Latter Day Sinner

My Chemical Romance
Слэш
Перевод
В процессе
NC-21
Latter Day Sinner
переводчик
Автор оригинала
Оригинал
Описание
Когда Фрэнк разбивает окно местной церкви, он узнаёт, что он не получит выговор от нового председательствующего пастора. Когда эти двое становятся ближе друг к другу, они сталкиваются с верой, любовью, желанием и последствиями нарушения правил.
Примечания
ВАУ ПЕРЕВОД ОТ МЕНЯ И ЭТО НЕ МПРЕГ НЕ ЖДАЛИ??? Я ВОТ ТОЖЕ НЕ ЖДАЛ НУ И ЛАДНО.
Содержание Вперед

Часть 9

      Фрэнк направился к дому Джерарда, наклонив голову, чтобы укрыться от капель дождя, которые постоянно падали ему на затылок. Он чувствовал дрожь, от холода пробежавшую по его костям, это определенно не имело никакого отношения к тому, что он нервничал. Он хорошо знал этот путь, словно шёл по линиям вен собственной руки. Сначала нужно спуститься вниз по дороге, потом пойти мимо ряда заборов, обойти дуб, и ты перед домом Джерарда, аккуратно спрятанным между двумя высокими зелёными кустами. Фрэнк как-то отстранённо задумался. За этими кустами ухаживал Джерард или церковный сторож? Или у церкви есть садовник? Очевидно, Фрэнк умел отвлекаться. Особенно если речь идет о разрозненных мыслях.       Минут через десять, к большому огорчению Фрэнка, начался дождь. Он бродил по территории, окружавшей дом, чтобы посмотреть, сможет ли он найти укрытие. Его ноги погрузились в землю, создавая каньоны впадин во влажной грязи. Он практически чувствовал, как грязь облепляет его ботинки, но продолжал идти. Он даже не был уверен, что он хотел сделать, ему просто нужно было идти. Но он точно знал, что не сможет думать адекватно, пока находится рядом с домом Джерарда.       Чем дальше он шёл, тем гуще становилась роща, и в конце концов, листья деревьев прижались друг к другу над его головой, образуя навес. Дождь все еще шел, но теперь Фрэнк не чувствовал, как вода капает на его волосы, а только слышал, как капли бьют по листьям. Блять. Чёрт, ему было очень плохо. Когда, чёрт возьми, его вкус перешёл от Дэвида Боуи к местному священнику? Он впал в отчаяние или смягчился?       — Чёрт, — пробормотал он. Айеро сунул руку в карман и вытащил чётки, его пальцы дрожали. Он не мог поверить, что делает это. Он не мог поверить, что вообще думает об этом. Ну и чёрт с ним. — Господь. То есть... Да. Боже. Чёрт, — он покачал головой, прикусив губу, и посмотрел на свои ботинки, теперь полностью покрытые густой грязью. Его джинсы были влажными, рубашка почти насквозь промокла. Он вздрогнул, когда капля дождя упала с его волос, скользнув по носу. Он не мог представить себе более мрачной ситуации. — Я не могу этого сделать. Я не могу... Почему он? Если это всё какой-то дерьмовый план, я ухожу. Он чист. Я нет… — он тяжело сглотнул и быстро заморгал. — Я не хочу причинять ему боль. Я не хочу, чтобы он причинял боль себе. Пожалуйста. Дай мне силы, чтобы просто... Чтобы оставить его в покое. Он заслуживает лучшего. Он заслуживает рая, и чистоты, и всего, что он поклялся защищать. Пожалуйста, пусть он останется чистым, — выдохнул он, его руки дрожали. Было ли это высокомерно с его стороны? Внушить себе и Богу, что, может быть, он может соблазнить чистого человека отказаться от своей клятвы. Но это была правда. Так сказал Джерард. Каким-то образом Фрэнку Айеро, с его смехом, похожим на порхание бабочек над стеклянной банкой, деревянным колом в сердце и колечком в губе, удалось искусить священника, разбить витраж церкви вдребезги и заставить хорошего человека попрощаться со своей совестью, пока он сам уплывал из существования, словно чёрный дым, поднимающийся из гребаного погребального костра. Что за чертова шутка.       Было две вещи, которые Фрэнк какое-то время не замечал. Во-первых, он плакал. Может быть, он не заметил этого, потому что его лицо уже было мокрым, или потому что он не хотел знать, что это происходит, а его разум просто не мог это распознать. Во-вторых, Джерард следил за ним. И вполне вероятно, что он бы заметил его, если бы попытался. Если бы он поднял глаза и обернулся, то, вероятно, увидел бы человека, всё ещё одетого в балахон священника, человека, который изо всех сил пытался пробраться по грязной местности, держась за трость, как за спасательный круг. Он окликнул его, но Фрэнк словно принял бессознательное решение не обращать на него внимания. Он не ответил ему, пока Джерард не оказался позади него, его волосы и одежда полностью промокли от дождя, а трость пропиталась грязью.       — Фрэнк… Ты в порядке? — тихо спросил он, смахивая капли дождя со своих волос. Фрэнк обернулся, стиснув чётки так крепко, что его костяшки пальцев побелели. Он дрожал от холода, его зубы стучали так, что он едва мог говорить.       — Почему он, чёрт возьми, не слушает меня? Почему он не может это исправить? — закричал он, дрожа всем телом. Лицо Джерарда смягчилось, и он шагнул ближе.       — У меня нет ответов на все вопросы, Фрэнк. Мне жаль. Я никогда не хотел причинить тебе боль, — тихо сказал он. На этот раз он был честен, и грудь Фрэнка наполнилась надеждой. Он откинул волосы назад и глубоко вздохнул.       — Я тоже не хочу причинять тебе боль. Я не хочу, чтобы тебе пришлось избегать меня, чтобы не нарушать свои грёбаные клятвы. Я хочу, чтобы ты был _счастлив_. Разве ты не можешь просто... — он махнул рукой. Джерард, несмотря на сложившуюся ситуацию, поймал себя на том, что слегка улыбается, приподняв брови.       — Я не знаю, что ты предлагаешь, но, скорее всего, нет, — он сделал паузу, чтобы оглядеться. — Давай поедем ко мне, пожалуйста? Сейчас… Эм-м… Дождь идёт, — засмеялся он. Фрэнк тоже не смог удержаться от смеха и кивнул, положив руку на плечо Джерарда.       — Да. Да, хорошо. Прости, — пробормотал он. Джерард не ответил, а только ободряюще улыбнулся и повёл его обратно к дому.       Несколько мгновений спустя Фрэнк обнаружил себя завёрнутым в одеяло и слегка дрожащим, держа чашку чая в своих руках. Джерард сел рядом с ним, весело улыбаясь и прикрываясь своей кружкой. Фрэнк слегка нервно хихикнул и сделал глоток.       — Почему ты смеёшься? — спросил Фрэнк, откидываясь назад. Джерард ухмыльнулся, по-прежнему не поднимая глаз.       — Ну… С твоей стороны было просто... Очень глупо вот так вот убегать, — сказал он, встретив взгляд Фрэнка с тёплой улыбкой. Фрэнк усмехнулся, слегка расслабившись.       — Да. Эм-м, думаю, это правда. Мне просто... Нужно было пройтись. Прочистить мозги, — он прикусил губу, раздумывая, стоит ли продолжать. — И помолиться, — добавил он, помолчав. Джерард выглядел довольным и не удивлённым.       — О чём ты молился? Или ты не можешь мне сказать? — спросил он, делая глоток кофе. Он поставил кружку и слегка повернулся к Фрэнку. — Ну, то есть, я священник, так что можешь не рассказывать мне свои секреты, если не хочешь.       — Но на исповеди так делать нельзя, да? — спросил он, глядя вверх. Джерард фыркнул и закатил глаза.       — Я не упоминал твоего имени, Фрэнк. Это было бы несправедливо. Я просто... Признался в том, что согрешил, — сказал он, махнув рукой. Фрэнк был действительно впечатлён тем, насколько открытым был Джерард. Может, это как-то связано с тем, что сейчас уже десять вечера, и времени на пренебрежение не оставалось.       — Что именно ты сказал? Или мне нельзя знать? — спросил Фрэнк, возвращая вопрос Джерарду. Последний страдальчески улыбнулся.       — Ну… Если перефразировать, то я сказал, что у меня были грязные и похотливые мысли о члене моей паствы, и что... — он замолчал, словно мысленно встряхиваясь. — И что мы поцеловались. И что я всё ещё испытываю вожделение, — пробормотал он. Его щёки горели, пока он говорил, глядя куда угодно, но только не на Фрэнка. Младший не смог сдержать улыбки, которая скользнула по его лицу.       — У тебя были неприятности?       — Не совсем... Я получил предупреждение. Они не могли отнять у меня сан или что-то в этом роде, но я всё равно должен быть осторожен. Никому не стоит наёбывать церковь, — улыбнулся он. Фрэнк вдруг понял, что никогда раньше не слышал, как Джерард матерится. Это было странно.       — И за это тебе тоже придется признаться? За нецензурщину? — спросил он с усмешкой на лице. Джерард посмотрел на него и слабо рассмеялся.       — Мне придется признаться о многом, — пробормотал он. Что-то в его тоне заставило Фрэнка вздрогнуть и положить конец дальнейшим расспросам. Пока что.       Фрэнк не хотел быть тем, кто поднимет вопрос, почему он на самом деле был там. Он не хотел останавливать поток непринужденного удобного подшучивания, которым они обменивались, чтобы сказать "Эй, ты поцеловал меня, и это меня испортило". Он не хотел рисковать восстановлением дружбы, которую начал ценить, а потом потерял. Но как он мог этого не сделать? Каждый раз, когда Джерард улыбался, или смеялся, или говорил с этим умилительно странным подергиванием губы, Фрэнку просто хотелось обнять его, хотелось поцеловать его, прикоснуться к нему, узнать о нём всё, что только можно. Он становился одержимым, нездорово привязанным, и ему нужно было погасить пламя, прежде чем оно сожжёт его заживо. Он знал это. Даже адское пламя не могло быть таким ужасным, так что, чёрт возьми, что ему терять?       — Джерард. Мне... Нам действительно нужно поговорить, — пробормотал он. Джерард поднял глаза от чашки кофе, уже третьей с тех пор, как к нему пришёл Фрэнк, и слегка смущённо улыбнулся.       — Да, нужно. Я знаю, прости меня. Пожалуйста... — он повернулся лицом к Фрэнку, уделяя ему всё своё внимание. Фрэнк кивнул, с трудом сглотнув.       — Эм-м... Хорошо. Этот... Этот поцелуй. Он случился…       — Да. И мы уже говорили об этом, — коротко ответил Джерард. Казалось, что он не хотел говорить, но, по крайней мере, потакал Фрэнку.       — Да, говорили. Но мы не говорили о том, что хотим сделать это снова. Мы оба, — сказал Фрэнк тихим голосом. Он ожидал, что Джерард будет всё отрицать, обрушит на него какой-нибудь святой гнев и прикажет убираться из его дома. Но он этого не сделал. Он лишь страдальчески улыбнулся и кивнул.       — Нет. Я полагал, что мы, вроде как, обошли этот вопрос стороной, — выдохнул он. Сердце Фрэнка затрепетало, и он выпрямился, чувствуя, как кровь приливает к его щекам. Джерард поднял голову и слегка усмехнулся, закатив глаза. — Ты не можешь сказать, что не знал это, — пробормотал он. Фрэнк прикусил губу.       — Я… Я надеялся. Но я не знал наверняка, — признался он.       — Ну, теперь ты знаешь. Я всё ещё хочу поцеловать тебя. На самом деле я не могу перестать думать об этом. Это... Отвлекало и сбивало с толку, — пробормотал он, отводя глаза. Это был единственный знак, который мог видеть Фрэнк, что священник не был таким спокойным, каким казался. Это было, даже в малой степени, облегчением.       — Так... И что же мы будем делать? — спросил Фрэнк. Джерард снова посмотрел на него.       — Ничего. Мы не можем, Фрэнк. Ты... Ты очень милый и привлекательный. Но я намного старше тебя, и я священник. Мы никогда не сможем быть вместе. Ты должен это знать, — пробормотал он почти сочувственно. Покровительственная нотка в его тоне задела Фрэнка за живое, но он заставил себя сохранять спокойствие.       — Ну и что? Ты дал клятву и теперь не можешь быть счастливым? — с горечью спросил он. Джерард тихо рассмеялся.       — Я счастлив. Я просто не могу трахаться, — тихо сказал он. Это слово, при всей его грубости, вызвало у Фрэнка волну удовольствия. Это звучало так красиво, слетая со священных уст Джерарда, словно пошлый рисунок, нацарапанный в школьном учебнике. Было в нём что-то такое неуместно обоснованное, такое притягательное в самом запретном смысле. Это никак не повлияло на то, как сильно Фрэнк в нём нуждался.       — Но разве ты этого не хочешь?       — Фрэнк. Это неуместно, — пробормотал Джерард, сильно покраснев. Фрэнк ухмыльнулся       — Ну, нам не обязательно трахаться, отец Уэй. Но ты выглядел очень мило, пока говорил об этом, — пробормотал он, чувствуя, как храбрость вместе с чувством вожделения наполняет его грудь. — Интересно, а что ещё ты можешь сделать, выглядя настолько же мило?       — О боже, — прошептал Джерард, опуская глаза. Его сердце заколотилось, несмотря на то, что он хотел, чтобы этого не произошло. Он не мог поддаться искушению. Он должен оставаться чистым. Чёрт, он хоть когда-нибудь был чистым? Всё это была лишь грёбаная шутка. Он был так же чист, как и Фрэнк, и, что ещё хуже, мальчик знал это. Он знал, что Джерард полностью принадлежит ему.       — Прости, отец Уэй, я просто... Я хочу тебя, — пробормотал он, положив руку на руку Джерарда, лежащую на диване. Священник глубоко вздохнул, но не двинулся с места.       — Я... Фрэнк, пожалуйста. Я не могу. Я дал клятву.       — Тогда согреши, покайся и двигайся дальше, как ни в чём не бывало. Разве тебе не любопытно?       — Нет… Меня уже много лет не искушали, — прошептал Джерард.       — Тем больше причин поддаться этому искушению, отец Уэй. Джерард. Рай может и подождать.       — Я... Я хочу остаться чистым. Разве ты не хочешь, чтобы я оставался чистым? — прошептал Джерард голосом, дрожащим от желания, нервов и всех промежуточных эмоций. Фрэнк улыбнулся.       — Я знаю. Я хочу, чтобы ты был чист, Джерард. Но ты уже совершил грех, просто подумав об этом. Обо мне. Господь знает, ты хочешь меня, и я тоже. И ты тоже. Прошу тебя... Всего один раз. Просто чтобы выбросить это из головы, — прошептал он, придвигаясь ближе. Джерард с трудом сглотнул.       — Я... Я хочу тебя, Фрэнк. О боже, я хочу тебя, — выдохнул Джи, высунув язык и облизнув губы. Фрэнк ухмыльнулся. Он казался таким уверенным, но внутри, в его грудной клетке, назревала буря. Он понятия не имел, что делает, это было безумие, как и он сам. Но он не мог остановиться. Он был так близко, что не мог остановиться.       — И я хочу тебя, Джерард. Я просил Бога остановить это. Я просил его сохранить твою чистоту, но он этого не сделал. Ты хочешь меня, а я хочу тебя. Так что только один раз, только сегодня. После этого я оставлю тебя в покое. Я буду молиться за тебя каждую ночь. Я буду петь тебе псалмы, пока у меня не пересохнет во рту. Но ради Бога, Джерард. Просто, блять, поцелуй меня, — прошептал он, скользя рукой по бедру священника. Джерард смущённо почувствовал, как от этого движения его член дёрнулся. Прошло так много времени с тех пор, как его так трогали. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то так сильно хотел его. Он поймал себя на том, что отчаянно нуждается в голодном, хищном взгляде Фрэнка. Он хотел, чтобы младший разорвал его на части, поглотил целиком, напомнил ему, что ад существует. Ему нужно было выйти из света и почувствовать тёмную, тяжелую лапу греха на своём члене, в волосах, на своих грёбанных губах. Когда-то он был грязной шлюхой, и его тело кричало, чтобы он стал ей снова.       — Только один, — томно прошептал священник. — Один поцелуй. И всё. А потом ты оставишь меня в покое, — прошептал он, обнимая Фрэнка за талию. Фрэнк удивленно моргнул, прежде чем сдержался и слегка ухмыльнулся.       — Да, сэр. Как скажешь, — выдохнул он. Он протянул руку и погладил Джерарда по щеке. Фрэнк чувствовал, как нежная бритва обжигает подушечку его большого пальца, как лёгкая щетина покрывает его мягкие щёки. Он улыбнулся, глядя вниз. — Ты снял свой воротник, — заметил он. Джерард покраснел.       — Я... Я подумал, что так будет лучше, — выдохнул он. Фрэнк хихикнул и провёл рукой по его волосам.       — Я тоже так думаю. Пожалуйста, расслабься, — прошептал он, наклоняясь и целуя Джерарда в подбородок. Старший негромко взвизгнул и напрягся.       — Я не могу. Просто сделай это... — пробормотал он. Фрэнк на мгновение встретился с ним взглядом. Он на секунду позволил своему уверенному виду исчезнуть, и наблюдал, как стены, окружающие разум Джерарда, медленно падают. Он видел страх и трепет, скрытый в глубоких ореховых кольцах. Но он также видел желание, похоть, и возбуждение. Они отражали выражение его собственных глаз, и он знал, что это было правильно. Что бы ни случилось дальше, это было правильно. Фрэнк вздохнул, наклонился вперёд и нежно коснулся губами губа Джерарда.       Этот поцелуй отличался от их первого. Джерард застыл на секунду, а когда он пришёл в себя, его движения были осторожными и рассчитанными. Он словно изо всех сил старался не потеряться в лабиринте губ и языка Фрэнка. А может, он уже потерялся и никогда не найдёт выход оттуда. Он вздохнул, тая в объятиях Фрэнка, обвиваясь вокруг него, принимая поцелуй. Он почувствовал, что ему становится жарко. Может быть, это было возбуждение, а может быть, это дьявол обхватил своими раскалнными руками горло Джерарда. Но ему было всё равно. Но не сейчас. Может быть, позже, в одиночестве, он будет мастурбировать, плакать и молиться, а потом исповедуется. Но в этот момент его спасение лежало на губах Фрэнка, священные писания, которыми он жил всю свою жизнь, эхом отдавались во рту мальчика. Он нуждался в этом. Ему нужен был грех, чтобы позже у него было что вспомнить, пока он будет лежать в постели в абсолютном одиночестве. Если это было лучшее, что он получит, то он мог справиться с этим. Он мог бы получить это мгновение греха и вечность полного покоя.       Но он знал, что это будет не самое лучшее. Он мог лгать себе сколько угодно, но это было не так. В лучшем случае он был бы привязан к кровати, в позе распятого на кресте Иисуса, с Фрэнком между его ног и... Ему почти удалось прервать ход своих мыслей. Он не хотел думать о том, что Фрэнк мог делать у него между ног. Но одного вида его молодых, гибких бедер, нетерпеливо двигающихся вперёд, было достаточно, чтобы по спине священника пробежали мурашки. Он застонал, притягивая Фрэнка ближе и целуя его, и почувствовал смесь боли и восторга, когда мальчик ответил тем же.       В конце концов, когда было уже слишком поздно и одновременно слишком рано, Фрэнк отстранился.       — Отец Уэй, мы должны остановиться, — прошептал он, тяжело дыша. Джерард поднял голову и кивнул, его глаза были полны похотливого огня, которому не было места в глазах священника.       — Я знаю, — прошептал он. Фрэнк хихикнул и провел рукой по его волосам.       — Нет, правда... Ух, у меня стояк, и у тебя… У тебя тоже. И я не хочу, чтобы это продолжалось дальше, — пробормотал он, поглаживая старшего по щеке. Джерард не понимал, как сильно он хочет трахаться, пока Фрэнк не сказал ему, что он не может.       — Неужели? — уныло пробормотал он. Фрэнк выглядел довольным, но покачал головой.       — Нет, милый. Я не хочу всё испортить. Позже это могло бы стать чем-то очень плохим, но сейчас это всего лишь поцелуй. Ты можешь объяснить этот поцелуй. Ты можешь простить себе поцелуй, — пробормотал он. — Ты больше ничего не можешь сделать, Джерард. Я тебе не позволю. Я не позволю тебе пожертвовать раем, — Джерард издал тихий скулёж. Он знал, что Фрэнк прав, и, Боже, он был так благодарен, что хоть один из них думал головой, а не головкой.       — А что, если он мне больше не нужен? — прошептал он, беря Фрэнка за руки. Младший сочувственно посмотрел на него и поцеловал в щёку, мягко отстранившись. Это был не отказ, а своего рода прощание.       — Ты знаешь. Как только меня здесь не будет, ты будешь молиться. И я тоже буду молиться за тебя, как и обещал, — пробормотал он, поднимаясь. Он молча схватил свою куртку и не произнес ни слова, пока не оказался у двери. — А ещё я обещал оставить тебя в покое, — мягко напомнил он. Джерард слабо улыбнулся. Он уже чувствовал, как сожаление поселяется в его коже, словно болезнь.       — Ну, знаешь, я думаю… Я думаю, что мне всё ещё может понадобиться помощь в церкви по воскресеньям. Я имею в виду, если это то, чего ты хочешь? — с надеждой спросил он. Фрэнк открыл дверь, и оба мужчины вздрогнули от отрезвляющего укуса ледяного ветра. Фрэнк улыбнулся и кивнул.       — Тогда увидимся в воскресенье, отец Уэй. Спасибо за чай и... И за всё остальное тоже, — пробормотал Фрэнк, после чего нервно кивнул и выскользнул за дверь.       Прошло добрых три секунды, прежде чем Фрэнк начал смеяться, почти истерически, в тишине ночи. Может быть, Джерард и услышал бы его, если бы не зарыдал одновременно с ним.
Вперед