Hurricane

Он фактически дает ей новое имя, когда они знакомятся. Ее имя, «Родослава», которое периодически приводит в ужас некоторых британских клиентов, он сокращает до лаконичного и уверенного «Род». Типичное для нее «Слава» ему не понравилось: напоминает неуловимо, но стойко неприемлемое «slave». Она ненавязчиво подсказывает ему, что лучше сделать в кадре, и легко определяет его удачный ракурс до начала съемки, не стесняясь тех, кто режиссирует ролик. Ее правки внезапно приняты во внимание, и Кейн понимает впервые, что быть моделью — тоже работа, в которой важен опыт и «игровое время». Он внезапно открытый и теплый, без типичного для некоторых известных спортсменов гонора. Когда на площадке возникают проблемы с камерами, они, одетые в спортивную форму, пьют принесенный ею фреш из апельсинов и клюквы и тихо смеются. Он вспоминает, как на домашнем матче нападающий их соперников снес ударом одну из камер у ворот; она вспоминает, как пришлось перенести показ почти на полтора часа, потому что одна из моделей запуталась шпилькой в проводах и вырвала их из аппаратуры ко всем чертям. Она сначала показалась холодной, вроде такой типичной русской модели, если вам скажут, что она бледнокожая брюнетка родом из Сибири. Но она легко поддерживает шутки, здорово говорит по-английски и понимает игру слов, а еще охотно делится с ним парой забавных историй с работы. Время для починки аппаратуры пролетает незаметно и оставляет кисло-сладкий привкус на языке. Он будет записывать пару фраз для ролика позже, поэтому в кадре от них требуются только движения, выгодно показывающие спортивную одежду и обувь. Ей кажется, что в неуловимый момент все превращается в танец, а он, наверное, умеет что-то в стиле танго. На площадке жарко всем, кроме них, а во взглядах друг на друга слишком правдоподобные блики эмоций. Она хорошо двигается, гибкая, и в ней есть грация танцовщицы. Он легко подстраивается: это все удивительно похоже на борьбу на поле, и когда Кейн между делом замечает, что за такие «отборы мяча», пожалуй, получил бы красную, она смеется. Режиссер приходит в восторг, получив все, что хотел снять для будущей нарезки кадров. Он привык к фотосессиям, как и она, так что пару десятков фото для рекламной кампании они делают даже слишком быстро. Ей нравится с ним работать: он галантен, вежлив, хорошо чувствует ее, как партнера по съемке, а еще прекрасно улыбается глазами, когда на нее смотрит, понятия об этом не имея. Стоять рядом с ним на фото комфортно: как будто все в порядке только потому, что рядом есть сильный мужчина, уверенным взглядом «обезвреживающий» камеру. Она благодарит за съемку так, словно он как минимум спас ее в подворотне, и в ее улыбке наконец расслабленность. Потом она признается, что с переездом в Лондон стала смотреть иногда матчи Премьер-лиги, но теперь будет знать, за кого болеть. Он первый предлагает обменяться контактами — номера, страницы в интернете. Она не отказывается, но тут же сдержанно шутит: восторженной записи в сети об их съемке Кейн не дождется. Он смеется в ответ на ее глупую, неловкую шутку, которую кто-нибудь мог бы и принять близко к сердцу. Вдруг соглашается: пока не заслужил восторгов, но все впереди. Она почему-то верит и тянется пожать ему руку на прощание — он аккуратно перехватывает и невесомо целует. И вновь не обижается на чуть лукавое: «Да вы джентльмен, мистер Кейн». Они почти одновременно предлагают перейти на неформальный тон и обмениваются неприметными улыбками от совпадения мыслей. Говорили, реклама получилась отпадной. Но в ней они оба уже были не слишком заинтересованы.