Latter Day Sinner

      Фрэнк не удивился, когда Джерард стал избегать его после всего произошедшего, но он бы соврал, если бы сказал, что не был разочарован этим. Он пытался поговорить с ним, зная, что у него ничего не получится, и у него правда не получилось. Однажды вечером Фрэнк даже пошёл домой к священнику, и хотя свет был включён, ему никто не открыл.       Он чувствовал, как печаль и вина зарываются в глубину его живота, но не сожаление. Как он мог сожалеть о случившемся? Губы Джерарда были такими твёрдыми и настойчивыми, а их вкус был невероятно сладким. Он воспроизводил это в своей голове снова и снова. То, как его спина была прижата к стойке, нежный стон, который сорвался с губ Джерарда, когда к нему прижалось тело Фрэнка. Иногда поздно ночью, лёжа руку под одеялом, Фрэнк позволял событиям развиваться. Что, если бы Джерард не отстранился? Что, если бы он начал целовать Фрэнка в шею, его руки бы расстёгивали ремень Айеро, пока священник, наконец, не упал бы на колени и...       Обычно он никогда не останавливался на этом. И когда он заканчивал, Фрэнк всегда обнаруживал, что он сильно дрожит, казалось, что чувство вины в его животе нарастало, заглушая только что испытанную волну удовольствия.

***

      — И она милая и всё такое, очень милая, но я не думаю, что могу с... Фрэнк? Фрэнки, ты хоть слушаешь? — Миа вздохнула, пожимая его руку. Они были в её доме, сидели у неё на полу, между ними стояла коробка с пиццей. Фрэнк совсем её не слушал, что было вполне ожидаемо.       — Ага, да. Тина. Не уверен, что из вас двоих получится что-то особенное... — пробормотал он. Миа закатила глаза и посмотрела на него.       — Ну, знаешь, ты вообще влюблён в священника. Так что, даже если он захочет быть с тобой, вы двое всё равно не сможете быть вместе. Это противоречит его клятвам.       — Извини, принцесса, но я не знал, что ты член духовенства, — пробормотал он. Миа впилась в него взглядом, агрессивно откусывая кусок пиццы.       — Нет, но Гугл существует, Фрэнки. После того, что произошло между вами, ему пришлось бы исповедоваться и поклясться никогда больше не грешить. И, возможно, именно поэтому он и избегает тебя, нытик. Потому что ты его искушаешь, — сказала Миа, глядя в сторону. Фрэнк на мгновение остановился, закусив губу. В этом она была права. Если алкоголик хотел оставаться трезвым, он бы не ходил в бары, значит, священник, пытающийся оставаться чистым, избежал бы объекта своего... Вожделения? Неужели всё было так плохо? Фрэнк предполагал, что его небольшая влюблённость была в основном безответной, но если Джерард изо всех сил старался избегать его, то, должно быть, потому что его чувства были подавляющими.       — Так что же мне делать? — мягко спросил он. Миа оторвалась от телефона и вздохнула, немного пожав плечами.       — Оставь его в покое, Фрэнк. Если он действительно тебе небезразличен, просто оставь его в покое. Он уже рискнул тонной хуйни из-за того, что уже сделал, и ему повезло, что его не отстранили. Просто отпусти его.       Фрэнк уже знал, что не мог этого сделать. Он не мог точно сказать, почему, но, скорее всего, так происходило из-за того, что Джерард был недоступным. Он был намного старше Фрэнка и был священником. Одни только эти две вещи делали их отношения запрещёнными, и именно это разжигало желание во Фрэнке. Он хотел нагнуть этого мужчину над скамейкой и заставить его забыть собственное имя. Он хотел придать новый смысл фразе «встать на колени и помолиться». Он хотел запятнать всё чистое в Джерарде, и он хотел, чтобы старший тоже хотел этого. Так же сильно, как и он сам.       Но, помимо этого, было ещё кое-что. Потому что Фрэнк не хотел просто трахнуть его. Он хотел Джерарда полностью. Ему хотелось обнять его и целовать кончики его пальцев. Ему хотелось смотреть, как он медленно раздевается, и рассматривать каждый сантиметр его прекрасного тела. Ему хотелось смеяться и обниматься в постели, пока они оба, вспотевшие, будут тяжело дышать и смотреть друг на друга так, будто они это единственное, что имеет значение. И Фрэнк хотел этого так сильно, что аж больно. Он знал, что предложение Мии было разумным. Оставить его в покое. Пусть Джерард останется чистым. Но мысль о том, он не будет с Фрэнком, съела его. Он вёл себя глупо и эгоистично, но ему было всё равно. Джерард тоже хотел его, Господи, он сам сказал об этом Фрэнку.       Айеро знал, что однажды Джерард больше не сможет игнорировать его. И, возможно, использование священного времени в своих целях было грехом, но похоть была точно таким же грехом. И если Фрэнк не разберётся с ней, то будет вожделеть прямо до тех пор, пока не попадет в ад.

***

      — Мам, а ты завтра пойдёшь в церковь? — спросил Фрэнк за ужином в тот вечер. Его мать взглянула на него с искренним удивлением.       — Да, конечно, как и каждую неделю. А что, тоже хочешь пойти? — саркастически спросила она. Фрэнк немного поёрзал на стуле.       — Ну, вообще-то, да. Я собирался пойти, ты ведь не против? — мягко спросил он. Удивление его матери только возросло, когда она откинулась на спинку стула, держа вилку над тарелкой.       — О, ну... Наверное, если ты правда этого хочешь. Можно спросить, почему? — осторожно спросила она, пока её взгляд скользил по нему. Фрэнк пожал плечами.       — Я просто давно там не был. Я подумал, что это не пойдёт на пользу моей бессмертной душе или что-то типа того, — пробормотал он, надеясь, что она не заметит тяжёлого сарказма в его интонации. Он знал, что мама никак не может знать его настоящие мотивы, но, тем не менее, он старался оставаться бесстрастным. Она пожала плечами, медленно возвращаясь к еде.       — Хорошо, но встань вовремя, пожалуйста, — сказала она, взглянув на него. — Я не буду ждать тебя, если ты проспишь, — предупредила она, явно всё ещё настороженная. Фрэнк кивнул, не глядя ей в глаза.       — Ага, я встану, — пробормотал он, засовывая в рот кусочек картофеля, чтобы прекратить разговор.

***

      Сдержав своё слово, Фрэнк на самом деле проснулся вовремя и был готов. Это был редкий феномен, который потряс его мать, когда она вошла в его комнату, чтобы разбудить его, и увидела, что он полностью одет и нежно играет на гитаре.       — О, да ты в нетерпении, — заметила она, взглянув на него. Фрэнк слабо рассмеялся.       — Нет, просто не мог уснуть, — сказал он, снисходительно махнув рукой. Она только кивнула, но Фрэнк знал, что она всё ещё подозревает его в чём-то неладном. Ему придется оставаться в тени до конца утра и постараться не показаться слишком заинтересованным, когда они дойдут до церкви.       Однако это оказалось труднее, чем он думал. Пока они шли, он прошёл мимо небольшого домика на окраине церкви, и его сердце забилось сильнее. В том доме он поцеловал Джерарда. Точнее, Джерард поцеловал его. Он во всех деталях помнил рвение губ мужчины, то, как его тело реагировало похотливой дрожью, пробежавшей по его костям. Он почувствовал, как его член нежно дёрнулся при мысли об этом, а точнее, при воспоминании о его фантазиях, которые он будет снова и снова проигрывать у себя в голове в той самой церкви, в которую он сейчас войдёт. Фрэнк слабо застонал. Это будет намного труднее, чем он ожидал, он просто знал это.       Джерард не подходил к платформе добрых пять минут, которых было достаточно для того, чтобы тело Фрэнка расслабилось и он убедил себя, что с ним все будет в порядке.       Конечно, как только старший прибыл, самоуверенность Айеро исчезла полностью. Он тяжело сглотнул, его сердце забилось чаще. Джерард был таким красивым. Его фантазии не оправдали себя. Джерард был не так стар, как он убеждал себя, и при этом он не был сильно толстым. Хотя священник был и толстым, и старым, это очень даже шло ему, и он обладал своего рода причудливым обаянием. Он поднял руку и обратился к толпе, но с таким же успехом он мог говорить напрямую с Фрэнком, потому что его голос отразился в его теле гораздо громче, чем от церковных стен. Если тело Фрэнка было храмом, то оно было построено в честь Джерарда.       К счастью Джерарда, ему потребовалось время, чтобы заметить присутствие Фрэнка. Может быть, потому что он правда не думал, что Фрэнк опустится настолько, что будет беспокоить его во время службы, но для него это было настоящим шоком, когда он заметил его, сидящего на третьем ряду. Джерард запнулся, его обычно сильный голос немного ослабел. Он заметил, что его руки дрожат, когда он переворачивал страницу Библии и внутренне проклинал себя. У него не было ни единой мысли о грехе в течение двух недель после того инцидента, а теперь это? Почему Фрэнк не мог просто оставить его в покое?       Священник изо всех сил старался не вспоминать, как губы младшего касались его губ, как бешено билось его сердце, когда он чувствовал себя так, будто проснулся от тысячелетнего сна. Он давно не чувствовал себя настолько живым.       Он хоть когда-нибудь чувствовал себя настолько живым? Джерард не был уверен в этом. Но теперь, когда он увидел, что Фрэнк сидит там, с обожанием глядя на него, он искренне поверил бы в то, что его сердце начало биться только два месяца назад.       Неужели прошло всего два месяца? Это было похоже на вечность. Джи хотел бы, чтобы это было было.

***

      На этот раз Фрэнк был абсолютно очарован привычкой матери слоняться по церкви после службы. Она разговаривала со своими друзьями, узнавая слухи о соседях. Обычно это было тем, что Фрэнк презирал, но конкретно сейчас это помогало ему выиграть время. Он сжимал чётки в кармане, те самые чётки, которые Джерард дал ему несколько недель назад, и смотрел на священника, идущего по проходу.       С их последней встречи прошло не так много времени, но как только Фрэнк увидел священника, его сердце стало биться настолько быстро, что он чувствовал, оно вот-вот вырвется у него из груди.       Старший притворился, что не увидел Фрэнка, и продолжил разговаривать с другими прихожанами, оглядывая комнату. Прошло несколько минут, прежде чем он подошёл и нежно пожал руку матери Фрэнка, все ещё избегая взгляда младшего Айеро.       — Проповедь была замечательной, святой отец, — улыбнулась мать Фрэнка. Джерард ухмыльнулся, благодарно кивнув. Наконец он взглянул на Фрэнка со сдержанным выражением лица.       — Привет, Фрэнк. Я давно не видел тебя, — сказал он холодным и напряжённым голосом. Фрэнк поджал губы, глядя сквозь ресницы.       — Я хотел стать более просвещённым в области священных писаний и всякого такого, — напевал Фрэнк.       — Что ж, тогда ты пришёл по адресу. Надеюсь, ты сумел найти то, что искал.       — Нет. Не совсем. Я не чувствую себя особенно просветлённым, — Фрэнк обвиняюще посмотрел на Джерарда, стиснув зубы. — Может, мы могли бы поговорить на исповеди? — невинно спросил он.       Джерард на мгновение задумался и ухмыльнулся.       — Прости, Фрэнк, я сейчас не могу. Но если тебя что-то беспокоит, то можешь просто помолиться, — твёрдо сказал он. — Это то, что обычно делаю я.       Фрэнк понял это именно так, как и хотел Джерард, а он хотел, чтобы все обо всём забыли. Он даже не хотел об этом говорить. Мысль об этом заставила сердце Фрэнка сжаться. Ему даже не дадут шанса поговорить.       — А разве ты можешь отказать человеку в исповеди? — спросил он болезненно-сладким голосом.       — Исповедь проводится в определённое время, Фрэнк. Если бы ты действительно посещал церковь по каким-либо причинам, кроме личной мести, ты бы это знал. Проверь расписание и приходи позже.       Он взглянул на мать Фрэнка и холодно улыбнулся. У неё, видимо, не было никаких оснований не соглашаться с его решением, и она улыбнулась в ответ.       — Увидимся на следующей неделе, Линда. Было приятно с вами поговорить, — мягко сказал отец Уэй. Он даже не взглянул на Фрэнка, возвращаясь к ризнице.       Вот мудак.

***

      Поскольку у него не было другого выбора, Фрэнк проверил время на исповедь и вернулся в церковь через несколько часов.       Неудивительно, что его мать была сильно удивлена ​​и немного обеспокоена острой необходимостью поговорить со священником, но промолчала. В конце концов, она ​​не хотела отвлекать его от религии именно тогда, когда он, казалось, действительно заинтересовался ей. Кроме того, Фрэнку было всего восемнадцать, разве он мог совершить что-то слишком ужасное?       Фрэнк никогда раньше не был на исповеди, он видел это только в фильмах. Быстрый поиск в интернете сказал, чего ему ожидать, хотя не включал очередь впереди него.       Было странно наблюдать, как они выходят из маленькой комнатки с таким облегчением и уверенностью в себе просто от разговора с Джерардом. Фрэнку это было почти смешно, никто из них не знал, что этот человек сам был нечистым.       Когда подошла очередь Фрэнка, он глубоко вздохнул, прежде чем войти внутрь. Он опустился на колени рядом с решёткой и посмотрел вниз, закусив губу. Он приказал своему сердцу перестать биться так сильно, но оно проигнорировало его и продолжало оставлять вмятины в его грудной клетке.       — Во имя Отца, Сына и Святого Духа, это... Это моя первая исповедь, — пробормотал он, глядя на деревянный пол. Он слышал, как Джерард глубоко вздохнул.       — Фрэнк...       — Да, отец Уэй?       — Я... Я слушаю, — мягко пробормотал он. Его голос звучал почти так же нежно и тепло, как и до всего этого. Это дало Фрэнку надежду, хотя он не отказывался от мысли, что это, вероятно, был просто его «тон священника». Фрэнк кивнул, потирая руки о джинсы.       — Я много грешил. За свои восемнадцать лет натворил... Много очень плохих вещей. Но я думаю, что я здесь для того, чтобы покаяться о том, что... Эм-м... У меня были непристойные и похотливые мысли о...  О мужчине...       — Фрэнк...       — О священнике...       — Фрэнк, пожалуйста...       — О тебе. Я думал о тебе... Ужасные вещи. Грязные вещи. Я даже не могу их пересказать. Ты бы никогда больше не заговорил со мной, если бы узнал, что я думал о тебе, — выдохнул он дрожащим голосом. Джерард какое-то время молчал, словно пытаясь собраться с мыслями, прежде чем ответить.       — Не пересказывай их, — прошептал он. Его тон был напряжённым, и Фрэнку отчаянно хотелось увидеть его лицо, но он не осмеливался поднять глаза.       — Я не буду. Отец Уэй, если бы это были только грязные и похотливые мысли, то... То я мог бы жить с этим. Но это ещё не всё...       — Боже мой...       — Отец Уэй, я не могу перестать думать о тебе. И мы не можем делать вид, что не целовались или что нам это не нравилось. Мы это сделали, и мне правда понравилось. Ты мне нравишься. Почему ты не хочешь поговорить со мной? — его голос был сдавленным и дрожащим, когда он пытался сдержать слёзы. Боже, почему он плакал?       Джерард снова замолчал на несколько секунд.       — Я не притворяюсь. Я знаю, что это случилось. И... И да, мне понравилось. Но это не может повториться, Фрэнк, ты это знаешь. Я священник. Я не могу так злоупотреблять своим положением... Это неправильно, — его голос снова стал добрым и мягким, и это заставило Фрэнка полностью растаять.       — Но это не так. Ты просто делаешь то, что делает нас обоих счастливыми. И не говори мне, что тогда тебе впервые захотелось поцеловать меня, — выдохнул он.       — Нет... Нет, не впервые. Ты искушаешь меня, Фрэнк. Вот почему я избегал тебя. Ты искушаешь меня... Нарушить мои клятвы, и это искушение слишком сильное для того, чтобы с ним справиться, — признал он. От этих слов в груди Фрэнка вспыхнули бабочки. Это было то, чего он хотел. Проклятое признание. Так почему же он не чувствует себя лучше?       — А сейчас?       — Прости, что?       — Что насчёт сейчас, отец Уэй? Я искушаю тебя сейчас? — спросил он дрожащим голосом. Джерард издал тихий стон.       — Да. Даже сейчас. Ты всегда меня искушаешь, Фрэнк. Даже когда меня нет рядом с тобой, это просто... Неприятно, — пробормотал он. Фрэнк, по крайней мере, был счастлив, что Джерард был с ним честен.       — Правда?       — Да. Я не могу перестать думать об этом поцелуе. Этот... Этот глупый поцелуй. Его не должно было случиться, но он случился, и теперь я не могу выбросить его из головы. Фрэнк, меня никто не искушал... Десятилетиями. Почему именно ты?       Прежде чем ответить, Фрэнк помолчал.       — Я не знаю. Но это взаимно. Я тоже хочу тебя.       — Мы не можем быть вместе, Фрэнк. Я исповедался и поклялся никогда больше не грешить. И это всё. Я больше не могу этого делать, Фрэнк. Тебе придется оставить меня в покое, — его голос звучал более уверенно и твёрдо, чем он думал, и Фрэнк это знал. Младший вздохнул, наконец подняв глаза. Однако Джерард смотрел не на него, а прямо на крест, висевший над дверью.       — Можно приехать к тебе сегодня вечером? Просто поговорить? — слабо спросил он. — Мы ведь были друзьями. Ты один из моих лучших друзей. Можно хотя бы попытаться вернуть нашу дружбу?       — Фрэнк... Я не могу избавиться от своих чувств. Единственное, что я могу сделать, это избегать подобных ситуаций. Я не хочу, чтобы что-то случилось...       — Ничего не случится. Отец Уэй, я не позволю. Пожалуйста. Я очень скучаю по тебе, — выдохнул он. Джерард вздохнул, закрывая глаза. Он пожалеет об этом, и он точно это знает.       — Хорошо. Я закончу здесь... Скажем, через полчаса. Мы встретимся у меня дома и поговорим. Просто поговорим, — твёрдо сказал он. Фрэнк не мог не улыбнуться.       — Ну, я это и имел в виду. Мне очень трудно сдерживать себя при виде этих седых волос, отец Уэй, но я сделаю всё, что в моих силах, — к его радости, Джерард улыбнулся и взглянул в окно.       — Иди. И помолись или что-то в этом роде, пока ты здесь, хорошо? — просиял он, качая головой. Фрэнк кивнул, поблагодарил его и выскользнул из исповедальни.       Что ж, могло быть и хуже.       По крайней мере, он узнал, что он нравится Джерарду, что ему понравилось целовать его, и что он хотел бы быть его другом. Это было хорошее начало.