Роза и можжевельник

Я плохо разбираюсь в кораблях. И в военном деле. Но впервые увидев Леди Винтер, я подумала, что на таком корабле могли бы плавать Боги. Разумному бы понравилось.

Из дневников Орриги ай Ипар

      Леди Дженна немного пугала Мазуина. Не так сильно, как Валериа или Росина, которая на счастье их обоих сбежала от него вечером. Он сидел в углу, поджав ноги к груди. Он снял ботинки и отвернулся к окну, когда Аерин попросила не смотреть на Изар да Ипар. Принцесса Валериа отбила у него остатки любопытства, и он верил, что если заглянет под плотную вуаль, то действительно увидит что-то ужасное.       Мазуин понимал, что ему придется ехать обратно. Больше всего на свете ему не хотелось говорить маме и дедушке, что… Вряд ли он успеет даже открыть рот, его губы сильно побелели, и практически не чувствовались. Он не мог перестать слизывать соль, но губы будто бы замерзли на смерть. Мазуин сложил пальцы на груди и оглядел ногти. Изар ай Корвусан не издавала ни звука, а леди Дженна кряхтела, пока Аерин нарезала круги по комнате. Мазуин уже соскучился по Регги и Сальви, не говоря уже о леди Рубене. Смотреть ей в глаза тоже не хотелось.       — Лучше? — спросила леди Дженна. За окном собирались тучи, а где-то в море виднелись явные проблески света. Лучи солнца напоминали стволы широких деревьев, чьи кроны переплетались в облака.       — Да, — негромко сказала леди Изар, поднимаясь. Мазуин повернул на них голову, Аерин придерживала подругу под локоть, а та сжимала очки в руке. У дяди Ардала были похожие, а бабушку Аннору похоронили в других, с толстыми стеклами и круглых. — Я должна ехать. Пока дождь не пошел.       — Колени ноют на погоду? — с усмешкой сказала принцесса Валериа. Мазуин положил подбородок на свои руки и уставился на Аерин.       — Ну, — Изар ай Корвусан отпустила руку королевы и встала, быстро и четко поправляя юбку. Мазуина позвали сюда, чтобы помочь упавшей леди добраться до покоев леди Дженны. Мазуин сначала подумал о Росине Пустой, которая могла одним движением остановить даже принцессу, но он уже слышал, что Аерин с ней лучше не пересекаться. Он уже слышал, в том числе от Валерии, что они не могут поделить Его Величество, но после заключения их брака Аерин должна успокоиться.       — У меня есть глаза, чтобы увидеть тучи, — леди Изар опустила голову и надела очки, предварительно протерев их.       — Я поеду с вами, — Аерин тяжело вздохнула и переглянулась с леди Дженной. — Попрощаюсь с мальчиками и…       — На каких основаниях ты поедешь в Ипар? — леди Дженна закинула ногу на ногу и размяла пальцы. Мазуин невольно взглянул на перчатки Изар, её пальцы казались такими огромными и непропорциональными.       — Я… Я королева и имею право передвигаться по своему государству, — Аерин неуверенно посмотрела на Изар, а та покачала головой. Мазуин сжался, не чувствуя ничего хорошего.       — Нет. Леди Дженна права. Две женщины — это уже много, — Изар ай Корвусан разводила руки в сторону, проверяя их, как новое сложное оружие. Мазуин однажды держал в руках арбалет, и вел себя с ним точно так же. Он с самого начала испытывал к леди Изар что-то среднее между жалостью и сочувствием, жить с таким человеком, как Эскуа, — дело не самое приятное. Да и он был знаком с людьми, которые переболели оспой. У отца одного из мальчишек не было носа и большей части зубов, вот он действительно заслужил непрозрачную вуаль.       — Ты поедешь к себе, вместе с Мазуином фор Костером, — добавила леди Изар, когда убедилась, что может стоять и свободно шевелиться. Мазуин вздрогнул от того, как невзначай она произнесла его имя. Как имя собачки. Дядя Ардал тоже так делал, но с ним это бесило до скрежета зубов. Сейчас это пугало.       — Да-да, — задумчиво сказала Аерин. — Ты права. Всё же он капитан дорхского флота, даже по наследию. И Аойре может стать хорошим портом, если немного подлатать…       — Я кто?! — он не сдержался, округляя глаза почти до боли. Сжиматься больше не хотелось, он вскочил на ноги и уставился на Аерин.       — Командор флота Дорха. Того, что от него осталось, — ответила первой леди Дженна. Мазуин только сейчас заметил, что её глаза по-настоящему бордовые, в отличии от коричнево-желтых глаз Росины Пустой. Он видел расширенные зрачки королевы-матери и подрагивающие руки. Мазуин слышал в песнях мамы, что члены семьи Делакарма управляют телом человека, как хороший бард — лютней или интегекской гитарой.       — Не переживай, — рука принцессы Валерии резко оказалась у него на плече. Длинные пальцы с острыми ногтями напоминали ножки паука с коготками. Он видел в книжках изображение калмасинтских пауков размером с копыто. — Просто передашь командование следующему в очереди. Я думаю, лучше…       — Мы разберемся на месте, — Аерин едва ли не ударила принцессу по руке, прижимая его к себе. Объятья кузины напоминали крепкие руки мамы, а руки леди Рубены были намного холоднее. — Я слышала, леди Созанна была достойным корсаром в Новом Джаке. Может она может кого-то помоложе посоветовать.       Мазуин сам не понял, как оказался верхом на лошади, а кузина прощалась с ревущими сыновьями. Принцесса Валериа сидела на вороной лошади и той же дранной юбке. Если бы он не видел, как две кошки леди Рубены накинулись на нее, то подумал, что принцесса сражалась также смело, как Аерин. Он надеялся, что однажды сможет также управлять мечом.       — Я не буду много всего брать. Хватить только этого. Мне полезно размяться, — Аерин закончила сцеживать молоко, самый неприятный процесс на свете на взгляд Мазуина, и застегнула декольте. На боку у неё покоилась большая кожаная фляжка с чем-то коричнево-спиртовым.       — Мама скоро вернется, милый, — повторяла она, холодно отстраняя Регги от своей юбки. Мазуин наконец-то понял выражение «сердце кровью обливается». Сальви тянул в маме пухлые ручки, пока нянечки убирали несколько небольших склянок с молоком. — Мама скоро вернется, обещаю. Я привезу тебе подарки от дедушки. И от прадедушки. Обязательно.       — Блуэ, — изобразила принцесса, и поторопила служанок, которые помогали леди Изар сесть в специальное женское кресло со спинкой. Ей вывели мустанга из коллекции Эскуа, который мог выдержать седло с высокой спинкой. Не обязательно было видеть лицо Изар ай Корвусан, чтобы понять, как она нервничает.       — Догоняйте. Встречаемся в Домище, — ответила принцесса. — Мазуин, за мной!       Ей не обязательно было отдавать приказ, чтобы лошадь быстро двинулась вперед. Мазуину не хватало Ганса. С собой он успел взять только сменное белье и рубашку, которая лежала на кровати, нож и маленькую фляжку с вином, разведенным до состоянии воды с виноградно-алкогольным вкусом.       Они договорились встретиться в Домище, а оттуда Мазуин с Аерин поедет в Аойре, а оттуда можно добраться до Ширли галопом за полдня. Леди Изар с принцессой отправятся в Ипар, Мазуин не до конца понимал, зачем. Передние ноги его лошади уже ступили за пределы двора, как он увидел Росину Пустую на балконе. За её спиной стоял полностью белый мужчина, похожий на призрака. Мазуину захотелось крикнуть, чтобы она обернулась, но потом он заметил, как нежно незнакомец приобнял Росину за талию, а она открыто улыбнулась, думая, что никто её не видит. Мазуин был рад, что хотя бы кто-то доволен. Жалко, что леди Рубена не успела выйти попрощаться, а сам он так и не купил цветы для леди Купрум. Он тоже имеет право быть счастливым.       Все время до Домища он думал, что в прошлый раз был по-настоящему труслив в Аойре. Папа лежал в семейном склепе, недалеко от капеллы Здорового в Скалистом, весь сад вокруг неё должен израсти можжевельником. Оттуда же брали можжевельник, чтобы положить на могилы. Когда он был ребенком, Мазуин всё время просился погулять в сад, но мама отказывала снова и снова, аргументируя это тем, что «не хочет, чтобы её сын играл среди мертвецов». Мазуин обещал ей навестить это загадочное место, но оправдывался тем, что следил за тетей Созанной и беспокоился за Ганса, не было времени.       Но теперь у него больше не будет оправдания. Мазуин знал, что от папы удалось найти только верхнюю половину тела, бабушка Лиан убедила маму хоронить его в закрытом гробу.       Он знал, что мама бывала там слишком часто три года назад, а на похороны бабушки Лиан, которая пережила папу на полгода, они не приехали.       Тетя Созанна была полноценной хозяйкой Скалистого и Аойре, пока Мазуину не исполниться шестнадцать, но он знал, что тетя просила дедушку продлить её в качестве наместника, пока Маузин не обзаведется женой и детьми. Он горько усмехнулся мыслям, половину из этих условий он выполнил, а пятнадцать ему через три месяца. Дедушка не был настроен к тете Созанне по доброму, как к любой из женщин, но после слов о морском деле, Мазуин задумался самостоятельно.       Первое его воспоминание — это яркое солнце, слепящее глаза, и запах соли, смешивающийся с рыбным в морском бризе. У папы была маленькая лодочка, практически рыбацкая, он редко выходил на ней в море, потому что мама всё время боялась, что «море заберет его», как в легенде про Утес Слез. Мама вообще была знатоком легенд.       Но, тем не менее, Мазуина не тянуло в море.       Домище неожиданно вырос из-за горизонта на закате. Аерин догнала его через час, когда лошадь Валерии выдохлась и начала пить из первой попавшейся канавы, слишком сильно наклоняя голову вниз, что сидеть ровно становилось невозможно. Принцесса злилась, что не может отдавать приказы животным, но старалась показательно не называть животное самыми последними словами. Но Аерин объяснила, что Изар ай Корвусан не может ехать быстро, да и она всё время проверяет карту, боясь потеряться, поэтому они догонят их к ночи.       Иерона фор Харринга Мазуин довольно часто встречал в коридорах замка в Ширли. Коренастый мужчина отличался густой черной бородой и лысой головой с несколькими шрамами в виде нарисованной улыбки на затылке. Рядом с ним стояла высокая женщина, которую принцесса не одарила даже взглядом.       Изумрудные сережки приковывали взгляд Мазуина больше, чем упитанный живот. Что она беременна, он понял только тогда, когда Иерон покровительственно погладил живот. Мазуин слез с лошади и встал за спиной принцессы. За время поездки юбка совсем растрепалась и открыла голени в охотничьих сапогах. Жена лорда-вассала Иерона неодобрительно закатила глаза.       — Мы счастливы приветствовать у себя члена семьи Корвусан, — лорд-вассал наклонил голову в знак покорности. Валериа повела плечами и откинула растрепанную кожу с плеча. Её лошадь едва ли держалась на ногах.       — Да-да-да, — принцесса прошла мимо хозяев Домища. Это был самый странный замок, который Мазуин видел в жизни или даже на картинках. Если бы он был все еще заинтересованным и любопытным мальчиком, то полез бы в местную библиотеку. Мама бы так и поступила. — Мы опустим формальности. Мне надо поесть что-нибудь и поспать где-нибудь. И лошадь побыстрее. Я тороплюсь.       — А ваш друг не торопиться? — дружелюбно спросила леди фор Харринг. — Если он не торопиться, то через пару часов будет замечательный поросенок…       — Поросенка подождать можно, — принцесса усмехнулась, направляясь в замок. У Мазуина глаза разъезжались в разные стороны от вида постройки, который пытались выдавать за замок. Открытые пространства, старое дерево, совмещенное с дорогим мрамором, лестницы, уходящие в никуда, приковывали внимание и отталкивали одновременно. Он немного знал о дыхании и впервые был благодарен за то, что не чувствует приближение людей. А слуги шуршали по коридорам с окнами, выходящими в стену почти вплотную, создавая вечное напряжение в воздухе.       Мазуину выделили комнату для оруженосца, в то время как для королевы готовились покои древнего рыцаря. Первый камень Домища заложил один из вторых-третьих братьев Дорх, взявший вместо фамилии название леса, который когда-то был на месте Домища. Мазуин напевал себе под нос эту легенду, пока уплетал мясо жареного поросенка с пюре, которое принесли в комнату. В одиночестве он не был очень давно, удалось только попросить не беспокоить его до приезда королевы.       — Милый? — Аерин заглянула в соседнюю комнату. Мазуин вздрогнул и накинул на себя плед, так как снял взмокшую от пота рубашку. Кузина легко улыбнулась и зашла к нему, держа поднос с такой же тарелкой и двумя бокалами плотного вина.       — Я так скучаю по моим мальчикам. Я еще ни разу не ночевала так далеко от них за последние три года, — она села рядом на кровать и поджала ноги. Аерин распустила плотные косы, рыжие волосы походили на двух маленьких барашков на плечах.       — Я тоже по ним скучаю. Они милые, — Мазуин, сам не понимая, чего стесняясь, уткнулся лицом в тарелку и быстро отламывал вилкой кусочки мяса. Аерин погладила его по плечу и смотрела так ласково, что сердце щемило.       — Почему ты не сказал мне, что тебе нравится Росина Пустая? — имя выбивалось из потока доброй речи. Аерин не могла перестать её ненавидеть. — Я знаю, что теперь уже поздно, но… вы заключили консумацию? Она соблазнила тебя?       — Нет, — Мазуин покраснел и стал жевать быстрее. Он знал, что муж должен делать с женой, но в душе не представлял, как этот процесс должен проходить. — Нет. Это было мое решение, — так принцесса приказала ему говорить, а слюна пересыхала, несмотря на то, что Валериа была далеко внизу. — Я сделал ей предложение, а она согласилась. Я очень рад.       — Мазуин, — Аерин нежно поглаживала его по коленке рядом с тарелкой. — Я… я думаю, что Росина Пустая хитрее, чем ты думаешь. Она безжалостная и беспощадная. Когда мы вернемся, ты должен быть осторожнее. Помни, что я всегда тебе помогу.       — Спасибо, — он сглотнул и выпил половину бокала залпом. Сразу же глаза начали слипаться.       — Ты всегда можешь ко мне обратиться, — Аерин совершенно не обращала внимания на свою тарелку, а когда заметила, что у Мазуина кончилось мясо, переложила свой кусок, ничего не сказав.       — Спасибо, — он снова закивал. — Ты всегда можешь пробовать на мне что-то перед тем, как попробовать на Регги, Сальви и Гае… Как называть его ласково?       — Не знаю, — она широко улыбнулась и нежно положила руку на подбородок. — Посмотри-ка на меня…       Мазуин поджал губы и поднял лицо, начиная неуверенно жевать щеки изнутри. Руки дрожали, вилку пришлось положить. Кузина выглядела такой трогательной и взволнованной, от неё исходил успокаивающий запах молока.       — Покажи губы, — осторожно попросила она. Мазуин резко замотал головой, невнятно мыча. — Это Лука с тобой сделал?       — Не могу сказать, — прошептал он трогательно.       — Если ты не скажешь, кто это, я не смогу облегчить чужое дыхание, — Аерин положила руку на щеку Маузина и заставила его встретиться взглядом. Глаза Аерин напоминали ему глаза матери, такие же зеленые, глубокие, похожие на ночной лес. Он почувствовал на языке металлический привкус и отстранился.       — Я… я поговорю с ним, — Аерин кивнула и перевела взгляд на свою тарелку. — Хочешь еще пюре? Я не голодная.       — Ты голодная, — Мазуин знал её не очень долго, но прекрасно это понимал. Аерин постоянно облизывалась, а он уже наелся. Поросенок оказался отменным.       — Ну есть такое, — она покраснела и запихнула в рот остатки мяса с его тарелки. Мазуин опустил взгляд и выводил рисунки на остатках пюре. В Ширли его тошнило от кабачка, потому что его толкли так, чтобы не оставалось ничего твердого. Твердая еда в Ширли становилась редкостью с каждым годом, потому что и дедушка, и дядя Ардал жаловались на боль в зубах. Мама говорила, что это полезно и для здорового человека.       — Поедем завтра утром, — сказала Аерин, когда опустошила свою тарелку. — Мы почти не разговаривали о том, как там дома… Ну и как там? Как папа? Как Ком?       — У них все нормально, — отстраненно сообщил Мазуин. — У мамы… у леди Айне тоже всё хорошо. Ну, как хорошо… Дедушка говорит, что она похожа на лошадь, когда делает высокий хвост. А еще мама снова начала играть на лютне.       — Тетя Айне, — кузина ностальгически улыбнулась. — Я помню, она очень хорошо играла и пела… Когда мы вернемся в Ахо Горию, я куплю и тебе лютню. Или тебе больше нравится флейта? Или калмасинтская лютня… как её там, гитара?       — Я не умею играть. И петь, — он убрал тарелки и отнес их к двери. Аерин пожала плечами и подошла к окну. Она разминала пальцы и тяжело вздыхала, не решаясь продолжить разговор. Мазуин не знал, о чем еще поговорить, а вспоминать маму не хотелось. Он уже решил, что не поедет в Ширли после Аойре. Мазуин вернулся на кровать и скинул несуществующие крошки.       — Грудь болит, — прошептала Аерин и сложила руки на груди, чтобы её не было видно. Она пробубнила что-то про «спокойной ночи» и быстро вышла.       Мазуин не понимал, но запах молока успокаивал, он не чувствовал брезгливости или неприятия. Это ассоциировалось со спокойным детством, когда папа был жив, а мама — счастлива.       Мазуин лег поверх одеяла и сложил руки на животе, сделав замок из пальцев. Плакать не хотелось, хотя он об этом думал. Мазуин чувствовал себя загнанным в угол животным, но его успокаивало, что он расстанется с Валерией и сделает всё, чтобы не увидеть её снова. Принцесса пугала до дрожи в коленях, и Мазуин понимал, что даже Аерин не сможет его защитить. Просить помощи казалось так унизительно.

***

      Изар не смогла заснуть из-за гудящей боли в голове. Благодаря умным пальцам леди Дженны, боль тела не должна была её беспокоить в течении нескольких дней, жгло не только ногти на руках, но и на ногах, а костяшки опухли, из-за чего снять перчатки оказалось сложнее. После ужина с Софией и её молчаливым мужем, с которого сбежали все, кроме Изар, она ощущала, как пульсирует мозг внутри черепной коробки. Домище был не замком, а пыткой.       — Мы поедем в карете, иначе я не доеду, — заявила она Валерии утром. Иерон фор Харринг очень хотел угодить принцессе и думал, что сможет это сделать при помощи Изар. Софиа отправила Валерии одну из пар своих сережек с изумрудами и платье.              Сережки Валериа раздробила и убрала в кошелек, а у платья оторвала корсет. Изар поправляла перчатки, ухмыляясь только тому, что принцессу все же заставили расчесаться. Грязные, вьющиеся на концах волосы неровно лежали на хрупких, оголенных плечах.       — Я могу приказать тебе не умирать, — сквозь зубы сказала принцесса, сложив руки на груди. Изар смогла позаимствовать немного еды с собой и надеялась, что Валериа не убьет её во сне. Дыхание сообщало, что лошади полны сил и энергии, а кучер не пил уже три дня и выглядел свежим и даже отдохнувшим. Изар в очередной раз спасала вуаль.       — Почему ты всё ещё позволяешь себе жить? — спросила принцесса, когда глаза Изар уже почти закрылись, убаюканные мирным движением кареты. Они должны доехать до вечера, и Изар старалась не думать о том, что произойдет, если они не успеют.       — О чем ты? — Изар прикрыла рот, зевая. Валериа вела себя, как если бы Голубку заперли в металлической клетке; ерзала и не знала, куда себя деть. Изар по привычке при помощи рук закинула ногу на ногу.       — Ты понимаешь о чем, — Валериа оперлась локтями на неприлично широко расставленные ноги. — Ты не можешь нормально двигаться. Ну, без помощи моей матери. Не можешь даже почувствовать на коже солнечный свет. Или что-то еще, что могут все нормальные люди. Что может даже Лука. Почему ты всё еще это терпишь? Сколько уже, лет десять?       — Восемь, — поправила Изар. — И тебе не кажется, что мы слишком мало знакомы, чтобы я говорила о таком?       — Ты жена моего брата. Я не хочу, чтобы в один день он нашел тебя болтающейся на люстре или плавающей лицом вниз в ванной, — холодно заявила Валериа и потянулась рукой к вуали. Изар выпрямила спину, чтобы отстраниться.       — Не найдет, не переживай, — Изар цокнула языком и поправила перчатки.       — Ну-ну, — Валериа открыла рот, и Изар почувствовала, что волна приказа накроет через секунду. Разум быстро понял, что отвлечь её можно только одним способом. Изар поблагодарила леди Дженну за свободу движений и резко откинула вуаль. Она зажмурилась и сняла очки, стараясь, чтобы ничего не касалось стекол. В Домище их пришлось вытирает краем платья четыре раза за несколько часов.       — Ух ты, — Изар услышала восторженные нотки в голове напротив. Она приоткрыла один глаз, стараясь расслабить лицо. Она уже и забыла, какое все нечеткое без очков. Взгляд принцессы был тоже направлен на них.       — Это Немо тебе подарил? — Валериа потянулась к ним, а Изар быстро водрузила их на переносицу и заправила выпавшую из прически прядь за ухо. Она не сразу поняла, что в принцессе говорит ревность.       Пугающая, мерзкая ревность. Изар не считала себя ханжой, но от быстрой мысли её передернуло.       — Лука, — сказала она шепотом, но уже как-то неуверенно. — Мне нужно, чтобы хорошо видеть.       — А, — Валериа отпрянула и потерла руки. Изар видела, как принцесса с тем самым неприятным любопытством начала её разглядывать. Так на нее смотрела и Биттор, и лорд Салбатор, и даже Артеа иногда. — Ну, ты выглядишь ужасно.       — Как скажешь, — сказала Изар, прикладывая все усилия, чтобы не отвести взгляд. В этот момент карета наехала на кочку, Изар смогла удержаться, хватаясь пальцами мертвой хваткой за сиденье, а Валериа ойкнула и упала вперед, упираясь ладонями в колени Изар.       — Ты напоминаешь мне двоюродного дядю Джерома, — принцесса поднялась и села обратно, даже не думая отряхнуть дорогую юбку от грязи. Изар прикоснулась к вуали и старательно уложила её на лицо. — Он родился без рук и ног, но каким-то чудом дожил до пятнадцати. Мне было шесть, когда Немо предложил ему закончить всё. И он помог закончить. Немо можешь не просить, тебе помогу я.       — Пока этого не требуется, — Изар поправила перчатки и прижалась спиной к стенке. За трясущимся окном солнце выбилось из-за туч, наступало ипарское лето. Жаркое, душное время, когда ветер не заходит в Мертвый, голова плавится и чтение становится невозможным, а по ночам орудуют огромные комары. Уже восемь лет они не могли прокусить толстую кожу Изар, но громко порхали над её ухом по ночам. Успокаивало только то, что Биттор вся была покрыта красными нарывами после особенно душной ночи.       — Немо Белый всегда был убийцей? — Изар поняла, что эта тема намного больше интересует Валерию.       — Убийство Джерома было справедливым. Как и всё, что он делал, — принцесса фыркнула. У Изар быстро затекла нижняя нога, и снова по-привычке она с помощью рук поменяла их местами. Тратить лишнюю энергию не хотелось.       — Даже смерть Гая фор Дорха? — Изар внимательно следила, как Валериа пытается открыть резкое окно, чтобы выглянуть. Потом она перевела взгляд на противоположное окно. Они проезжали какую-то деревню на большой скорости, дорога достаточно высохла, чтобы кони не вязли в весенних лужах. Она не видела флагов и не могла сказать, где они: еще в Дорхе или уже в Ипар. Дома воздух был такой же, как и в столице.       — Немо поддался страсти. Он такой же человек, как и мы, — ответила Валериа и наполовину вылезла в окно, начиная кричать на кучера. Карета остановилась прямо посреди дороги, принцесса всунулась обратно внутрь, чтобы открыть дверь при помощи ноги.       — Сейчас поедем нормально, держись! — радость никогда не сообщало ничего хорошего.       Изар действительно пришлось держаться. Принцесса просто оставила кучера на дороге, не думая о том, как он будет добираться до дома. Изар достала карту из мешочка и выглянула в окно, надеясь, что принцесса просто решит ехать прямо по дороге. Ипар славился дорожными указателями, которые выбивали из пней. Они не падали зимой во время снега, и не проваливались в грязь осенью и весной благодаря корневой системе. Вряд ли Валериа когда-то училась управлять сразу несколькими лошадьми.       Такими темпами лошади выдохлись, левая упала, не выдержав напора принцессы. Изар выбралась на свет, распрямляя спину. Впереди было возвышение, на котором стоял замок Мирного. Изар приложила ладонь козырьком, чтобы заходящее солнце не так слепило. К ним направлялись конюхи, они переглянулись, и Валериа показательно приложила палец к губам. Изар встала спиной к карете, чтобы напасть со спины было не так просто. Она знала, что никто из стражи родного замка не знает, как она выглядит, надежда оставалась только на дорогое платье и дыхания дома Корвусан в крови принцессы.       — Девушки! — крикнул всадник, едущий впереди. Мужчина лет тридцати притормозил около упавшей лошади и оглядел их с легким возмущением. — Мужчина в карете, он ранен?       — Здесь только мы, — заявила Валериа, выступая вперед грудью. Изар убрала руки за спину и съеживалась, жалея, что не взяла даже предложенный Аерин нож. — Говори с нами.       — Говорить я буду с твоей хозяйкой, — мужчина спрыгнул на землю, потрепав толстую лошадь по голове. Та сочувственно смотрела на сородичей, а Изар ощущала дыханием, что загнанные животные держатся из последний сил и очень хотят пить. Валериа возмущенно огляделась и поставила руки на пояс. Изар приподняла руку, убеждая принцессу молчать.       — Я спешу к лорду Салбатору и его брату Эстебу, — произнесла Изар, стараясь говорить увереннее.       — Назовись, — сказал стражник, когда двое других подъехали. Один из них был ровесником Валерии, он быстро спрыгнул с лошади и подбежал к начальнику.       — Это жена Эскуа… он говорил, что она приедет… Извините, извините, миледи. Сейчас. Мы все… — начал быстро бормотать он, кланяясь Изар. Она сглотнула и посмотрела на Валерию, у которой вот-вот пар из ушей пойдет от напряжения.       — Жена Эскуа? Какая из двух? — напряженно спросил тот, который всё это время молчал и держался на молодой лошади в яблоках. Валериа не сдержалась и выступила вперед.       — Я, принцесса Валериа Корвусан, сестра правящего монарха Александра Третьего и сестра Эскуа Его Величества, принца Лукения Корвусана, — начала она, но Изар остановила её, положив руку на плечо.       — Я приехала навестить моего мужа, имею права. Я должна быть рядом с ним, — негромко сказала Изар. Она научилась у леди Дженны, что иногда шепот может быть сильнее любого крика. Всё зависит от женщины, которая произносит слова.       — Хорошо, — главный презрительно оглядел Валерию, а потом подал руку Изар. — Мы отвезем вас.       — Лучше заменить лошадей, — произнесла Изар, делая шаг назад. Она не знала стражу в лицо, но догадывалась, что от них не должно пахнуть вином и собаками, которых рядом не было.       — Эти лошади не тяговые. Как и ваши, — начальник стражи усмехнулся и посмотрел, как младший из команды пытается помочь левой встать. Ноги животного дрожали, а изо рта стекала пена слюны. — Мы лучше довезем вас, миледи. И принцесса.       — Нет. Я не поеду с другим мужчиной. Либо меняйте лошадей, либо я дождусь своего супруга. Господина Эскуа из дома Корвусан, — добавила Изар, выдавая свой страх. Взгляд бегал между троих мужчин, двое из которых внушали очевидное чувство угрозы. Валериа тоже почувствовала это, судя по всему, и вытащила длинный закругленный нож из-за пояса.       — Ну что же вы так, миледи, — мужчина развел руки в стороны, а человек на лошади посмеялся. Начальник потрепал себя по бороде, а другие переглянулись. Валериа покрутила нож в руке, но мужчине стоило одного сильного удара по запястью, чтобы рука разжалась.       — Не двигайтесь, — сказал начальник, вытягивая указательный палец на Изар. — Старухи вдовы нам не интересны. А вот наша маленькая «принцесса» очень красивая, разумеется. Ну что же вы рычите, это был комплимент.       Валериа совершила непоправимую ошибку, наклонившись, чтобы взять выпавший нож. Изар прижалась спиной к карете, пока двое старших схватили Валерию за руки. Младший быстро отстранился от лошадей, поставив их на ноги, и прижал Изар за плечо к карете, щенячьим взглядом смотря перед собой.       — Скажи! — успела крикнуть Изар, но Валериа получила удар в живот, а на лице появилась тряпка, которую бородатый мужчина запихал в рот принцессе. Изар не могла даже пошевелиться, тело снова превратилось в кость, которую нельзя сломать. В клетку.       — Отпу… Отпу… — Валериа шипела сквозь тряпку, отбиваясь руками, а после и ногами, когда второй мужчина поднял её над землей. На фоне крепких стражников принцесса была маленькой, настолько, что Изар не могла отвести взгляд.       Когда юбка была порвана, Изар вышла из транса после резкого звука рвущейся ткани. Валериа вскрикнула, уже не способная отдать приказ. Изар потянулась сознанием к любому животному, и резко перенесла разум туда, надеясь, что успеет защитить их, пока младший стражник не решит нарушить её брачный обет верности.       Из пяти лошадей самое открытое сознание оказалось у той, что держалась из последних сил на ногах. Добежать до замка, чтобы позвать на помощь, было невозможно, ноги еле слушались лошадь, поэтому Изар просто рванула в толпу, надеясь, что принцесса успеет увернуться. Младший стражник успел освободить лошадь от канвы кареты.       — Она это… отключилась! — крикнул он, придерживая тело Изар за голову достаточно аккуратно. Эстеб предупреждал, что пялиться на свое тело — дело гиблое, поэтому она просто рванула в кучу людей.       — Блять! — крикнул старший, а Валериа смогла вывернуться и пнуть одного из них по ногам. Изар чувствовала себя тараном и пользовалась этим. Ей удалось ударить головой начальника мордой в спину, откидывая от принцессы, пока ей успели только задрать юбку и порвать её.       Валериа принялась отбиваться сразу от двоих, пока Изар, плохо контролируя лошадь, только подначивая её гнев, пыталась затоптать начальника стражи. Она вспомнила, что задние ноги лошади сильнее передних слишком поздно, когда почувствовала нож, входящий в грудь внизу. Сознание рванулось из тела, как моль отлетает от огня. Изар не успела проститься с лошадью, как почувствовала на себе чужие руки, и перед глазами потемнело. Чьи это руки, где она, всё смешалось в урагане чувств, где главным была боль.       Изар очнулась в своей пустой детской комнате. Вуали и очков на лице не было, но перчатки плотно держались. Она попыталась встать, схватив ртом воздух, но боль в ребрах отдалась дрожью во всем теле. Изар отпустила голову на подушку и издала тихий стон сквозь зубы.       — Она очнулась! — раздался тихий голос, который Изар помнила где-то на периферии сознания. Она слишком долго не спала, сон и боль смешивались и сковывали, а пустой желудок давил на оставшиеся органы. Последнее, что она помнила, — как упала в руки младшего стражника, и потянулась рукой вниз живота, проверяя, как лежит платье. Покров кожи она не ощущала, словно была гусеницей в коконе, которая никогда не превратится в бабочку.       — Изар, Изар, ты в порядке? — родные руки коснулись головы, она тяжело выдохнула и попыталась открыть глаза. Свет ослеплял, голова кружилась, и мозг пульсировал. Она приложила руку к глазам, каждое движение стоило невероятной боли, суставы стали просто деревянными.       — Я… вроде, — язык не слушался, как и тело.       — Сколько она спала? — продолжил тот же голос требовательно. Изар надавила пальцами на глазные яблоки и попросила одними губами приподнять её. Она помнила только собственное имя и то, что она болеет. Но воспоминания возвращались в разум вспышками.       — Я ей не нянька, — сказала Валериа, сидевшая на окне. Изар обернулась, оказалось, что вместо подушки её голова лежала на коленях у Артеи. — Откуда я знаю?       — В Домище спать невозможно, — сказала Артеа и запустила руки в волосы сестры, чтобы размять виски. Принц поднес к носу Изар маленькую склянку, резкий запах трав ударил прямо между глаз под кожу, пробуждая сознание.       — Блять, — прошептала она. В комнате еще находился Эстеб, который понимающе помогал ей держать спину прямо.       — Её не ударяли по голове? — осторожно спросила старшая сестра.       — Не сле-ди-ла, — по слогам сказала Валериа, вставая. — Она жива. Всё. Нам пора. За работу!       — Ты ни здесь, ни где-либо еще не командуешь, — огрызнулся принц, убирая ярко-пахнущую склянку в карман. Изар размяла пальцы и потянула одну из перчаток, чтобы посмотреть на цвет ногтей. Они были слегка розоватые и покрасневшие по концам, но совсем не щипало. Связь с лошадью была ошибкой, действие помощи леди Дженны прекратилось так же резко, как и началось.       — Ты знал, что я поеду за тобой, — сказала Изар, и потянулась к бокалу с чем-то прозрачным на столике. Эстеб быстро поднес воду к её губам и помог выпить. — Где мои очки?       — Я догадывался, — принц надел на неё, но забыл протереть стекла, через которые стало практически невозможно смотреть. — Но не ожидал, что ты все-таки решишься. Ты пыталась спасти Валерию, спасибо за это.       — Что она пыталась? В обморок грохнулась, когда всё началось! — Валериа подошла к ней и протянула вуаль, покрытую землей и ярко-зеленой травой. Эстеб забрал её вместо Изар. — Прикройся, смотреть противно.       — У мертвой лошади посинела грива, — равнодушно сказал Лука, садясь рядом с Изар. Она заметила, как он переглянулся с Артеей, в душе что-то юркнуло. — Артеа и Эстеб были здесь, а с тобой Изар. Она пыталась…       — Пыталась, — выплюнула ядовито слово Валериа. — Если бы не я…       — Хватит, — Изар собралась с силами и встала. Ноги на удивление послушно выдержали вес, но сделать даже шаг было страшно. — Сколько я была в отключке?       — Два часа. На вас напали разбойники, которые пытались ограбить и Артеу, но я помог. Если бы я знал, что ты приедешь сегодня… — ответил Эстеб, быстро вставая рядом. — Мирари очень рвалась к тебе. Пойдем, нужно и к Салбатору зайти, знаешь ли.       — Я никуда не пойду. Я ехала сюда не ради этого, — Изар перевела взгляд на принца. Тот кивнул и поправил повязку на глазу. — Из того, что мне удалось узнать, кто-то готовит твое убийство. В противном случае принцесса не подняла бы меня из кровати.       — Я бы тебя и из могилы подняла, — ответила Валериа. Изар оглядела её, заметив, что её заковали в одно из платьев Артеи, нежно-розовое с осторожными рюшами, которое слишком сильно контрастировало с резкой внешностью принцессы.       — Зери уже сказал всё, что обо мне думает, — принц посмотрел на Артеу, а потом на сестру. — Все вон. Главное не переубивайте друг друга. Трупы тут уже складывать негде.       — Зери здесь? — Изар отошла к своему бывшему рабочему столу, проведя голыми пальцами по старым пятнам чернил, которые впитались в потускневшее дерево. Она откинула покалывающее чувство ностальгии и стала резко открывать опустевшие ящики. — Блять… мои дневники. Они детские, но тем не менее. Неприятно.       — Не ругайся, — бросил Эстеб, падая на кровать. На открытом окне расположился сокол, вычищая синие перышки.       — Там было что-то важное? — спросил принц. Изар покачала головой. Лет в двенадцать она поняла, после перечитывая любимого маминого любовного романа, что дневник — это буквально само свидетельство, которое только компрометирует автора. Но в этом же возрасте она исписывала страницы до скрипа словами «ненавижу» и «сдохни». Не хотелось, чтобы леди Оррига их увидела.       — Зери на корабле в море. Ветра пока нет, они бросили якорь. Угрожают разрядить в замок артиллерию пушек, если лорд Салбатор не даст им причалить, — передал принц.       — Это не серьезно, — неуверенно сказал Эстеб, оглядываясь.       — Принца нет на корабле. Принца Маркуса, — уточнил Лука, вставая за спиной Изар. Она не успела обернуться, как почувствовала чужие руки, слабо приобнимающие её. — Там точно ничего не было?       — Ничего, — она покачала головой и отстранилась, руки быстро отпустили.       — Мы ждем корабль из Дорха. Леди Созанна собирает флот, мы справимся, — продолжил принц, сделав вид, что не заметил отстраненность Изар. — Я заполню Мертвый залив красной водой настолько, что они захлебнуться.       — Давненько корабли тут не топили, — многозначительно сказал Эстеб, ударяя себя по коленям. — Вам нужно побыть наедине. Плюс-минус час нам ничего не даст. Крысы пока не собираются бежать с корабля… Только некоторые спешат забраться повыше, — прошептал дядя, прикрывая за собой дверь. Изар обернулась и с трудом сложила руки на груди.       — На что ты обиделась? Что я уехал и не попрощался? Что я быстро уехал? — принц сделал шаг спиной и развернулся к окну. Он провел ладонью по окну и надавил на ручку, чтобы открыть выход на балкон. Дверь со скрипом поддалась. Изар оперлась копчиком на стол, ноги не позволяли приподнять себя, чтобы сесть.       — Я не обиделась. Я всё понимаю, — Изар посмотрела в очках на собственные руки, покрытые старые язвами. Благодаря очкам, она видела их такими, что смотреть долго не хотелось. — Что сделала Валериа, когда я отключилась?       — Приказала им умереть. Двое перестали дышать, а он сбежал. Думаю, он только сейчас осмелился вернуться в Мертвый. Эстеб почувствовал, что вы приближаетесь, и выехал, — принц обернулся через плечо, едва прикрыл глаз и посмотрел на балкон. Изар заметила плесень, которая тянулась из ванной в спальню по полу. — Ты жила здесь шестнадцать лет? Ты не боишься высоты?       — По сравнению с покоями Эскуа, это крошечная комната. Зато здесь есть стол. Когда-то он был только моим, — Изар оттолкнулась руками от стола, чтобы подойти к принцу. Ноги не смогли сделать шаг, но он вовремя подхватил Изар, не давая упасть. В крепких руках она чувствовала себя куклой, которая заперта внутри деревянного тельца.       — Как будто в твою душу залезли, да? — принц усмехнулся, как будто падение Изар для него ничего не значило. Он взял её под руку, как в первый день их знакомства, и помог выйти на балкон. Легкий ветерок сразу заполз в волосы, приятно охлаждая голову. Это было даже немного приятно. Изар поправила очки и присмотрелась, в море стоял большой корабль, вокруг которого скопились несколько корабликов поменьше. Несмотря на очевидный возраст, корабль выглядел ухоженно, даже со спущенными парусами из черной материи.       — Когда вернемся, я куплю тебе стол в женскую комнату. Какой ты захочешь, — принц отпустил её, чтобы Изар благодарно оперлась на разогревшиеся под солнцем перила. Она вздохнула полной грудью, а потом почувствовала, как мужские пальцы немного ослабили корсет.       — В женской комнате душно. Я не хочу находиться там дольше положенного, — призналась она, глотая воздух, как человек в пустыне хватает воду. — Я переехала в эту комнату шесть лет назад, потому что окна слишком старые, чтобы чинить, и их можно открыть в любой момент. Ненавижу духоту. И жару. Ненавижу.       — Тогда мы выбьем окна, если тебе так хочется, — принц встал достаточно близко, чтобы она могла опереться на него, но не достаточно, чтобы прикасаться кожа к коже. — Не думал, что ты можешь что-то ненавидеть. Приехав сюда, я думал, что лучше пойму тебя. Ты холодная.       — Я живу в холоде, — Изар подняла глаза на него. — Я мечтаю жить в холоде. Но к сожалению, сезоны сменяют друг друга. Лето приходит каждый год, как бы я его не ненавидела.       — Мне тоже не нравится духота, — принц говорил невпопад, но Изар понимала, что может ему открыться. «Глупость» — пронеслось в голове, и впервые в жизни она отогнала эту мысль.       — Говорят, нельзя понять, от чего ты заболел. Но я знаю, в какой момент оспа попала в мой организм, — Изар зачарованно смотрела на шрамы, принц стоял к ней слепой стороной и пялился на корабль. Вена на виске пульсировала, кадык ходил под кожей. Изар положила руку поверх руки принца на перилах. — У меня была няня-кормилица. Она еще воспитывала Биттор, но поскольку я была младшая, ухаживала за мной больше. Потом я узнала, что она потеряла двоих детей и мужа в море, но это не важно. Я любила её больше леди Орриги, лорда Салбатора и больше сестер. И когда оспа пришла в Ипар, замок сразу же законсервировали, леди Оррига запрещала нам выходить, но слуги были более свободны в перемещениях. И моя няня заболела.       — Ты предпочла мать чужой женщине? — спросил Лука, когда молчание затянулось. Изар чувствовала, как слезы подступают к глазам, а в горле растет ком, она кивнула.       — Она не была мне чужой. Я так хотела её увидеть, что переселилась в мышь и перешла к ней, заползла к умирающему телу и пролежала с ней, пока она не умерла… Когда я вернулась в свое тело, на мне уже были первые язвы, — Изар убрала руку и развернулась телом к принцу.       — Оспа не распространяется так быстро. Первые язвы появляются через десять дней примерно, — Лука развернулся к ней и положил руку на шею. — Я рад, что тебе нравятся очки.       — Потом меня заперли в моей детской, в той части замка, где спальни у моих сестер, — Изар слышала биение чужого сердца, и понимала, что их сердца сливаются в единый порыв. Слеза выступила, Лука быстро согнал её пальцем. Голос подрагивал. — Там было так душно.       — Теперь тебе будет всегда хватать воздуха, — он прикоснулся губами к её губам, и Изар почувствовала, как сердце падает с обрыва и разбивается на сотни кусочков. Еще несколько соленых капель скатились по щекам, Лука осторожно прикасался к ним, потом снял очки, чтобы было удобнее. Изар наконец-то поняла, почему людям это нравится. И куда девать носы.       — Кхм-кхм, — раздалось демонстративное кряхтение со стороны комнаты. Изар резко отстранилась, а Лука закрыл её собой. Она отвернулась, не желая, чтобы лорд Салбатор видел её со слезами в глазах. А тем более, чтобы он видел её счастливой.       — Это мой дом, я не обязан стучаться, — произнес лорд Салбатор, а Изар почувствовала себя маленькой и беззащитной, но в каком-то приятном смысле. Лука был готов её защищать от кого-угодно. Тем временем он продолжил.       — Я встретил Эстеба в коридоре и понял, что ей стало лучше. Хочу видеть свою дочь, — приказной тон портил всё настроение. Изар вытерла щеки рукавом, потому что перчатки остались в комнате.       — Это моя жена, я не обязан думать о том, что кто-то может увидеть нас вместе, — парировал Лука с ядом в голосе. Изар подумал, что раньше не слышала от него такого тона. — Чтобы вашей дочери не приходилось пробиваться через толпу оборзевшей стражи, нужно следить за окрестностями своих угодий. Или хотя бы за своими людьми.       — Женщины не должны путешествовать одни, — не агрессивно ответил лорд Салбатор. — И не мальчишке учить меня править.       — Не мальчишке, но Эскуа, — Лука ступил вперед, закрывая Изар еще больше. Она набрала воздух в легкие и развернулась на каблуках.       — Я здесь, милорд, — она положила руку на плечо мужа, чтобы пройти вперед. Лука старательно поддерживал её, туфли начались чувствоваться на несколько размеров меньше. — Я тоже рада вас видеть. Месяца три меня здесь не было. Полагаю, ваше мнение не по одному вопросу не изменилось?       — Я здесь не для ссоры, Изар, — лорд Салбатор постарел. В бороде начали проступать седые волоски, а спина держалась уже не так ровно. — Стоит сообщить это вам обоим. Лорд-вассал Зери да Иккер прибудет сегодня на ужин, чтобы начать переговоры. Он готов встретиться с нашим Эскуа, чтобы предложить условия.       — Нас не устроят никакие условия, кроме полной победы, — заявил Лука. Изар почувствовала присутствие старого пса, который выглядывал из-за спины хозяина своей синей мордой. Пазл сошелся, старость собаки заражала лорда Салбатора.       — Тогда вы с ним похожи, — усмехнулся лорд Салбатор. — Я дам вам с супругой время подготовиться. Леди Биттор зайдет за вами перед ужином.       — Нам запрещено выходить? — спросила Изар. Лорд Салбатор отвернулся, а Гектор прошел мимо его ног и уткнулся мордой в больные колени Изар. «Ты же обещала» — прозвучало эхом в голове. Лука презрительно посмотрел на собаку.       — Раньше тебя это не смущало, — лорд Салбатор вышел, оставляя их наедине с собакой. Лука присел на колени и зарылся ладонями в отросшую синюю шерсть. Он потянул его за шкирку, оттягивая от Изар, которой пришлось опереться спиной на перила. Гектор жалостно пропищал, но не стал даже оскаливаться.       — Осторожнее, — прошептала она. В груди щемило от собачьего преданного взгляда. — Помоги мне сесть. Давно я не виделась с Гектором.       — Он передаст всё твоему отцу, — Лука не стал пытаться помогать ей медленно идти, просто взял на руки, как маленького ребенка, и переложил на край кровати. Тело ныло, каждая косточка чувствовалась неправильной и лишней в организме.       — Тем не менее, я должна почесать ему пузико, — она пожала плечами. Гектор положил голову ей на живот и устало выдохнул, начиная пускать слюни. — У меня в шкафу должны быть какие-то вещи.       — Есть, — Лука исследовал комнату, бесстыдно открывая каждый ящик. Изар не хотела сливаться сознанием с собакой, потому что мозг только перестал пульсировать. Присутствие собаки успокаивало. Изар похлопала по месту рядом с собой. В этой кровати они помещались вдвоем только вплотную. — Иди сюда.       — Иди сюда, Лука, — повторила она, когда принц продолжил разглядывать содержимое шкатулки с украшениями, которую почему-то не тронули. Там были только детские колечки и две броши. В том числе и та, которую он ей преподнес.       — Я думал, ты это собаке, — ответил Лука, доставая ту самую брошь. — Наденешь его сегодня.       — Хочешь показать им, что я принадлежу тебе. Я не собака, — Изар зевнула, устраиваясь у него на плече. — Я глаз не смогла сомкнуть в Домище. Разбудишь меня через пару часов?       — Всё это время я не смогу двигаться? — спросил он, хватая книгу Сендора Алия, которая лежала на тумбочке. — Да, хорошо. Мне нужно успокоиться, а то я сниму голову с этого ублюдка, как только увижу.       — Я тебя успокаиваю? — спросила Изар, проведя рукой по шее. Собака зевнула в ногах у неё и забралась на кровать. Лука сдержался и не стал пинать Гектора.       — Это ты сказала, не я, — усмехнулся принц, поглаживая её по волосам. Давно Изар не ощущала такого умиротворения. Уже лет восемь.

***

      Тетя Созанна выглядела совершенно по-другому. В первый раз Мазуин запомнил её неторопливой толстой женщиной со старческой щетиной, а теперь она казалась совершенно другой: собранной, ухоженной, хоть и приземистой. Мазуин рефлекторно провел рукой по щеке, которая видела бритву только считанные разы, и постарался не думать о том, что тетя Созанна использует её чаще.       Во время поездки в Аойре, которая вышла всего в пять часов, им приходилось трижды останавливаться, чтобы Аерин могла сцедить молоко. Мазуин изо всех сил старался не смотреть и уезжал подальше вперед, чтобы не чувствовать запаха. Аерин взяла с собой банку, потому что отказалась выливать собственное молоко.       — Вдруг кому-то пригодится, — ответила она, когда Мазуин спросил.       — Будешь кормить подданных собой? — он натянуто улыбнулся и пошел к своей лошади. Несмотря на то, что принцессы больше не было рядом, он все равно не мог успокоиться. Шрам под губой начинал ныть, безболезненно, но очень навязчиво. Мазуин разглядывал себя в блестящей ложке, пытаясь понять, насколько заметно, что его губы побелели. Это выглядело, как будто он опустился мокрыми в сахарную пудру. Мазуин отложил ложку, как только тетя Созанна подошла к ним, держа в руках поднос с чайником и тремя чашками. Аерин сидела рядом, поправляя юбку. Она заплела две косы для поездки и сейчас распустила, чтобы по плечам спускались свежие кудри.       — Вот, — тетя Созанна поставила на столик перед ними поднос. Две её спутницы в черных плащах стояли у двери, как настоящая стража. — Мы не ожидали принимать у себя Её Величество…       — И своего сюзерена, — добавила Аерин, выбирая одну из одинаковых чашек. Мазуин не собирался пить что-угодно из рук тети. Дедушка и Ганс предупреждали его по несколько раз. Живот тети Созанны так сильно стягивал корсет, что её морщинистая грудь подпрыгивала от каждого вздоха.       — Вы могли послать гонца, — тетя Созанна села на кресло напротив. Мазуин сложил руки на коленях, но быстро понял, что именно от него ждали того, что он разольет чай. — Конечно, принять вас честь, но малые дети…       — Малые дети настолько малые, что не заметят и не запомнят моего отсутствия, — огрызнулась Аерин. Мазуин пролил несколько капель, потому что руки начали подрагивать. Он еще не успел посетить склеп с могилой отца, но понимал, что Аерин потащит его туда, как только выдастся свободная минутка.       — Не вам говорить о детях, миледи двоюродная тетя, — Мазуин сказал быстрее, чем успел подумать, что это слишком резко. Аерин несильно, но довольно заметно кольнула его в бок пальцем, а тетя Созанна сделала вид, что не услышала, но подбородок с бородавкой дрогнул.       — Не будем об этом, — дипломатично заявила Аерин. — Мы здесь для того, чтобы направить поддержку флотом в Ипар. Мой кузен унаследовал титул командора дорхского флота, он назначит капитана, которого вы скажите.       — Леди Винтер уже много лет ждет в порту, — тетя Созанна слабо улыбнулась. Мазуин прикусил язык перед тем, чтобы спросить, кто это. Он взял чашку с практически холодным чаем и понес к лицу, чтобы понюхать. Слабо пахло травами и какими-то лесными ягодами. Он помнил этот чай из детства, папа тоже всегда пил его холодным, во время зимы мог даже добавить в чашку снег, пока мама ругалась, но запивала чаем копченую рыбу.       — Я слышала о Леди Винтер, — Аерин оживилась и отпила чая. — Этот корабль послужил моему мужу три года назад. Но я слышала, что ей требуется ремонт.       — За три года у нас было время для этого, — тетя Созанна сложила руки. — Ей занимается мой близкий друг и прекрасный капитан Дафф Дермонт. Полагаю, за неделю мы сможем спустить Леди на воду.       — Неделю? Нужно сделать в течении суток, — отрезала Аерин. — Господин Эскуа не может ждать. Как и мои малолетние дети в столице.       — Не все можно ускорить только потому, что вы этого хотите, Ваше Величество, — тетя Созанна спокойно пила чай, пока Мазуин смотрел в чашку. Внутри чайника был встроенная металлическая сетка, которая не должна пропускать заварку внутри, поэтому в чашке плавал только один маленький листочек.       — Деньги — это не проблема, — уверенно продолжила Аерин. — Я смогу уговорить вашего капитана попробовать что-то сделать. Уверена, что мы сможем найти общий язык. Где я могу его найти?       — Вы слишком долго прожили в Корвусане, — тетя Созанна снисходительно улыбнулась и поставила чашку на поднос. Седые волосы все еще были кудрявыми, и прядь у глаз выпала из прически. Мазуин не помнил, какой цвет волос был у тети Созанны до того, как она постарела, но что-то ему подсказывало, что она унаследовала рыжий волос своей матери. — Я знаю Даффа Дермонта много лет, вряд ли он захочет говорить с молодой женщиной, даже если она дочь нашего лорда и жена нашего короля.       — Мне наплевать, что он там хочет, — на последнем слове у Аерин дернулся глаз. Она указала на Мазуина. — А еще со мной его главный лорд фор Костер, и хотя бы из уважения к его отцу он должен выслушать меня. Дело срочное.       — Ну, Улья проведет вас, — тетя Созанна подозвала одну из своих помощниц в плащах. Они обмолвились каким-то шипением, совершенно не напоминающие слова на каком-либо известном языке. Мазуин не думал, что это имя распространенное, поэтому рефлекторно выпрямился, чтобы заглянуть Улье в лицо.       — Мы можем подождать около часа? Еще слишком рано, чтобы капитан Дермонт проснулся, — ответила тетя Созанна, а Улья сделала шаг назад и опустила голову. Мазуин видел только старческие руки, где не хватало обоих безымянных пальцев.       — Не больше часа. Только чтобы мой кузен мог поклониться могиле предков, — Аерин встала. Мазуин заметил её раздражение и выступившие мокрые пятна на груди. Королева схватила его за плечо и потянула за собой. — Отведите нас в слеп. Насколько я знаю, склеп Костеров находиться во внутреннем дворе.       — Конечно, — подала голос Улья и поспешила на выход. Аерин сложила руки на груди и потянула за собой Мазуина. Он с трудом переставлял ноги, даже поскользнулся на абсолютно сухой лестнице, когда почувствовал запах можжевельника. Аерин держала одну руку на груди, а второй сжимала запястье Мазуина до синяков. Вечером он запомнил кузину спокойной, скучающей и доброй, но гора раздражения и напряжения смешивала запах молока с травой после дождя.       Сад мертвецов оказался меньше, чем Мазуин видел его из окна. Яркая зелень застилала единственную дорожку, и даже камню было негде упасть из-за плотных ветвей можжевельника. Улья осталась у входа в сад, а Мазуин почувствовал резкий прилив душного воздуха. Он расстегнул пуговицу на шее одной рукой и посмотрел на Аерин. Она остановилась около входа в склеп из невнятного серого камня, между самыми большими кирпичами росли разные маленькие растения, потому что на земле из-за можжевельника места просто не было.       — Последний, ради кого открывали склеп, леди Лиан, верно? — Аерин прикоснулась к холодным камням, а Мазуин прошел вперед.       — Мы не ездили на её похороны. Мама не захотела, — Мазуин сглотнул и поклонился у входа, сложив пальцы в молитвенном жесте. Это было не обязательно, но он захотел это сделать. Перед глазами встал образ папы таким, каким он его запомнил.       Он вспомнил, где слышал имя самого большого корабля дорхского флота. Папа погиб на Леди Винтер, когда вел её в бой против трех кораблей из Ипар. Леди Винтер смогла уцелеть, но в живых членов её экипажа уже давно не было. Папе оторвало нижнюю часть тела, Мазуину сказали, что он умер за секунду, но мама ничего не сообщала. Он с леденящем кровь ужасом осознал, что не помнит черты его лица, только легкую золотую щетину и серые глаза, смотрящие с нежностью.       — Ты в порядке? — спросила Аерин, придерживая за плечо. — Это нужно сделать, Мазуин. Раньше я этого не понимала, но теперь я жалею, что не смогла проститься с дядей Гаем в последний раз.       — Дядя Гай был плохим человеком, — вырвалось у Мазуина. — Папа так говорил. Он запрещал мне играть с ним.       — Теперь они могут обсудить это лично, — Аерин прошла мимо и вошла первой, стукая ботинками по каменным ступеням вниз. Склеп представлял собой несколько подземных этажей, на нижнем нельзя было выпрямиться в полный рост даже Мазуину, а теперь приходилось нагибаться и на первом. Всё-таки он немного вырос.       — Вот вы где, дядя, — Аерин приходилось сильно сгибать спину. Она прикоснулась к засохшей ветке можжевельника и убрала её с мраморной плиты.       — Привет, пап, — Мазуин неуверенно поднял руку, чтобы помахать, как он делал это в детстве. Плита папы была пыльной, а буквы почернели, в отличии от практически новой плиты бабушки Лиан.       Мазуин поднял глаза на Аерин, у которой по лицу уже текли слезы. Она опустилась на пыльный пол, разгоняя жучков. Духоты не было из-за нескольких бойниц наверху, но плесень и ржавчина покрывали углы.       Маленький фиолетовый цветочек пророс сквозь каменные кирпичи в полу и тянулся к свету. Мазуин наклонился и сорвал его.       Мама знала столько легенд о растениях и могилах, и на каждую у неё была прекрасная песня. Наверное, это что-то значило. Мазуин опустился на землю рядом с Аерин, не открывая взгляда от имени отца на плите.       — Мне так тяжело, Мазуин, — произнесла Аерин, не заботясь о том, чтобы вытереть слезы. — Алек меня больше не любит, и нет никого, кто мог бы меня поддержать. Дядя Гай… я знаю про слухи вокруг него, но я не верю. Дядя всегда поддерживал меня, и еще мама… Здоровый, за что мне всё это?       — Король любит тебя, — сказал Мазуин, положив голову на плечо Аерин. Запах молока смешался с можжевельником и чем-то настолько родным, что на глаза проступали мокрые капли. — Я помню, как он смотрел на тебя.       — Как щенок подбитый, — фыркнула Аерин и прижала колени к груди. — Разве любящий человек мог сделать мне так больно?.. И он даже не понял, что сделал не так… — в перерыве между фразами она шаркала носом. — Я… Я не хочу отвлекать тебя от скорби… Ты… ты скучаешь по нему, верно?       — Не прошло ни дня, чтобы я о нем не думал, — Мазуин перебирал волосы Аерин. Она вытерла нос и щеки рукавом и втянула воздух в грудь, но опять сорвалась на вхлип.       — Я все время думаю о маме. Каждый день. Каждый раз, когда беру моих мальчиков на руки, я думаю, как они бы ей понравились, — Аерин потянулась к нему, Мазуин выпрямился, позволяя кузине уткнуться ему в грудь, как маленькому ребенку. Аерин была ровно на десять лет старше, но сейчас он чувствовал себя более взрослым. Хотя если бы мамы не стало… Мазуин помотал головой, убирая эту мысль.       Если бы мамы не стало, то она бы наконец-то встретилась с папой. И была бы счастлива.       — Я думала и о том, что Алек бы ей понравился. И Лука. И даже Валь, эта зараза, — с некой нежностью продолжала она. — Но теперь мне кажется, что она была бы против нашего брака. Она любила Дорх, а не Корвусан, и не Эриалдею. Она хотела бы, чтобы я осталась в Ширли, рожала и воспитывала детей на земле наших предков.       — Я думаю, это не так, — Мазуин гладил её по голове, чувствуя, как намокает рубашка на плече. Левая нога затекла под весом Аерин, но он не собирался двигаться. — Мама иногда вспоминает леди Дэрвлу…       — Просто Дэрвлу, — перебила Аерин, задыхаясь. — Она никогда не была леди… И ненавидела, когда её так называют.       — Мама часто вспоминает её, — он немного лукавил. За последние три года мама всего несколько раз упоминала, что нашла записи песен леди Дэрвлы. — Она говорит, что твоя мама была настоящим… самым настоящим талантливым бардом, а её песни останутся в веках.       — Это всё не важно… — отмахнулась она. — Пока у меня не родился Регги, я ненавидела Кома. Потому что он убил мою маму. Но после родов я поняла, что женщин убивают не дети, а боги. Как думаешь, почему боги ненавидят нас? — она подняла глаза и вытерла нос ладонью. Аерин отстранилась, садясь поближе к плите. Она провела пальцами по имени папы, а потом сдула пыль.       — Боги не ненавидят нас, — ответил Мазуин.       — Боги ненавидят женщин. Мы истекаем кровью, мы умираем только ради того, чтобы подарить жизнь кому-то еще. Если бы боги любили нас, то это не было бы так больно и опасно, — меланхолично произнесла она. — В Калмасинте почитают Гневную наравне с Четырьмя, не считают её злом и проклятьем, и маме это нравилось. И мне тоже. Потому что женщина имеет право гневаться.       — Конечно, — Мазуин закивал и подсел к могиле отца, но отвел взгляд на плиту бабушки Лиан. — Я согласен с тобой, Аерин. Но мы всего лишь люди, что мы можем сделать?       — Ничего, — Аерин покачала головой. — Я помню, что твой папа тоже любил поговорить об этом. И уж-ж-жасно раздражал дедушку. Но тетя Айне его любила так, что я смотрела и мечтала о такой любви. Мой же отец заставлял маму рожать, пока она не умерла. Алек поклялся мне никогда так не сделать.       — И он же не сделал? — Мазуин не был уверен в правильном вопросе и том, какой ответ желал услышать. Он думал, что Его Величество готов носить на руках Аерин, и даже он слышал, как фрейлины закатывали глаза от обращения «лисенок», которое стало нарицательным для чего-то настолько сладкого и милого, что начиналась жажда.       — Нет. По крайней мере я так думала, — Аерин тяжело вздохнула, но уже не сорвалась на плач. — Я думала, что и Регги, и Сальви и Гай — это мое решение, но теперь я сомневаюсь. Я люблю их больше жизни, это правда, и отрицать это бесчеловечно. Но от этого не мне проще. Только сложнее.       Мазуин молчал, только поджал колени и поднял голову, чтобы рассмотреть цветущий потолок. В голове не осталось ни одной мысли, сердце щемило от каждого слова Аерин. Он знал, что ему повезло родиться мальчиком, как и маме повезло родить мальчика, чтобы больше не выходить ни за кого замуж.       Но и подумать не мог, что бытие женщины настолько тяжело. Ему стало жалко всех, и Аерин, и маму, и леди Рубену, которая осталась совсем одна в больном теле и злом мире, и Изар ай Корвусан, которая столкнулась с этим в юном возрасте, она была всего на два года старше Мазуина, и Росину Пустую, которая пыталась выживать всеми силами. Только к принцессе Валерии не было сочувствия.       Он был практически благодарен женщине в черной накидке, которая постучалась в склеп. Аерин быстро вскочила на ноги, пуль прилипла к мокрым щекам, а юбка сильно испачкалась. Мазуин встал, уверенный, что это не Улья.       — Я проверила капитана Даффа Дермонта, он готов вас принять, — голос был куда моложе, чем у Ульи и тети Созанны. Более высокий. — Но он повторяет, что ускорить всё за день невозможно.       Спуститься в Аойре было сложно. К городу под скалой вело несколько кривых лестниц, покрытых невнятной слизью и разваливающихся. Аерин сжимала деревянные перила до побелевших костяшек, а Мазуин сжимал её руку. До войны использовалось приспособление с платформой, которую спокойно поднимали и опускали, тросы сменяли каждый месяц, и жители Аойре не были заперты в гавани, но после агенты Золотых испортили хитроумный механизм, а мастера сбежали в Корвусан или скончались от ранений. По лестницам не было много желающих передвигаться, что способствовало развитию морского дела.       Аойре разросся за время, что Мазуин его не видел. В отличии от города вокруг Домища, практически все дома были деревянными, хотя дорожки вымостили новой галькой. Солнце скрылось за горизонтом, давая возможность местным жителям нормально работать. Город жил обыкновенной жизнью большого порта; стоял запах рыбы и соли, воришки сновали по улочкам, торговки зазывали в лавки, а мужчины заканчивали работу. Фонари и факелы освещали Аойре почти, как дневной свет.       — Нам сюда, — сказала проводница, откидывая капюшон. Волосы были седыми, несмотря на то что лицом она была ровесницей мамы. Аерин только отдышалась после лестницы, и прихрамывала на одну ногу от усталости. Мазуин зевнул.       Проводница ввела их в барак из черного дерева на самой границе города, осторожно приоткрывая дверь. Большая часть здания находилась внутри скалы, перед ними распростерлась Леди Винтер во всем своем великолепии. Корабль смог уместиться только благодаря сложенным мачтам, люди на её фоне выглядели, как крупные муравьи. На носу расположилась деревянная статуя обнаженной по пояс женщиной, с чересчур большой грудью и торчащими сосками, глаза у статуи были прикрыты плотной простыней, а нижняя часть тела была рыбьим хвостом. Аерин схватила Мазуина за руку, а тот переглянулся с ней.       — Нам туда, — проводница смело рванула в толпу. Некоторые махали ей рукой, но вместе с Аерин они привлекли всё внимание. Помимо них единственной женщиной в бараке была Леди Винтер. Проводница не обращала на них внимания, но Мазуину хотелось закрыть Аерин собой. Королева уже не выглядела такой уверенной, и прикрыла декольте платком, который повязала на шею.       — Мы от наместницы, — заявила проводница, поднимаясь на борт. Мазуин решил идти сзади Аерин и положил руку на пояс, где хранил нож. Он видел мимолетом своим сверстников, но все они выполняли второстепенную работу, носили коробки и отхватывали тумаки с блаженным лицом. — Моя сестра приходила несколько часов назад, чтобы организовать нам встречу с капитаном Даффом Дермонтом.       — А твои друзья умеют говорить, Йера? — на борту их встретил мужчина с повязкой на левом глазу. Мазуин не мог не сравнить его с Эскуа, и понял, что принц Лукений — не самый неприятный человек на свете. Эскуа хотя бы знал, что такое бритва и мыло, хотя это и показывало мерзкие шрамы на лице. Капитан Дафф Дермонт был покрыт менее глубокими царапинами, но борода и сгоревшая кожа на лысом черепе не располагали к себе.       — Мое имя Аерин фор Дорх ай Корвусан, — начала Аерин, произнося каждое слово, поднимаясь на одну ступеньку вверх. — Я дочь лорда Ардала и внучка лорда Джерарда фор Дорха, того, которому подчиняется ваш лорд-вассал фор Костер. И я буду говорить с капитаном Леди Винтер наедине.       — Капитан Леди Винтер не будет говорить с женщиной наедине, — капитан вальяжно оперся на одну из мачт. Несло от него знатно. — Какой бы титулованной кобыла не была, скачут только на жеребце, — от столь наглых слов у Мазуина покраснели уши от злобы, а матросы вокруг заржали, как эти самые кони.       — Если мужчина скачет на жеребце, у меня есть к нему вопросы, — ответила Аерин. Кто-то аж подавился от смеха, а Мазуин шумно втянул воздух. Капитан усмехнулся и протянул волосатую влажную руку.       — Со мной будет ваш лорд-вассал Мазуин фор Костер и он же ваш командор за неимением другого, — Аерин указала на него и протянула к себе.       — Ну, он действительно похож на нашего крайнего командора, — ответил капитан, идя дальше по палубе. Несколькими матерными вскриками он согнал всех на землю, и указал на несколько прогнивших досок в полу. — Давно Леди Винтер не видела настоящих волн, но пока на ней поселился жук-вредитель, ничего не можем сделать.       — С жуком можно разобраться, — Аерин убрала руки за спину, вышагивая так, словно все вокруг принадлежало ей. Этим она безумно походила на дядю Ардала, особенно хромая.       — Но не так быстро, как вы хотите. Опасно выходить в море с прохудившимся дном, — капитан открыл дверь в главную каюту показательно галантно. Аерин цокнула языком и прошла вперед, в Мазуин старался не отходить от неё ни на шаг. Она могла за себя постоять рядом с аристократами, наделенными разными родовитыми дыханиями, но в душной темной комнате против человека, который больш похож на медведя, чем на мужчину.       — У вас стиль такой, хамить незнакомцам или просто от безнаказанности? — Аерин презрительно оглядела комнату, полную первородного хауса, и села на единственный не загаженный грязным бельем стул. Мазуин встал за её правым плечом, выпрямляя спину. Капитан Дафф с лицом полного благородства открыл два окна, но в бараке тоже воздух был не лучшего качества.       — Леди Винтер хочется в море, я согласен, — капитан проигнорировал слова Аерин. — У меня есть команда, изголодавшаяся по крови, но не хватает разрешения выйти в море… Да и жук делу не помогает. Леди Винтер отравили. Эта гадость не водится в Дорхе, от неё страдают корабли Нового Джака.       — Что нужно для выздоровления? — спросил Мазуин.       — Соль, чистая и очень дорогая, — капитан Дафф наклонился над столом, заговорчески улыбаясь. — Я знаю, что достойные запасы лежат в Мертвом в Ипар.       — Тогда мы найдем общий язык, — Аерин усмехнулась и первая протянула ладонь.