РЕВЕНАНТ. Книга

Остаток ночи Рейган проводит с Ремингтоном и Оливером (дальний кузен, работающий в коллегии адвокатов Рейлишей, и близкий друг Рема в одном лице). Оливер заказывает десерт (салат из японской белой клубники, мускатной дыни и грушевого йогурта), Ремингтон зависает и чешет ногтем кожу запястья до воспаленной полосы. Рейгану это не нравится — он знает, что Рем делает так, когда сильно нервничает. Ночной Каньон (серебристая россыпь звезд, небо лунно-чернильное, с фиолетовыми облаками, совиное уханье, десятки миллиардеров, политиков и королевских особ ворочаются в ультрасовременных палатках, тесно прижатые друг к другу, как сардины в банке) проходит как-то мимо внимания Рейгана. Ремингтон тоже добирается до еды только ночью, он ест баранье ребрышко в соусе и свободной рукой подписывает кипу бумаг. — Что происходит? — спрашивает Рейган, когда ему надоедает молчание брата. — Делаю тебя в два раза богаче. — Нахрена? — Язык, Рейган, — одергивает Ремингтон и кладет белую, обглоданную до блеска кость на тарелку. — Я передаю тебе все, что у меня есть. — Почти все, — уточняет Оливер. — К концу ралли будешь богаче Джеффа. — Вы спятили? Это вообще законно? — Рейган садится рядом с Ремом. — Я и так богаче Джеффри. — С моими деньгами взлетишь в стратосферу, — хмыкает Ремингтон и ласково треплет волосы Рейгана. Рей в таком замешательстве, что забывает сопротивляться. — И закон не должен мешать нам достигать целей. — В суде будешь также защищаться? Ремингтон молча промакивает губы салфеткой, вся его поза говорит: не сейчас, Рейган. Оливер протягивает Рейгану пару измятых холодных листов: подпиши, это согласие на дарение от брата. — Рем?.. — Рейган вгрызается взглядом в профиль брата: острые, как лезвие, скулы, бугристые мышцы, маленький шрамик от ветрянки под ухом. — Делай, как я говорю. Объясню все после завершения ралли, сейчас устал. Утомленная вязкая пауза. Рейган костями чувствует, как Ремингтон теряет интерес. Он знает это состояние брата — в такие моменты лезть к нему бесполезно, Рем закрывается в себе, как в безвоздушной раковине, и его не выманить, он словно перестает существовать для всех. Даже для Рейгана. — Ладно, пока мы закончили, я возвращаюсь в Бостон, — Оливер встает, надевает кепку. — Я не смогу приехать к тебе на день рождения, Рей, но подарок с меня. Оливер уходит, Ремингтон разваливается на кровати в одежде, раскинув руки, как на распятии. — Ты не пойдешь в палатку к Изабель? — спрашивает Рейган. — У нее токсикоз, она хочет спать одна. — А ты прилетишь на день рождения? В ответ — тишина. Ремингтон уснул. Рейган осторожно стаскивает с него кроссовки и накрывает пледом. На улице брызжет рассвет, водянисто-стеклянный и розовый, как любимый пунш Изабель из папайи. По пальцу Рейгана ползет муравей — черный флажок на фоне его мраморной кожи. Рейган стряхивает муравья, разувается и ложится рядом с братом. Они лет сто не спали в одной кровати, с тех пор, как Рейгану исполнилось четырнадцать и Рем с отцом привели его к элитной проститутке, которая целый месяц вводила его в мир физического удовольствия — красные драпированные стены, оплывающие свечи с удушливым, тяжелым запахом, мягкие, как сметана, ремни, студенистое равнодушие, с которым Рейган наблюдал за собой, как со стороны. Перед уханьем в сон он чувствует, как Ремингтон прижимается горячим лбом к его плечу. Его будит громкий шепот и чавканье. Рейган открывает глаза. Ему в лицо пялятся карие зрачки и острые ресницы. — Мать твою, Кит, — Рейган слабо вздрагивает, отталкивает друга рукой. Кит удивленно моргает, Тиффани рядом слизывает теплый влажный крем с ложки пудинга. — Ты спал, как убитый, — говорит Кит. — Эти палатки оказывается звуконепроницаемые. — Не говори моим придуркам, что я ем сладкое, — Тиффани смешно вытягивает губы в трубочку. Рейган еще не пришел в себя после сна. Лексика просачивается в череп медленно, с запозданием. В палатку влетает Лиам в сигнатурном худи с Губкой Бобом из желтых сапфиров, следом Блейз, Кристиан и Виктор. — ФАНИ, — Блейз рыкает, когда Тиффани пихает пудинг Киту. На губе у нее взбитая пенка. — Мы тебе шутка, что ли? — У нас уговор! — возмущается Лиам. — Клянусь Виктором, это не мое! — верещит Тиффани, воровато вытирает руки пледом. Виктор кашляет, Кит запоздало пихает в рот ложку, хотя все знают, что он ненавидит пудинг. — У нас, блин, не атрофия мозга! Не ври! — горланит Лиам. — Блейз тут уже чуть ли не в депрессии из-за того, что до пяти не пьет! — Что за пиздец вы тут устроили? — спрашивает Рейган, потирая глаза. Жара дрожит в утреннем мареве, его футболка липнет к спине. — Пришли тебя будить, — говорит Кит. — Большинство участников уже уехали, мы типа последний рейс. Через час эту часть Каньона откроют туристам. — Тогда точно пора съебывать, — Блейз опирается на плечо Кристиана и широко зевает. — Ага, — Кристиан сжимает челюсть Блейза и заставляет его закрыть рот. — Сейчас нагрянут толпы кредитных наркоманов, всякие водители Хюндаев и Лексусов, мое тонкое душевное строение не выдержит такой концентрации спермоносцев… — Я даже не знаю, что у тебя более пидорское, Крис, твой лексикон или то, что ты считаешь «Лексус» машиной для бедных, — фыркает Блейз. Белки глаз у него отдают нездоровой яичной желтизной, хотя он действительно присел на дневной алкогольно-наркотический целибат. Рейган тихо говорит Киту: после ралли хочу сводить Блейза к одному врачу, он помогает слезть с дряни, поедешь? Конечно, говорит Кит. — И почему «спермоносцы»? — спрашивает Фани, вернувшая миску с пудингом. Лиам возмущенно смотрит, как она макает ложку в кремистые сливки. — Не обижай женский пол, блин, там будут не только мужчины, но и женщины. И те, у кого нет спермы, но они не женщины. Не повторяй ошибок Роулинг. — Я не договорил, — Крис закатывает льдисто-серые глаза. — Блейз меня переби… — Женщины тоже спермоносцы, просто по-другому, — снова перебивает Блейз, ухмыляясь. Виктор ржет, Лиам отбирает у Фани пудинг («ты обещала!»). Кит спохватывается на кровати, будто что-то вспоминает, и бьет Рейгана коленом в икроножную мышцу. Рейган думает, что сейчас он ему тоже врежет, но уже не играючи. — Я обижен, Рей-Рей, — бубнит Кит дурацким плаксивым голосом четырнадцатилетней девчонки. — В честь меня ты не переименовывал музеи, как для Лилиан. Обиднооо! — И для меня, — встревает Блейз, вскидывает выразительную блондинистую бровь, как бы говоря: вот дебил! — А мне? — говорит Лиам. — Прошууу! — Мы что, в каком-то Гарри Поттере? — Кристиан утирает лоб платком, голос у него как всегда невыразительно-прохладный. — Тогда и мне свой двор, proszę, — добавляет на польском. Кристиан до старшей школы был фанатом «Ведьмака» и даже учил польский, чтобы пообщаться с Сапковским на родном языке. Рейган помнит, как миссис Хьюго устроила ему сюрприз на день рождения: привезла к ним домой не только автора, но и всех создателей игры по книгам. К одиннадцати они напились шампанского, Кристиан на польском в итоге выучил только «пожалуйста», «спасибо» и «иди нахуй». Блейз потом ржал: ты выучил эти слова, чтобы говорить «пожалуйста, иди нахуй, спасибо»? — Я тоже хочу, — говорит Тиффани. — Ne za chto. Все озадаченно хмурятся. Рейган понимает, что она перепутала русские слова. Он сам на русском знает только бизнес-термины, дежурные словечки и, сюрприз-сюрприз, маты. Кристиан говорит: надо говорить pojaluista, Фани, ne za chto — у этих слов не просительный смысл. Фани гуглит и жарко спорит: нет, можно говорить и так и так, это слова-синонимы! Кристиан отвечает с непробиваемой снобистской уверенностью: нет, у них разный смысл, у меня была девчонка оттуда, она меня научила. Тиффани: у меня тоже была девчонка из Минска, и что? — Минск это не Россия, Фани, — механически, будто читает по бумажке, говорит Кристиан. — Это Беларусь, в которой президент-неадекват… — Там все президенты такие, — вставляет Виктор, отправляет в рот батончик «Сникерса». Рейган кривит губы. Сладкое утром — отвратительно. — А вот и нет! Я была знакома с сыном президента Чехословакии, он очень культурный и милый… — Господи, Тиффани, ты все путаешь! Чехословакии давно не сущ… — Заткнитесь уже, — говорит Рейган, когда от их голосов противно жужжит в перепонках. — Вы же помните, что сегодня вылетаем на острова? С Вегаса. — Рейган, — Блейз издает резкий, похожий на лай, смешок. — Я чуть в тюрьму не попал, пока доставал тебе подарок. Поверь, такое мы не забудем. Остальные согласно, как китайские болванчики, кивают. Кит небрежно добавляет: Кстати, Ремингтон отправил Лилиан следить за подготовкой, так что я еду с тобой.