Медицинские сказки

Апрель. Две фигуры на балкончике верхнего этажа хирургического корпуса. Белые комбинезоны с капюшонами, верхняя половина лица закрыта маской, нижняя – респиратором с красным «пятачком» в центре. Внизу, через всю территорию больницы, тянется вереница скорых. - Везут и везут. Интересно, кто-нибудь понимает, что с ними делать? - Пять методичек уже выпустили. Хочешь шестую? - Методички я читал, толку в них. Я хочу знать, чем их лечить. - Ничем, насколько я понимаю. Или всем подряд, список большой. Что-нибудь да поможет. Май. Две фигуры в белом на балкончике верхнего этажа хирургического корпуса. Уже никаких очередей, движение скорых упорядоченно, как в аэропорту, но они подъезжают и подъезжают постоянно. А к выходу, противоположному приёмному отделению, регулярно подъезжает машина, похожая на скорую, в неё загружают чёрные мешки. - Сколько же их! Из наших умирает каждый второй. Я чувствую себя чумным доктором. - При чуме умирал каждый первый. Вместе с доктором. А у тебя и в мирное время постоянно кто-то умирает, сейчас просто чаще. - Да как тебе сказать. Раньше я хотя бы заранее видел: этот выживет, а этот нет. Сейчас же это как игра в орлянку: жил-жил, а потом раз – и умер. Чем жил? Почему умер? Интересно, наше лечение вообще на что-нибудь влияет? И в какую сторону? И кстати, что за ерунда с труповозками? Почему в каждую надо запихивать по десятку трупов? Машины закончились? - Они мёртвые, им всё равно. У Пушкина вон тоже телега ездила: антураж, всё такое… Июль. Две фигуры в белом на балкончике верхнего этажа хирургического корпуса. Скорые забирают последних пациентов и развозят по другим больницам. - И что это было? Я так и не понял, наше лечение помогало или наоборот? - Кто-то же выжил. Может, конечно, и вопреки лечению. Поди их разбери. Август. Две фигуры на балкончике верхнего этажа хирургического корпуса. На одном синий хирургический костюм, голубая маска, на груди бейджик с надписью «Отделение реанимации и интенсивной терапии». Второй в чёрном балахоне до пят и в чёрном капюшоне. К приёмному отделению одна за другой подъезжают скорые. - Я не понял, когда вернёмся к мирному режиму? СИЗы сняли, а умирает опять каждый второй. Ну каждый третий. - А чего ты ждал? Кто-то до последнего сидит дома – боится заразиться. Между прочим, правильно боится. Кто-то уже заразился. Половина больны этой недочумой, только мы без СИЗОв и покурить можем в середине дня. Будешь? - Нет, спасибо, я пока в СИЗе ходил, как-то отвык. - Кстати, а ты-то чем недоволен? Сам говорил, что при чуме косил каждого первого. - Тогда проще было: заболел, значит, умрёт сегодня - завтра. Можно было планы строить. А сейчас он соберётся умирать, а тут ты со своими штуками. Я ухожу, а он опять умирает, я снова тут, а ты - с новыми прибамбасами. И так по многу раз. Индивидуальный подход. Очень выматывает. - А как же идея, что у каждого свой срок? - Ерунда! Поменьше Пратчетта читай. Зачем бы ты тогда был нужен? - Интересно, ты в курсе, что нас с тобой частенько путают? Раз я пришёл, значит всё, ты тоже тут. - Чувствуют меня. Потом, ты уж извини, но твои методы… Раньше они как-то поблагороднее выглядели. Своя постель, чистая одежда, родные рыдают. Сейчас же трубки, аппараты, в конце рёбра ломают и током бьют. А родные не хотят сидеть рядом, отвыкли. Их это, видите ли, травмирует. Я давно не по домам хожу, а здесь торчу, безвылазно. Снаружи меня почти и нет. Небось мнят себя бессмертными, а тут такой облом. Кстати, в буфете булочки с корицей. Аромат божественный! Пошли по кофе и за работу. Опять кого-то привезли.