Царапина на щеке

Снова я чувствую эти мягкие, тёплые руки у себя на спине. Снова я могу наслаждаться этими приятными, до боли родными объятиями. Я прижимаю к себе брата, осторожно поглаживая его плечи. Наконец мы встретились, и сможем провести время вдвоём. Марис отстраняется, смотря в мои глаза напротив. — Наконец отдохнём, — заявил он, словно читая мои мысли. — Один только Мортис портит все наши встречи, несправедливо, верно? — Я ничего с этим не могу сделать, — вздохнул я, всё ещё радуясь нашей встрече. — Я обещаю, что когда-нибудь сверну шею этому наглому старику, — с ноткой смеха промолвил Марис, покосившись на меня. — Куда ты предлагаешь пойти сегодня? — пропустив его слова мимо ушей, спросил я, оглядываясь. — Кататься на коньках умеешь? — словно намекая, поинтересовался брат, уже взяв меня за край водолазки и потянув вперед. — Нет, — с подозрением послышался ответ. — Научишься значит, — хихикает в ответ Марис. — Погоди, мы же договаривались, что ты не будешь таскать меня по людным местам, — я хватаю брата за запястье, останавливая. — Это опасно, ты сам понимаешь, что меня могут поймать. — Я так понял, что тебя подобное уже не волнует в последнее время, — парень вопросительно выгибает бровь. — Я видел тебя в баре недавно. Не это ли ещё и нарушение десяти заповедей? Я поперхнулся от подобного обвинения, с удивлением смотря на него. Никогда в жизни не посещал ни бары, ни клубы, ни рестораны, откуда он нашел меня в каком-то баре, ещё и недавно? — Я никогда в жизни не был в барах, возможно, ты меня с кем-то спутал. — В общем сегодня ты пойдешь со мной на каток и это не обсуждается, — беспечно сказал Марис, направляясь куда-то вперед. Пришлось плестись вместе с ним, иногда всё же пытаясь изменить его мнение и остановить. В конце концов, если кто-либо в людном месте узнает меня, нам обоим уж точно несдобровать. Я до сих пор удивляюсь, как Марис так спокойно бегает по всяким вечеринкам, клубам и прочим местам, и как его ещё не приняли за меня. В конце концов, мы близнецы, отличить практически невозможно бы было, если бы Марис не заплетал волосы в пучок. В какой-то мере, может это его и спасает. С трудом поспевая за братом, я вытянул из сумки маску, хотя бы так прикрывая лицо. Не спасет, конечно же, но, с другой стороны, я не такая публичная личность, знать меня могут только бежавшие пленники или же единицы местной полиции. Сильно волноваться не стоит, но всё же сам факт. Я вздыхаю, с трудом шнуруя на ногах коньки. Марис уже давно ждет меня, испепеляя взглядом. Я вожусь здесь уже несколько минут, не в силах нормально завязать шнурки. Какому идиоту пришло в голову вытянуть их и положить их внутрь самих коньков? Томно вздыхая и откидываясь на спину к холодной стене, я вытягиваю ногу вперед, страдальчески закрыв глаза. Ничего сложнее в жизни нету, кроме как шнурки завязать. Это явно не моё, меня не учили. — Это полный пиз, — полу стоном шепчу я. — Какой придурок в последний раз носил эти коньки, пальцы бы ему оторвать. — Давай помогу, — Марис поворачивает к себе мою ступню, на которой и оставалось завязать шнурки. — Спасибо, — заранее пробормотал я, отворачивая голову. На удивление у Мариса всё получилось почти мгновенно. Я аж вздрогнул от злости, когда увидел, с какой лёгкостью он ещё и завязал красивый бантик. После он поднялся, подзывая меня рукой за собой. Я всё же поднялся, вздыхая и направляясь за братом, нехотя переставляя ноги. Когда он наконец согласится на безобидную прогулку вокруг дворов или просто на пробежку? Чувствую, будто никогда. В прошлый раз Марис затащил меня в заброшенный дом, несколько месяцев назад нас и вовсе чуть не поймала полиция. Аж сердце кровью обливается, пока я вспоминаю тот момент. Даже сам Марис тогда был шокирован на столько, что даже расплакался, и пришлось действовать самостоятельно. Хмыкнув, я отвлекся от воспоминаний, выходя в след за братом к бортикам у льда. Я не умею кататься на коньках вообще. Смотря, как Марис уже снимает чехлы с лезвий, я снова тихо спрашиваю: — Ты точно не передумал? — ещё на что-то надеясь, я коснулся его плеча, умоляюще смотря в его глаза. — Ты издеваешься? Я уже деньги за коньки заплатил, — видя мой всё ещё жалобный взгляд, он добавил, — и за час на катке тоже. — Это худший мой день, — бормочу я себе под нос, вздыхая. — Я в людном месте, ещё и не умею на коньках нормально стоять. Буду как корова на льду, что ж. Я последовал примеру брата, снимая чехлы и откидывая их на какой-то стул рядом. Подняв глаза, я с завистью увидел, как Марис уже свободно проехал по льду, ожидая меня. Держась за бортик, я осторожно ступил одной ногой на лёд. Скользко. Дрожа от странного предчувствия, я всё же встаю на белоснежную поверхность и второй ступнёй, чувствуя себя и вправду просто ужасно. Ноги то и дело разъезжались, грозя при неправильном движении подогнуться. Снова шмыгнув носом, я осторожно пытаюсь перебраться чуть дальше от прохода, чтобы ненароком никому не помешать. Увы лишь тихо взвизгиваю, понимая, что ещё мгновение — и я упаду. Но опора рядом, потому я так и зажал в руках пластиковый борт, смотря под ноги. Пытаясь дышать равномернее, аккуратно передвигаю руки по бортику, переставляя вслед и ноги. Кажись, всё идет даже не плохо. По крайней мере, не падаю пока что. Вдруг я ощущаю, как мою талию обхватывают чужие руки, отлепляя меня от бортика. Я моментально оборачиваю голову, видя, что Марис прицепился ко мне. — Дай я просто у бортика постою, что ты хочешь, — тихо спрашиваю я, начиная пытаться подтянуться обратно. — Целый час? — весьма громко спросил в ответ брат, от чего я дернулся. Нельзя разводить шум. — Могу и целый час, — отвечаю я. — Будь, пожалуйста, потише. — Да сдалось мне твоё «потише», езжай давай, — беспечно говорит Марис, начиная разгоняться. — Если сейчас не будешь меня слушать, я поставлю тебе подножку и буду кричать что здесь мафиози. Смотри. Попробуй слегка отталкиваться ногами от льда. Нет, не так. Видишь, что у тебя ноги разъезжаются, тебе нужно не ногу отдёргивать, а просто надавливать от себя. Сейчас лучше. А теперь попробуй слегка отводить ноги назад… Эдгар! Я упал. Шипя от боли в плече и у ребер, оборачиваюсь на брата и гневно смотря в его глаза. — Что б я ещё раз пошёл с тобой куда-то, — еле слышно говоря, я поднимаюсь, опираясь на подставленные мне руки. — Фигурист хренов.

…

Я подъезжаю к борту, с облегчением облокачиваясь о него. Мы катались порядка тридцати минут. Я научился нормально стоять на ногах и проезжать хотя бы какие-нибудь пару секунд самостоятельно. Марис решил отлучиться попить воды, ибо устал постоянно возиться со мной. Этому я был изрядно рад, пару минут спокойной передышки были жизненно мне необходимы. Располагаю руки по бортику, провожая взглядом гиперактивного брата, что уходит к раздевалке. Вздыхая и расслабляясь, я смотрю вокруг, пытаясь определить в какой из частей катка я нахожусь. Это примерно середина, потому я всё же немного, но напрягся. Я в любую секунду могу стать целью внимания. Недолго думая, украдкой начинаю проезжать у бортика чуть дальше к выходу, чтобы уменьшить шансы того, что меня кто-либо увидит. Ноги непривычно скользят, я всё ещё не уверенно передвигаюсь. Опустив глаза на коньки, я разглядываю их, осматривая, на сколько они потрепанные. Интересно, сколько они на складе лежали? Лет пять-десять? А после их и вовсе использовали наверняка тысячи людей. Я невольно сморщился, всё ещё смотря на белые, нет, скорее даже бежевые коньки. На столько они уже потрёпаны временем. Ещё и ужасно не сочетаются с моей одеждой. Черная теплая водолазка с рельефными тканевыми полосками, черные эластичные штаны… И потрёпанные коньки с таким цветом, словно кого-то на них вырвало… По-моему, меня и самого скоро вырвет, если я не перестану разбирать так подробно безобидные цвета. Пытаясь отвлечься на что-то другое, я отворачиваю голову к темным коридорам за пределами бортиков. Там нету абсолютно никаких предметов, всё во мраке. Туда на удивление не пробирается яркий свет от ламп, что висят на самом потолке. Хотя нет, что-то приметить, да можно. Какие-то стулья, несколько столов. Возможно, здесь откроют кафе или какой-нибудь мини бар. И здесь я вижу Зеркало. Огромное, где-то метра три в высоту и несколько метров в ширину. Засмотревшись на него, я понимаю, что ко мне на бешеной скорости едет что-то. А после чувствую не плохой удар в живот и правое плечо. Смутно вижу что-то, ибо сощурил глаза, падая на спину. И внезапно что-то острое полоснуло меня по щеке, грубо впиваясь в кожу. Я падаю, несколько секунд лежа словно в отключке. Но после мгновенно распахивая глаза и садясь, резко поворачивая голову в бок, откуда был удар. Но, похоже, это было вовсе не нападение. Я вижу рядом чужое тело, похоже, столкнувшееся со мной. Плавно перевожу глаза на лицо обидчика, дабы смерить его ненавистным взглядом и выбранить матом всего света, но после лишь замираю. Я пересекся взглядами с малиновыми глазами. Тело парализовало, а мозг словно отключился. Эти на вид холодные, угрожающие глаза смотрели в мои, пока кровь жаром отдавалась по коже. Уши начало безумно сильно жечь, а щёки словно загорелись пламенем. Чужое, ранее бледное лицо так же постепенно начало краснеть, а зрачки всматривались словно в душу. Я встрепенулся, приподнимая брови. У меня в мгновение появилось желание рассматривать эти глаза бесконечно. Ранее они были будто холодны, но сейчас превратились в такие мягкие, такие заботливые и бездонные, что можно бы было в них утонуть. Внезапно в голове что-то щёлкнуло. Я почувствовал головокружение и боль у щеки. Судорожно вдохнув воздух, я чуть ли не упал обратно на холодный лёд, но чужие руки внезапно обхватили мою голову и плечи, поднимая обратно. — Простите меня, пожалуйста! — всхлипнул чужой обеспокоенный голос. — Вам плохо? У Вас царапина на щеке, я сейчас позову дежурного! При мысли о том, что сейчас кого-то позовут, я мгновенно оклемался, пытаясь приподняться и остановить испуганного парнишку. Нельзя допустить того, чтобы меня здесь увидел ещё и дежурный. Да и какой дежурный? Полицейский? Врач? Может дежурный парикмахер вообще? В любом случае меня могут зафиксировать как травмированного, а после полиция пробьёт меня по базе и приедут сюда. В глазах аж потемнело от ужаса. — Не стоит, — тихо выдохнул я, пытаясь подняться на ноги. — Я сам справлюсь. Ноги примерно так же разъезжались, как и по приходу сюда, а теперь они ещё и легонько дрожали. Щека горела огнём, пока из неё текла горячая кровь. Я попытался стереть её с лица, но после новая кровавая струйка потекла снова. Вдруг я почувствовал чужие тёплые руки, но уже на рёбрах. Мне помогают подняться, а после подъехать ближе к бортику. Я опираюсь на пластиковую панель, вздыхая и оборачиваясь. Это тот же парень, он стыдливо рассматривает мою щёку, иногда с неким страхом заглядывая в глаза. — Может, всё же позвать кого-нибудь? — снова спрашивает он. — У вас почти насквозь щека разрезана… — Что происходит? — неожиданно послышался рядом знакомый голос. Я лишь жалобно оглядываюсь на Мариса, кусая губу. Почти на сквозь? Как так получилось, что мне буквально проткнули щёку? После перевожу глаза на парнишу, который рассеянно переводит взгляд с меня на Мариса, с Мариса на меня. А меня снова слегка знобит, как только я вижу малиновые, такие жалобные, такие обеспокоенные глаза. Боже, я не могу оторвать от него взгляда. — Я разогнался и не успел свернуть в бок, поэтому не удержался и уже чуть ли не упал, думая, что врежусь просто в бортик, но только потом увидел… Как Вас зовут? — парень заикается, вопросительно смотря на меня. — В общем, этого юношу. И случайно налетел на него и вот. — Эдгар, что с твоей щекой? — всё так же удивлялся брат, разглядывая меня. — Я задел его щёку лезвием конька, мне жаль, — парень пару раз быстро моргает, всё ещё пристально разглядывая царапину. Наверное, там что-то и вправду критичное. Но мне не до этого, я лишь продолжаю рассматривать чужое лицо, хрустя костяшками пальцев. Бледноватая кожа, уши округлой формы, фиалковые густые волосы и две прядки от них, что свисали до подбородка. Аккуратно завязанный низкий хвост, румяные щеки и глаза. Вот, что сносило мне крышу. Чертовы. Глаза. Они безумно красивы, словно отражают белый свет от ламп, словно маленькие стёклышки. Но внезапно меня хорошенько ударяют по плечу. — Ещё раз зависнешь, и я тебя на кого-нибудь толкну, чтоб ты ещё разок упал, — Марис угрожающе посмотрел на меня, убирая руку. — Пошли, я тебе ещё раз говорю. — А можно с вами? — осторожно спросил парниша, умоляюще смотря на моего брата. — Всё же мне стыдно, что я причинил боль и не могу извиниться нормально, я разбираюсь в первой помощи. — Валяй, — Марис пошёл к проходу, через бортик потянув меня за собой. Я осторожно объезжаю парнишу, но тут же чуть ли не падаю, вновь не устояв на ногах от головокружения. Парень с малиновыми глазами и на этот раз ловит меня, на этот раз уже проезжая вместе со мной, придерживая мои рёбра. Мои щёки горят пуще прежнего. Эти сильные, массивные руки осторожно касаются моего тела. Это божественное ощущение. Дыхание учащается, а я уже не чувствую под собой хоть какую-либо поверхность. Попытка снова отвлечься на звуки так же не увенчалась успехом: кроме чирканья лезвиями по льду и чужого дыхания я не услышал абсолютно ничего. Кажись, я сейчас снова упаду, если подобное продолжится. Такое длилось ещё несколько секунд, но для меня эти мгновения были целой вечностью, и даже больше. Мы наконец доехали до прохода, и меня перехватил уже Марис, подставляя руки. Я, держась за брата, наконец ступаю на прочную землю, с облегчением выдыхая. Теперь я могу спокойно ходить, не боясь, что упаду на ровном месте. Меня усадили на какой-то стул, чтобы я надел чехлы на лезвия. Вздохнув, я быстро управился, после поднимаясь и проходя за братом. Тот парень с малиновыми глазами шёл за нами, иногда выглядывая за моё плечо. Он шёл в половине метра от меня, но я всем, чем только можно чувствовал, как он смотрит на мою спину, что сводило с ума. То ли от неловкости, то ли от удовольствия. Мы прошли в пустую раздевалку, направляясь к своим сумкам. Марис усадил меня на лавку, что-то угрюмо бормоча. Но в ответ я лишь отвёл глаза, смотря на стенку. Он частенько любит поворчать, на этом буквально держится весь характер моего брата. После он сел рядышком, осматривая мою щёку. — Было бы хорошо, если бы была перекись, ватные диски, бинт, да медицинский скотч, — с ходу сказал парниша, садясь рядом с Марисом. — Но в идеале стоит пойти хотя бы в медпункт. — Ему в медпункт нельзя, — бормочет мой брат, явно забывшийся. — Он же… Поссорился вчера с главврачом и ему туда теперь нельзя, — торопливо заикнулся Марис, когда увидел мой косой взгляд. — Лучше сходи вот и возьми, — терпеливо говорю я, всё так же рассматривая Мариса. — Может мне сходить? — парень вопросительно посмотрел на меня, от чего я снова засмущался. — Вы так похожи, вас ведь и спутать можно. — Нет, а то ещё наговоришь там чего, — ответил за меня брат, поднимаясь и уже надевая ботинки. — Заодно свои коньки отнесу. Спустя несколько секунд Марис уже выходил из раздевалки, захлопывая за собой дверь. А мы снова остались наедине. Я осматривал всё — от чужих сумок до потолка и стен, но лишь бы не смотреть на того парня. Иначе я снова потеряю рассудок. Что случилось? Меня ещё никогда так не завораживал абсолютно незнакомый человек. Но он и вправду до боли красив, всё на нём так сочетается. Даже коньки, такие же потёртые, как и мои не выделяются нисколечко. Обтягивающая одежда чудесно подчеркивает его фигуру, даже в некоторой степени выделяя его торс. Я аж дёрнулся. Я запомнил всё о нём, это полный провал. Ни одному нормальному человеку никогда так не запомнится какой-то левый прохожий, особенно который сбил тебя. — Извините, но Вы сильно на меня злитесь? — смущённо спросил парень, на голос которого я мгновенно обернулся. — Нет, я вовсе не злюсь, — мгновенно откликнулся я, вопросительно поднимая брови. — Просто, — парень завёл руку за голову, — Вы так угрюмо сидите, я уж подумал, что Вы с трудом сдерживаетесь, чтобы не накричать на меня. — Нет-нет, я задумался, — складывая руки на колени, отвожу глаза в сторону, с неловкостью смотря в какой-то угол. Я заметил, как парень кивнул, поворачивая голову в сторону двери. Повисла неловкая тишина. Думая, чем бы можно разбавить обстановку, я перерываю всю информацию в голове, лишь бы найти какой-либо стоящий того вопрос. Увы, так ничего интересного и не надумав, я опустил голову, расстроенно решив потрогать щёку, чтобы хоть определить размер раны. Но сейчас же я ужаснулся, ощущая по всей щеке размазню из полу засохшей крови и свежей. Я совсем позабыл о внешнем виде, а кровь уже размазалась по коже. — Извиняюсь, но не найдётся салфетки влажной? — обращаюсь я к парнише, с намерениями стереть всю грязь. — Сейчас поищу, — ответил тот, поднимаясь и проходя к лавке напротив. Он торопливо начал рыться, видимо, в своей сумке, что висела на крючке. Я терпеливо ждал, то и дело смущаясь при виде его тела. Что со мной творится? Вскоре парень оборачивается, держа в руках пачку салфеток и подходя обратно. Он протягивает мне пачку, садясь рядом. Я открываю её, доставая пару салфеток и приставляя их к щеке. — Стой-стой! — одёрнул меня чужой голос. — Ты же сейчас царапину заденешь, а не кровь стирать будешь, дай помогу. У меня из пальцев выхватили салфетки, а я только смущённо отвёл глаза, позволяя парнише протереть щёку. Я чувствую, как влажная салфетка проходит по заляпанной коже, оттирая корку от неё. Примерно так мы сидели несколько минут, в молчании. Я стеснялся от касаний на коже, хоть и через ткань, а парень продолжал отчищать мою щёку от крови. Вскоре пришёл и Марис, принеся с собой всё прошенное. Он молча отдал все принадлежности рядом со мной сидящему, а сам сел по другую сторону на лавку, косо смотря на парнишку. А я без стеснения смотрел на его действия. Вот он налил на ватный диск перекись, после отставляя её, и, взяв мой подбородок в руки, слегка отводит моё лицо в бок, начиная потихоньку прикладывать к ране диск. Я слегка хмурю брови, сглатывая от щиплющей боли в щеке. Боль и вправду была не только на поверхности, но и будто внутри кожи, скорее всего рана и вправду была глубокой. И касания чужой руки уже не кажутся такими яркими на фоне боли. Вздыхая, я терплю, всеми силами пытаясь посмотреть, как парень обрабатывает щёку. Несколько секунд — и всё же ватный диск отстраняется от моей щеки. Я мгновенно поворачиваю голову обратно, снова с интересом смотря на чужие действия. Парень разматывает не длинный бинт, после снова складывая его, но уже примерно под форму квадрата. Спустя время он просит кого-нибудь достать ножницы, и Марис почти мгновенно протягивает ему их. К моей щеке приставляют квадрат из бинта, после надёжно залепляя его несколько раз медицинским скотчем. — Готово, — парень встряхивает ладошами, смотря на проделанную работу. — Ну лучше сходите к врачу, чтобы не было гноя. Я киваю, отводя глаза в сторону и смущённо смотря на Мариса. — А теперь снимай коньки, — зевает тот в ответ на мой взгляд. — И пойдём. «И пойдём»? У меня чуть сердце не остановилось. Мне придётся расстаться с этим красавцем? Я несколько секунд в ступоре смотрю на брата, пока тот вопросительно выгибает бровь. После без единой мысли я начинаю медленно распускать шнурки на коньках, судорожно вдыхая воздух. Ещё пару минут — и мы больше не увидимся. Да как же так? Я снимаю один из коньков, нехотя отставляя его в бок. — «Думай, блядь, думай, — мелькает в голове. — Нельзя просто так оставить его.» Но вскоре я снял и второй конёк, после надев уличную обувь. Марис забрал конки, потягивая и меня за собой. И я наивно потянулся, хватая свою сумку с крючка и проходя за братом. Тот прошёл к выходу, открывая дверь. Но я лишь обернулся, расстроенно смотря последний раз в эти малиновые глаза. А они снова смотрели на меня. Между нами словно завязалась какая-то связь, заставляющая сердце биться быстрее обычного. Уста раскрылись словно готовые что-то сказать, увы не единого звука не было. Но, уже моргнув, я увидел перед собой лишь закрывшуюся со стуком дверь.