Белая Чума. Никто кроме тебя

Болезнь пришла из ниоткуда. Впрочем, среди местных ходил слух, что принесли ее индейские шаманы, объявившие войну белым людям, пришедшим на их исконные земли. Разумеется, Вирджиния Рэндольф не верила в эти безумные россказни. У нее было слишком много забот и без легенд о проклятиях индейцев. Тем более, что и они оказались под ударом. Болезнь не щадила ни белых, ни черных, ни краснокожих. Она съедала людей быстро, как проглатывает кусок мяса голодная собака. Заболевший отказывался от еды, зато все время просил пить. Бесконечная слабость и боль сковывала его члены, тело ему не повиновалось, кожа становилась бледной и покрывалась испариной. Глаза его заливала кровь, а дыхание становилось хриплым и болезненным. И несчастный задыхался с каждым часом все сильнее, пока упокоительница-смерть не даровала ему вечный отдых. Кто-то был слабее, такие умирали в считаные часы, те, что посильнее, кончались за недели. Уход и лечение, какие были доступны в подобной глуши, лишь продлевали страдания несчастных. Вирджиния ждала брата уже без надежды и отчаяния. И надежда, и отчаяние покинули ее спустя несколько недель после того, как проклятая болезнь забрала мать. Постепенно, один за другим, несмотря на заботу, умерли почти все рабы и слуги. После того как заболела Виола, Вирджиния вместе с Черным Джеком самоотверженно ухаживала за бедной девушкой. Но бедняжке становилось все хуже. — Почему же она умирает? — спрашивал Джек, поворачивая залитое слезами лицо к Вирджинии. — Почему? Ведь даже старый Гук, который последние полгода кашлял почти не переставая, и тот поправился! Почему? Почему моя Ви, мисси Джинни? Моя молодая и невинная Ви! — Я не знаю, Джек, — измученно отвечала Вирджиния, наливая воды из кувшина в стакан и делая жадный глоток, — я правда не знаю. Доктор Келвин скончался на прошлой неделе от этой проклятой хвори, так что же можем сделать мы? Почти все рабы, за исключением пары так и не заболевших и старого псаря Гука, больного чахоткой, умерли со времен начала поветрия. То же творилось и на соседних фермах. Люди в отчаянии пытались уехать, но возвращались, обнаружив, что повсюду свирепствует проклятая болезнь. Ее назвали «белой чумой», и это название подходило ей как нельзя лучше. Раннее утро пробудило Вирджинию, уснувшую на стуле у постели Виолы. А может, то был не лучик солнца, щекотавший щеку, а присутствие еще одного человека. И человеком этим был отнюдь не Джек, очевидно, вышедший принести воды и наколоть дров. Вирджиния вздрогнула, глядя широко раскрывшимися глазами на красивое лицо, так часто снившееся ей во сне. — Билли, — прошептала она, протирая глаза кулачками, словно не веря себе, — вы живы! Билли Пауэлл бросил взгляд на разметавшуюся под старым покрывалом Виолу и принялся копаться в сумке, висевшей на его боку. Наконец он извлек небольшой сосуд из горлянки и протянул Вирджинии. — Вот, сделайте глоток отсюда, дайте выпить бедной девочке и Черному Джеку. Тогда хворь не тронет вас. — Что это? — спросила Вирджиния, вынимая пробку из горлышка и принюхиваясь к странному запаху. — Этот настой сделали двое знающих людей, новый шаман семинолов Крыло Орла и приезжий доктор Готлиб. Им уже удалось излечить почти три десятка заболевших, и тогда я вспомнил о вас. Вирджиния сделала небольшой глоток, поморщившись от горечи, затем приподняла головку Виолы, прижав горлышко к ее губам. Пауэлл склонился, помогая ей придерживать девушку. — Доктор Готлиб также велел мне сделать кое-что еще с теми, кто пока не заболел, — сказал он, с некоторым сомнением глядя на девушку, — хотя в случае с вами, мисс Рэндольф, мне бы не хотелось… все-таки это риск. — Я вас не понимаю, — сказала девушка, подняв на индейца удивленный взгляд, — что вы хотите сказать? Скрипнула дверь — это вернулся Черный Джек, неся большую деревянную бадью на веревочных ручках и вязанку нарубленных дров. При виде Пауэлла он замер, переводя взгляд с него на Вирджинию и обратно. — Билли… мистер Пауэлл… привез лекарство для Ви, — быстро сказала Вирджиния, — ступай, Джек, приготовь нам поесть. Я не приму вашего отказа, Билли. Пауэлл отошел к окну, чуть опустив голову, что могло сойти за кивок. Воодушевленный добрыми новостями Джек убежал на кухню. — Так что вы должны были сделать с теми, кто не заболел? — спросила Вирджиния, которую взяло любопытство. Пауэлл в задумчивости провел рукой по своим длинным блестящим волосам. — Нужен кто-то, у кого есть чахотка. Нужна кровь такого больного, как и кровь заболевшего «белой чумой», — индеец медленно вздохнул, словно собираясь с мыслями. — Смешав две только что взятые крови, их следует ввести в надрез на теле человека. Я не очень много понял из объяснений доктора Готлиба, но то, что понял, попытаюсь вам растолковать. Видите ли, несколько лет назад в Англии другой доктор по имени Эдвард Дженнер взял у заболевшей коровьей оспой служанки немного гноя с рук и втер его в ранку на руке мальчика-садовника. Впоследствии все попытки заразить мальчишку человеческой оспой не удались. Что-то сделалось с его кровью, что она стала стойкой и сильной. Доктор Готлиб исследовал множество тех, кто не заболел «белой чумой», и выяснил, что больные чахоткой имеют подобную стойкость против этой хвори, более того, каким-то образом они излечиваются и от чахотки. Он предположил, что чахотка внутри их тел дает эту стойкость и воюет с «белой чумой». Две болезни вступают в бой между собой и уничтожают друг друга. Доктору удалось излечить несколько десятков белых, черных и красных людей, введя им в тела кровь и слюну чахоточных больных. А тем, кто не заболел или только почувствовал недомогание, он вводил кровь как больного «белой чумой», так и больного чахоткой. И такие люди проболели недолго и не сильно, быстро встав на ноги и уже без страха помогая ухаживать за другими заболевшими. Наш шаман Крыло Орла, мудрый несмотря на молодость, помогал доктору Готлибу готовить зелье, сделанное из специальных трав и крови заболевших. Зелье действует даже на тех, кто болеет «белой чумой» уже долго. Его надо давать каждый час, тогда больной начнет откашливать гной и грязь, и болезнь уйдет от него. Вирджиния задумчиво смотрела на бледно-серое лицо Виолы, отмечая, как постепенно, хотя и медленно возвращаются на него живые краски. Ей требовалось время чтобы сопоставить факты. Потом она подняла взгляд на индейца. — Знаете, Билли, а ведь отец говорил, что в детстве я переболела чахоткой. Может ли такое быть, что я не заболела пока потому, что… Она замолчала. Пауэлл отодвинул защелку и распахнул окно, впуская свежий воздух и весенний ветер, принесший ароматы трав вперемешку с едва ощутимым сладковатым запахом гнили. — Свежий воздух нужен больным, — сказал он, прямо взглянув на Вирджинию, — застой вредит им. Об этом доктор Готлиб тоже говорил. Немного помолчав, подставляя лицо свежему ветру, он едва заметно улыбнулся. — Да, мисс Вирджиния, я думаю, что ваша детская хворь спасла вас сейчас от заражения «белой чумой». Джек накрыл на стол в гостиной и, по приказу Вирджинии взяв с собой миску с едой, удалился в комнату, где лежала Виола. Вирджиния воспользовалась несколькими мгновениями одиночества, выйдя в опустевшую комнату матери, чтобы привести себя в порядок. Когда она вернулась в гостиную, Пауэлл отодвинул стул, чтобы она могла сесть, сам же занял место напротив. Какое-то время они обменивались лишь короткими фразами, перемежая ими трапезу. Обоим следовало собраться с мыслями. Вирджиния все еще укладывала в голове все, о чем узнала из слов индейца. Постепенно странные мысли стали овладевать ею. Мысли о тех, кто еще был жив и нуждался в помощи. Быть может, и ее обожаемый брат нуждался в помощи так же, как и Виола. Быть может, лежал где-то больной, умирающий, лишенный глотка воды. Он и другие, те, кого еще можно было спасти. Но сначала нужно спасти Ви, маленькую верную Ви, которая всегда была с ней и при ней. Вирджиния поделилась этими мыслями с Пауэллом, и он, к ее удивлению, не стал отговаривать ее. Более того, во взгляде его темных глаз появилось глубокое восхищение. — И вы готовы бросить ваш дом, пожертвовать комфортом, к которому привыкли, лишь бы спасти тех, кто остался? — отрывисто спросил он, глядя на девушку. — Разве жизни людей стоят меньше, чем свежее платье и утренний завтрак? Да, Джордж Рэндольф, пылкий, мужественный и отважный, мог бы гордиться своей маленькой сестренкой. Некогда робкая и пугливая Вирджиния чувствовала решимость и силу духа, овладевшие ею. Она была готова идти и делать то, что было должно, даже если бы ей пришлось действовать одной. — Джек и Ви останутся дома, будут присматривать за хозяйством и ждать, когда вернется Джордж, — сказала она, отложив вилку и отодвинув опустевшую тарелку, — я же попытаюсь помочь, располагая теми знаниями, какие вы мне дали. Жаль, у меня нет этого вашего зелья. — Оно у вас будет, — сказал Пауэлл, — но для этого нам придется на время вернуться в поселение индейцев и переговорить с доктором Готлибом и Крылом Орла. Однако сейчас вы не можете ехать, ведь на ваших руках больная девушка. Я, пожалуй, немного поохочусь в лесу: если вы действительно хотите отправиться со мной, не помешает сделать запас еды для слуг и обитателей дома. — Я буду лишь рада этому, — улыбнулась Вирджиния, — ваше предложение более чем великодушно. — Простите, что не спросил вас сразу, мисс Рэндольф… но… что вы знаете о вашем брате? Вирджиния вздохнула, пытаясь подавить снова вспыхнувшую тревогу и страх за брата. — В том-то и дело, что ничего. Почти сразу после нашего с ним возвращения домой он узнал о том, что ваша семья была подло обманута и лишена дома. Это угнетало его. Он хотел попытаться отыскать Маюми. Я знала о его отъезде, но ничем не могла помешать, да и не хотела. Вскоре после того, как Джордж уехал, заболел один из рабов. Тогда мы еще не знали, что такое «белая чума». Я ждала, что Джордж вернется со дня на день, а его все не было. Я так надеюсь, Билли, так надеюсь, что он жив! Пауэлл поднялся и подошел к ней, обогнув стол. Его рука легко коснулась ее плеча, но индеец тут же отдернул ее. — Джордж Рэндольф жив, — твердо произнес Пауэлл, — я уверен, мисс Рэндольф, что вы встретите его… скоро. Так же, как и моя Маюми вернется ко мне. Я не верю в богов, мисс Рэндольф, но… я верю в мою сестру… и в Джорджа.