Роман

Под вечер резко похолодало. Он передернул плечами и прикрыл окно, оставив тонкую щель. Шкворчащий лук пах родительским домом и уютом. Ёнджун пошевелил его лопаточкой и вернулся к столу. Нарезал тонкими полосками мясо. Настроения не было, как и аппетита. Вечером собирались прийти друзья. Он сказал, что не хочет никого видеть, но Бомгю решил сделать все по-своему и поставил в известность, что устроит праздник. После вчерашнего похмельно болела голова. Текст не выходил, будто какая-то непробиваемая стена мешала писать. Ёнджун пытался обмануть себя и как-то расслабиться, но только смертельно напился. Виски был паршивым, а может, паршивой была его непереносимость алкоголя. Он поморщился. В последний раз тошнило еще утром, но кислота до сих пор раздражала горло. — С днем рождения! — ворвался в квартиру увешанный пакетами Гю и сразу полез обниматься. Ёнджун поморщился и попробовал отстраниться, но наткнулся взглядом на незнакомого парня и остался на месте. Бомгю расцеловал в обе щеки, повернулся за букетом и вручил Ёнджуну охапку темно-розовых пионов. Некоторые еще были свернуты в тугие пахучие бутоны. — Желаю тебе не умереть до выхода нового романа, — протараторил Бомгю на своей собственной волне и запрыгал вокруг. Ёнджун поднес букет к носу и улыбнулся. Гю притащил с собой вино и двоюродного брата, который недавно переехал и теперь временно жил у него. — Извини, что навязался, — вежливо заметил Субин при знакомстве, но Ёнджун отмахнулся: Бомгю постоянно кого-то притаскивал, в этот раз хотя бы не требовалось никого везти к ветеринару. — Поможешь накрыть на стол? — спросил он, не рассчитывая на остальных. Гю уже мучил Кико, выглянувшую на знакомый голос. Тэхен обычно присоединялся к нему, но сейчас неловко мялся рядом. Ёнджун сделал мысленную пометку узнать, что между ними происходит. — Кай опоздает, — крикнул Бомгю, отвлекшись на свои умные часы, — у него сегодня до семи дети. Ауч! — Так тебе и надо, — фыркнул Ёнджун и подхватил недовольную кошку на руки. Кико свернулась в рогалик и отставила в сторону заднюю лапу, широко растопырив когти. Принюхалась к Субину. — Привет, — улыбнулся он и протянул к ней пальцы. Кико милостиво позволила себя погладить. Случайное прикосновение к предплечью заставило его отдернуть руку, — прости, она очень красивая. — Ты тоже, — хмыкнул Ёнджун, — кухня направо, пошли. — Расскажи о себе, — попросил он, протягивая несладкий йогурт, — этим заправить салат, что останется — можешь съесть. — Нечего особо рассказывать, — в огромных руках Субина стаканчик с йогуртом выглядел крошечным, — можно я оближу крышечку? — Чувствуй себя как дома, — усмехнулся Ёнджун. — Работаю техником по обслуживанию систем видеонаблюдения, увлекаюсь фотографией, вот недавно переехал. Субин вывалил половину йогурта в миску и присмотрелся. Нерешительно добавил еще немного и взял вторую ложку перемешать. — Разве йогуртовая заправка не состоит из чего-то кроме йогурта? — недоуменно спросил он. — Состоит, но у Тэхена диета, приходится подстраиваться. Ты не думай, будет съедобно, мы всегда такой делаем. Ёнджун пожал плечами и потянулся за коробкой с красивыми тарелками. Стоило достать их раньше, но было настолько хреново, что до последнего хотелось все отменить. — А чего переехал? У Субина дернулся уголок губ. — Прости, это личное. Ёнджун посмотрел на него и прищурился, но скоро отвернулся. — Расскажешь про фотографии? Что тебе нравится снимать? Кай тоже пришел с цветами. — За кого вы меня принимаете? — возмутился Ёнджун, поддерживая под дно тяжелый глиняный горшок, — за девушку на первом свидании? — Ты же любишь такое. Кай всхохотнул и поприветствовал всех, кто вышел к двери. Субин неловко стоял в стороне. Ёнджун представил его. Кай бодро пожал протянутую руку и осмотрелся в поисках Кико. — Не лезь к кошке, — предупредил Ёнджун. — Она сегодня злобная, как Нуна с перепоя, — пожаловался Бомгю, выставляя напоказ расцарапанные руки. Ёнджун закатил глаза. Шея была холодная и влажная. Он не рассказывал о своих проблемах, но Гю всегда чувствовал, о чем нельзя говорить, и прицельно бил по больному. Не специально, конечно, просто никто кроме Тэхена не мог укоротить его длинный язык. Тэхен пытался отводить глаза, но почти все время пялился на Бомгю как побитая собака. — Нуна? — тихо уточнил Субин, когда снова удалились на кухню. В гостиной парни раскладывали старый стол. Стоило проконтролировать, но Ёнджун понадеялся на их здравомыслие. — Я бываю слишком заботливым. Навязчиво заботливым, — признал он, скривившись, — Бомгю не смог мимо этого пройти, и прозвище привязалось. — Прости, не хотел напоминать. Ёнджун непонимающе нахмурился. Субин был слишком вежливым и деликатным. Не просто так он переехал. Ёнджун нахмурился сильнее — какое ему дело. На фон поставили старую рок-пластинку. С Субином перетащили еду с кухни на стол, собрали по всей квартире стулья и табуреты. Ёнджун как король вечера восседал на компьютерном кресле. — За тебя! — провозгласил Бомгю, высоко поднимая бокал, и все чокнулись. Ёнджун сделал вид, что пригубил немного вина, и отставил бокал в сторону. Снова поплохело. Он потянулся за домашним лимонадом запить. Субин тоже сидел с безалкогольным. — Куда на голодный желудок? — одернул Ёнджун Кая и положил ему на тарелку жирной сливочной пасты. Все рассмеялись. — Как продвигается твой роман? — спросил Бомгю, подтягивая к себе пиалу с маринованными овощами. — У тебя же через месяц срок сдачи? Ёнджун подавился креветкой. — Так ты серьезно пишешь? — с удивлением уточнил Субин, — я думал, это тоже какой-то локальный мем. — У него даже премии были! — похвастал Кай. — Никогда больше не говори слово «мем», — попросил Бомгю. Ёнджун почувствовал, как тошнота подкатила к горлу, и скоро бросил: — Сейчас вернусь. В туалете склонился над чашей, но ничего не вышло. И роман не выходил тоже. Он ударил кулаком по сидушке. Тошно было не от похмелья — от себя. Поднялся с колен и нажал на кнопку смыва. Сверху щедро шикнул запахом цветов автоматический ароматизатор. Ёнджун раскрыл дверь и чудом не пришиб Бомгю. — Все в этом доме сегодня пытаются меня убить, — пошутил тот, но глаза остались тревожные. — Покурим? Остаток вечера прошел скомкано и сумбурно. Перед Субином было до странного неловко: обычно вместе все становились молодыми-веселыми-пьяными, в сегодня вдруг пробилось что-то взрослое и мрачное. Тридцать исполнилось пока только Ёнджуну, но уже подбирался возраст, когда нужно брать на себя ответственность за поступки и других людей. Ёнджун не чувствовал себя старым, но мама уже намекала, что пришло время рожать не только книги, но и детей, или хотя бы завести наконец кого-то постоянного, девушку или парня — в какой-то момент она оставила возвышенные ожидания и просто надеялась, что он найдет свое счастье, какого бы пола оно ни было. Субин поставил последнюю тарелку в посудомойку и запустил цикл. Неловко присел на возвращенный на место табурет. Ёнджун, повернувшись спиной, мыл бокалы. Стекло тонко позвякивало. — Это последние из набора, — произнес он, поднимая один на уровень головы, и грустно продолжил, — такие хрупкие! Мы разбиваем по одному каждый раз, когда встречаемся в этой квартире. Ёнджун глянул на Субина и вдруг услышал звон. Наверное, слишком сильно сжал ножку — стекло треснуло, и чашечка упала обратно в раковину, разлетевшись на осколки. Субин вскочил с места. — Видишь? — попытался улыбнуться Ёнджун. — Что там разбилось? — крикнул кто-то в гостиной. Субин стоял так близко, что Ёнджун вдруг осознал, что тот выше него. Не так много людей было выше него. Он отшатнулся и ударился головой о выступающую дверцу шкафчика. Субин отскочил, но потом собрался и протянул ему руку.