По кому звонит колокол

В дверях Уилл столкнулся с Ганнибалом. Он ощутил ту живую энергию, что может исходить лишь от человека. — Рад, что тебе понравился дом, — Ганнибал сказал это так, будто не было тех недель, что они уже прожили здесь, так, будто он понимал абсолютно все, что происходило и происходит сейчас с ним. — Да, — Уилл отвечал невпопад, занимаемый мыслью о том, как исследовать Ганнибала. Они начали движение одновременно: Уилл протянул вперед руку, а Ганнибал сделал шаг навстречу так, что рука Уилла коснулась его плеча. На Ганнибале был тонкий пуловер, но Уиллу не нужна его одежда, ему нужен Ганнибал. Он провел руками вниз, обхватил запястье. Ощупал мягкую кожу, выступающие косточки, ногтевые пластины, чувствовал мелкие царапины, что затянулись новой нежной кожей. Уилл стал подниматься вверх, собирая рукава в гармошку, и натыкаясь на старые шрамы: одни были выпуклые из-за грубых стежков, другие наоборот создавали на коже продолговатые впадины. Ткань отказывалась подниматься выше локтя, и Уилл не стал настаивать, перейдя к более интересной детали — голове. Теперь настала очередь Ганнибала замереть, чуть дыша, и наблюдать ритуал. Уилл медленно провел рукой по шее, обвел пальцем выступающий кадык, прошелся по линии челюсти; медленно его руки скользнули на лицо, пополняя копилку шрамов и порезов. Он провел пальцами по выпирающим скуловым костям, нижним векам. Ганнибал послушно закрыл глаза и Уилл уже сильнее надавил на глазные яблоки, словно хотел уровнять их физические возможности. Ганнибал не сопротивлялся, но все же Уилл не стал завершать начатое. Его руки переместились на лоб, замечая шрамы, что нанесены самим временем. Провел пальцами, точно гребнем, по волосам коротким и сухим. Уилл хотел узнать Ганнибала целиком, однако засовывать руки под свитер было бы похоже на какой-то дешевый флирт. — Почему из всех мест мира, ты выбрал это? — оттенок напряженности в голосе Уилла намекал на то, как важен для него ответ. — Неужели ты еще не догадался? — Ганнибал с теплотой смотрел на неверие Уилла. — Ты выбрал это место для меня? — Да. И в этом одном слове было всё. Ганнибал вновь показал ему, что он чувствует и на этот раз Уилл был не в силах его отвергнуть. Он, молча, положил голову на грудь Ганнибала, прижимаясь к нему точно так же, как в первый раз — на обрыве. Все их объятия были совершенно разные: те, что на обрыве, пахли кровью, триумфом и усталостью, вторые — озоном, облегчением и надеждой, а эти объятия.… Эти объятия были наполнены тихим удовольствием и пахли… домом? Они стояли неподвижно несколько сотен ударов сердца, что словно проводник, вел их обоих в их Дворец Памяти. Перед ними раскрылась раковина гор, явив свою жемчужину — Флоренцию. Над сотнями маленьких крыш, гордо возвышался оранжевый купол Собора Санта Мария дель Фьоре, что в свете закатного солнца казался янтарным. — Если я вижу тебя, то и ты видишь меня, и также видишь то, что я хочу тебе показать, — тихо прошептал Ганнибал на ухо Уиллу. Уилл с жадностью вбирал в себя цвета и пейзажи, наслаждаясь малейшими деталями, что дарила ему память Ганнибала. Они ступили на узкую флорентийскую улочку мощенную камнем, что за несколько столетий, казалось, впитала в себя солнечное тепло, но не успели сделать и пары шагов, как оказались в Соборе. Длинное вытянутое помещение, ограниченное с обеих сторон мраморными колоннами, украшали сцены из библейских ветхозаветных сюжетов. Апсиды , арки, купол все было заполнено мозаикой. Маленькие частицы смальты идеально прилегали друг к другу, велением руки мастера образовывая множество ликов апостолов, архангелов и святых. Казалось, что все они наблюдают за ними с высоких сводов. В центре возвышается купель. Уилл точно знал, что раньше ее здесь не было, однако ее появление, почему-то не вызывает удивления. Как незначительный, из памяти ускользает момент, когда они сняли одежду. Уилл видит Ганнибала, точно так, как показали ему тактильные ощущения. Рука об руку, нагие, они входят в мраморную купель. Она не предназначена для двоих, и они соприкасаются телами, сливаясь воедино. Льётся вода, где-то вдалеке, чуть слышно, звучит григорианский хорал. Это не похоже на обряд крещения, оно им и не является. Это очищение. Очищение от того, что стояло между ними, от того, что было в них самих. Церковная тонкая свеча плавится между ними, своим воском скрепляя их вместе. И вспыхивает свод собора над ними золотым сиянием. Вдалеке слышится размеренный звон колокола, что возвещает о рождении нового. И испили они кровь из уст друг друга, проникая друг в друга каждой частицей своего тела и души.

***

Море. Ветер охлаждал голову, а мерный шум волн успокаивал воспаленный разум. Ганнибал стоял по колено в воде и смотрел вдаль. Там, на подернутой дымкой горизонте, два оттенка голубого смешивались вместе. Почему-то хотелось верить, что мир заканчивается там, на этой полосе. Приятный морской запах щипал ноздри и проникал глубоко внутрь, оседая в легких. Неожиданно где-то внутри поселилось то, что он не надеялся уже испытать — спокойствие. Оно расползлось по всему телу и накрыло его целиком. Ганнибал сел на влажный песок, волны щекотали его пятки, а он улыбался. Улыбался так, что трескались губы. Он был счастлив. Какой долгий путь. Путь длиною в жизнь. Он совершил много великих дел, не отказывал себе ни в чём, а полет его фантазии был губителен для людей. Но полностью наполнить счастьем его смог маленький остров на краю земли и излишне эмпатичный, почти слепой человек. Конец.