Кольца Сатурна

Кольцо Сатурна было тяжёлым и тёплым. Оглядываясь назад, я всё равно не могу сказать точно, в какой момент я вдруг изменился. Причиной тому послужил странный, но поистине интересный роман с жителем далёкой планеты. Их называют мисты. Кто-то говорит о них как о больных, и что единственное место для них — психлечебница. Некоторые считают, что мисты гении, которые родились не в том месте и не в то время. Я лишь знаю, что эти люди определенно одарены природой. Они способны делать то, что не может никто из существующих на Земле людей. Говорят, мисты занимают всего 5% населения Земли и, на удивление, вероятность двум или даже трём мистам встретиться ничтожна мала. Говорят, мисты рождаются обычными детьми, и их дар приходит к ним с возрастом, а также с даром приходит неумение жить. Мисты не умеют платить коммуналку или правильно питаться. Они не помнят свои фамилию и имя, не запоминают адрес, где живут, не могут учиться или устроиться на работу. Мисты не умеют жить в нашем мире, потому что настоящая их жизнь (а я уверен, что наша — для них фальшивая) находится за пределами нашего сознания. Там, где мы ничего не понимаем, они являются правителями, воинами, монстрами и много кем ещё. Однажды в детстве я был знаком с девочкой-мистом. Она утверждала, что давно мертва. Говорила, что её тело почти 28 лет лежит под землёй. Называла координаты места смерти и захоронения, но ни на одной карте я не нашел тех цифр. Она всегда улыбалась и говорила, что пусть она и дух войны, но дух очень добрый, который помогает людям найти нужный путь. В семнадцать лет она скончалась. Случайно выпала из окна шестнадцатого этажа. Соседи говорили, что для неё это был лучший выход, чем мучиться на нашей земле. Говорят, мисты — непредсказуемые и опасные. Говорят, что для таких существуют люди, способные усмирять их непокорность одним прикосновением. Люди, которые могут держать буйство мистов в узде и направлять их в нашем мире. Их называют проводниками. И я один из них. Проводник в третьем поколении. Мама с детства учила меня, что есть такие люди, которые не умеют жить. На них нельзя злиться, ведь это тоже самое, что злиться на птиц за то, что те поют по утрам. Мама говорила, что этих людей нельзя называть идиотами, ведь порой они намного умнее всей нашей государственной системы. Мама говорила, что я особенный, и у меня есть возможность помочь таким странным и интересным людям. Чем старше я становился, тем больше понимал, какая ответственность лежит на моих плечах. И пусть другие проводники считают этих людей вторым сортом, я верю, что мисты — не просто люди. Именно поэтому я дал согласие на то, чтобы взять на попечительство одного из них. Самого сильного и самого опасного зверя — двадцатитрёхлетнего Бастера. — У вас ранее имелся опыт взаимодействия с мистами? — ленивый голос врача нарушал стерильную тишину медкабинета. Стандартная процедура. Проверка физических и психических показателей проводника перед допуском к мисту, обсуждение последнего с его личным врачом для создания комфортных условий жизни миста. — Непрофессиональный. В детстве я общался с одной, часто находился рядом с ней и успокаивал. — И как она… Реагировала? Доктор Терк, казалось, был не очень заинтересован в разговоре и задавал вопросы лишь бы разбавить официальность беседы. Однако человек внимательный заметил бы, как напряжённо у него покачивался носок туфли под столом и как короткие пальцы сжимали колпачок ручки. Он действительно беспокоился за своего подопечного. — Как и любой другой на её месте. Она очень любила обнимать меня. Мистер Терк вздохнул, наконец отпустив колпачок. — Бастер… Он ненавидит прикосновения. Гаптофобия развивалась у него ещё с раннего детства и сейчас имеет ярко выраженную форму. Я надеюсь, вам это не доставит неудобств. Всё же, не каждый может найти к нему подход. Для него это тоже стресс. Я кивнул и поправил сползшие на переносицу очки. — Я понимаю. Врач что-то чиркнул в истории болезни и, мимолётно глянув в окно, вновь обратился ко мне. — Бастеру кажется, что еда доставляет ему боль. Он не любит жёсткую и твёрдую пищу, предпочтение отдаёт горячему, острому и пряному. И ещё, вот контакты его сестры, Кейли, на случай, если вдруг что-то произойдёт… Я вижу, что вы добрый человек и прекрасный проводник, так что не думаю, что вы не найдёте с ним общий язык. Желаю удачи вам. — Благодарю. Бастер — самый молодой художник нашего века, ставший известным в широких кругах. Его работы продают на аукционах, наносят принтами на футболки, покупают и вешают на стены. Отсылки на его работы можно увидеть не только в интернете, но и на улицах, в стрит-арте или вандальном граффити. Ему подражают абстракционисты, но и любители импрессионизма восхищаются. В его работах главное — угол, под которым смотришь. При прямом просмотре кажется, будто работа — очередная из абстрактных, но стоит изменить угол обзора… Кардинально ничего не изменится. Но визуал начинает приобретать новые детали. Огромные монстры, прячущиеся за кругами и овалами; поля цветов, невидимые за острыми углами; любовники, здания, космос — стоит перевернуть, немного наклонить работу, и всё становится понятно. При том, что изначально порыва изменить обзор нет. Говорят, Бастер Рейт — мист, которого привыкли называть проблемным. С тех пор, как он закрылся в квартире, прошло почти семь лет, с тех пор, как проявился его дар — пятнадцать. Вроде где-то упоминалось, что к нему часто приезжает сестра, но по большей части он живёт один. Говорят, от него ушло четыре проводника, три из них — девушки. Одну, какую, не знаю, он довёл до нервного срыва. Говорят, он красив, но капризен и эгоистичен. Говорят, он может по несколько дней писать работы без перерывов на сон и перекус. Говорят, Бастер — жуткий гаптофоб. Говорят, в семье он был нежеланным ребёнком. Говорят, прошлую жизнь он прожил в теле Пикассо. А ещё говорят, что он чертовски похож на кота. О нём много чего говорят, и это неудивительно. Чем меньше о человеке знаешь, тем больше говоришь о нём. Особенно когда дело касается сплетен. Когда я подавал заявку на его попечение, я сильно волновался. Всё же, это честь для проводника — присматривать за такой известной личностью. Однако сейчас, направляясь по нужному адресу, я был спокоен как никогда. Мама с детства учила меня быть проводником. Она показывала и рассказывала, как успокаивать мистов, готовила к жизни, в которой придётся заботиться ещё об одном человеке. Я знаю о нём всё, что мне нужно, я знаю, что надо будет делать. Остальное я смогу узнать уже во время проживания с ним под одной крышей. Одно лишь смущало. Прикосновение проводника способно подарить тепло и спокойствие простому человеку, мисту прикосновение позволяет не теряться между нашим миром и миром, где их настоящая жизнь. Бастер боится и не любит касания. А подбирать нужные слова для поддержки мне даётся с трудом. Надеюсь, мне будет полегче, чем его прошлым проводникам. Надеюсь, он позволит мне показать, что я готов взять на свои плечи столь тяжкую ношу. Надеюсь, он увидит во мне человека, которому сможет доверять… Мелодия звонка вывела меня из размышлений. Я глянул на экран телефона и моргнул. Незнакомый номер. Но удивительно знакомые цифры. — Саймон Гвард, верно? — нерешительно протянул женский голос. — Да, это я. — Моё имя Кейли, я сестра Бастера. Мне звонил мистер Терк, сказал, что вы новый его проводник… У вас есть свободная минутка? Я бы хотела отдать дубликат ключей. — Да, конечно. Я как раз сейчас направляюсь к его дому. — Отлично! Жду вас там. Я сунул телефон в карман, перепроверив маршрут. Надо же дубликат ключей. Хотя, это не должно было меня удивить. Не думаю, что Бастер из тех, кто имеет на руках хоть что-то связанное с местом его жительства. Бастер… Интересно, его сестра также красива, как он? Мне довелось видеть его пару раз на фотографиях в интернете. Худое, словно выбеленное лицо, острый нос и подбородок, голубоватые тонкие губы, чёрные и густые брови, того же оттенка волосы, отросшие до плеч и неровная чёлка, за которой прятался ужасно притягательный взгляд. Миндалевидные, словно вычерченные углём глаза с изумрудно-кофейными радужками. Название цвету глаз дал не я, но с охотой употреблял это словосочетание. По-другому этот уникальный цвет назвать было нельзя — насыщенный тёмно-зелёный с тёплым чёрным ободком. Именно благодаря взгляду Бастер получил огромное количество фанатов в сетях, о существовании которых он вряд ли догадывается. Мне всегда казалось, что столь уникальный цвет должен передаваться по наследству, и даже немного расстроился, когда увидел глаза Кейли — они были такими же зелёными, но больше с примесью пыльно-серого. Красивые глаза, но не из тех, что цепляют. Не из тех, что запомнишь на всю жизнь. — Здравствуйте! — радостно выдохнула она, приближаясь ко мне. В остальном она была копией брата. За исключением приятного молочного оттенка кожи. Имей Бастер такую кожу, быть может, не казался на фотографиях таким болезненно-зловещим. Я улыбнулся в ответ. — Как я сказала, я Кейли, и вы можете спрашивать у меня всё, что пожелаете… В рамках дозволенного, естественно. Вот ключи, копия его истории болезни, на всякий случай, и ещё… Я не успевал ни за ходом её мыслей, ни за вещами, которые пополнялись в моих руках. Девушка замешкалась, роясь в сумке и невольно давая мне перевести дух. — Вот… — она наконец глянула на меня, протягивая потрёпанный временем блокнот в твердой обложке. — Я записывала сюда всё то, что он рассказывал о тех мирах в детстве. Думаю, вам интересно будет почитать. Я подцепил блокнот и выронил связку ключей. Кейли по-доброму хихикнула и подняла ключи. — Извините, что так нагрузила вас, я просто очень волнуюсь… Вы уже пятый по счёту, и с последней у него… Скажем так, были проблемы. — я слушал её, разгребая полученные вещи по карманам и открытым отделам в чемодане. — Сейчас ему особенно тяжело. Последний приступ чуть не лишил его сенсорики, а если он не сможет писать картины, даже не знаю, что с ним будет… Девушка тяжело вздохнула. Настолько, что у меня невольно кольнуло сердце. — Я безумно рада, что вы согласились на это. Не каждый способен на такой поступок. — Не стоит благодарности. Я ведь ещё ничего не сделал. Кейли улыбнулась. То, как она волновалась о брате, не выходило у меня из головы. Казалось, родись она проводником, она никогда в жизни не отступила бы от него ни на шаг. Мне кажется, она сама об этом часто задумывалась. Будь она проводником, она бы... Пусть и шанс родиться в семье мисту и проводнику практически равен нулю. — Можно нескромный вопрос? — поинтересовалась вдруг она, скорее для того, чтобы разбавить атмосферу задумчивости. — Конечно. — Сколько вам лет? Я улыбнулся. Давненько такое не спрашивали. — Девятнадцать. Кейли расплылась в улыбке. — Ухты… Не думала, что мы одногодки. Выглядишь старше. — и когда она только успела перейти на «ты»? — Спасибо, правда, огромное спасибо, что возьмёшь опеку над Бастером. Для меня очень важно знать, что он в порядке. Он всё же непростой… — Да что ты… Это честь для меня. — И да, Саймон… У Бастера анемия, так постарайся по возможности скормить ему больше железа. Боюсь, с тем питанием, что у него сейчас, он скоро ноги протянет. — Хорошо. Девушка вновь улыбнулась. Её длинные волосы, заплетённые в тугую косу, качнулись от порыва ветра. — Ты очень хороший. Надеюсь, он тоже это поймёт… Ладно, я побегу, а то ещё дел много. Ещё раз спасибо тебе! Я распрощался с Кейли. Удивительный человек. Уверен, она из тех, кого называют человек-атмосфера. Нежная и лёгкая — с ней всегда хорошо, как рано утром у моря, когда солнце уже прогрело гальку, и воздух наполняется духотой, однако с воды дует солёный прохладный ветерок, а шум волн успокаивает… Я шагал по мостовой, сомнений больше не было. Бастер, самый страшный и опасный зверь, наконец узнает, что он не будет одинок.