По кому звонит колокол

— Я хочу тебя побрить. — Что? — это было определённо не то, что Уилл ожидал услышать. — Борода тебе не к лицу, — Ганнибал наслаждался нотками растерянности в его голосе. — Мне все равно. — А мне нет. Тем более ты теперь мой. Сам согласился. — Хорошо. Уилл замер, в напряжении, не зная, куда ему идти. Ганнибал отвел его в гостиную и ушел. Уилл сидел, оцепенев. Он сомневался, что Ганнибал знает о существовании безопасных станков. Уилл был уверен, что в его руках будет лезвие и это знание вызывало мурашки по всему телу. Он неловко поежился. Ганнибал вернулся в гостиную, накрыл лицо Уилла мокрым, теплым полотенцем, которое пахло ромашкой и еще какими-то травами, и принялся методично расставлять инструменты и взбивать пенку. Любой другой человек, посчитал бы странным и глупым решением находясь в бегах, носить с собой парикмахерский набор, однако Ганнибал был уникален и его странные поступки уже не вызывали у Уилла удивления. В одно мгновение Уилла лишили теплой влаги ткани, и Ганнибал мягким помазком принялся наносить пенку. Уилл чувствовал кожей дыхание Ганнибала, и ему казалось, что температура в комнате стала на несколько градусов выше. Сам он дышал маленькими глотками, застыв в одной позе, стараясь не нарушить невольным движением, почти ритуальные действия Ганнибала. Он закончил и отстранился, Уилл почувствовал, как отдалилось сосредоточение жара и щелкнуло, открываясь, лезвие бритвы. Ганнибал обхватил голову Уилла, большим пальцем касаясь виска, а ладонью накрывая шрам на лбу, что когда-то он же и оставил. Натянул кожу и нежно провел холодной сталью по щеке. Ганнибал был невероятно точен, тонкое лезвие срезало волоски ровно под тридцатиградусным углом, четкими короткими движениями. Его пальцы перемещались по лицу Уилла так же часто, как и бритва. Руки Ганнибала не были защищены перчатками, от чего весь процесс был еще более интимным. Он приподнял голову Уилла вверх, переходя к подбородку, и чуть надавил на челюстно-подъязычную мышцу, от чего кадык Уилла слабо дернулся. На секунду Ганнибал обхватил его горло мокрыми от пенки пальцами, но тут же отпустил, переложил бритву в другую руку и начал ту же процедуру на другой щеке. Наконец он перешел к усам, и тут, впервые отойдя от правил, Ганнибал мягко, коснулся верхней, обветренной губы Уилла, слегка проведя по ней пальцем, продолжая невозмутимо орудовать бритвой. Уилл никак не отреагировал, однако когда Ганнибал повторил свои действия, проходясь теперь холодным металлом снизу вверх, он прикусил его палец, проявляя дерзость или, быть может, флиртуя? Ганнибал отстранился, смотря на проделанную работу и вдруг резко, глубоко, провел лезвием по правой щеке Уилла. — Не смог удержаться. Уилл только хмыкнул, это действительно было меньшее из того, что мог сделать Ганнибал. — Спасибо, — Уилл провел руками по лицу, оценивая работу, и размазывая кровь. Ганнибал начал наводить порядок, а до Уилла только сейчас начало постепенно приходить осознание того, что он пытался сделать. Внутренне иррациональное дикое желание, чуть не претворенное в жизнь в порыве эмоций. Невидимый маятник качнулся в другую сторону. Уилл неожиданно обнаружил в себе огромной силы желание жить, что разбудил его незавершенный поступок. Жить, несмотря ни на что. Это желание, словно последний толчок, дало ему сил, как птенцу, разбить скорлупу, что невидимым заслоном отделяла его от мира. На него постепенно, будто мягкими морскими волнами, накатывало ощущение реальности, которую он так долго отрицал. Он сидел в кресле, и чувствовал подушечками пальцев множество плотных маленьких продолговатых выпуклостей, что складывались в узор, кажется, такая ткань называется гобеленовая. Уилл ощутил едва уловимый непередаваемый запах старой мебели, почувствовал, как скрипнула левая деревянная ножка кресла. Это было точно его пропавшая куда-то эмпатия, но при этом нечто совершенно иное. Уиллу стало до невозможности интересно исследовать такой мир. Он встал, одухотворенный своим новым открытием. И даже его походка изменилась, стала более уверенной, что не осталось незамеченным Ганнибалом. Уилл касался, трогал, щупал, вертел в руках и принюхивался ко всему, что попадалось у него на пути, как малое дитя. Вот коридор. Снизу стены обиты деревянными панелями, сверху покрыты краской, а еще там висят картины, в гладких узких рамках. Неизвестный художник не пожалел краски, и исследуя пальцами застывшие объемные мазки, Уилл почти уверен, что там нарисованы какие то цветы. Впрочем, он слишком захвачен изучением, чтобы узнать у Ганнибала о своих догадках. Дверной проём. Скрипят половицы под ногами. Пахнет рыбой и жареным хлебом. Из неплотно закрытого окна едва уловимым потоком тянется запах мокрой травы. Уилл делает несколько шагов, останавливаясь точно в нескольких сантиметрах от обеденного стола. На нем скатерть с кружевным краем, что, должно быть связан вручную. Он проводит по ткани рукой, ощущая переплетение нитей. Уилл с радостью растворился во внешнем мире, забывая о себе. Старинные вещи, что находились здесь, как минимум несколько десятилетий привлекали его своей историей. Делает еще шаг, оказавшись перед небольшим кухонным гарнитуром. Прямо перед ним открытые полки, на которых стоят, точно на витрине тарелки. Они разной величины, но все круглые. У самой маленькой лишь скромный узор вьется по краю, а самая большая вся покрыта геометрическими фигурами. Он словно видел, как на шумном заводе, без устали работающем от рассвета до заката, родилась вот эта тарелка, что он сейчас держал в руках. Как бережно упакованная, она была доставлена в магазин, как ее купила милая супружеская пара и привезла в этот дом. Уилл провел рукой по деревянной полке, что была сделана точно витрина, для того чтобы любоваться тем, что на нее поставят. Вот муж торжественно забивает последний гвоздь, вешает этот необычный стеллаж, жена любовно выставляет на нем свои фарфоровые драгоценности. Все эти блюдца, тарелки, тарелочки и большие блюда будто источали какую-то теплую энергию, словно они впитали в себя ту любовь и сейчас щедро делились ей с Уиллом. Легкая ткань коснулась предплечья. Он пошел за ней и уткнулся рукой в холодное стекло. На улице пошел дождь. Скрипнула деревянная рама, когда Уилл плотно закрыл окно. Вот холодная железная газовая плита, всего на две конфорки. Уилл улыбается, представляя Ганнибала на такой кухне, вспоминая его дом в Балтиморе, обставленный всеми кухонными новинками. Когда маленькая кухня, была полностью изучена, Уилл направился на второй этаж. Деревянная лестница. Семь ступенек, каждая под ногами отзывалась на свой лад. Фигурные балясины, перила с кое-где облетевшим лаком. Все это было так знакомо, так похоже на его дом в Вулф Трапе и их совместный с Молли дом. Уилл зашел в свою комнату, провел рукой по потолку, что находился довольно низко, под углом. Он был такой же деревянный, как и все здесь. Около кровати Уилл обнаружил массивный плетеный сундук, который заменял прикроватную тумбочку. В сундуке он обнаружил целое сокровище — одеяло из лоскутов. Вдохнул запах натуральной ткани, застарелой шерстяной пряжи и молока. Аромат ниточкой ассоциаций вернул его в одно из многих позабытых воспоминаний из детства. Уилл задержал дыхание, в страхе, что движение грудной клетки может помешать зыбкому воспоминанию. Он вспомнил маму, ее тонкие пальцы испачканные мелом, когда она размечала на ткани узор. Вспомнил, как холодными вечерами, он прижимался к ее ногам, на которых была раскинута еще не законченная работа. Он мог часами смотреть за гипнотической иглой, что, то исчезала, то снова появлялась, неизменно ведя за собой нить. И как из груды пестрых тряпок, получались четкие геометрические узоры, или даже картины. Уилл порывисто сделал вдох, выныривая из воспоминания. Опустился на кровать, что мягко скрипнула, и какое-то время сидел неподвижно с легкой улыбкой, обдумывая увиденное. Придя к выводу, что не стоит слишком сильно погружаться в прошлое, он решил продолжить изучение комнаты. Рядом сундуком стоял на длинной тонкой ножке торшер, с абажуром похожим на распускающийся бутон. На соседней стене висело несколько небольших картин, чье содержимое от Уилла скрывала гладь стекла. Там был небольшой книжный шкаф, кресло с вязаным покрывалом и даже напольные часы с маятником, который давно уже стоял. Уилл был настолько поглощен, что не заметил, как закрыл глаза, лишая себя возможности видеть даже размытые пятна цвета, он погрузился во тьму, однако теперь не отторгал её. В дверях он столкнулся с Ганнибалом.