Кольца Сатурна

Прошло чуть меньше месяца с тех пор, как я взял Бастера под опеку. И за это время я смог приручить опасного зверя. Я сам не заметил, как перестал спать на матрасе, ведь теперь парню было тяжело уснуть одному. Я не заметил, как вдруг лёгкие прикосновения пальцами, самыми подушечками, перестали его тревожить или злить. Я и не заметил, как много узнал об этом удивительном мисте. Бастер не любит прикосновения. Так он сказал своему врачу, так он говорил всем вокруг — сестре, прошлым проводникам, друзьям детства. Лишь я знаю о том, что на самом деле он не любит, когда его трогают. Особенно плечи, руки, начиная от запястья и заканчивая пальцами, и шею. Он любит касаться сам. Трогать, обнимать, сжимать, потирать, чтобы удостовериться, что человек и правда существует. Такой странный обычай, понятный лишь ему одному. Порой, в минуты, когда в нём просыпался ласковый котёнок, он перебирал мои пальцы, небрежно целовал их, иногда кусал. Порой он ложился мне на грудную клетку и долго слушал моё сердцебиение. Словно боялся, что в какой-то момент ритмичный звук вдруг остановится. Порой он подкрадывался сзади, пока я готовлю, обхватывал холодными пальцами мои рёбра, с силой давил их при каждом моём выдохе и отпускал на вдохе. И я мог только предполагать, что он выносит из этих действий. Бастер очень не любит, когда его трогают. Но порой, когда мы занимались любовью, он просил не двигать бедрами. Когда я останавливался, он обнимал меня, цепляясь за шею, и тихо, невнятно бормотал, прижимаясь животом и грудной клеткой ко мне. Иногда он почти слёзно просил меня погладить и обнять в ответ. Порой мы проводили в таком положении по часу, и в итоге мне приходилось снимать возбуждение самостоятельно, рукой в туалете, ведь художник всегда начинает дремать в тепле и безопасности. Я уверен, Бастер не раз слышал в свой адрес, что он эгоист. Но у меня язык не поворачивается его так называть. Эгоисты — люди, которые думают лишь о себе, а Бастер не совсем человек. Он прекрасно понимал, что доставляет неудобства, возможно, он проверял так проводников на прочность, но он никогда не позволял себе думать только о себе. Мама говорила, что мисты похожи на детей. Но я не могу с ней согласиться. Бастер больше напоминал капризного, но чуткого дедушку, который очень мудр, но в силу возраста не может заботиться ни о себе, ни о ком-то другом. Бастер удивительный. Мне кажется, я не захочу его отпускать, когда придет время. Я смогу прожить без него жизнь. Но я этого не хочу. И подобные мысли закрались мне в голову после одной странной ночи. Всё изменилось после одной ночи, которую я не мог вспоминать без стыда. — Саймон… Саймон! Я открыл глаза. Бастер свешивался с кровати, пытливо разглядывая меня. Его изумрудно-кофейные глаза прожигали во мне дыру, от взгляда становилось не по себе, по большей части из-за странно пляшущих блестяшек в зрачках. Я приподнялся на локтях и поёжился. Спать на полу, пусть даже на матрасе, было очень холодно. Даже в тёплые майские ночи. — Почему не спишь? — он хитро улыбнулся, показывая ровные зубки. — Ты разбудил меня. Последние пару дней у меня жутко болела голова. Анальгетики, как всегда, не спасали, так что я старался спать чуть больше и дольше, чем обычно. С мистом мой сон превратился в настоящую проблему. Бастер широко ухмылялся. Казалось, ему было в радость растолкать меня среди ночи. — Иди ко мне… — мурлыкнул он, постукивая ладонью по кровати. Заманчивое предложение. От сна на полу у меня уже болела спина. Но лечь на кровать — значит, побеспокоить и без того тревожную натуру парнишки. Рискнуть полежать в комфорте, но без возможности уснуть, или остаться и попробовать выспаться? — Ну же! — капризно протянул художник, ёрзая на кровати. Что-то мне не нравилось в его движениях. Я глубоко вздохнул и, обнимая одеяло, сел на край кровати, уже готовясь к тому, чтобы выслушать интересную, но так не вовремя рассказанную историю, но… Этого не последовало. Я не заметил, как одним лёгким движением был прижат к кровати, в то время как Бастер грандиозно восседал на моих бёдрах. Вот оно что. Я должен был догадаться. По дыханию, которое стало резче и глубже обычного, по длинным пальцам, которые впервые были тёплыми… Спросонья я не обратил на это внимания, хотя должен был догадаться. Я огляделся в полутьме в поисках очков, однако был сбит с толку тем, насколько близко лицо художника оказалось передо мной. Я чувствовал аромат лавандового шампуня, исходящего от его волос, и сладковато-терпкий аромат человеческого пота. — Есть кто-то, кто тебе нравится? — вкрадчиво протянул он, двинув тазом и заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Я кивнул, хотя говорить об этом не хотелось. С появлением Бастера в моей жизни я вдруг начал притягивать к себе внимание девушек. Но одну, внимание которой было нужно мне больше всего, я с трудом мог бы игнорировать. Кейли первая призналась в том, что я ей нравлюсь. Это случилось, когда она решила навестить Бастера, а я, в свою очередь, решил провести её хотя бы до выхода из дома. Где она и рассказала, что я ей понравился ещё с первого знакомства. Мне нравилось общаться с ней, и я, не зная до этого теплоту романтических отношений, верил, что она нравится мне также, как и я ей. Но сейчас, когда Кейли уехала из города и потеряла связь с интернетом на несколько дней, я вдруг почувствовал, что совершенно не скучаю по ней. — Хочешь поговорить об этом? — как всегда, проницательность Бастера на высшем уровне. — Не хочу. — Тогда… Давай вслух назовём имена? — Зачем? — Будет весело, поверь! Давай, раз… Я закрыл глаза. Очень не хотелось видеть что-либо вокруг. Очень не хотелось произносить её имя, не ощущая к ней чего-либо кроме дружеской теплоты. Зато очень хотелось узнать, кто же Бастеру так нравится. И ещё больше хотелось, чтобы парень слез с меня и не доводил до ненужного возбуждения. — Два. Больше всего в жизни я не хотел ему врать. Сказать её имя — означало солгать тому, кто видит меня насквозь. Я выдохнул, полагаясь на внутренний голос. Он никогда не путался, даже когда мне казалось, что я никогда не пойму себя. — Три! Воздух звенел от произнесённых слов. Я открыл глаза. Взгляд Бастера ничуть не изменился, но… К изумрудно-кофейной радужке примешался какой-то странный янтарный оттенок. Сейчас он был похож на кошку больше, чем когда-либо. На хищного кота, который уверен, что теперь его добыче не выжить. — Ты… Серьёзно? Я не знал, что и сказать. Настолько я был поражен ответом. Голова раскалывалась от накопившейся усталости и огромного количества мыслей. Мой неуверенный ответ смешался с нахальным Бастера. «Ты» — мы произнесли это одновременно, с одинаково точной интонацией. Словно мы оба бросались в омут, тонули, лишь бы не знать дальнейшую реакцию друг друга. Бастер наклонился для поцелуя, но завис с таком положении. Всего на секунду. Лизнул кончик моего носа и спрятал лицо в ямочке между шеей и ключицей, тяжело выдыхая и заставляя меня вздрагивать от горячего воздуха, так ярко ощутимого кожей. «Я ненавижу поцелуи в губы». Хорошо, их не будет. — Ты ведь не врал мне? — прошептал он, ёрзая на мне тазом и заставляя меня сжать в пальцах край подушки. — Что я тебе… — Я не знаю. — в последнее время я произносил эту фразу чаще, чем хотел. — А я знаю. Я чувствую это. Вот здесь. Бастер прижался к моему паху, заставив громко выдохнуть. — Встань, пожалуйста… — меня раздражал собственный шёпот, но я просто не мог говорить громче. — Зачем? Бастер издевался надо мной. Интересовался моей реакцией на происходящее. Проверял на прочность духа. — Прошу тебя. Встань… Парень с прищуром взглянул мне в лицо и изящно сполз ниже. Я не сразу заметил, как резинка на пижамных штанах оттянулась. — Подожди-подожди! Я подскочил, отдёрнув художника за плечо, и тут же пожалел — Бастер зашипел, сверкнув убийственным изумрудным взглядом. — Извини, я просто… Разве ты хочешь этого? — Хочу. А ты нет? Он смотрел на меня, не отрывая глаз. Тонкие пальцы крепко держали меня за бёдра, до боли, уверен, завтра на этом месте будут синяки. В темноте я не мог разглядеть его полностью, чёрная толстовка скрывала большую часть его тела. В глаза бросались только длинные как паучьи лапки пальцы и нахально-пошлое выражение лица. — Я… — я нервно сглотнул. Отвечать на вопрос не хотелось. — Может, не сейчас? — А когда? Простота — его второе имя. Бастер был не из тех, кто понимает намёки или подтексты. Всё кристально понятно — если сегодня не выйдет, значит, нужно узнать, когда получится. — Ты ведь не сможешь в таком состоянии спать. — впервые на моей памяти парень вздохнул. Громко и устало, словно возится с маленьким ребёнком. — Я просто помогу тебе. — Я могу справиться сам, честно. — Но ведь так совсем скучно… Я чувствовал, как теряю контроль над ситуацией. Чем дальше всё это заходило, тем больше я думал о том, как потом смотреть ему в глаза. И я пока размышлял, что бы ещё ответить, Бастер запустил паучьи пальчики под резинку штанов. Я дёрнулся, однако больше ничего не смог сделать. Взгляд Бастера сковывал, прижимал, не давал спокойно вздохнуть. Я буквально задыхался, но не понимал, от чего больше — от его неотрывного взгляда или от яростной дрочки. — Остановись, прошу… — жалобно протянул я, пряча лицо в сгибе локтя. Мысли путались, мешая трезво рассуждать. Я не хотел, чтобы всё это заходило дальше, не хотел потом видеть в нём только этот живописный момент, однако… Его глаза сводили меня с ума. Янтарно-изумрудный, нахально-колкий взгляд, я чувствовал, как моя броня, прошедшая несколько сотен невзаимных влюблённостей, пружинила и с характерным звуком лопалась. Как лопается и трещит пластмасса под прессом. Завтра утром, вероятно, я не смогу оторвать взгляд от пола. Завтра, вероятно, я не смогу сказать ни слова без стыда. Возможно я даже сбегу куда-нибудь, лишь бы не видеть эти тонкие белые пальцы и растянувшиеся в ухмылке губы. Но сейчас, мне больше всего хотелось за ним наблюдать. Сейчас я не мог оторваться от этого странного, но приятного зрелища. Именно сейчас я сгорал под очаровывающе-пугающим взглядом, полным непристойных янтарных искорок. Сознание помутнилось, и я невольно смял под собой простынь, тяжело дыша. Он и не думал останавливаться. Он наблюдал, ожидая тот самый момент, когда сможет выскоблить мою душу своими пальцами-когтями. И тут он остановился. За пару секунд до моего оргазма он вдруг сел рядом, непонимающе оглядывая разочарование в моём лице. — Что? Дальше ты сам. — пожал он плечами. …Это какая-то шутка? — Не смотри так на меня. — Бастер надул губки, пряча взгляд в одеялах. — Ты сам просил меня остановиться. Я говорил, что помогу, но это не значит, что сделаю всё за тебя. Кажется, в тот момент у меня сорвало крышу. Я не до конца понимал, в какой момент всё так изменилось. В какой момент я вдруг навис над ним, вжимая его изящные запястья в кровать. — Какого чёрта?.. — выдохнул я, вглядываясь в самое дно янтарно-изумрудных глаз. — Надо же… — Бастер улыбнулся. — Я думал, ты совсем бесчувственный. Я сглотнул, в тишине это прозвучало как выстрел. — В какой-то момент я даже подумал, что я намного человечнее тебя… Человечнее?.. Я никогда никого не любил, потому что с детства верил, что у меня есть миссия. Цель — помогать мистам, любые другие отношения отвлекали, забирали моё время и силы. Но сейчас… Я вдруг подумал о том, что миссию и свои личные прихоти можно совместить. Всю свою жизнь я бежал от своих чувств. Страх или злость — навязчивые и сильные эмоции, мешающие здраво мыслить, анализировать и искать решение проблемы. Я прятался за маской равнодушия, чтобы никого не подпускать ближе вытянутой руки, надеясь, что так я смогу избежать той чувствительной части себя, которая так мешала жить. Но сейчас я просто хочу… — Ну давай же. — парень нетерпеливо дёрнул плечом, невольно отвлекая меня от размышлений. — Ты же хочешь, в чём проблема? — А ты?.. Ты разве не… Бастер усмехнулся, сверкнув хищным взглядом. — Таких как я… Вы обычно называете би. Я улыбнулся, опускаясь, мягко целуя Бастера в линию подбородка. В ту ночь я так и не смог уснуть.