Тайны

Крис

— Есть хорошие новости и плохие, — объявила женщина в синей медицинской форме, войдя в палату. — Плохие — у тебя повреждена печень. Хорошие — рана несерьезная. Полежишь у нас пару дней, мы понаблюдаем за кровотечением. Несколько недель поболит, но я прописала тебе лекарство, так что ничего страшного. Есть вопросы? — Опасности нет? — спросила мама. — Всё будет хорошо. Если кровотечение усилится, придётся делать операцию, но пока, по данным рентгена, маловероятно. Разрыв очень небольшой. Ваша дочь в рубашке родилась. — Всё будет хорошо, — повторила мама. — Как я уже сказала, она останется у нас на два дня, потом придётся неделю соблюдать постельный режим. Месяца через полтора будет как новенькая.       Мама залилась слезами благодарности, от чего я не переставала диву даваться, но меня зацепила фраза «как новенькая». — Мне назначат антибиотики? — Нет. Только если нужна операция. Сейчас в них нет необходимости.       Какое облегчение! Нет антибиотиков. Меньше риск пролежать здесь всю оставшуюся жизнь. Значит, нужно только убраться отсюда.       Доктор спросила, какие лекарства я принимаю, сделала пометки в карточке и проинформировала: — Сейчас мы тебе дадим обезболивающее, а потом отвезём наверх. — Погодите, — сказала я, — куда? — Тебе нужно полежать у нас дня два, я же говорила. Тогда мы… — Нет. Нет-нет-нет. Мне нельзя оставаться в больнице. — Малыш, — сказала мама. — Так надо. — Нет, я не могу. Тут мне никак нельзя оставаться. Пожалуйста, отпустите меня домой. — Очень нежелательно.       Только не это.

***

— Как ты? — Нэнси осторожно села на край кровати, будто боясь, что заденет меня. На её лице был просто театр эмоций и главным там было волнение. — Для человека, что пережил аварию — довольно неплохо, — слабая улыбка появилась на моём лице. — Если шутишь, значит идёшь на поправку, — неловкое молчание натянутой струной повисло между нами и напряжение давало о себе знать. — Вы с Джонатаном вместе? — Мы? Ну. Да. Да. А вы с Билли тоже вместе? — после этого вопроса моё сердце, казалось, пропустило пару ударов, а после начало биться быстрее. — Я… Я не знаю. Мы так и не поговорили после встречи. События так завертелись, что не было времени на разговоры. Я вообще не знаю, где он. Он же живой? — Нэнс кивнула головой и тепло улыбнулась. — Он впервые такой. — Какой? — Заботливый, что ли. Я помню Билли ещё с времён старшей школы, то это два разных человека. Тогда у него была новая девушка каждый день, а сейчас он плакал над тобой, пока сам не потерял сознание. — Нэнси тепло улыбнулась и взяла меня за руку, немного сжав её. — Вау. Это на него не похоже. Понимаешь, он… Он же плохой парень. Хулиган. Белобрысый задира и укротитель девчонок. Но никак не тот человек, которым я вижу его сейчас. — Он поменялся. Билли впервые чувствует тепло. Ты же знаешь о его семье? — после положительного кивка головы, Нэнс продолжила. — Отец никогда не любил, а мать бросила. Этот парень никогда не видел любви и не умел это выражать. И сейчас он чувствует её, — тонкий палец указывает на место где-то в районе моего сердца, — от тебя. — указательный палец мягко тыкает в нос, словно маленькому ребёнку. В голове перемешались множество мыслей. До Билли у меня было пару парней, но ничего особенного — прогулки за ручку, конфеты и поцелуи в щёку.       Но когда в моей жизни пошла чёрная полоса в виде новой семейки Харгроув, единственным лучиком света стал он. И хоть Билл и посмел надругаться надо мной, но я словно под розовыми очками закрыла глаза на это.       И тогда, в тех письмах, что приходили раз в неделю, я чувствовала взаимное тепло. Рука сама писала слова, мозг отключался и перед глазами стояла картинка счастливых нас, что сидят возле ёлки на Рождество в смешных свитерах, а рядом где-то приятно трещат дрова в камине.       И вот сейчас Билли находится где-то в этой больнице, пока я валяюсь на белоснежной кровати и не могу толком нормально ходить. Сердце чувствовало, что он где-то рядом: возможно, за соседней стеной, а, возможно, на верхнем этаже, но Билли рядом. — Не помешал? — в проходе появился Байерс-старший, и Нэнси, ещё раз сжав мою руку со словами: «Держись, милая», покинула палату, оставив меня со своими мыслями наедине. До встречи с Билли нужно обдумать слова Нэнси и собрать то множество мыслей в одну. И наконец-то поговорить с ним по душам. Как взрослые люди. Как парень и девушка. Как Билли и Крис.

***

      Настоящая жизнь была безжалостно и невыносимо однообразна: я лежала и мучилась. Болели рёбра, мозг, мысли, и меня не отпускали домой восемь дней.       После разговора с Нэнси меня не покидали тревожные сны, но врачи находили этому одно объяснение — стресс.       Я слышала, что Билли уже выписали, а я должна быть следующая. Немного напрягала мысль, что он не пришёл ко мне за эти дни, но его можно понять — не каждый, кто буквально пару дней назад сбежал с тюрьмы, пережил аварию и боролся за жизнь, хочет ходить по людным местам.       Моё состояние шло вверх — показатели были в норме уже второй день подряд, даже аппетит появился, хоть пока и слабый. Мама навещала меня каждый день, и мы впервые за несколько лет смогли нормально поговорить. Она рассказала, что на время переехала назад к отцу, потому что путь от Хоукинса сюда занимает уйму времени. Также передавала пожелания «скорейшего выздоровления» от отчима и тёплые объятья от Макс. Но ни слова о Билли.

***

      День выписки наступил довольно быстро, потому что целыми днями я либо спала, либо читала романы из больничной библиотеки.       Мои скромные пожитки — одежда, в которой я была во время побега, некоторые предметы личной гигиены и альбом были упакованы в рюкзак, что сейчас мирно лежал на кровати.       Шнурок на правом ботинке с небольшой тяжестью был завязан, и я всё больше понимала, что следующий месяц будет жить немного труднее, чем раньше. Иногда при резком движении шрам начинал болеть, но проходила пару секунд — и боль отходила.       Я покинула палату с радостью на лице, потому что больничная койка мне порядком надоела и тело скучало за мягкой кроватью, что находилась у Макс в комнате возле окна.

***

      Меня должен был забрать папа, и я ожидала его машину. Но даже через десять минут от назначенного времени его не было. В голове снова появились мысли об очередном папином косяке и минус процент от его кармы. Он даже на выписку собственной дочери не приехал. Наверное, опять закопался в работе, что будильник с надписью «Забрать Кристину из больницы», просто потерялся в звонках.       Зато договориться о том, чтобы Билли посадили, он смог. И довольно быстро, не спрашивая мнения у меня. Выгодно, папа.       Мои мысли прервал звук мотора, что приближается. Чистый рык какой-то новенькой машины и металл из открытых окон. Синий Камаро. Билли.       Он притормозил, немного дрифтонул и стал возле меня, смотря сквозь призму своих очков. На лице сразу появилась улыбка, и всё стало на задний план. Все проблемы резко перестали существовать — больница, папа, те ночные приключения и Теневой монстр ушли, и перед глазами был только один Билли.       Он открыл дверь, и я увидела небольшой букет цветов. — Розы? Откуда? — мгновение, и я в крепких объятьях Уильяма. Он крепко, но в тоже время трепетно обнял меня за лопатки, положив свою голову на мою. Я чувствовала его медленное дыхание, духи с хвоей и тепло рук на спине. — Секрет, моя маленькая, секрет. Поехали домой, там всё и обсудим.

***

       Дорога домой прошла практически без разговоров — я часто спала, потому что стала уставать в два раза быстрее. Мама говорила, что это действие витаминов, которые я начала принимать три дня назад по назначению доктора.        В доме Билли (получается, и моём тоже?) никого не было, кроме Макс, что долго стояла и обнимала меня, плача от радости. Она говорила, что очень скучала по мне все эти дни и ей искренне не хватало соседки по комнате в моем лице. Но после рассказов о жизни в больнице, девочка ушла к друзьям, чтобы дать нам с Билли побыть наедине.

***

— Крис, котёнок, как ты? — ко мне подошёл Билли и лёг на кровать, практически призывая к себе. Я осторожно легла ему на грудь, и теплые ладони сразу обняли меня за талию. — В норме. Но от всех этих событий… Мне так страшно, Билли. Боюсь, что однажды проснусь не собой или вообще не проснусь. Боюсь, что под его влиянием смогу сделать что-то ужасное с тобой, либо Макс. Я боюсь засыпать и боюсь просыпаться, — мой голос дрожал, а в горле образовался ком. Ладонь Билли гладила меня по волосам, тем самым успокаивая. — Я не позволю себе, чтобы что-то с тобой случилось, слышишь? Я готов засыпать с тобой каждый вечер и вставать каждое утро, лишь бы ты чувствовала себя в безопасности. Я не дам тебе умереть, порву любого, кто посмеет тебя обидеть. Потому что ты мне очень дорога, Крис. Я понял это в момент, когда ты лежала у меня на коленях. Я тогда тоже боялся. Боялся потерять тебя. Ведь мы столько ещё друг другу не сказали. Не сделали, — он посмотрел на меня и крепче прижал к своему тёплому телу. — Вот о чём ты мечтаешь? — Поехать на побережье или поучаствовать в веломарафоне. — Вот как только все эти проблемы решатся, мы обязательно поедим к океану и покатаемся на велосипедах вместе. Ты мне веришь? — я кивнула и закрыла глаза. В последний раз я ощущала такой уют ещё в далёком детстве, когда засыпала рядом с мамой на их родительской кровати.       Рядом с Билли я чувствовала себя защищённой от всего мира. От себя в первую очередь. Мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не переходил в ночь, а та — в утро. Чтобы мы так и дальше лежали на моей кровати при тусклом свете лампы в углу и слышали сердцебиение друг друга. Чтобы Билли и дальше гладил меня по голове, говоря о своём тяжёлом детстве.       Ведь для меня это было важно. Он открылся с закрытыми глазами. Вывернул свою душу наизнанку, поделился своими шрамами и отпустил процент обиды на мать. — Как ты видишь свой конец? — спросил он, пока я медленно водила рукой по его плечу. — С тобой где-нибудь в Калифорнии. В небольшом домике и собачкой. Детей не хочу. Ну разве что одного. А ты? — Проживу жизнь с тобой, а потом красиво уйду. Не знаю, с кем я иду в закат в конце рассказа — но я в него иду.