Лисьи рога

Его Высочество за годы странствий не изменил себе в привычке спать в правильной позе: на спине, вытянув ноги и положив сцепленные в замок руки на живот. Даже после самых долгих игр он неизменно принимал подобное положение и быстро засыпал — Хуа Чэн же так не мог. Пусть как демону ему вовсе не нужно было спать, лежать ночами вместе с Его Высочеством, обнимая его и отвлеченно размышляя обо всем на свете, Градоначальник предпочитал в позах максимально удобных, а от того довольно экстравагантных. Забросить ноги на бедра Се Ляня, обхватить его талию руками и уткнуться носом в шею — это было самое приличное из того, что Хуа Чэн позволял себе в постели. Однако с наступлением ясного утра ему приходилось, нежно выцеловывая шею проснувшегося принца, нехотя распутывать объятья и отпускать его: в лагере было неисчислимое количество дел, что требовали внимания своего принца. Прежде чем заняться ими, однако, Се Лянь отправлялся на утреннюю тренировку на окруженную шестами со знаменами Его Высочества площадь прямо у палатки. За восемьсот лет Се Лянь привык не утруждаться правилами приличия, а присутствие Хуа Чэна вовсе развращало его, потому Его Высочество лишь быстро подвязывал волосы и надевал простые белые штаны, прежде чем выскочить на улицу. Градоначальнику же требовалось время. Он не почитал себя настолько ослепительным, как Се Лянь, кроме того всегда строго следил за своим образом, потому перед выходом из палатки расчесывал спутавшиеся за ночь волосы, неспешно облачался в легкое алое ханьфу и подводил глаза черной кистью. Лишь удовлетворившись собственным видом в бронзовом зеркале, Хуа Чэн откидывал полог палатки — чтобы на миг оказаться ослепленным. В ранний час ночной туман еще не отступил в царство снов, но яркое солнце уже окрасило горизонт медью и золотом. Его лучи разрезали остатки спустившихся с неба облаков, создавая вид возвышенный и нереалистичный, а в центре чудной картины тренировался Се Лянь. Сегодня он решил отточить свои умения в стрельбе из лука. Облаченный в одни лишь тренировочные штаны и наручи, что защищали запястья, Его Высочество, внимательно глядя на мишень, натягивал тетиву. Хуа Чэн мог видеть, как напряжены крепкие мышцы его рук, и как от малейшего движения перекатываются они под фарфоровой кожей. Вероятно, Се Лянь успел уже размяться, потому как на его лбу и оголенной груди блестели, словно драгоценные жемчужины, капельки пота. Одна игриво сорвалась с ключицы и, поскользив по кубикам пресса и линии русалки, скрылась за белым поясом. Его Высочество отпустил стрелу. С тихим свистом она пронеслась над пустой площадкой и глухо впилась в мишень — точно в центр. Се Лянь опустил лук и, обернувшись к Хуа Чэну, ласково улыбнулся. — Доброе утро, — первым поздоровался принц. Генерал неспешно приблизился к нему и накинул на голые плечи белоснежную накидку: пусть, едва армия Его Высочества покинула Шэньян, начались солнечные дни, предвещающие весну, и сугробы стали стаивать прямо на глазах, Хуа Чэн не мог смотреть, как в нынешнее стылое утро Се Лянь тренируется почти обнаженным. — Вашему Высочеству нужно поберечь себя, — поцеловав принца в волосы, игриво проворчал Генерал. Се Лянь только рассмеялся и, приподнявшись на цыпочки, несколько раз легко коснулся губ Хуа Чэна своими. — Мне совсем не холодно. Кроме того, должно поддерживать свое тело в здоровой форме, чтобы руководить армией. — Простите этого бесталанного слугу, — улыбнулся Хуа Чэн в ответ. — Но он не совсем понимает, как «здоровая форма» сочетается с тренировкой обнаженным в мороз. Этому Генералу начинает казаться, что Ваше Высочество поступает так, только чтобы смутить меня. Говоря, Хуа Чэн ласково обнял Се Ляня, прижимая его к себе: пусть тело демона не могло бы согреть кого-либо, он готов был поделиться теми крупицами тепла, что у него были. Его Высочество под прикрытием накидки обнял чужую талию и взглянул своему Генералу в лицо: — Я не могу придумать вещи, что могла бы в самом деле вас смутить, — сказал принц. Улыбка на губах Хуа Чэна стала шире и он, склонившись, принялся что-то нежно шептать Се Ляню на ухо. Тот сначала слушал заинтересованно, но с каждым словом все более алый цвет первый цветов вишни заливал его высокие скулы. Хуа Чэн, напротив, не казался смущенным и капли, и продолжал говорить вещи настолько возмутительные, но заманчивые, что Се Лянь в ответ ему не находил слов. Идиллию между двумя людьми прервал резкий выкрик: — Гэгэ! На площадку спешил Эмин, и простые красные одежды развивались от скорости за его тонкой спиной. Куда медленнее, но с выражением интереса на простом лице, следом за ним шел Цюань Ичжэнь, и Се Ляню пришлось отпрянуть от Хуа Чэна. Его Высочество убрал случайную прядь волос за заалевшее ухо и плотнее укрылся принесенной Хуа Чэном накидкой, когда поздоровался с пришедшими: — Доброе утро. Еще так рано: почему вы уже здесь? — Гэг… Ваше Высочество, — заметив направленный на себя взгляд Хуа Чэна, быстро исправился Эмин. Энтузиазм, однако, не покинул его звонкий голос: — Мы хотели узнать, будет ли сегодня переход? Там, за лесом, есть река: лед с нее уже ушел и там можно рыбачить! Се Лянь был рад тому, что Эмин все более проникается жизнью людей и не тоскует по своей истинной форме. Конечно, принц не обманывал себя в том, что при первой возможности демонический клинок вернется в нее, но то, что он готов был заниматься иными делами, успокаивало душу Его Высочества. Цюань Ичжэнь между тем добавил: — Я тоже пойду: только не говорите Чжи Вэню, где я. Се Лянь вздохнул: — Ваше Превосходительство, ваш советник не может сам выполнять всю порученную вам работу. Присмотр за войском — дело важное. — Я занимался этим вчера, сегодня не хочу, — отмахнулся юный бог, совсем не выглядя хоть в какой-то мере смущенным. Вероятно, дурачиться с Эмином ему было более по душе, чем управлять армией. Его Высочество хотел попробовать повлиять на него, но в это время на площадке появился духовный воин, присланный Фэн Синем: Генерал хотел обсудить построение доверенных ему частей и тактику на случай встречи с врагом. Занимался новый день и принца ждали дела, которые нельзя было отложить на время, чтобы заняться вещами куда более приятными со своим дорогим супругом. Се Ляня отчасти это расстраивало, но все же нынешним своим положением он был доволен, потому поспешил удалиться в палатку, чтобы облачиться и заняться делами. Смотря ему вслед, Хуа Чэн печально вспоминал те славные времена, когда в огромном лагере они были лишь вдвоем, без своры раздражающих чиновников. Вместе с весной войска Его Высочества возвращались на Центральные равнины. После объединения с духовными воинами Фэн Синя их теперь действительно можно было назвать могучей армией, что ровными рядами тянулась по холмам и долинам. Пусть командиры в лагерях чаще всего останавливались неподалеку друг от друга, чтобы иметь возможность быстро общаться, в течение дня, пока шел марш, Генералы почти не пересекались. В этот день один из первых раз Се Лянь собрал в собственной палатке всю свою ставку. Дожидаясь начала собрания, Фэн Синь, прибывший одним из первых, шепнул Се Ляню: — Когда ты с ним встретился? Он кивал на вносящего изменения на карту из песка в соответствии с изменением движения войск Хуа Чэна. Генерал Хуа недавно вернулся с разведки, потому не успел сменить легкий доспех на обычный свой ветреный образ. Наблюдать за тем, как он, склонившись над картой, с серьезным выражением исправляет ее, Се Ляню очень нравилось. Кашлянув, Его Высочество честно сказал: — Он был один из первых, с кем мы встретились. Наши владения оказались не так далеко друг от друга. Фэн Синь скривился: — Не иначе судьба. Сказаны эти слова были раздраженным тоном, явно свидетельствующим о неодобрении, но у Се Ляня они вызвали лишь улыбку. И разве мог бы он злиться, если их с его драгоценным супругом встречу назвали судьбой? Фэн Синь, будто точно знал, о чем принц подумал, нахмурился сильнее. Меж его бровей всегда была едва заметная складка, и при взгляде на радостного, но небрежно скрывающего свое довольство принца, она становилась глубже. Фэн Синь размышлял: действительно ли Его Высочество заинтересован в победе, или лишь хочет продлить свое прибывание в тайном царстве рядом с Собирателем Цветов под Кровавым Дождем? Генерал, однако, осознавал, что на самом деле не хочет знать ответ. Вынырнув из своих мечт, что наполнены были чужими крепкими объятьями и игривым звоном, что издавали серебряные украшения от ритмичных движений, Се Лянь вскоре сказал: — Ты оказался довольно далеко от Центральных равнин. Сложно было удержаться там? Фэн Синь фыркнул: — Вокруг меня не было никого, кто смог оказать бы мне достойный отпор. В этот момент Хуа Чэн справился со своей работой и обернулся к принцу. На губах его сверкнула лисья ухмылка, когда он невинно спросил: — Так генерал Наньян оказался совсем один? Фэн Синь на миг замер, но нахмурился сильнее, когда до него дошел смысл шутки Хуа Чэна. Темные глаза Генерала, которого в его стихии посмели обвинить в отсутствии мастерства, вспыхнули суровыми искрами, грозящими обратиться молниями, но Се Лянь поспешил прервать спор до того, как он возник: — Ты собрал славную армию, — мягко сказал он, но Хуа Чэн не преминул вставить: — Очень кстати для Его Высочества. Се Лянь бросил на него просящий взгляд. Он знал, что Хуа Чэн лишь беззлобно дразнится, зная, как легко вывести Фэн Синя из себя, и не мог в самом деле злиться или ругать его за эти безвредные шалости, но и понимал, что Генерал Наньян относится к ним по иному. Взгляд Хуа Чэна на него был исполнен презрения и неприязни: вероятно, он все еще злился за то, что на горе Тунлу Фэн Синь и Му Цин пытались спрятать Се Ляня от него. Его Высочество понимал это. При взгляде на Се Ляня глаза Хуа Чэна смягчились и будто явственно принц услышал его слова: «Ради Вашего Высочества я постараюсь сдерживаться: но не долго». Се Лянь благодарно кивнул. За время молчаливых переглядок между принцем и демоном Фэн Синь не успел придумать достойного ответа: отчего раздражился еще более. Се Лянь был знаком с ним достаточно давно, чтобы понять, что еще немного и Генерал разразится совсем не подходящей его положению бранью. В этом он был невероятно хорош, но принц не мог позволить, чтобы военный совет превратился в безобразную склоку. Обратив внимание своих Генералов на карту, он сказал: — На Центральных равнинах властвует сейчас союз небожителей: они защищают собственные земли, все вместе нападают на чужие и пока в их рядах нет разлада. Все они всего лишь хотят продержаться в соревновании как можно дольше. — Если они объединились, то по одному слабаки, нет смысла их бояться, — сказал Фэн Синь. — Почему Твое Высочество отправился на север, а не разобрался с ними? — В союзе более двадцати Богов Войны, кроме того есть действительно сильные небожители. Фэн Синь изогнул бровь: пусть он знал мягкий нрав Се Ляня, не думал, что тот искренне назовет сильным кого-то из таких трусливых противников. Он спросил: — Например, кто? Принц улыбнулся и ответил: — Насколько мне известно, с ними заодно Му Цин. Лицо Фэн Синя за краткий миг несколько раз преобразилось: в последнее время они с Му Цином старались отречься от своих разногласий и даже, насколько известно было Се Ляню, несколько раз ужинали вместе. Пусть оканчивались эти приемы зачастую безобразной дракой, принц был горд за попытки своих друзей все же понять друг друга. При новости о местоположении Му Цина на лице Фэн Синя на миг появилась радость, затем строгость от осознания, что он на стороне противника, а после — недоумение. Выплеснулось оно ожидаемым вопросом: — Зачем ему связаться с ними? Взяв деревянную указку, Се Лянь приблизился к карте. Звякнули пластины легкого доспеха, в который был облачен принц, когда он потянулся, указывая на карте границы владений Генерала Сюаньчжэня. — Его земли тут, в самом центре союза, — пояснил он. — Вероятно, в начале соревнования ему пришлось принять их условия, чтобы не оказаться сметенным. — Ваше Высочество не совсем честен, — неожиданно вмешался Хуа Чэн, который до этого лишь слушал, бесстыдно усевшись на край стола и крутя меж пальцев коралловую бусину. — Кроме объединения сил и страха вылететь из соревнования, у союза есть еще одна цель. Они считают, будто нынешнее высокое положение Владыки Сяньлэ и его силы получены нечестным путем и собираются скопом, словно блохи, чтобы вытеснить его из тайного царства. — Это вовсе не важно, — заметил Се Лянь, но Хуа Чэн с упорством, которого не отнять у него было каждый раз, когда речь заходила о репутации и чести Его Высочества, возразил: — Простите дерзкие слова своего неразумного подчиненного, Ваше Высочество, но цели некоторых членов союза становятся яснее от этого знания. Обдумывая слова демона, Фэн Синь даже не обратил внимания на то, что Собиратель Цветов под Кровавым Дождем бесстыдно зовет себя чьим-то подчиненным. Генерал Наньян привык считать, что за простыми действиями стоят простые мотивы, и многие события его жизни не смогли разрушить это пагубное убеждение. Пусть в последнее время он сблизился с Му Цином, давняя вражда была укоренена слишком глубоко, чтобы в душе мужчины не возникли сомнения. — Генерал Хуа, — прервал невеселые размышления Фэн Синя голос Его Высочества. Пусть в нем не было суровости или злости, невольно оба Генерала замерли и выпрямили спины. — Вы не должны судить о людях по чужим домыслам. Мне понятна ваша неприязнь к Генералу Сюаньчжэню, но, думая о нем подобным образом, чем вы отличаетесь от Богов Войны, что по нелепым сплетням судят обо мне? — Эти ситуации разные, — упрямо возразил Хуа Чэн. Редко когда Се Ляню удавалось поспорить со своим драгоценным супругом, и сейчас он испытывал больше воодушевления и радости от этого, чем злости и расстройства. Кроме того, когда Хуа Чэн принимался упрямиться, его черные брови сходились над переносицей, а тонкие губы строптиво поджимались, будто Се Лянь без вины обижает его — иным это выражение показалось бы высокомерным и яростным, но принц находил его очаровательным. Хотелось нежно поцеловать уголки прищуренных черных глаз и пальцами расправить едва заметные морщинки на лбу, но Его Высочество из последних сил сдержался. Лишь нежность улыбкой просочилась в его глаза. — Я верю Му Цину, — прямо сказал он. — Конечно, вас я не могу заставить верить тоже, но, пока мы не получили доказательств его искреннего желания разобраться со мной, вы не должны порочить его имя. Хуа Чэн прищурился: — Как прикажет Ваше Высочество. В который раз Се Лянь искренне пожалел, что в палатке они сейчас не одни. Хуа Чэн всегда был так чарующе послушен в иных делах, что каждый раз, когда мнение его не сходилось с мнением принца, тот ощущал невероятное желание подразнить супруга — а затем занежить его в своих объятьях. В который раз Се Лянь задавался вопросом, как он смог получить любовь и искренность кого-то настолько замечательного и прелестного. — Мы спросим у него, что происходит, после того, как встретим, — поддержал принца Фэн Синь. Когда он говорил, его густые брови нахмурились, а лицо было настолько серьезным, будто он принимал для себя решение невероятной сложности. Се Лянь улыбнулся: — Так и поступим. А пока давайте обсудим план наступления. Вскоре к совету присоединились Чжи Вэнь и Цюань Ичжэнь: последнего его советник едва ли не тащил на себе. Юный Бог Войны с самого утра был испачкан в грязи и саже, потому что тренировался вместе с духовными воинами Его Высочества. Конечно, тренировкой безжалостное избиение их назвать было сложно, но лишь так Се Лянь мог удовлетворить неуемную тягу Цюань Ичжэня к сражениям. У ставки Его Высочества было слишком мало информации, чтобы однозначно продумать стратегию нападения, но благодаря данным разведки они могли понять ситуацию на Центральных равнинах. После ухода армии Се Ляня на север большая часть здешних войск отправилась к Ланчжоу: вероятно, именно там сейчас шли самые серьезные сражения и борьба за лидерство. В своем желании сразиться сначала с Цюань Ичжэнем, потом с Фэн Синем Его Высочество оказался в тылу основной схватки и теперь ему следовало спешить на запад — но дорогу к Ланчжоу неприступной крепостью охранял Сиань, который занял Генерал Сюаньчжэнь. Му Цин наверняка провел уже достаточное количество боев, потому как армия его была велика. Река Вэйхэ отделяла город от начала плодородной долины Гуаньчжун, где в начале соревнования оказались многие Генералы. Для простых людей долина была Персиковым источником под бренными облаками, широкая и спокойная, с мягкой почвой и климатом, но для Богов Войны не было врага страшнее, чем Генерал, занявший единственный выход из долины. Сиань первоначально не принадлежала Му Цину, но после того, как он занял ее, его армия возросла, а силы укрепились. Это было поистине достойное место. Армия Сюаньчжэня была слишком велика, чтобы занять город, потому он разбил лагерь на правой стороне Вэйхэ, на другом берегу от Сиани. С холмов было видно, как сотней огней пылает лагерь и бродят вокруг него потерянными духами дозорные. Му Цин крепко обосновался тут, подготовив для себя и оборону, и отход, потому нельзя было на него нападать бездумно. Конечно, ему давно доложили о прибытии вражеской армии с севера, потому даже ночью яркие костры в лагере не затухали, будто всеми силами Генерал старался показать, что готов к сражению. Се Лянь приехал посмотреть на его стоянку еще когда солнце нежило горизонт золотыми объятьями, а после того, как небо осветили весенние созвездия, на плечи его легла теплая накидка. — Ночи еще холодны, Ваше Высочество, — сказал Хуа Чэн, замерев рядом. Как и Се Лянь, он был верхом, потому не мог бесстыдно обнять принца, но подъехал так близко, что колени их сквозь ткани одежд соприкасались. Вороная лошадь Генерала от подобной близости недовольно всхрапнула и Се Лянь мягко потрепал ее по гриве. — Как быстро меняется время года в тайном царстве, — заметив, что его конь опустил голову пощипать молодую травку, вздохнул принц. — Иногда мне казалось, что в царстве людей не успеешь вздохнуть — и сменился год, но тут все еще стремительнее. — Это путает Ваше Высочество? — Самую малость, — улыбнулся Се Лянь. — Мыслям привычно, что когда от желтых листьев пейзаж меняется к ранней весне, прошло уже полгода. Пусть мы провели тут намного меньше времени, мне кажется, что прошло именно столько. Хуа Чэн хмыкнул: не понять было, являлось это согласием, или недовольством. Как и Се Лянь, он смотрел на лагерь впереди — и лишь иногда черные глаза быстро обращались к профилю принца. — Ваше Высочество придумал, как мы поступим? — через время спросил демон. Се Лянь качнул головой: — У меня есть некоторые предположения. Видишь, вверх по течению дороги хорошо утоптаны? Хуа Чэн вгляделся в указанную сторону: в ночной тьме он различал только неверные полосы в свете, что отражался от воды. Если там и были утоптанные дороги, разглядеть их можно было только с помощью зрения небожителя. Се Лянь продолжал: — Это означает, что именно туда армия в случае неравного сражения примется отступать. Наверняка там подготовлены уже позиции и запасы продовольствия. Кроме того, город всего лишь на той стороне реки, потому рядом с лагерем должен быть брод, чтобы быстро достичь его. — У армии два пути отхода в случае сражения и оба их надо перекрыть, — понятливо кивнул Хуа Чэн. Се Лянь наконец повернул голову к нему и улыбнулся. Пусть сам он считал свое наблюдение невероятно посредственным, своего драгоценного супруга хотелось невероятно хвалить и за эту мелочь. Протянув руку, Его Высочество мягко огладил скулу своего Генерала и тот ткнулся щекой в теплую ладонь, словно кот. — Генерал верно рассуждает, — похвалил Се Лянь, продолжая поглаживать лицо Хуа Чэна, нежно касаться кончиками пальцев его уха и зарываться в шелковые волосы. — Если один путь отхода мы перекроем, а у другого подготовим ловушку, Генералу Сюаньчжэню некуда будет деваться. Однако и он сам понимает это, потому будет ревностно охранять вверенную ему территорию. Его потребуется отвлечь на некоторое время, чтобы наш план сработал. Хуа Чэн повернул голову и теплыми губами коснулся ладони Се Ляня. От места, куда пришелся мягкий поцелуй слабость распространилась волнами по телу принца: как не хотел он признавать себе этого и думал, что рад заниматься присущими Богу Войны делами, он скучал по тем временам, когда в Доме Блаженства мог целый день нежиться в чужих объятьях. Когда Хуа Чэн высказал желание отправиться в тайное царство вместе с ним, Се Лянь думал, что это избавит его от тоски по супругу — но, пусть он находился рядом, суровые условия лагерной жизни не давали сполна насладиться близостью. Его Высочество в душе обещал, что обязательно наверстает упущенное после возвращения. Генерал Хуа не желал уменьшить тоску принца, потому поднял на него подернутый пеленой возбуждения взгляд и тихо сказал, щекоча ладонь Се Ляня дыханием: — Вашему Высочеству стоит лишь приказать — и все будет, как вы пожелаете. Се Лянь улыбнулся: — Ах, Генерал такой послушный и исполнительный. Этот принц не пожалел и мгновения о том, что взял вас в свою ставку. Хуа Чэн бархатисто рассмеялся: — Этот Генерал и далее будет всем сердцем стараться услужить Вашему Высочеству. С рассветом следующего дня армия Его Высочества приступила к выполнению своего плана. В отличие от обычной расслабленной атмосферы в лагере, теперь лица духовных воинов были сосредоточены и серьезны, и слышалось более звона оружия, чем расслабленного смеха. Полки выстроились ровными рядами и во главе с одетым в сияющие латы Цюань Ичжэнем выдвинулись к войскам противника. Восседающий на высоком жеребце Генерал Циин подвязал в высокий хвост свои вьющиеся волосы, но густая копна все равно выделяла его на фоне солдат. Белые и золотые цвета доспеха армии Его Высочества подчеркивали стать и осанку юного Бога Войны, и понятна была дрожь, что сковала при его виде духовных воинов противника. Цюань Ичжэнь напал стремительно — и так же быстро отступил. Весь день он изводил армию Генерала Сюаньчжэня быстрыми нападениями и отступлениями: пойти следом за юным богом Му Цин не мог, потому как оставил бы в таком случае без присмотра свой тыл и пути к отступлению, однако этого и не требовалось. Целью соревнования было пленение или убийство вражеского Генерала, а не захват его земель, и пока у Генерала Сюаньчжэня был способ избежать окружения — он чувствовал себя в безопасности. И все же если бы нападения Цюань Ичженя продолжались, Му Цин мог бы почувствовать подвох. Тянуть было нельзя, потому когда на долину вновь опустилось вечернее марево, лагерь Его Высочества покинули Хуа Чэн и Фэн Синь. Под прикрытием ночи они разошлись в разные стороны. От Се Ляня требовалось лишь выманить Генерала Сюаньчжэня с его места и одолеть в бою — задача, кажущаяся невыполнимой, если говорить о юго-западном Боге Войны. Требовалось воспользоваться хитростью. Фэн Синь обходными путями, стараясь избегать патрулей Му Цина, отправился к верховьям реки Вэйхэ. Всю ночь его воины мастерили плотину и русло, что огибало лагерь Му Цина и видно было Се Ляню серебряной лентой, к утру обмелело. Отметить это было очень легко даже издали, но Генерал Сюаньчжэнь был слишком занят отражением яростных атак Цюань Ичжэня на свои передовые позиции, чтобы обратить на подобную мелочь внимание. Генерал Циин, словно сорвавшийся с цепи пес, к ужасу своего советника, рвался в бой первее духовных воинов, радостно круша все на своем пути. Требовалось много сил и внимания, чтобы остановить его, кроме того основные войска Се Ляня темной стеной маячили на горизонте, не давая Генералу расслабиться: к вечеру, когда уставший Цюань Ичжэнь все же отступил, лагерь Му Цина затих очень быстро. Но лишь для того, чтобы во вторую стражу быть потревоженным странной вестью: с севера прибывает вода. Плотина с полноводной реки была убрана и теперь вся вода, что скопилась в русле за день, хлынула в низину. Бархатная ночь, в тиши которой стали опасливо стрекотать первые жуки, не давала здраво оценить масштаб бедствия, потому Генералом спешно было принято единственное верное решение — вернуться в Сиань, чтобы переждать ночь. Выйти к войскам Его Высочества было бы слишком рискованно, а совсем рядом, не тронутый пока разливом, был брод: армия Генерала Сюаньчжэня быстро перебралась на другой берег и вошла в призывно распахнутые ворота Сиани. Город был тих, темен и уставшим духовным воинам потребовалось время, чтобы понять, что их не встречает оставленный в городе гарнизон — в это время три стороны города вспыхнули. Теперь темные силуэты домов и крепостных стен были ярко освещены, и из их алого пламени показались у восточных ворот, к которым поспешили духовные воины, солдаты в броне армии Его Высочества. Изукрашенные языками огня, их латы казались алыми, словно горящие прощальным пламенем осенние клены. Конница под предводительством Хуа Чэна заблокировала иные выходы, а под восточными воротами уже поджидали спасающихся от пожара духовных воинов солдаты Се Ляня. Пусть что отряд Цюань Ичжэня, находящийся в авангарде, что солдаты Хуа Чэна были измучены дневными делами, в неверном свете лица их казались зловещими. Теперь более Му Цину некуда было идти и негде было прятаться — оставалось лишь принять любезно навязанный ему бой. С пригорка Се Ляню было видно, как темными волнами выходят из города, сталкиваясь с его войсками, пешие отряды. Вооруженные тяжелыми алебардами и луками всадники рассыпались по флангам, тесня армию Его Высочества, тогда как основные силы стремительно наступали на главный лагерь Се Ляня, сметая, словно весенние воды Янцзы, все на своем пути. В решительном построении и ярости, с которой Му Цин принял бой, был виден опыт многих сражений и противостояний в его жизни. Белоснежный конь под Се Лянем беспокойно бил копытами и мотал головой от звона стали и густого запаха крови, что плотным ковром укрывал поле боя. Ласково похлопав животное по шее, Его Высочество обернулся к замершему рядом Хуа Чэну. Тот, ни капли не потерявший ленной изящности своего облика даже в пылу сражения, вернулся некоторое время назад, чтобы отчитаться Се Ляню. Остающийся рядом с принцем Эмин завороженно наблюдал за полем боя, с жадностью демонического оружия внимания звону клинков и крикам духовных воинов, и даже не заметил приближения хозяина. Конница Хуа Чэна, получив небольшую передышку, ожидала неподалеку. Се Лянь слышал перешептывания демонов: — На юго-западе редко когда можно разжиться чем-то стоящим, вечно храмы Сюаньчжэня мешают. — Верно-верно, говорят, у Мингуана самые ярые последователи, но эти злющие вечно, как свора собак, а если упомянешь Наньяна при них — изобьют талисманами так, что ожить можно! — Ну ничего, — один из демонов подло захихикал. — Сейчас мы ему за все ответим. Се Лянь мог только покачать головой: его радовало, что даже демоны из Призрачного Города в сражении нашли себе реальную цель, но он несколько переживал за сохранность их жизней. Все же, речь шла не о слабом небожителе, а о Боге Войны, что был пятым в соревновании фонарей. Даже с запечатанными силами в тайном царстве Му Цин не был кому-либо из них соперником. Впрочем, Его Высочество быстро отбросил лишние мысли и улыбнулся Хуа Чэну. — С конным отрядом пробивайся к лагерю противника с запада, — коротко сказал он, мягко улыбнувшись. Однако, пусть нежное выражение озаряло лицо Се Ляня, голос его был решителен. Взглянув на разворачивающееся у стен города побоище, Хуа Чэн уточнил: — Не с востока? Вытянув руку, Се Лянь принял из рук солдата алебарду, украшенную на конце трепещущими на ветру золотыми кисточками. Легко перехватив тяжелое оружие одной рукой, принц указал вперед: — На востоке брод, его в скором времени пересечет Фэн Синь и поддержит нас с вернувшимися войсками. На западе же долина открыта, и, если ситуация станет для него совсем плачевной, Генерал Сюаньчжэнь может попробовать сбежать туда, — посмотрев на Хуа Чэна, Се Лянь игриво бросил: — Мой Генерал сможет остановить его? — Конечно, Ваше Высочество, — вытянувшись в седле, отозвался Хуа Чэн. Се Лянь кивнул ему и вновь обратился к полю битвы, но неожиданно, приблизившись, Хуа Чэн склонился к нему и звонко поцеловал в щеку. Прежде, чем Се Лянь смог смущенно возмутиться и напомнить о присутствии многих других существ тут, демон шепнул: — Будьте осторожны, Ваше Высочество. — Ты тоже, — пробормотал Се Лянь вслед шумно выезжающим из лагеря конным всадникам, предводительствовал которыми статный молодой человек на черной, словно ночь, лошади. Впрочем, разлука длилась не долго. Отправив Хуа Чэна атаковать с запада, Се Лянь сам возглавил прямое наступление основных своих сил. Пусть до этого он говорил Цюань Ичжэню, что дело полководца — отдавать приказы, сейчас тяжелый запах крови и холодный весенний ветер будили в душе юношеский задор, заставляющий Се Ляня подгонять своего коня. Шедший за ним отряд состоял из лично обученных принцем воинов и был элитой его армии. Стоило грозно кричащим рядам врезаться в строй противника, как войска Его Высочества стали уверенно теснить его. Вскоре отряды вовсе замешкались от хаоса, что на востоке посеял вернувшийся Фэн Синь, а на запад привнесла показавшаяся конница. Вражеская армия смешалась. Однако, повинуясь железной воле своего Генерала, воины все еще доблестно сражались, пусть им явно теперь не хватало духовных сил. Видя это, Его Высочество отдал приказ продвигаться к стенам города, тесня в последнем рывке остатки армии. Отряд Се Ляня и конница Хуа Чэна медленно двигались вперед и уже видели друг друга, когда случайная стрела со свистом полетела в сторону Его Высочества. Ночь отступала перед тусклым серым рассветом и лишь случайным отблеском пожара от горящего города Се Лянь заметил опасность и успел увернуться: стрела лишь мазнула его по щеке, оставив за собой теплый след заструившейся по фарфоровой коже крови. — Гэгэ! — воскликнул Хуа Чэн, одним движением разворачивая своего коня в сторону Се Ляня. Тот, однако, не мог позволить ему нарушить построение и, сквозь разделяющие их несколько десятков чжан кровопролитной битвы строго одернул: — Не теряйте голову, Генерал! Хуа Чэн замер, а губы его свирепо поджались. Демон видел, что Се Ляню ничего более не угрожает, но вид крови на его прекрасном лице будил в душе невероятную ярость. Сощурив глаза, Хуа Чэн вернулся к прокладыванию пути к вражескому Генералу: лишь изогнутый ятаган, сотканный из тени серебряных бабочек, в его руках стал двигаться еще свирепее. Войска Сюаньчжэня неумолимо отступали, а силы его таяли. Вскоре сквозь блеск мечей и грохот боя Се Лянь увидел сражающегося Му Цина: тот в легком доспехе с золотыми вставками ловкими движениями рубил саблей подступающих, словно волны морского прибоя, солдат армии Его Высочества. Генерал Сюаньчжэнь хмурил тонкие брови, но лицо его казалось не яростным, но сосредоточенным, а в изломе тонких губ залегло упрямство. Се Лянь понял, что Му Цин не сдастся так просто, пока сам принц не вмешается. Вслед за волей Его Высочества духовные воины отступили и между двумя Генералами образовалось свободное пространство. Слишком маленькое для того, чтобы сойтись в схватке двум Богам Войны, но достаточное для ожесточенного сражения. Му Цин тяжело дышал, опустив саблю, и смотрел на Се Ляня не отрываясь. В его лице не было удивления и принц спросил: — Когда ты понял, что это мои воины? На миг Му Цин прищурился, но все же ответил: — Когда впервые напал Владыка Циин. Из тех, кто мог бы победить его, только ты додумался бы позвать это бедствие в свою ставку, а не убить тут же. Впрочем, — Му Цин недовольно фыркнул. — Он, вероятно, в твоей армии стал только вторым бедствием. Се Лянь рассмеялся: — Так и есть, — в его руках сегодня была длинная алебарда, сражаться которой верхом было куда удобнее, чем мечом. По древку оружия шли узоры из переплетенных лоз и узлов долголетия, а лезвие сбоку украшала золотая кисточка с несколькими нефритовыми бусинами. Издали алебарда казалась слишком роскошной и не подходящей для настоящего боя, но Се Лянь сам выбрал ее и знал, как туги крепления и заточено копейное острие. Направив алебарду на Му Цина, принц сказал: — Генерал Сюаньчжэнь, предлагаю решить исход боя сражением между нами. Победитель останется Генералом, а побежденный — его подчиненным. — Не пожалейте о своих словах после, Ваше Высочество, — вскинув подбородок, ответил Му Цин. Более говорить двум Богам Войны было не о чем и, пришпорив коней, они бросились друг на друга подобно хищным птицам. Стиль боя Генерала Сюаньчжэня был резок и несдержан, Се Ляня — плавен и могущественен, и сражение их напоминало ярость темных волн и бушующего ветра. Лязг оружия и снопы искр окружили небольшую проплешину среди сражения, и воины вокруг более следили за сражением двух Генералом, чем за собственным боем. Казалось, сумрак раннего утра должен умалять достоинство этой сцены и смазывать фигуры, но в нем еще более торжественным становился каждый удар. Пусть Му Цин сражался верхом короткой саблей, это не сделало его медленнее и неумелее. Клинок в его руках сверкал разрядами яростных молний и разил слабые места противника сразу же, стоило им появиться. Вблизи Генерал Сюаньчжэнь должен был с легкостью перехватить инициативу, но неожиданно и Его Высочество в подобном непривычном положении не чувствовал себя скованным. Он неспешно и вдумчиво отражал сыплющиеся на него крупным градом атаки и успевал атаковать в ответ, тяжелую алебарду в руках крутя словно полую ветку. В один момент Му Цин нанес прямой удар, который Се Лянь принял на древко своего оружия: пусть поза для него была неудобной и острая сабля на цунь от силы удара вошла в дерево, Его Высочество даже не вздрогнул. Следующим движением, пока Му Цин не успел отпустить рукоять крепко застрявшей сабли, Се Лянь повернул алебарду, ударяя тупым ее краем по ногам коня Генерала Сюаньчжэня: тот дернулся, встал на дыбы и сбросил всадника. От такого падения простой воин мог бы сломать шею и спину, но Му Цин, перекувыркнувшись назад, тут же крепко встал на ноги, готовясь продолжить сражение. В следующее мгновение копейное острие алебарды Се Ляня, все еще восседающего верхом, уперлось в шею Генерала — принцу стоило лишь вытянуть руку на цунь, чтобы пустить кровь. Несколько мгновений ярость бурлила в чертах лица Му Цина, будто он хотел тут же вырваться и продолжить бой, но затем он резко выдохнул и опустил глаза. Его Высочество убрал оружие и спрыгнул с седла. На его лице ожидаемо играла радостная улыбка, но вовсе не от своей победы. Сложив руки у груди, Се Лянь поклонился противнику, говоря: — Владыка Сюаньчжэнь, для меня честью было сразиться с вами. Подняв на принца взгляд, Му Цин на миг замер, а затем нахмурился и махнул рукой: — Прекрати, зачем это… — но вскоре смущенно замолк. Он тоже поклонился, нервным голосом ответив: — Спасибо за наставления, Владыка Сяньлэ. Улыбка Се Ляня стала шире. Лишь когда с церемониями, что положены были между Богами Войны, было покончено, он позволил себе выдохнуть и утереть с щеки запекшуюся кровь. — Му Цин, это было замечательно! Я вижу, что ты значительно улучшил свое мастерство с последнего нашего сражения! — Оно произошло восемьсот лет назад, конечно я стал лучше, — ворчливо ответил Му Цин. Он хотел добавить что-то еще, но тут со стороны раздался голос: — Но Его Высочеству все равно проиграл. Сквозь солдат, что прекратили сражение, к ним приближался Фэн Синь. Выглядел он ужасно потрепанным, испачканным кровью и землей, а сапоги его были насквозь промочены. Вид у Генерала Наньяна был довольно жалкий и совсем не величественный, но на лице сверкала довольная улыбка. Сложно было сказать, чему он все же радовался: проигрышу Му Цина, или воссоединению с друзьями. — Не хочу ничего слышать от человека, что проиграл еще раньше! — тут же отозвался Му Цин. Миг назад его лицо было спокойно, но сейчас он вновь ощетинился, словно бродячая кошка. — То, что Его Высочество позже отправился к тебе, не делает тебя умелее, — фыркнул Фэн Синь, на что Му Цин едко улыбнулся: — Зато то, что я одолел тебя в прошлом соревновании — делает. Се Лянь не стал их останавливать, решив, что подобным образом они лишь приветствуют друг друга. В любом случае оба Генерала были слишком измотаны, чтобы начать драку — этого принцу было достаточно. На ходу отдавая распоряжения по установке лагеря, он отдалился от друзей. Его Высочество видел, что издали к нему приближается Хуа Чэн и не хотел говорить с ним рядом со спорящими Генералами. Вскоре духовные воины разошлись и к Се Ляню спешно подошел Хуа Чэн, тут же беря чужое лицо в свои ладони. Его Высочество видел, как он обеспокоен, и несколько переживал от того, что мог быть груб ранее, потому ласково улыбнулся. — Что такое, Генерал? Неужто вас пугает вид крови? — Меня пугает вид твоей крови, — не поддержав игривое настроение Се Ляня ответил Хуа Чэн и вдруг, склонившись, теплым языком лизнул щеку принца. Его Высочество тут же принялся вырываться: — Сань Лан! Я весь в поту и пыли, не нужно меня пока облизывать! — Я найду того, кто выпустил эту стрелу и… — мрачно пообещал Хуа Чэн, но Се Лянь поспешил успокоить его мягким поглаживанием запястий. — Это ведь бой, всякое может случиться, — успокаивал Его Высочество. — Если мой Генерал будет так яро реагировать на каждое ранение, боюсь, у нас не останется времени на сражения, — Хуа Чэн все еще держал лицо Се Ляня в своих ладонях и тот, привстав на цыпочки, нежно потерся о его нос своим. Тут же лицо принца приняло виноватое выражение. — Кроме прочего, Сань Лан не злится, что я одернул его так резко ранее?.. Хуа Чэн, глубоко вздохнув, прищурил глаза, и в чертах его наконец-то появилось так любимое Се Лянем лукавое выражение. Склонившись к принцу, он шепнул ему: — Этот Генерал перестанет злиться, если Ваше Высочество отчитает его так еще раз этой ночью.