Виноваты мы, а любовь права

      - Черт, Андрюх, - Миша лежит на полу, а рядом с ним использованный шприц. Андрею все и так понятно.       - Пошли-ка в кроватку, - устало говорит Князь, пытаясь подхватить друга за плечи и отнести. Миха был слишком тяжелый для него, но Андрей очень старался его не уронить.       - Я же смотрю, а ты в ответ, я все знаю так-то, - бессвязно говорит, заплетаясь языком. Андрей устало вздыхает, дотащив друга до выхода из комнаты. Квартира Миши пропахла сигаретами и перегаром, сексом и потом, ложью и остатками былого.       - Хватит уже, - рука придерживает тушку, - Всякую ерунду несёшь, когда вмазан. Это был обычный развлекательный марафон выходных дней, но он затянулся почти на всю неделю. Проходил сначала у Балунова, пока их не выгнал второй раз подряд вызванный участковый, потом в гараже у каких-то вонючих "друганов", которых Князь и в глаза не видел, а в конце переместился на Мишину обитель. Из народу толком никого не осталось, потому что ночевать было негде. Откуда-то Миша достал себе дозу. Это было плохо, очень плохо. Андрею хотелось проломить стену башкой, чтобы хоть немного прийти в себя. Болела голова и ныло сердце от беспокойства за повиснувшего на плече друга. Во время прихода Мишу как всегда тянуло на физический контакт, что был отвратителен для Андрея. Возможно, если бы его так обнимал милый парниша со стрелками на брюках и застегнутой рубашкой, он бы радовался. Но вонючий, измотанный жизнью панк точно не мог радовать сердце Князя. Лишь разум Андрея ликовал от Миши. Родство душ делало из балагура вполне себе приличного парня.       - Дюш, мне к Оле надо, - говорит, заплетая язык, Миша. К Оле. Мише надо к Оле. Андрей? Ты тут с тазиком и аптечкой валяешься у его ног? Ты приехал из другого конца города из-за того, что Горшок не отвечал полчаса? Ты посвятил заботе о друге всю жизнь? Мише надо к Оле. К Анфисе. К Саше. Мише надо не к Андрею.       - Оля твоя десятый сон видит, пока ты тут угашенный, - наконец Андрей подходит с другом к кровати, - Скоро еще по стенке лезть будешь... Мишу внезапно будто переключает, переклинивает конкретно.       - С чего это? - насильно голову Андрея поворачивает, взявшейся из ниоткуда силой, - Я по стенке лезть не буду.       - Будешь, - спокойно говорит Князь, мечтая поскорее уложить друга на койку и свалить заливать свои негодяйские страдания стаканчиком пива.       - Не буду! - упирается как ребёнок. Андрей как-то неожиданно оказывается на кровати сам. А Миша недолго думая хватает его за руки и заламывает кисти над головой.       - Ты че? - осипшим, каким-то безвольным голосом говорит Андрей.       - Я адекватный! Я не овощ, не кусок мяса! Как ты можешь так говорить про меня? - кричит Горшок прямо в лицо другу. Андрей не знает что делать. Прежде всегда добрый и ласковый Гаврила превращается в Михаила Юрьевича за один щелчок пальцами.       - А что я говорю? Я вру получается? Сам под галюнами был, пока ты с кайфа слезал? Привиделось? Миша молчит, будто находясь совсем не в этой реальности. А потом отвечает тихо-тихо, не сводя глаз с Андреевых.       - Мне вообще все это снится, понял? И целует Андрея. Мерзко, отвратительно и слюняво. Это не их первый или второй поцелуй, но Андрей чувствует, будто сейчас к его губам прикасается другой человек. Совсем не робкий Миша, засматривающийся на его тетради и просящий потренироваться в поцелуях, чтобы не облажаться с девчонками, не тот, что передавал записки под партой. Это чертов вмазанный Миша, который хочет просто удовлетворить свое тупое и сиеминутное желание прикоснуться к княжескому рту, доказав, что он вменяем. Князя парализует как после сильнодействующего яда. Он просто лежит неподвижно и моргает, пытаясь понять что вообще происходит. Сверху нависает Миха, который тянет к нему руки, забираясь под футболку. Холодные пальцы резко прикасаются к его горячей груди, царапая на самом деле сердце, а не плоть. Ноги Андрея разводят медленно, нарочито, будто показывая, что это на самом деле его желание. Княже как рыба смотрит куда-то в потолок. Он должен встать сейчас и сбежать, но сил на сопротивление нет. Есть какой-то психологический купол, давящий со всех сторон.       - Андрюша, это лишь сон. Миха говорит это ртом, который раньше напевал ему песни с гитарой, ртом, который клялся в вечной дружбе. От такого предательства у Княже почти проступают слезы на глазах, но он все еще остаётся выброшенной на сухой берег рыбой.       - Сон, слышишь? Рот вяло снова вжимается в Андреевы губы так, что кружится голова. Князь чувствует как ему начинает не хватать дыхания. Его футболку беспощадно рвут, а затем тут же присасываются к соскам. Шершавый язык возбуждает, это не получается скрыть. Горшок воспринимает стояк Андрея как свое личное "да".       - Не надо... Умолял ли Андрей остановиться или просто перестать тереть через джинсовую ткань свой член, он не знал. Просто хотелось чтобы все это закончилось сейчас, когда еще не слишком поздно. Его не слышали и он перестал просить о помощи. Миша вновь присосался к его губам с противной жадностью, впихивая свой язык в рот, сжимая ремень пальцами, потому что не мог его снять. Но и это со временем у него получилось. В мире вообще не существует того, чего Миша не смог бы сделать, если бы захотел.       - Не бойся. Да Андрей вообще ничего не чувствует. Он просто лежит и смотрит в потолок, стараясь не смотреть в Мишины глаза еще, запоминать его облик в эти самые моменты. Воздух опять еле-еле поступает и он начинает дышать через рот. Джинсы улетают на пол, оставляя его обнажённым перед одетым Мишей. Потом Андрей слышит звук молнии и слезы сами начинают проступать на глазах. Трусы резво с него стягивают и пихают в рот. Черт. Опять слезы. Казалось бы, Андрей, убеги, тебя никто не держит. Но он не может. Выходит лишь постыдно рассматривать комнату. Вокруг пахнет перегаром в смеси с гниющим матрасом, а солнце из окна светит лишь одним лучом будто. Оно так далеко и так близко. "Солнышко, помоги мне", - думает Андрей в этот миг.       - Ты такой красивый, - где-то говорит Миша. "Лучше бы я был уродом", - ответить хочет Андрей, когда в него резко входят. Боль есть. Она заставляет в этот момент ощущать себя живым и чувствовать, что этот мир от тебя пока не отказался. Князь опускает глаза, чтобы встретиться с Горшком взглядами. Очи напротив расслаблены дико, но в то же время пульсируют от толчков. Губы с беззубым ртом открываются на выдохе. Миша даже находит причину по которой он может стонать. Андрей ничего не понимает в полной мере, когда опускает взгляд на обмазанный кровью член, входящий и выходящий откуда-то. Из его тела? Это странно? В голову приходит приказ, что смотреть больше нельзя и Андрей вновь рассматривает потолок. Оргазм? Что это такое? Семяизвержение? Князь конечно знает что это, но когда кончает Миша это совсем другое. Это что-то липкое и мерзкое, что-то как белое пятно на штанах после поездки в общественном транспорте. Странно. Непонятно. Противно. Сперма внутри ощущается клеймом от которого не отказаться. Андрей смотрит на свое тело как на чужое. Это же не его красные пятна? Не его сперма? Это не его боль. Он отказывается её принимать как свою. Горшок валится где-то рядом, засыпая в этот же миг. Андрей не может к себе прикасаться. Он это понимает, когда надевает что-то из разбросанной вокруг одежды. В коридоре висит его куртка, которая тоже пропахла перегаром. На улице, увидя опять солнце, на Андрея приходит озарение о том, что случилось. Тело начинает дрожать, а слезы катиться беспомощно по щекам. Боль оглушает, заставляя концентрироваться на шагах, чтобы не упасть прямо на землю. В носу стоит запах перегара. К сигаретам Андрей больше не прикоснется.