Latter Day Sinner

            Если Джерард и заметил что-то странное в поведении Фрэнка в тот день, то в следующее воскресенье он просто не упоминал этого. На этот раз Фрэнк прибыл вовремя и с удивлением обнаружил, что церковь заперта. Его позабавило то, что он оказался там быстрее священника. В каком-то смысле это казалось почти ироничным.       С того места, где он стоял, Фрэнк мог видеть свет, исходящий от небольшого дома, расположенного на территории церкви, но он знал, что лучше не идти туда без приглашения. Он с удивлением обнаружил, что не испытывал странного влечения к Джерарду, и что все его чувства были просто виной за то, что он разбил окно и за то, что не был в церкви много лет. Чем больше он обдумывал это, тем более нелепым казалось его мысли о том, что он правда влюбился. Джерард был немного полноват, с растрёпанными волосами и кучей морщин. В нём не было абсолютно ничего привлекательного, кроме его характера.       Пока он обдумывал эту мысль, что-то беспокоило Фрэнка, но он не обращал на это внимания. Он был смешным. Тем не менее, он решил, что должен держаться на расстоянии. Так, на всякий случай.       Через несколько минут Джерард подошёл к церкви. Он уже был одет в одежду священника, за исключением воротника, и улыбнулся, увидев Фрэнка. Он поднял руку, чтобы помахать ей, но из-за этого выронил трость. Фрэнк наблюдал, словно в замедленной съёмке, как тело мужчины задрожало и упало на землю.       К счастью, рефлексы Фрэнка сработали довольно быстро, и он направился к нему, а его ноги двигались быстрее, чем он думал. Через несколько секунд он присел рядом с мужчиной и взял его за руки.       — Ты в порядке, отец? — спросил он. Джерард выглядел потрясённым, но целым. Его слабая неискренняя улыбка и кивок подтвердили это, и Фрэнк почувствовал, как его захлестнула волна облегчения.       — Да, я в порядке... Спасибо, — сказал он, его щёки покраснели от смущения. Фрэнк считал это странно милым, и на его губах засияла нежная улыбка.       — Земля здесь очень неровная, — сказал Фрэнк почти с соболезнованиями. Джерард фыркнул и схватил свою трость с того места, где она упала рядом с ним, костяшки его пальцев побелели. Он выглядел искренне рассерженным, и это приводило Фрэнка в замешательство по сравнению с его обычно хладнокровным поведением.       — Эта... Эта штука, — прорычал Джерард. Фрэнк поднялся на ноги и протянул Джерарду руку, которую священник через мгновение принял. Фрэнк нахмурился, наблюдая, как старший поднялся на ноги, вся его фигура, казалось, обвисла из-за его пониженного настроения, как будто это был физический вес, тянущий его вниз.       — А можно спросить? Почему тебе...       — Нет. Пойдём, — рявкнул Джерард, уходя от него. Фрэнка поразило его нехарактерное ворчание. Хотя он мог понять, почему он так реагирует, это полностью меняло его впечатление о священнике. Он видел этого человека совершенно кротким и чистым. Мысль о том, что он не был таким на самом деле, очень интриговала Фрэнка.       Через мгновение он последовал за Уэем и был странно обижен, увидев, что тот выполняет работу, которую неделю назад поручал Фрэнку. Он шёл, сильно опираясь на трость, держа бумаги в одной руке и раскладывая их другой. Это выглядело как неловкое уравновешивание, и Фрэнк не мог не смотреть на всё это, ожидая момента, когда Джерард либо уронит бумаги, либо снова упадёт.       Это было, конечно, до тех пор, пока он не вспомнил, что это он должен был делать ту работу, которую в данный момент выполнял Джерард.       — Отец! — позвал он, подбегая к нему по проходу.       Джерард посмотрел на него с затемнённым и раздражённым выражением лица.       — Ой. Так ты действительно собираешься выполнять свою работу? — резко спросил он. Фрэнк физически отшатнулся от его грубого тона, но на секунду заметил, что Джерард смягчился.       — Я... Мне очень жаль. Я не...       — Мне не нужна твоя помощь. Я могу сделать это сам, — коротко сказал он, проталкиваясь мимо Фрэнка. К несчастью для него, трость ударилась о скамью, и он споткнулся, уронив несколько листков, он сильно прикусил губу, по-видимому, чтобы не проматериться в церкви, и Фрэнк больше не мог на него обижаться.       — Отец... — сказал Фрэнк. Он поднял бумаги и взял остальные из рук Джерарда. Он мягко улыбнулся. — Может, тебе не нужна моя помощь. Но я хочу помочь, — мягко сказал он, касаясь руки мужчины. Уэй опустил глаза, ему было очень стыдно. Джерард накрыл руку Фрэнка своей, мягко глядя на Фрэнка.       — Спасибо, Фрэнк. И прости меня за...       — Не надо, всё нормально. Отец, правда, я всё понимаю, — мягко улыбнулся он. Он не убирал руку рукой, но не позволил себе признать, что это происходило лишь потому, что он сам наслаждался теплом руки своего священника. Кожа Джерарда была мягкой и нежной на ощупь, как будто он ни разу в жизни не работал. Его выдавали морщины, украшавшие его лицо, как замысловатая вышивка, и отстранённость в его глазах. Джерард тоже не шевелил рукой, и Фрэнк не мог перестать думать, почему.       — Когда закончишь с этим, приходи ко мне. Я хочу тебе кое-что показать, — мягко сказал он.       Возможно, вопреки его здравому смыслу Джерард крепко сжал руку Фрэнка, прежде чем отпустить её и снова направиться к проходу. Фрэнк отвернулся, но тихий ровный щелчок и внезапное отсутствие священника говорили Фрэнку о том, что он добрался до своей комнаты без каких-либо дальнейших происшествий.       Когда Фрэнк закончил, он подошёл к комнате, слегка постучав в деревянную дверь с большим крестом, вырезанным посередине.       — Отец?       — Дверь открыта, Фрэнк. Входи, — раздался мудрый голос изнутри. Фрэнк толкнул дверь и был совершенно сбит с толку улыбкой, расплывшейся по лицу Джерарда. Он почувствовал себя немного лучше, когда увидел её в зеркале Джерарда. Однако за приподнятым настроением Фрэнк видел слабый проблеск нервов, как будто он решил голым прогуляться по улице.       Эта мысль заставила Фрэнка покраснеть, и он откашлялся, прежде чем смог представить это в своей голове.       — Ты сказал, что...       — Да. Садись, Фрэнк, — мягко сказал он, хотя голос его трясся от нервов. Фрэнк приподнял бровь и сел напротив него, скрестив лодыжки, и посмотрел на старшего.       Джерард потёр руками бедра, и Фрэнк увидел слабое влажное пятно на том месте, где его пот оседал на ткани. Что бы он ни собирался сказать, Джерард боялся этого. Фрэнк хотел утешить его, но был привязан к стулу собственным страхом.       — Я... — он вздохнул. — До того, как я попал в эту церковь, я был военным капелланом. Мы с моим младшим братом были на войне вместе, и это было на самом деле... Веселее, чем ты думаешь. Солдаты были хорошими людьми и обращались с нами хорошо. Они очень... Защищали нас. Между нами двумя, я и Майки, мой брат, каждую ночь часами молились за каждого из них и их семьи, — он взглянул на Фрэнка, который мысленно говорил ему продолжить. Джерард улыбнулся, но его трясло, как будто в любой момент он мог увядать. — Недостаток навыков и опыта мой брат восполнял страстью. И он... В итоге он влюбился в одного из солдат, — он снова взглянул вверх, прежде чем продолжить. — Солдат сразу же влюбился в него в ответ. У них был тайный роман около года. Я был единственным, кто знал об этом, и я молился за них каждую ночь. Я молился, чтобы они были счастливы, чтобы солдат не разбил сердце моему брату, и чтобы Бог простил его за то, что он сошёл со своего пути. Это было время моральных потрясений, но... При этом и любви. В основном любви, правда. И со временем я действительно начал это принимать. В последнюю ночь, когда мы были вместе, я сказал брату, что могу поженить его и его солдата. Я никогда не видел его таким счастливым, — в глазах Джерарда горел мягкий свет, как будто это был ностальгический проектор, излучающий золото на мраморный пол церкви. Фрэнк не понял, когда он наклонился вперёд, но не думал, что сможет отодвинуться. Его сердце сжалось от части о Божьем прощении, но он не позволял себе слишком много думать об этом. Джерард откашлялся, прежде чем продолжить, и только тогда Фрэнк увидел слёзы в его глазах. — На нашу базу было совершено нападение. С их стороны это было отвратительно с моральной точки зрения. Они не должны были подходить так близко... — он покачал головой, глубоко дыша, чтобы слёзы не скатывались по его лицу. Сердце Фрэнка колотилось в груди так, будто пыталось вырваться, чтобы утешить священника. Когда Джерард снова заговорил, его голоса было почти не слышно. — М-мой брат и солдат были вместе. Говорят, их обоих убила одна и та же пуля, и... Я не знаю, — он снисходительно махнул рукой.       Рука Фрэнка каким-то образом добралась до рта, и она затряслась над его губами, фигура Джерарда потерялась в дымке слез, затуманивающих зрение Фрэнка. Джерард снова откашлялся.       — Я был придурком. Я видел, как он упал, и единственное, о чём я мог думать, это как дойти до моего младшего брата. Мне нужно было обнять его ещё раз, чтобы сказать, что я его люблю. Но мне так и не удалось, потому что... Потому что... — он больше не пытался скрывать слёзы, всё его тело дрожало, когда он боролся с желанием впасть в истерику. Он вытер слёзы, но это не помогло. — П-потому что они взорвали бомбу в нескольких футах от меня... — он облизнул нижнюю губу и покачал головой, давая понять, что больше не может говорить. Вместо этого он протянул руку и подтянул брюки вниз, обнажив длинную трубку из металла и проволоки, прикрепленную к аккуратной культи, заканчивающейся чуть ниже его бедра. Нога не выглядела супер крутой, но и стоила не совсем дёшево. Фрэнк сразу понял, что Джерард, вероятно, сделал всё, что мог себе позволить. Следующие слова Джерарда подтвердили это.       — Я не мог позволить себе ничего лучшего, так что это не... — он пошевелил ногой, и Фрэнк увидел неестественное движение, как будто он не совсем знал, куда себя деть. Фрэнк коротко всхлипнул, его тело задрожало.       — Джерард, мне очень жаль, — прошептал он. Не раздумывая, Фрэнк встал и крепко обнял старшего, прижавшись лицом к его плечу. Джерард на мгновение застыл, но медленно растворился в объятиях младшего, позволяя ему утешить себя. Он крепко обнял его, прижавшись щекой к сердцу. Он почувствовал неустойчивое сердцебиение Фрэнка, соответствующего его собственному. Его руки сжались, притягивая Айеро ближе. Фрэнк сделал то же самое, дрожь пробежала по его телу. Он почувствовал огонь под своей кожей, и прижал Джерарда ближе к нему, чтобы погасить его, но стало только хуже.       — Джерард, — выдохнул он напряжённым голосом. Джерард отстранился и посмотрел на него совершенно нуждающимся взглядом, всё его лицо смягчилось от слёз. Фрэнк приложил руку к лицу Священника, тяжело дыша, когда он наклонился к нему. Он почувствовал, как слёзы щекочут его ладонь, и провел большим пальцем по коже, чтобы стереть их. Джерард невольно улыбнулся, но это была лишь тень его обычной улыбки. Уэй фыркнул, поджав губы. Он смотрел на Фрэнка так, будто у него были ответы на все вопросы в мире. Фрэнк больше всего на свете хотел сказать Джерарду, где его брат сейчас в лучшем мире вместе со своим солдатом. Он хотел бы сказать ему, что прямо сейчас его сердце колотилось в груди чертовски, и что лицо Джерарда было невероятно красивым, несмотря на его возраст, и что даже сейчас, видя священника в слезах, Фрэнк всё ещё думал, что он...       Прервал себя, в нескольких секундах от того, чтобы признаться в этом самому себе. Не здесь. Не сейчас.       Его спас звук будильника. Он был острым и металлическим и исходил от маленьких электрических часов на столе Джерарда. Священник прочистил горло, вытирая глаза, когда выключил его. Фрэнк заставил себя отступить, но ноги его словно отвергали это движение.       — Ты можешь уйти, Фрэнк. Спасибо тебе, — мягко сказал Джерард, взяв мальчика за руку. Этот жест принял решение за него, и Фрэнк обнаружил, что покачал головой.       — Нет. Нет, отец. Я... Я хочу остаться, — мягко сказал он. Он подождал мгновение, прежде чем взглянуть на Джерарда. Его сердце сжалось от мягкой, очаровательной улыбки, которой одарил его старший.       — Я бы очень хотел, чтобы ты остался со мной, — выдохнул он.       Ни один из них не прокомментировал данную фразу. Им обоим было всё равно.

***

      Во время службы Фрэнк сидел на задней скамье, где его никто не заметил. Дело было не в том, что ему было неловко находиться здесь, скорее он хотел иметь возможность сосредоточиться, не опасаясь, что кто-то к нему подойдёт.       И, ладно, возможно, он всё же немного смущался.       Джерарду, по-видимому, потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться, прежде чем он вышел, мягко улыбаясь толпе. Он выглядел совсем иначе, чем всего несколько минут назад. Исчезли какие-либо следы мягкости или слабости — он выглядел могущественным. Это было почти ужасающе, сила, которая, казалось, иссякала из каждой его поры. Фрэнк никогда не видел его таким, и, надо признать, это было... Очень сексуально. Фрэнк попытался перестать думать об этом, твердо напомнив себе о том, о ком он думает и где находится.       Когда мужчина заговорил, его голос дрожал от силы его слов, псалмы, похожие на симфонии, катились с его языка, как будто он произносил их тысячу раз, как будто они были вытатуированы у него на рёбрах.       И, боже, может быть, так всё и было. Всё, что Фрэнк знал, это то, что за тот час или около того, когда он наблюдал, как говорит Священник, он никогда не слышал о ком-либо, столь уверенном в себе. Джерард не просто верил в свою веру — он был своей верой. Каждый сантиметр его тела был пронизан замысловатой божественностью, которую он на мгновение позаимствовал, чтобы излить её на свою паству.       Оглядевшись, Фрэнк увидел, что никого больше не удивила искренность Джерарда, но все же было общее согласие мира и веры. И это было в том месте истины, любви и абсолютного счастья, что Фрэнк наконец позволил этой истине овладеть собой.       Джерард был красив. Но не так, как мужчины из журналов или девушки, в которых он иногда влюблялся во время длительных поездок на поезде. Он не был сексуальным или сладострастным. Если бы он подкатил к Фрэнку в баре, тот бы просто ударил его и обматерил.       Но в том-то и дело. Джерард не стал бы этого делать. Джерард был прекрасен так, как прекрасны цветы, когда они полностью распустились, или небо, когда наступает утро, и ты понимаешь, что не спал всю ночь. Джерард был прекрасен в том смысле, в каком прекрасны акустические гитары, когда они отражаются эхом на плиточных стенах станций метро. Он был солнцем, которое светило через окно с цветным стеклом, которое освещало его лицо узорами света, даже если оно было разбито. И сам того не осознавая, Фрэнк создал лучшую метафору для описания человека, которую он когда-либо мог представить.       Этот момент ударил его сильнее, чем любой религиозный опыт, который он мог описать. Но сразу после этой истины пришла другая. Фрэнк никогда не смог бы сказать ему это.       Прежде чем он узнал об этом, служба закончилась, и жители его города проходили мимо него. Он увидел, как его родители приближаются, и издал тихий звук отчаяния.       Он выдохнул и быстро нырнул за скамью, прижав ноги к груди. Он слышал разговоры окружавших их людей и был лишь слегка удивлен, что они не трепались перед Джерардом.       Конечно, это, вероятно, было больше связано с тем фактом, что они видели его каждую неделю в течение последних нескольких месяцев.       Фрэнк услышал, как стихли шаги, но на всякий случай держал голову опущенной.       Он поднял глаза только тогда, когда увидел перед собой черные туфли.       — Обычно люди наслаждаются службой со скамейки. Как это было здесь внизу? — послышался весёлый голос Джерарда. Фрэнк поднял глаза и сразу же покраснел, потому что... Ох... Он определённо находился на одном уровне с промежностью Джерарда.       Кроме того, Джерард почти точно заметил румянец на его лице.       И пока все эти мысли проносились в голове у Фрэнка, он всё ещё стоял на коленях.       — Я... Ох, — выдохнул он, глядя в лицо Джерарду. Священник выглядел озадаченным и немного смущённым.       Что ж, чертовски здорово.       Фрэнк схватился за скамью и поднялся на ноги, тяжело сглотнув и потирая затылок. Руки Джерарда были сцеплены за спиной, в основном для того, чтобы младший не мог понять, что Уэй потел.       Этот парень собирался отправить его в ад. Джерард просто знал это.       — Служба прошла очень хорошо, отец, — мягко сказал Фрэнк. Улыбка Джерарда в ответ была натянутой, но искренней.       — Спасибо, Фрэнк. Я... Я действительно рад, что ты остался, — сказал он смягчённым голосом. Фрэнк нежно пожал плечами.       — Я тоже. Ну, в смысле... Я не могу сказать, что многому научился. Но было прикольно, — сказал он.       Джерард фыркнул, закатывая глаза.       — Я... Даже не буду это комментировать, — засмеялся он. — Давай. Помоги мне снять этот балахон.       Он повернулся и пошёл обратно по проходу. Только тогда Фрэнк понял, что у Джерарда нет трости. Однако он не упоминал об этом, пока они не вернулись в ризницу, и Джерард стал к нему спиной.       — Отец? — мягко спросил Фрэнк, начиная расстёгивать пуговицы. — Разве тебе не нужно всё время пользоваться тростью?       — Нет, не всегда. Иногда мне не нравится использовать её. Мне нравится думать, что... — он замолчал, покачивая головой.       — Что? — спросил Фрэнк с улыбкой на губах.       — Да ничего...       — Ну скажи-и-и мне... Пожалуйста.       — Мне просто... Мне нравится думать, что Господь помогает мне выстоять в такие времена. И я действительно в это верю. Я не чувствую себя слабым или уязвимым. Я чувствую... Мощь, — Фрэнк выдохнул, расстёгивая последнюю пуговицу. Джерард повернулся и мягко улыбнулся ему.       — Вот и всё, — пробормотал он.       Двое мужчин просто стояли, глядя друг на друга широко раскрытыми любопытными глазами, как будто они не знали, как подойти друг к другу.       — Почему ты... Сказал мне то, что сказал? — наконец спросил Фрэнк. Джерард снял балахон и повесил его, тихо вздохнув. Он засмеялся, качая головой.       — Я думаю... Я сделал это, потому что хотел, — признался он, — Всё в порядке?       Фрэнк улыбнулся, кивая.       — Всё нормально. Я рад, что ты сказал мне. Я рад, что ты... Настолько доверяешь мне.       Он прекрасно понимал, насколько мягким и сочным звучал его голос, но с этим ничего не поделаешь. Выражение лица Джерарда было в хорошем смысле очарованным.       — Ты хороший человек, Фрэнк. Я... Наслаждаюсь временем, которое провожу вместе с тобой, — признался Джерард.       Это был бы идеальный момент для Фрэнка, чтобы просто сказать Джерарду, что он... До смешного влюблён в него. Было так тепло и комфортно. Идеальный момент для того, чтобы Фрэнк признался священнику в своих чувствах.       Но он этого не сделал. Он просто сделал небольшой шаг назад, чувствуя, как воздух вокруг него разваливается, и улыбнулся.       — Спасибо, отец. Я рад, что могу тебе помочь.       Это была отговорка, и они оба это знали. Джерард испустил короткий разочарованный вздох. Но в конечном итоге он решил, что был благодарен.       — Тебе пора идти, — сказал он небрежно. Фрэнк кивнул.       — Да, пора... Удачи тебе, отец.