Кислота мыслей обдолбыша.

Вечер субботы и непонятная тусовка. Музыка, громкий смех, алкоголь. Всё это не для Харучиё, но он тут. Тут из-за Майки. И Свастонов, что решили посетить это сборище идиотов. Акаши встает с дивана. Его взглядом провожает Сано и вновь отвлекается на друзей. Харучиё выходит на лоджию и садится, просовывая ноги меж перил. Опирается подбородком о преграду и вздыхает. Голова раскалывается. Еще из-за чего-то постоянно то тепло, то холодно. Руки трясутся. Наркота подумаете вы, и будет не правы. Акаши сегодня чище, чем кровь младенца. Блондин склоняет голову вниз, смотря на ляжки и вздыхает. На лоджию кто-то входит. Этот кто-то стоит, а потом громко (для полу мертвого Акаши) говорит: — Ухты, песик Майки. — А? — недовольно. Блондин поворачивает. Взгляду предстает странно-знакомое лицо. — Банановая башка. — Акаши вздыхает и отворачивается обратно. — Чё? Сдохнуть торопишься что ли? — Ханемия подошёл ближе, присел на корточки рядом с импровизированным собеседником. — Слушай, мне сейчас так херово, что если ты меня убьешь, я буду только счастлив. — Таблеточку дать? — хитро улыбается. — Да нет. Я наверное заболел. — Чем? — Дебилизмом от тебя заразился. — Ээээй, я помочь тут пытаюсь! — недовольно тянет Тора. — Ого, ты что не эгоист? — Тора строит недовольные щенячьи глазки и Акаши сдается. — Ладно-ладно. Не буду извиняться, но скажу что мне бы не помешало где-нибудь поспать. Есть что-то типо- — Мои коленочки в твоём распоряжении. — Не кати ко мне яйца, ясно? — Ну и ну, все думают в меру своей испорченности, я просто забочусь. — ехидничает. Харучиё почему-то решает согласится. То ли адреналин попускал головную боль, то ли ему и впрямь ненадолго хотелось развеяться. Но он садится на колени и тем обескураживает Казутору. — Я имел в виду…- чуть краснеет (кому он врёт, он доволен). — Я знаю, что ты имел ввиду, но у меня ведь другая мера испорченности. — приближает своё лицо к чужому. Зрачки Торы бегают от губ к глазам Акаши. Одни топят в глубине лазурного цвета, другие заставляют думать о большем и вырабатывать в крови адреналин, что вызывает чувство интриги и азарта. Ханемия снова возвращается к чужим глаза и как бы спрашивает разрешения. Акаши ехидно поднимает уголок губы и ждёт. — У тебя шишка встала? — прерывает давящую на уши тишину Харучиё. — Чт… Нет! Харучиё хохочет. Интересный факт: оказывается Акаши уносит от двух банок пива.Тогда почему не уносит с алкоголя покрепче, спросите вы? А с чего вы взяли что не уносит? — Так целовать меня будешь? — Ты заразный. Да и знакомы мы от силы минут 15. — Да? А это сильно важно? — Нет? — Хз. Тора улыбается и целует. Сначало осторожно, потом проникая языком внутрь, оттягивая нижнюю губу Акаши большим пальцем. Переплетая их. Пытается углубить, но не получается. Акаши упирается руками в его грудь и отталкивает. Ханемия опускает руки и сжимает на ягодицах. Акаши довольно мычит. Обвивает руками его шею и все же углубляет поцелуй. Тора нервно выдыхает и отстраняется. — А Майки не против? — Ааа… Эмм… Ну, а это важно типо? -Ну типо, я думал тебе не безразлично его мнение. — Да нет, мне похуй. Ханемия обвивает талию Акаши руками. Утыкается в местечко между шеей и плечом. Улыбается. — Тебе кто-нибудь нравится? — интересуется Казутора. Акаши пожимает плечами. — Тебе? — Хмм.Ну ты. — Лол, чел мы знакомы минут 15. — Я немного импульсивный, но серьезный. Тем более мы уже трахались, забыл? — Это повод для влюбления? — Ну типо. — Ладно. Ты первый кто сказал мне это честно. — Обращайся. Акаши поймал чужой взгляд на себе. Майки. Он из глубины комнаты смотрит на лоджию. Спина Харучиё покрывается холодным потом. Чёрный мрак глаз Сано впивается в него. В спину Ханемии. — Слушай, я наверное пойду, поспать хочу. — Хорошо, котёнок. Я может загляну попозже, хочу поугарать над Шуджи. Харучиё встает. Ноги почему-то начинают подкашиваться. Коленки странно трясутся. Акаши рвано выдыхает. Открывает дверь лоджии и входит обратно в помещение. Духота и шум. Харучиё проходит к дивану. Время словно останавливается. Сано тянет его руку на себя. Усаживает на колени. Обнимает. Целует. Жадно и горячо. Так было впервые. Отстраняется. Льнёт к уху Акаши. — Ты мой, ясно? Или нужно выебать тебя прямо здесь, чтобы все знали, сучка? — Манджи, ты много выпил? — Цыц. — Не затыкай мне рот. — Я буду. Что за хуйня, Хару? Что за посиделки и на коленках у Ханемии? — взгляд Сано пляшет. Взгляд Акаши впивается острыми ножами в зрачки Сано. Выковыривает глазные яблоки. Выдирает из глазниц. Из них течёт кровь. Сано хватается за впадины руками. Мычит от боли. Но это только так кажется. На самом деле глаза на месте. А лазурные лужи обиженно утыкаются в глубину черноты впадин. — Я отдельный о тебя человек, если захочу сидеть у Ханемии на коленях, буду. — Нет. — сжимает чужие ягодицы. — Прекрати, Манджиро, мне больно. Сано утыкается в шею Харучиё. — Мой.