Рассвет республики

Один выстрел, и всё тут же начало рушиться, словно карточный домик. Вся Европа сложилась в одну большую стопку, полная неразбериха, и уже не ясно, куда бежать и где прятаться. Регина фон Донау молча смотрела, как совсем недавно юный кайзер, теперь покрытый сединой, писал письма в Германию и Италию, прося о союзе. Российская империя готовит ответное нападение, и вот Александр Романов из союзника стал самым главным врагом, против которого готовятся все силы страны. Вена всё это время семенила по Шёнбрунну, крутя в тонких пальцах локоны винно-красного цвета и не зная, куда себя деть в эти моменты. Её пышное белое платье с изумрудно-зелёными оборками и завязками тянулось за ней, шурша длинным подолом. Это был подарок последней императрицы, Сиси, и его она практически не снимала с тех пор, как она умерла в ходе покушения, даже сейчас, когда её страна медленно катилась куда-то в бездну благодаря её несколько лишившемуся от старости рассудка мужу. Их могущественная империя полыхала в агонии, и хватило лишь одной спички, чтобы всю её охватило пламя войны, лишённой перспектив. И вот после поражения в недавней стычке в Пруссии они снова с Берхардом по одну сторону баррикад, и он настроен явно более оптимистично. Он и Рим откликнулись на просьбу без промедлений, решив дать отпор Романову. — Регина, мы сможем выстоять — говорил он, продолжая уверенно хмурить свои светлые брови — Положись на меня и Лучиано, вместе мы покажем им всю мощь. Вена лишь мило улыбалась в ответ, не смея сказать что-то в ответ. Конечно, легко говорить одной из сильнейших империй, которой не правит старик, вокруг которого не осталось людей, способных ему перечить. Сиси и эрцгерцог Франц, его племянник, мертвы, а Максимилиан, сын эрцгерцога, ещё совсем юн. Остаётся лишь с ужасом наблюдать из окон дворца за тем, как с яркой вспышкой сгорает великая империя. А когда Санкт-Петербург нашёл себе в союзники Пьера и Уильяма, стало ясно одно: никому не выжить в этой бойне без потерь. Четыре года кромешного ада и кровопролитий закончились ожидаемо, никто не смог увернуться от этого. Франц-Йозеф умер от старости, так и не увидев, к чему привели его действия. Измотанная страна, полные отчаяния коллеги и совершенная пустота впереди. Они потеряли слишком многое: земли, величие, а самое главное — честь. За дело взялись бывшие сторонники демократии, которых ранее кайзер бы просто кинул в тюрьму, а теперь они решили создать республику на углях былой страны. Они решили встретиться с Берлином в столице Австрии, Берхард не мог найти слов, чтобы описать собственное отчаяние, уже после предательства Рима и выхода Российской империи из войны им обоим было ясно, что эту катастрофу не остановить, но вот видеть её последствия было в тысячи раз страшнее, чем чтение любых сводок с фронта. — Берни, ты ведь понимаешь, что это значит? — Регина продолжала ходить из стороны в сторону, стук каблуков сопровождал шелест чёрного скромного платья с белым верхом, рукавами-фонариками и чёрными лентами. Ещё один наряд, что ей достался от покойной императрицы, одно из её любимых — Нас задушат, это конец. После всего этого никто нам не спустит это с рук, нас сделают виноватыми! — Mein Sonnenschein, я тебя прошу… — Берлин выглядел не менее измотано и устало, он то и дело тёр переносицу, прикрыв свои светлые глаза. Его императорский мундир выглядел блёкло, даже в нём не осталось и капли былого величия — Что нам сделает этот заокеанский умник? Он пришёл сюда в последний момент, а делает вид, словно решает здесь всё. Вена лишь молча покачала головой, наблюдая за тем, как облака медленно проплывали на фоне холма, где стояла грациозная Глориетта. Джеймс действительно вступил в войну внезапно и совершенно неожиданно, помогая оставшимся членам Антанты с неописуемой резвостью. Не удивительно, он почти всё время сидел на своём материке, не видя всей здешней бойни. И чтобы этот выскочка теперь решал их судьбу? Большего позора и представить было трудно. — Он сделает, поверь. Пьер и Уильям смогли же его убедить влезть в это, им не составит труда сделать нас в его глазах монстрами. — По-моему, ты несколько переоцениваешь эту сладкую парочку и их возможности — парировал Берхард, хмурясь — Они всю жизнь друг друга на дух не переносили, и теперь точно не достигнут высот. Вот увидишь, всё ограничится простой выплатой и это наконец-то закончится. Простая выплата… Именно эти слова мелькали в голове Регины, когда подписали договоры после прибытия в Сен-Жермен. От прежней империи остался лишь крохотный кусочек земли, который и не виден практически на общей карте. Берхард отныне не мог видеться с ней, любой их союз невозможен, а вдобавок сумма за все их деяния вышла настолько ужасающей, что всех запасов золота мира не хватит, чтобы их покрыть. Снова это довольно лицо Пьера, вновь его победоносная ухмылка, аж смотреть тошно. Конечно, такое-то чувство победы, особенно учитывая, что сидели они в его дворце. Регина только и могла, что свирепо стрелять глазами в его сторону, сжимая кулаки от закипающей внутри ярости. Интересно, и кто из этой великой троицы предложил сей замечательный план мести? Скорее всего Джеймс, который решил именно сегодня не явиться, с ним будет ещё отдельный разговор. — Регина, солнце, не смотри на меня так — Пьер надменно хмыкнул, поправляя длинную прядь волос — Неужели ты думала, что после этого вам это спустят просто так? — Лучше молчи, пока я ещё не затолкала тебе этот договор в… — Регина фон Донау, не в вашей позиции сейчас оказывать протест — вклинился в разговор Уильям — Договор подписан и отныне вы обязаны следовать ему, если нет желания ухудшилось своё и без того незавидное положение. — Не слишком ли официозно для угрозы, Уилли? — кокетливо спросил Париж, ухмыляясь — У нашей прекрасной дамы в любом случае нет выбора, не стоит тратить на это время. — Я лишь пытаюсь соблюдать формальности. А ты, я смотрю, уже вовсю рад победе. — Браво, как всегда, всё как по учебнику. Следить за этой перепалкой не было никакого смысла, да и ничего бы она не изменила. Это конец всему, полный крах, и никакой надежды на лучшее. После этой поездки во Францию Регина на долгие дни заперлась в комнатах дворца, не смея показаться наружу. Чувство собственного бессилия поражало до глубины души, оставляя с ощущением бесконечной пустоты. Словно из груди вырвали кусок, оставив с чернеющей своей бездонностью дырой. Линц и Санкт-Пёлтен приезжали, но никто из них не смог переступить порога покоев Вены. Ингрид ждала день, два, пока не решила оставить столицу наедине со своим горем. Регина ещё долго не могла найти в себе сил, чтобы принять факт начала нового времени. Та страна, ради которой ей пришлось пережить столько боли и унижений, теперь стала всего лишь куском устаревших карт, а вскоре окажется страницей в учебнике истории. Сколько лет, столько планов, и всё кануло в небытие. Всё тело Вены ломило, город буквально трещал по швам, он словно проваливался по собственным весом, не зная, что делать со всем наследством кайзера. Вскоре пришлось покинуть дворец, выкинуть все наряды и сатиновое перчатки на свалку, отстричь свои длинные алые волосы по плечи и переехать в крошечную квартиру недалеко от центра города. Оттуда из окна было видно всю округу как на ладони, и сотни домов, и неспешно идущих прохожих и редкие автомобили, окружённый повозками и каретами. Совсем не так жизнь, что раньше, а вскоре и все привилегии аристократов исчезли в небытие. Теперь она просто Регина фон Донау, эфемерная сущность, лишённая дома, соратников и друзей. Вена облачилась в чёрное, надела шляпку с вуалью, лишь бы никто не видел её бледного и потерянного лица. На собраниях царила суматоха, все приветствовали новенькую в их кругу — Марику Нойзидлер, город Эйзенштадт. По условиям договора она вошла в состав вместе со всем регионом Бургенланд и теперь стала его столицей. Бойкая черноволосая девчонка с большими глазами почти того же цвета мигом влюбилась в себя остальных. Ей был присущ яркий деревенский шарм, а её простота и лёгкая наивность только дополняли этот образ. Однако, Регина старалась держаться от неё на приличном расстоянии, не желая с ней контактировать сверх нормы. — Ина — после одного из собраний Линц всё же решился остаться до самого конца. Очевидно, хотел поговорить — Что с тобой? Ты сама не своя уже год, не хочешь поговорить? Линц, он же Мартин Фэннинг, был несколько худощавым парнем с вьющимися русыми локонами. Обычно он всегда был с головой погружён в работу и редко оставался на поговорить, как никак, он был чуть ли не самым главным экономическим центром на оставшейся земле. Хотя, для Регины он не редко делал исключение, и раньше такие посиделки после совещаний могли затянуться на многие часы. Сейчас же не было ни времени, ни сил, чтобы находиться в обществе друг друга вне рабочей обстановки. — А ты сам будто не замечаешь — отстранённо ответила Вена, отвернув от Мартина взгляд — Вы все словно делаете вид, что вас всё устраивает. Что всё хорошо и ничего не изменилось. Но… — она судорожно обхватила руками плечи, всё тело снова начало разрывать от боли — Их нет, никого нет. Они мертвы и я… Слова застряли комом в горле, который не давал издать больше и звука. Она сама знала, что не имеет права именно сейчас терять хватку, всё же она — столица, и ей всё расхлёбывать. Чувство долга давило на неё могильной плитой, из-под которой не двинутся, и Регина уже была готова бросить всё… как вдруг почувствовала тепло. Чужие руки внезапно легли ей на плечи, заключая в тёплых объятиях. — Всё хорошо — приговорил Мартин, поглаживая её по спине — Мы ведь будем рядом, как были всегда. И я.… тоже буду с тобой. Ты же знаешь это, я тебя никогда не оставлю. Таковым было его обещание в тот день, и только за него удавалось держаться всё это время. Город всё так же оставался беден и на грани разрухи, люди по-прежнему искали утешение в мыслях о былом величии и прежней жизни. Что уж скрывать, Вена сама была бы не против снова оказаться там. Гуляя по паркам возле дворцов, она вспоминала те пышные балы, как сидела в беседках с августейшими особами и как многие видели в ней столицу великой империи. А не главную на жалком клочке земли, где люди зачастую не знали, будут ли завтра вообще есть. Все попытки внести демократию раз за разом проваливались, и все это прекрасно понимали. По началу всё держалось на двух партиях, что противостояли друг-другу. Иной бы сказал, что в этом и состоит преимущество власти народа, ведь у них есть выбор, но никто не говорил, что люди эти будут искалеченными военными, у которых останется под рукой оружие. Со временем светлая идея становилась всё больше похожа на пролог к череде кровавых бойней, от жестокости которых в жилах стыла кровь. Одна стычка за другой, и никто из городов не мог найти себе места. Они и предположить не могли, что их ожидало после. Одно из самых масштабных восстаний, подавить которое удалось лишь после задействования военных. Тогда по улицам Вены текли реки крови, а запах трупов в этом жарком июне стоял особенно сильный. Регина ещё долгое время оставалась подле больниц и лазаретов, не зная, чем она может помочь своим жителям. А самый главный вопрос состоял в том, кому именно помогать? Эти бойни меж друг другом никогда не приводили к чему-то хорошему, и судьба Российской империи это доказала сполна. Кто бы мог подумать, что заголовки газет про войну белых и красных в итоге сойдут со страниц и воплотятся наяву. Апогеем стал пожар дворца юстиции, после которого Регина не могла встать с постели ещё неделю. Ожог болел ужасно, пока под окнами её дома, на площади, беснующаяся толпа продолжала искать виноватого в этом. И это была последняя капля терпения. Как только на место правителя встал новый канцлер, было решено действовать радикально. Хватит уже этих попыток поиграть в демократию, нет в воле народа никакого блага, лишь желание разрушить, убить, уничтожить ради своих целей. Буквально за год обе стороны были обезоружены, а на их место вошла новая единая партия, пропитанная волей идти по-христианскому, верному пути. Только Всевышний имеет право судить других, и в его словах лежит вся истина. К чёрту собрания эти бессмысленные попытки найти компромисс для всех. Есть воля небес, и именно по ней и стоит жить, если хочешь достичь единства. И в этом её даже поддержал Лучиано, он и сам сейчас менялся до неузнаваемости. Конечно, с этим были согласны не все, в том числе и Инсбрук с Грацем. Леопольд и Себастиан, одни из главных соратников на все времена. Они были знакомы с самого раннего детства и на правах старших приглядывали за тогда ещё совсем юной столицей небольшого графства в составе Священной Римской империи. Если Инсбрук был всегда спортивным, активным парнем, который не мог спокойно усидеть на месте, то Грац оставался в любой ситуации решительным и спокойным. Как никак, именно он довольно скоро стал центром для знаний, помимо юной Регины. С течением времени же стало довольно очевидно, что эти двое явно неровно дышат в сторону друг друга. Конечно, по началу они старались делать вид. Что это просто крепкая дружба, не более того, и вообще, не нужно себе ничего лишнего придумывать. Однако, как оказалось в довольно скором времени, дружба эта выходила далеко за рамки общепринятых норм приличия, когда Регина заметила их обоих в тёмном углу сада во время одного из баллов. С тех пор она держала эту тайну при себе, хотя подозрения об отношениях этих двоих закрадывались у каждого, кому везло встретить их обоих вместе. — Регина, это безумие! — повторял Леопольд, стуча кулаком по столу — Ты ведь понимаешь, что это не выход! — Лео, не будь идеалистом — Вена лишь качнул головой, скрывая лицо за вуалью — Наше положение плачевно, и другого выхода нет. Линц не так давно был ранен этими бойцами за свободу, когда они решили отстоять свои права, стреляя в кого попало. Таким ты хочешь видеть наше будущее? — Нет, ни в коем случае. Но… — Лео… — Себастиан тяжело вздохнул, кладя руку на плечо пылающего гневом друга — Мы хотим лишь сказать, что твои действия… несколько слишком радикальны. — Грац, пожалуйста, раз ты знаешь лучше, то займи моё место — злобно ответила Регина — Разбирай эти горы трупов и смотри, как твои жители идут против друг друга без малейшей задней мысли. — Регина, ты сошла с ума! Заключать договоры с тем предателем, который нас бросил в самый важный момент! — Инсбрук не унимался, пытаясь вырваться из хватки Себастиана — Одумайся, ещё не поздно всё исправить. — Я это и пытаюсь сделать. А теперь оба покиньте мой кабинет вместе с твоим дружком, если больше вам нечего сказать. Лео лишь зло пырхнул и стремглав вылетел за дверь, даже не попрощавшись. Грац лишь тяжело вздохнул и, тихо извинившись, вышел следом за ним. Что же, так будет лучше всего, если они не будут лезть. Самое время начать работать, на кону стоит ещё большая опасность, причём оттуда, откуда её ждали меньше всего. Вена не видела Берлин уже почти шестнадцать лет, с тех пор столько всего успело измениться. У него к власти пришёл новый человек, готовый к серьёзным переменам. Правда, иногда его слова вселяли неимоверный ужас, когда фразы про развитие и экономику прерывается травами о ненависти к коммунистам и евреям. Очередные попытки найти виноватых извне, не более того, но их формулировка заставляла содрогнуться, лучше бы этому всему оставаться за пределами и так обозлённой страны. Однако, внезапно в один день ей пришло письмо на рабочий почтовый ящик. Ни имени, ни адреса, лишь одна фраза: Доставить Регине фон Донау срочно. Теряясь в догадках, кто бы мог быть автором этого таинственного письма, Вена осторожно вскрыла его бумажным ножом и принялась за чтение. Mein Sonnenschein, никогда бы не подумал, что смогу написать тебе снова. Они следили за моими переписками, и только сейчас смог найти лазейку в этом. Я хотел бы снова увидеть тебя, нам нужно поговорить. Встретимся 15 числа у оперы, буду ждать тебя возле пятой колонны с западного крыла. Говорят, новая постановка Волшебной флейты звучит фантастически. Жду с нетерпением, Б. Берхард. От кого, но от него Вена никак не ожидала получить письма. Неужели он действительно смог вырваться к ней спустя столько времени, и уже всё продумал. Что же, в её положении эта встреча явно мало что изменит, и стоит попытаться. Ровно к назначенному часу Регина оказалась у западной части оперы. Впервые за долгое время с её лица ушла тонкая ткань и миру открылось её бледное, осунувшееся лицо. Одета она была в изящное платье цвета лаванды с объёмными рукавами, которые придавали образу воздушности, а подчёркивали образ пояс, инкрустированный горным хрусталём, и тонкие белые перчатки на руках. Вена всё рассматривала стройные ряды колон, надеясь увидеть там знакомое лицо. Вскоре на условленном месте показался некий широкоплечий мужчина, но лицо его скрывала массивная фуражка. Одет он был во всё чёрное, похожее на военную форму. Заметив Вену, он начал к ней стремительно приближаться, едва приподнимая козырёк. — А ты всё так же красива, как тогда — произнёс бархатистый голос, после чего солдат в знак приветствия поцеловал руку Регины. Та же от шока первое время не могла вымолвить и слова, наблюдая за прежде невиданной фигурой. — Берни… — шепнула она, еле сдерживая слёзы — Боже, как я рада тебя видеть! Не смея больше останавливать поток нахлынувших чувств, Регина бросилась на Берлин, заключив его в объятия. От его формы пахло бензином и ржавчиной, да и сам город сильно исхудал, черты его лица стали грубыми, резкими, словно Берхард постарел сразу лет на десять. С придыханием Вена провела рукой по его гладко выбритой щеке, всё ещё не веря, что перед ней стоит тот самый родной Берлин. — Что с тобой сделали? Ты… Господи, ты такой бледный. — Всё хорошо — отстранённо ответил Берхард, убирая её руку в сторону — Сказать по правде, я приехал сюда не просто так. — Что? Мы не виделись почти четверть века, а ты сразу за дела? — Вена несколько настораживает сощурилась, смотря на столицу Германии. Нет, это точно не тот Берни, которого она знала столько веков, он словно огрубел за столь короткий срок — Пойдём выпьем кофе, спокойно поговорим. Я возьму пуншевых слоек, как и всегда… — Регина, пожалуйста, послушай меня — перебил её резко Берхард — Я знаю, что твоя ситуация сейчас не самая завидная, и я хочу предложить руку помощи. Мы должны объединить усилия и положить конец существованию всех тех, кто нас с тобой загнал в нынешнее положение. — Так вот зачем ты приехал… — Вена лишь тяжело вздохнула, ну конечно речь пойдёт именно об этом — Берни, я понимаю, тобой движет месть и обида, я тоже не рада этому всему. Но пойми, мои люди на грани истощения и только сейчас у них появилась хоть небольшая опора. — Потому я и здесь, Mein Sonnenschein, чтобы дать прочную опору и будущее для нас — Берхард довольно улыбнулся — Мы сможем вместе создать место, где наши люди найдут пропитание и работу. Только представь, все они смогут жить в своё удовольствие, без лишних людей и прочего мусора. — Лишних людей? О чём ты? — Обо всех тех, кто отравляет нам жизнь. Евреи, коммунисты, все эти писаки и дилетанты, что только пачкают холсты. Только представь мир, где наш народ сможет жить спокойно, не думая о них и их кознях. — Берхард — Вена тут же серьёзно нахмурилась — Тебе он настолько вскружил голову? Ты правда думаешь, что во всём виноваты они? — Они поплатятся за то, что смеются над нами, считают расой проигравших — Берлин тихо засмеялся — Регина, я ведь знаю, чего ты хочешь. Тебе нужна власть, нужны земли, нужно процветание, и я дам тебе это всё. Только нужно, чтобы ты позволила моим людям делать своё дело. — Ах вот оно что — Вена уже не скрывала своей раздражённости, сжав в руках подол платья- Значит, позволить твоим людям решать дела на моей земле? Так вот слушай сюда — фыркнув, она сложила пальцы в фигу, как когда-то учил Романов — Фиг тебе, а не люди. Катись обратно к себе, фашист, и не подходи ко мне. Только Регина собралась уходить, как её мигом схватили за локоть. Очевидно, Берлин не желал так просто уходить, не получив своё. Сколько бы Вена ни пыталась сопротивляться, хватка у Берхарда была крепкая, военная. Одним рынком он прижал её к стене, сверля своим ледяным взглядом, от чего мурашки побежали по коже. — С каких пор ты решила играть в святую, Регина? — холодно поинтересовался Берлин — Бог в своде законов, водишь дружбу с церковью, пока сажаешь неугодных тебе. И после этого фашист — я? — Отпусти немедленно! Я не собираюсь в этом участвовать! — Так нравиться сидеть на поводке у Парижа и Лондона? — Берни неожиданно сильно надавил на руку, от чего Регина издала громкий вскрик — Нравится каждый год платить такие суммы? Или ты действительно теперь думаешь, что дружба с католики все исправит? — Я сказала отпусти! Берхард хотел было ещё что-то сказать, но получил оглушительный удар по щеке. Секунда замешательства, и Вена уже бежала в сторону собора святого Карла, где проходили линия недавно открытого электрического поезда. Люди всё ещё несколько побаивались этого новогоднего вида подземного транспорта, а потому станция казалась пустоватой. Вбежав внутрь, Регина заметила, как к перрону как раз подъезда поезд, ещё пара секунд, и она вскочила внутрь, пытаясь перевести дыхание. Перед глазами всё ещё мелькал тот самый образ Берлина, полный злобы и настойчивый, а на руке остался заметный синяк от его хватки. Письма от Берхарда продолжали приходить раз в пару недель, но содержание в них практически не менялось. Требование было одно: освободить всех заключённых последователей националистической идеологии и заключить союз. Сначала Вена пыталась отвечать, что не намерена идти таким путём, а после отправляла все письма столицы в мусорное ведро. Его напору действительно можно было поставить памятник, но ситуацию это никак не красило. Оставалось только надеется, что союз с Римом поможет отсрочить тот сценарий, что предлагал Берхард, и стоило поговорить с ним. И всё шло именно так до одного телефонного звонка. — Я думаю, тебе стоит послушать Берхарда. — Что?! С Лучиано они договорились созвониться по поводу нарастающей военной мощи Германии, которую ему пришлось лицезреть на недавнем параде в Берлине. Уже сейчас было очевидно, что никто не собирался соблюдать договор с Антантой. Однако, Париж и Лондон на эту тему не говорили абсолютно ничего, словно намерено игнорировали абсолютно не скрываемые факты. — Луи, ты это серьёзно? — раздражённо спросила Вена, сжимая трубку бледной рукой — Ты ведь сам говорил, как сильно ненавидишь то, что там происходит. Называл это варварством! Ненавидел его и эти речи о захвате земель! Или тебя было достаточно убедить парой танков, как тогда, 19 лет назад? — Регина, прошу, спокойно. Голос Рима звучал действительно удовлетворённо, что поражало. Неужели его действительно удалось сломать тогда, когда он после пяти отказов всё же согласился поехать в Германию? Неужели у Берлина было настолько внушительное вооружение, что можно было считать его кем-то, кроме озлобленного на весь мир врагом штатного затишья после недавней войны? Вена еле держалась, чтобы не бросить трубку без дальнейшей дискуссии, но Лучиано продолжал. — Ты не видела того, что он успел сделать за такой короткий срок. Тысячи, десятки тысяч солдат, готовых в любой момент пойти на фронт. Заводы, которые уже изготавливают орудия, которым практически нет равных. Он уже стоит на пороге, чтобы начать, ему лишь нужны союзники, мы. И мы сможем повидаться за наш прошлый позор, Регина, подумай об этом. — Подумаю, обязательно — отстранённо ответила Регина, завершив разговор. Берхард готов выходить на тропу войны, это окончательное решение. Рим уже готов оказать поддержку и на него опираться нет смысла. Линц был прав, предателям нет никакого доверия. Стоило бы обговорить это решение с ними, но деваться уже некуда: с одной стороны Берлин и его сотни солдат с новейшим оружием, а с другой не менее способный в боях Лучиано, который уже ведёт свой поход в жарких пустынях Африки, и взять её клочок земли им обоим не составит никакого труда. Погибнут тысячи, Австрия не устоит под их натиском, а иметь в союзника столь сильных лидеров может действительно помочь. От других ждать содействия попросту бессмысленно, они словно намеренно не видят того, что происходит в самом сердце Европы. Может, не теряют надежды, что парой атак всё и стихнет, а может им попросту нечем ответить. Других вариантов, увы, нет. Берхард зпт я принимаю твоё предложение тчк Твои люди могут прибывать, и я отдам им власть тчк Телеграмма, которая в тот вечер отправилась в Берлин, поставила точку в этом деле. Уже через пару дней в Вену прибыла делегация, которая сместила всех прежних людей, поставив Регину перед простым фактом: теперь они здесь принимают решение, следуя исключительно воли фюрера. А фон Донау ничего другого и не оставалось, кроме как принять это решение. Разве что поставила условие, что её народ никто не тронет и ни один человек не пострадает. Хватит уже трупов на улицах и вечного запаха гниющей плоти, время идти дальше. Берхард прибыл уже через неделю, держа наготове план по полному присоединению Австрии к его стране. Он застал её в кабинете, где над рабочим уже висело красно-чёрное знамя, а столица сидела, скрывая за тёплой шалю корсет красного платья. — Зачем это? — спросила Регина, хмурясь, на что прозвучал прагматичный ответ. — Австрия сама не вытянет, фрау фон Донау. Мы ведь союзники, всегда были ими. И сейчас я хочу осуществить всё на пару с тобой. Я оставлю твою независимость, об этом можешь не волноваться. Главное — выполнение наших условий, если не хочешь испытать на себе силу Вермахта — Берлин галантно улыбнулся, снова целуя руку, но внутри это отозвалось лишь неприятным холодком — Я уже говорил тебе, насколько тебе к лицу красный? — Не меняй тему — отстранённо ответила Регина, прижав руку к груди — Что ты хочешь для этого? — Всего лишь несколько громкоговорителей, пару тысяч флагов и трибуну, mein Sonnenschein — всё та же вежливая улыбка, милые жесты, но словно за этим не стояло ничего, кроме попытки играть в любезность — Мои люди знают, что делать… И кстати, белый несколько перебивает общий вид, лучше без него. — Если это всё, то я тут же отдам распоряжение — игнорируя последнее замечание, сказала Регина, после чего она ещё сильнее укуталась в свою шаль — А теперь попрошу оставить меня, мне нужно работать. Берхард практически сразу отстранился, сопровождая Вену холодным взглядом. Видимо, не очень ему понравилось, что его просьбу проигнорировали, но сейчас это не так важно. Пара телеграмм, чтобы выполнить поручение, а дальше уже идёт её собственная часть плана. Нужно отправить хоть что-то на прощание народу, которому точно будет лучше под покровительством других. Лишь бы сохранили их жизни и их страну, лишь бы не наставили на них оружия, а дальше уже будь что будет. Если Берхард действительно вытянет их из этого плачевного положения, то можно будет закрыть на некоторое глаза. — Так что в этот час я прощаюсь с австрийским народом немецким словом и сердечным пожеланием: Боже, храни Австрию! Таковыми были последние слова канцлера за вечер до того, как произошло то, к чему готовился Берлин столько дней. Великий праздник, на который собрался практически весь город и многие с его окрестностей. Сотни военных машин ехали по центральным улицам, и люди приветствовали их, размахивая флагами. Повсюду висели красно-чёрные знамения, из громкоговорителей играла парадная музыка и все горожане прибывали в полной эйфории. Вена стояла среди них, с улыбкой наблюдая за происходящим. Люди действительно были рады грядущим изменениям, и она только убедилась в том, что поступила верно. Вся процессия постепенно двигалась в сторону площади Героев, где должна была состояться кульминация всего этого парада. Всё пространство перед дворцом Хофбург заполнили толпы людей, они толпились, кричали ранее запрещённые лозунги и ждали с нетерпением грядущего выступления. И вот на балкон вышел он, в военной форме, и толпа взорвалась в овациях. — Как фюрер и канцлер германской нации и рейха, я заявляю перед лицом истории о вступлении моей родины в Германский рейх! Снова бурные аплодисменты и восторженные крики, и они не стихали ещё практически минуту. Регина облегчённо выдохнула, всё идёт, как нужно. С таким лидером чего можно ещё ожидать, кроме успеха? Теперь можно быть уверенной, что всё будет хорошо… ***