Блядство и бегство

      Ботинки скользнули по дну лодки, руки попытались ухватиться за воздух. Не совладав с шатающейся посудиной, мужчина врезался ладонью в борт, едва не рухнув в воду.       Наконец, приняв устойчивую позицию, он набрал в грудь воздуха, но не нашёл в себе сил крикнуть. Лишь вытянутая рука взметнулась в воздух.       Через маленькую подзорную трубу, через которую едва ли можно было заглянуть за горизонт, Олуванде увидел того, кого никто из них уже не ждал.       — Чтоб меня…       Суета на острове затихла, будто и не начиналась. Пираты замерли: кто-то занёс кеглю над головой, кто-то прикрывался руками. Баттонс так и остался стоять с открытым ртом. Железная челюсть упала на песок.       — Стид. — выдохнул Олуванде.       Швед чуть не бросился в воду. Чувство голода и лёгкого безумия покинуло Роуча и Баттонса. Крошка Джон, уже успевший натянуть петлю на шею, медленно поднялся на ноги.       — Стид. — повторили они почти хором.       Спустя считанные минуты последнее препятствие между ними было пройдено, и капитан Боннет сошёл на остров.       Команда не заставила себя долго ждать. Чуть ли не разрыдавшись, они ринулись к капитану, а Крошка Джон своими крепкими объятиями чуть не переломал Стиду рёбра.       На островке ещё какое-то время стоял шум. Все восторгались смелости и удаче Стида, жаловались на выходки Эда, обсуждали все, что произошло, как будто до появления капитана говорить об этом было бессмысленно. Почти ничего не разобрав в громкой болтовне, Стид покачал головой и снова поднял руку. Все замолчали.       — Корабль? — кратко спросил он.       — Уплыл. — отозвался Баттонс.       — Провизия?       — Ничего. Эти идиоты чуть меня не сожрали, — проворчал Швед, отходя от обезумевшей парочки на пару шагов.       Баттонс и Роуч потупили взгляд.       — Мы тоже хотим жить, приятель… — подал было голос один из них, но Стид вновь поднял руку, успокаивающе кивнув.       — Потери?       — Двое… То есть, что?!       — Ах, я имею ввиду… — Стид осознал, что совершенно неправильно подобрал слова, — Здесь не вся моя команда.       — Он забрал Френчи и Джима, — почти траурно изрёк Олуванде. Он снова открыл       рот, но через пару секунд закрыл его. Его взгляд опустошился.       Надо же… А ведь Джим только вернулись. И снова их нет.       — А Люциус?       — Никто не знает, — отозвался Чёрный Пит, — они сказали, что не нашли его. Иззи, в общем-то, было плевать.       — Уверен, что он на корабле, — оптимистично кивнул Стид, — не мог же он вывалиться за борт. Френчи и Джим тоже в порядке, — он похлопал замолкшего Олуванде по плечу, — это Эд, он позаботится о них…       — Он бросил нас здесь — грубо перебил Пит, — капитан, вы понятия не имеете, во что превратился Чёрная Борода.       Стид остепенился.       — Я был уверен, что он не… Не совершит что-то подобное, — сконфуженно пробормотал он. Ему пора перестать думать, что Эдвард будет смиренно ждать его на корабле, распевая песенки вместе со своей командой. В конце концов, теперь Стид был хотя бы убежден, что Эдвард на «Возмездии». Но что с ним стало…       Он наверняка зол. Очень зол. И Стид тому виной. Стид, который струсил и сбежал почти в самое начало своей истории, думая, что так будет лучше. Что там он сможет что-то исправить.       Новый Стид отбросил эти мысли подальше, хотя в сердце все ещё сидела глубокая вина. Он распрощался с прошлой жизнью, почти в буквальном смысле умертвил себя, пусть то и был переодетый труп. Дорога ему лежала теперь только сюда, пути назад не было. И у Нового Стида было достаточно смелости, чтобы совершить такое. Он знал, чего он хотел, ради чего всё ещё жил, ради чего готов был бы умереть.       Ради Эдварда, его Эда, который, вероятно, и видеть его не желает. Завоевать доверие заново будет непросто…       Стид набрал в грудь воздуха.       — Мы плывём к нему.       Члены команды несколько секунд молча моргали.       — С ума сошёл? Я туда больше не сунусь. Ради него-то, — отрезал Роуч.       Олуванде толкнул его в плечо.       — Джим, Френчи и Люциус, вот ради кого мы идём туда. Пусть у нас будет цель, отличная от Стида. Но если мы не бросили капитана в самые первые дни, то почему должны сейчас?       Стид благодарно улыбнулся.       — И когда мы найдём их, наша команда снова воссоединится, мы с Эдвардом снова станем со-капитанами, — воодушевлённо сказал Стид, — а все ссоры обговорим вместе, как…       — Как команда… — не очень-то одухотворённо наперебой пробубнили пираты.       Глубоко вздохнув, Стид снисходительно улыбнулся. Ребятам здесь явно недоставало боевого духа. Винить он их не собирался, кто знает, сколько времени они провели на песке, без еды, под палящим солнцем. Бедняга Джон почти покончил с жизнью, намотав на шею верёвку. Всё-таки Стид поспел вовремя, в какой-то степени.       В любом случае, как бы им ни хотелось возвращаться к Чёрной Бороде, они были рады наконец покинуть этот чёртов клочок земли.       Команда перебралась в лодку Стида, и он раздал всем по небольшому кусочку копчёной свинины, в которые пираты тут же с остервенением вгрызлись. Олуванде показал примерное направление, в котором исчез корабль, вызвался помочь Стиду грести, за что был отблагодарён сияющей улыбкой капитана. Боннет был рад, что хоть у кого-то здесь всё ещё оставались силы и надежда.       Он знал, как сильно виноват перед Эдом. Уйти просто так, без объяснений, когда они двое уже построили планы на жизнь… Эдвард, наверное, прождал его всю ночь, Стид часто думал об этом, когда вернулся домой.       Он оправдывал себя тем, что был слишком напуган и сбит с толку внезапной смертью Чонси, которая, чёрт возьми, в точности повторяла смерть его брата. От лица Стида это выглядело так, будто он увидел смерть одного и того же человека дважды. Но, как ни странно, ни видение Найджела, ни ожидаемый им призрак Чонси не преследовали его. И как бы ужасна ни была смерть каждого, Стид, кажется, забыл об этом в суете семейной жизни и подстраивания собственной смерти. Впрочем, это и к лучшему. «Перерождение» явно пошло Боннету на пользу.       А что стало с Эдом? Быть может, он просто закрылся в каюте и пьёт, пьёт без остановки, пытаясь заглушить боль. А может, он смог его отпустить, решил, что в его жизни больше не должно быть места такому предателю, как Стид? Чем сейчас занимается Чёрная Борода?       Жестокий поступок Эдварда по отношению к команде был для Стида необъяснимым. Столь же непонятно для Боннета было то, зачем Эду понадобились Джим, Френчи и Люциус. Стид просто очень надеялся, что Тич не собирался их пытать.       Стид грёб с удвоенной силой, иногда оглядываясь назад, Олуванде старался поспевать за ним.       Множественные испытания закалили Боннета, и он больше не чувствовал себя беспомощным нытиком, который и на кровь-то смотреть без ужаса не может. Он чувствовал себя пиратом. Тем, кем и мечтал стать. Он превзошёл себя и очень этим гордился.       Потянувшись к водной глади, Стид намочил руку в ледяной воде и зализал волосы назад, смочив лоб. Так стало немного лучше. Палящее солнце не давало покоя уже несколько часов, и Стид был благодарен, что рядом хотя бы есть холодная вода, иначе это было бы невыносимо. Даже бутылка вина в его мешке стала отвратительно тёплой.       Но очень скоро приятная влага на лбу сменилась потом. Боннет поднял голову и сощурился на солнце, тихо выругавшись.       Так все время продолжаться не могло. Жаловаться на жару? Да кто он такой, чтобы его, Стида Боннета, сломил солнечный жар? Стид тряхнул головой, мокрые завитые пряди неприятно плюхнулись на лоб, он тряхнул головой ещё раз, откидывая их назад. Он набрал в грудь воздух, на выдохе издал бойкое «ух» и налёг на вёсла, иногда поглядывая на Олуванде. Боевой дух вернулся к нему снова, думать сейчас было некогда, да и не о чем, все вопросы к самому себе он уже обсудил за столом с окаменевшим апельсином.       У него была цель, и он к ней стремился, этого было достаточно.       Кажется, только Стид во всей команде был настолько заряжен энергией. Может быть, ещё Олуванде немного, но и тот начинал постепенно уставать. Остальные члены команды тихо переговаривались, Швед удивительно заинтересованно играл с марионеткой, что ему всунули в руки перед высадкой на остров; Крошка Джон лениво постукивал по конге, уже бросив попытки сочинить какой-нибудь причудливый ритм; Баттонс свесился с кормы, моча бороду и длинные патлы в воде, хотя беспокойный Стид просил его так не делать. Солнце, конечно, палило нещадно, и пираты, как могли, спасались от него: листьями, сорванными еще на острове, собственной одеждой.       Стид утёрся рукавом, крякнув, и снова налёг на весло.       Это чувство пришло не внезапно. Но Стид, с головой погруженный в бойкие мысли о нахождении «Возмездия», списывал все на усталость разного уровня тяжести. Он не обратил внимания и на сухость во рту. Пока из него бил ключом боевой дух, нельзя было это упускать.       Но когда резкая боль внезапно ударила в голову, он больше не смог это игнорировать.       А затем все закружилось.       Стид чувствует, что его начинает тошнить. Он перестаёт слышать разговоры команды, перестаёт слышать хоть что-нибудь кроме учащённого неровного сердцебиения. Тело обжигает жар, затем колотит холод, и Стид уже не слышит, как кто-то бросается к нему с криками: «Капитан! У него солнечный удар, черт возьми…!»       Стид пробыл в отключке долго, может, несколько часов.       Он дернулся и открыл глаза, когда его с нехилым усердием трясли за плечи, били по щекам. Взгляд затуманился, Стид не мог точно сказать, кто перед ним. Нарушало видимость и то, что его тщательно обливали прохладной водой.       Жгучий жар начал понемногу отступать. Стид провел по мокрым волосам дрожащей рукой, часто моргая. Совершенно дезориентированный, он сел в лодке и только тогда увидел тех, кого совершенно не ожидал ещё раз встретить когда-либо в жизни вообще. Он видел их придурковатые улыбки. Они были рады, что тот очнулся, но точно собирались сказать что-то глупое.       — Сэр, вы поливали цветок?