Кислота мыслей обдолбыша.

Шакальные кассеты с порнухой. Это лучшее приобретение Кена. Буквально лучшее. И самое дорогое. Даже несмотря на торг, скинуть цену сильно не получилось. Но оно того стоило. Подарок для Майки как никак. Харучиё предложил записать что-то свое. Но не ожидал, что Кен реально согласится. Камера уже поставлена. Осталось только записать. Это будет отдельной кассетой. Ребята еще не думали над названием, но однозначно будет что-то смешное. Акаши немного волнуется. Одно дело просто трахаться, а другое снимать это. Теплые ладони оплетают тело. Они водят по нему. Изучают. Немного царают нежную кожу. Твои руки водят туда-сюда от плечей к щекам и скулам, пока губы соприкасаются с чужими, а язык проникает в рот, сплетаясь с твоим. Так аккуратно. Нежно. Руки Кена спускаются ниже, а ты выгибаешь спину из-за предательски сильного возбуждения. Тяжело рвано выдыхаешь и откидываешь голову назад, свешивая ту с кровати. Твои руки все еще цепляются за лицо Рюгуджи, пока он не опускает вниз. Пальцы рук цепляются за его подстриженные волосы. Тянут. Закусываешь губу и стонешь. Уже громче. Кен трогает там, где больше всего хочется. Издевательски осторожно. Проводя по всей длине пальцами. Обхватывая его указательным и большим. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Твои пальцы цепляются за одеяло. Мнут его. Язык касается головки и аккуратно обводит ее по кругу. Спускается вниз. Ты жалобно мычишь и выгибаешься. Елозишь. Одеяло начинает сползать на пол. Рюгуджи посмеивается. Так гаденько. Довольно. Ты стонешь его имя, когда пальцы парня входят в тебя. Они смазаны чем-то прохладным. Словно желая охладить жар внутри. Пальцы сгибаются. Двигаются по стеночкам. Ты чуть дергаешься когда пальцы достают до простаты. Рюгуджи медленно выводит пальцы и берет в руки баночку со смазкой. Про съемку он уже забыл. Он слишком разгорячен и возбужден. Вымазывая свой член в смазке, Кен утыкается в твою грудь. Кажется, он и впрямь не в силах терпеть больше. Головка члена прислоняется к колечку мышц, что сжимается и разжимается. Он медлит, пытаясь выровнять дыхание. Плавно вводит. Смазка хлюпает, когда головка проникает внутрь. Ты подаёшь довольный голос. Простанываешь его имя. Растягиваешь каждую букву. Двигаешь бедрами навстречу, желая получить больше. — Ммм… Пожалуйста, Кен…- выдыхает Харучиё, цепляясь за одеяла пальцами. Рюгуджи вводит глубже и сам полустонет. Он цепляется за талию Акаши руками. Вталкивает в него. Грубо. Глубоко. Откидывает голову назад. Мычит тихое «Хару» и начинает двигать бедрами. Медленно. Плавно. Нет такта и ритма. Рваные толчки внутрь. Но Акаши нравится. Он смотрит в объектив маленькой камеры. Глаза его голубые, аквамариновые. Кажется, из них вот-вот посыпятся искры. День подходил к концу. Солнце ярким желто-рыжим пятном светило на горизонте, раздавая миру последнее тепло в виде тусклых лучиков. Особенно хорошо видно их с балкона мотеля. В нем они снимали подарок для Майки. Оба точно знали, что эта кассета будет у него всегда. Никуда не попадет и не всплывёт. Хотя Харучиё немного нервничал об этом. Он много о чём нервничает. И это совсем не имеет значения для Кена. Он берет сигарету из пачки, поджигает спичку. Сигарета дымит и воняет. Рюгуджи насквозь пропах табаком и алкашкой. Хотя иногда от него пахнет маслами из массажной. Это даже смешно. Дым клубами струится из рта Кена. Он словно горит изнутри. Хару хихикает и ложится на пол балкона спиной. Плитка холодная, немного шершавая. Руки парня раскинуты в стороны. Он закрывает глаза. — Акаши, если будешь тут дрыхнуть, то смотри не умри. На улице прохладно так то. — Говорит мне человек, стоящий в трусах. — Конечно, ты спиздил мою футболку. Извини, твой коротышечный размер мне не пойдет. — Это не я коротышка, это ты дылда. — Да ты что. — Я не что, я — Харучиё Акаши. Кен опирается локтями о перила и смотрит в даль. — Харучи, как думаешь, я зря коротко подстригся? — Почему? Очень симпотно, так мне больше нравится. Ты ведь так ходил когда был мелким, нет? — Ходил. Но сейчас то я вырос. — Ну да, блять, шпала ебаная. С каких пор ты вообще стал волноваться о внешности? — Не знаю. Рюгуджи пожал плечами и затянулся еще раз. — Слушай, Рюджи. Ты симпатичный. Очень даже. Не парься. Кен издает что-то похожее на «пфф» и улыбается. — Спасибо за откровение. — Обращайся, я профессиональный откровенник. — Откровенник? Такое слово существует? — Да хуй знает, оно просто появилось в голове. — Ммм. — Что за имитация коровки? — Что? — Что за «Ммм»? — Просто. — Ясно. Молчание. Оно не беспокоило никого. Оно было таким приятным. Иногда в этом молчании было больше смысла, чем в разговоре. Не хотелось его прерывать. — Харучиё? — Ась? — Можно тебя поцеловать? — Ну да. Что за вопрос, делал же это раньше? — Ну… Просто. — Целуй уже, зануда. Акаши встал с пола и подошёл к Рюгуджи. Тот положил на щеку блондина руку и притянул к себе. Что-то активно мешало ему, что-то моральное. — Не могу. — Почему? — Наверное, это из-за Манджиро. — Сейчас его здесь нет. — Я знаю. Хару безмолвно притянул Рюгуджи к себе. Легкий поцелуй. Несерьезный, еле ощутимый. Но приятный. — Вот видишь, это не так плохо. — Ага. — тянется за повторным. — Да хрен бы тебе, ссыкун. — останавливает пальцем. — Ну, что за упертая сучка. — хватает за запястье преграждающей руки и целует. — В следующий раз, Рюджи, такого бонуса не будет, ты меня понял. — Понял. — чмок в макушку.