелуя, Федор исследовал тело Накаджимы, и, когда его руки коснулись маленьких, но твёрдых горошин, он стал оттягивать их и всячески раскручивать на пальцах, как локоны волос. На все это, «хозяин» горошин стонал в поцелуй. Вскоре им пришлось оторваться друг от друга, так как воздух в их лёгких предательски пропал. Глядя друг на друга затуманенным, полным возбуждения взглядом, они вновь сплелись в поцелуй, будто желая превратится в одно целое. Так они продолжали на протяжении недолгого времени, и уже через 5 минут Достоевский засунул три своих пальца в рот Тигра, как бы говоря «Соси». Поняв намёк, Ацуши стал лизать пальцы и периодически посасывать их. Для лица хозяина пальцев это было замечательное зрелище, поэтому в нижней части таза очень горячо и больно. Нефритовый стержень за это время хорошенько так набух, и теперь вибрировал от желания войти в что-нибудь, ну в нашем случае кого-нибудь. Вытащив пальцы, обладатель глаз цвета спелого яблока приподнял свободной рукой пятую точку Накаджимы, а ноги закинул себе на плечи. Пока последний пытался захватить как можно больше воздуха в рот, первый поднёс один палец к анусу, и, в мыслях пытавшись сдержаться, аккуратно вошёл им внутрь. Тело Тигра почувствовало что-то тёплое, влажное, но довольно неприятное внутри, и сжалось. Прикусив губу, Фёдор стал медленно крутить палец, желая растянуть колечко как можно шире. Беловолосый парень же тихо постанывал, ощущая эту «заполненность» внутри себя, вдруг он почувствовал, что вошло что-то ещё, посмотрев, он увидел, что Темноволосый вставил ещё один палец. Накаджима прикусил губу, на втором пальце было надето кольцо, которое он давно подарил Фёдору, в честь его день рождения. Маленькие клыки прокусили кожу губы, поэтому в рот пассива капнула струйка крови. Вкус металла упал на кончик языка, отчего Накаджима невольно сделал кислое лицо. Двигая пальцами, желая растянуть человека снизу как можно сильнее, Фёдор еле сдерживался, чтобы не сорваться. Вскоре вошёл третий палец, и теперь Ацуши чувствовал, что пустое пространство заполняется. Растянув нижнего, Достоевский достал пальцы, смоченные чём-то белым, и услышал грустный стон. Это означало одно – Накаджима достаточно растянут, и теперь он легко может войти в него. Положив ноги парня себе на плечи, Фёдор подготовил свой член ко входу, а именно надел презерватив и обмазал его бальзамом. Поднеся его к колечку Накаджимы, мужчина посмотрел на него, спрашивая на разрешение, получив кивок, он аккуратно вставил головку. С уст парня слетел короткий стон, а сам он дёрнулся, как будто его ударили электричество. Достоевский не двигался, давая парню привыкнуть к «заполненности». Уже через минуту Ацуши стал сам насаживаться на агрегат второго, что было немым согласием на продолжение. Дабы причинить юноше как можно меньше боли, Фёдор наклонился к его лицу и завёл в поцелуй, попутно заходя глубже. Накаджима стонал от удовольствия в поцелуй, также выгибаясь от боли. Странно, да? Стонать от удовольствия, но двигаться от боли. Вскоре Фёдор дошёл во всю длину, и не двигался, все также давая парню привыкнуть. Уже через 5 минут Ацуги прошептал что-то наподобие согласия, и Достоевский стал медленно выходить(не полностью, конечно же)–заходить, медленно поднимая темп. –Кха!.. Мф... Ф... Фёдор–к.кун...–Пытался сохранить здравый рассудок Ацуши,–давай... Ах! быстрее, я вытерплю... –Хорошо... Кх... Ацуши–сан...–Согласился Достоевский, и с громким рыком стал вдалбливать парня в постель, на что тот страстно стонал и кричал разного рода словечки. Входя и выходя, Фёдор наблюдал за боссом, в любой момент готовый остановится по его п̶р̶и̶к̶а̶з̶у̶ просьбе. Вскоре он излился внутрь парня, и, достав член, прилёг рядом с уставшим Ацуши. Тот в свою очередь лежал, и пытался привести собственные мысли в порядок. По крайней мере так казалось Достоевскому. Укрыв себя и Ацуши одеялом, Фёдор лёг спать, как и второй, он устал, но зато впервые за последние 8 месяцев отдохнул. Вскоре мужчина отключился, а Накаджима в свою очередь встал с постели. Парень наполнился к спящему, и поцеловал его в лоб и подошёл к тумбе около кровати. Достав оттуда сигареты и зажигалку, он зажёг одну и поднёс ко рту. Подойдя к постели, где спал его «любовник», он присел на край, все также закуривая сигарету. Парень все ещё был совершенно голым, но его это никак не волновало, поэтому Накаджима спокойно докурил сигарету, а окурок потушил о тумбу. –*Надо бы помыть себя «там».*–Подумал юноша, и пошёл по направлению в ванную комнату. Мыться он долго не стал, поэтому уже через 10 минут одевался в костюм. Напоследок взглянув на Фёдора, он положил сложенный листок бумаги на всю ту же тумбу, и покинул комнату. Накаджима решил пойти домой, ведь уже было (о Боже!) пол пятого утра, а значит ему надо возвращаться. *** Вскоре парень был дома, и, переодевшись в пижаму, он лёг спать. Ведь, как никак, а у него был, наконец-таки, законный входной.