Заметки о «Евангелионе»

      Попаданцы — это специфическая ниша, которая позволяет вообразить, как ты сам решаешь все проблемы, будь то наступление немцев в 41-м или Третий Удар. Разумеется, у вашего литературного суб-я будет куда более выгодная позиция, чем у персонажей канона. Соответственно, деконструкция подобного жанра должна заключаться в том, чтобы ниспровергать подобную ключевую идею, при этом все прочие черты жанра будут сохранены. Вам не будет нравиться то, куда попал ваш попаданец. Я, когда писал свой фанфик, то решил деконструировать эту идею на примере моей версии истории Виктора Северова из «Чужой жизни» Сергея Кима.       Первая деконструкция заключается в том, что голодный студент с улицы Мира не является главным героем. Он всего лишь один из центральных персонажей и входит в сюжет постепенно. Я по-прежнему считаю себя гениальным фикрайтером за эту придумку — вы вот когда-нибудь читали историю, где попаданец — не самый главный герой и он появляется в сюжете лишь через какое-то время после его начала? Обычно тут попаданец используется для наиболее удобного введения читателя в курс дела.       Вторая деконструкция заключается в том, что сеттинг моего фанфика-кроссовера крайне мало приятен.       Вот есть гримдарки, которые чисто номинально содержат неприятные вещи, но они при этом подаются, как фансервис. Классический пример — Doom. Хотя на экране постоянно фигурируют демоны и живые мертвецы, которые сперва опустошили космические станции Фобоса, Деймоса и Марса, а потом — всю планету Земля, едва ли что-то из этого разрушит зону комфорта игрока. Что «Евангелион», что «Чужая жизнь», что «Дети Древнего Бога», например, демонстрируют очень уютный постапокалипсис — с одной стороны половины населения планеты мертва, большая часть человечества находится в нищете и страдает от последствий кошмарной катастрофы и мировой войны; но ключевые персонажи всё время находятся в уюте и в комфорте, у них постоянно есть свежая пища и они вообще ни в чём не нуждаются для комфортной жизни. Сцены с деревней из финального Ребилда — апогей этого тропа: идеалистическая коммунистическая община посреди какого-то багрового апокалипсиса. Да и накануне Каору и Синдзи жили на руинах базы Токио-3 в полном комфорте. Глядя на такое, хочется верить, что СВО / конфликт Индии и Пакистана перерастёт в ядерную войну, ведь, как нам показывают подобные картины, постапокалипсис — это очень уютно и приятно, воздух чрезвычайно чист, нет скоплений народа перед глазами, тишь да благодать… Короче, чтобы деконструировать идею попаданчества, надо, чтобы гримдарк реально не был приятным.       Классический пример гримдарка, который реально разрушает вашу зону комфорта — манга «14-Sai» Кадзуо Умэдзу. Вообще всё творчество этого автора относится к этому тропу, но эту историю я хочу выделить отдельно. Крайне грубый сюрреализм, безысходность, безумие, изнасилование всего человечества инопланетянами, прилетевшими на космическом корабле в форме гигантского распятия (и изнасилование им планеты, буквально), в том числе изнасилование и растерзание детей, нарочно демонстративное изображение всевозможных физических травм и жестоких способов убийства (в том числе детей, вроде растворения кислотой заживо), общее ощущение не прекращающегося потока горячечного бреда. Другой пример — все скандальные романы Маркиза де Сада: повествование разворачивается от лица серийных убийц, которые проповедуют социальный дарвинизм, исповедуют фашизойдный пантеистический сатанизм; пытают, убивают, грабят и насилуют всё что движется, будь то дети, старики или животные. Да тот же Стивен Кинг — он не стесняется придумывать мерзкие сцены (Детская оргия в «Оно», некроман Флэгг, оживляющий трупы заплёвыванием, и т.д.). Соответственно, подобная деконструкция попаданчества должна демонстрировать нам как раз попадание в такой сеттинг.       Что у меня за сеттинг? Это кроссовер Мифов Ктулху, «Евы» и франшизы про Годзиллу с элементами всего остального. Сеттинг, о котором идёт речь, можно показать под разным углом — можно изобразить эпическую битву с десятками монстров и огромных боевых роботов, которые отвешивают друг другу люлей, а можно — вот такую вот глухую жопу, в которую попаданца закинуло буквально голыми, ничего не понимающим и не осознающим, способным только пробираться по коридору и быть готовым огреть монтировкой собственную тень. Вот так я показал сам момент вхождения: Судно качается из стороны в сторону. — Эй, есть кто живой? Что он помнит до этого? …Типичная маршрутка гнала по не слишком оживленному в это время суток проспекту Мира. В дороге предстояло провести ещё минут пятнадцать, так что рука вынула телефон. В левом ухе нашёл себе место наушник. Настроение с утра немного депрессивное, так что выбор пал на одну из любимейших тоскливых тем — «Fly me to the Moon», собственноручно вырезанную из аниме «Евангелион». Губы начали легонько тихонько подпевать под нос, когда всё безмятежное утро оборвал звук лопнувшего колеса. Рывок — микроавтобус резко заносит влево. Водитель, отчаянно матерясь, пытается выровнять машину. Удар, скрежет металла, резкая остановка — определённо кто-то въехал в зад… — «Причём въехал очень качественно, судя по тому, как меня шарахнуло затылком о подголовник. Сколько уже можно говорить — пристёгивайтесь, люди…» «Газель» выносит на встречную полосу — руки изо всех сил вцепились в ручку над дверью. Сознание как-то отстранённо, словно бы в замедленной съёмке, взирает прямо на несущийся в лоб джип. — «Даже испугаться не успел — просто тело в какой-то момент сковала непонятная слабость, а во рту появился мерзкий кислый привкус. И не пошевелиться, не убежать…» Опережая следующий удар сердца, пришло осознание того, что это — конец. — «Блядь!» — последняя мысль оказалась совсем приземлённой. — «Не так я думал встречать окончание своей бренной жиз…» Удар. Вспышка. Темнота. Судно качается из стороны в сторону. Пыль — мигающий свет — кромешный завал бумаг и прочего хлама. — Это — я… «Мдаа, атмосфека что надо…» Уродцы в формалине, вырезанные страницы на полках, глиняная статуэтка Ктулху, какие-то оккультные письмена и рисунки на стенах. Рентгеновские фотографии какой-то мерзости. Все текстовые данные — на японском. Виктор не знает японского. Правда, если вглядеться, то иероглифы начинают складываться в связанный текст. Голова сильно напряжена. Виктор часто и судорожно оглядывается. — «Всё выглядит так, словно тут призвали Аццкого Сотону». Пыльное зеркало — и здесь, в таком месте, есть он. Виктор узнаёт себя в отражении. — Я — в чём мать меня родила… Вечно нечесаные тёмные волосы — чёрная кожаная куртка, пригодная по его мнению, в любое время года, и выглядывающие из-под чёрных же брюк армейские берцы — дружно остались там вместе с трусами и носками. — Эй, есть кто живой?! Босые ноги ступали по полу. — А-а-ау-у-у, лю-ю-юди-и-и?! Синдзи на его месте, возможно, вёл бы себя тише. Рука вооружилась первым делом монтировкой. Не зря. — Что за ёбань!.. Сквозь сумрак вышел какой-то деформированный урод — весь голый, бледный, лупоглазый, истощённый, но, судя по движениям, бойкий. Половой член, весь в грязно-чёрно-липко-красном, болтается особенно мерзко. Быстрая драка. Быстрая потому, что все нервы, весь страха, все эмоции Виктор вложил в то, чтобы отдубасить этого монстра по голове и глазам. Только после того, как голый урод-мутант перестал двигаться, в голову пришла мысль, что, возможно, он зря сделал это. Ведь он понятие не имеет, что всё это значит. Может — это была жертва опытов или кто-то, кто хотел помочь. — Мдаа, но, судя по твоему виду… навредил. Виктор усилием воли укрощает хаос мыслей в голове. Спешный и нервный бег босых ног — туда-сюда. Один коридор, другой — там битые пробирки и банки-склянки. Осторожно — не хватает ещё порезать ничем не закрытые ноги. Виктор забегает в каюту, где царит сумрак. Кто-то сидит. Горло сжимает. Виктор, держа окровавленную монтировку, пробирается к… лёгкий крик от неожиданности — нет, это просто сидит засушенный труп. Высушенная мумия, ничего особенного. Просто мёртвый человек. Сколько времени назад бедолага скончался? Виктор, не желая разделить его судьбу, старается живее осмотреть окрестности. Никакой подходящей одежды под рукой не оказывается — полки ближайшего шкафа забиты какими-то тряпками, но это совсем не то. Виктор бежит от одного угла в другой… — «Хорошо, что я пришёл в себя после смерти на корабле посреди моря — на заброшенной космической станции было бы хуже… Только, если это не лодка Харона!» Следы засохшей крови на стене и полу, следы каких-то баррикад, гильзы на полу. — «Если есть гильзы, значит — есть огнестрел! Мне нужно вооружиться!» Пока Виктор думает над этим — мысли хаотично бегают — позади слышен звук. Виктор моментально скрылся за баррикаду. Что там движется позади? Есть с чем сравнить — звуки не похожи на его собственное шлёпанье босыми ногами по пыльному, грязному полу. Это же… «Срань господня!» Гигантская вошь! Да — это серая, мерзкая, мокрая вошь или тому подобное животное — ростом с собаку. Ворсинки, зерцала насекомое, лапки. Существо испугалось Виктора где-то так, насколько сам Виктор испугался его — в монстра полетели все подручные предметы. Вошь с дуру запуталась в двух стенах, начала в страхе метаться, по итогу утратила чувство меры пространства и врезалась в ближайшую баррикаду. Она смогла очень даже высоко прыгнуть, но только для того, чтобы врезаться в потолок. Куча хлама полетела с полок. Виктор решил отойти куда подальше. — «Если она так прыгнет на меня — хуйня будет». Эти вши попались ещё на верхней палубе. Виктору пришлось бросать в них подручный хлам, с разгону запустить каталку, чтобы отогнать от себя или заставить убраться с дороги. При своих габаритах они умели очень высоко прыгать — из-за чего сильно бесили. Виктор обнаружил ещё трёх погибших голых, бледных уродов, ровно лежащих в углу. Одного из них поела вошь. Виктор обнаружил за углом одно такое создание — кажется, мёртвое. Он смог рассмотреть как следует эту нечисть. Когда он выбрался наружу, то обнаружил, что находится не просто на судне — это какая-то плавучая фигня, которую трудно обрисовать сразу. Что бросилось в глаза — установка с антенной, подключённая ко множеству кабелей — она торчит вот так в отрытую на поверхности, её сейчас загаживают чайки. Ещё вся эта плавучая ерунда стоит у причала. … Виктор проснулся от шума в ночи. На остров опустилась просто куча вертолётов — Виктор сразу очутился под кучей фонариков и лазерных прицелов. Японский спеназ — одеты как в том самом «Евангелионе»! Гремит пальба, шумят огнемёты — вояки ведут борьбу с шокирусами, оккупировавшими «Академика Владислава Волкова». Голый Виктор держит поднятые руки — что он отвечает? Что-то надо ответить! — Виктор Алексеевич Северов, русский, 1988 года рождения… не был, не участвовал… не привлекался… Это всё, что он может сказать. В скором времени к нему вдруг подходит средних лет мужчина европейской внешности — с короткой военной стрижкой, с проседью среди тёмных волос. Тёмно-зелёный мундир его казался чёрным в тутошнем освещении. Его окружают военные и важного вида персоны из других стран — несколько азиатов и европейцев, есть даже один негр в очёчках. Прямо интернационал какой-то. — Я — инспектор Чалмерз. — Инспектор… чего? — Северов пытался рассмотреть обозначения его униформе. Попутно Виктор всё же прикрывал свои гениталии. — Инспектор ООН, юноша! Так, говорим по-русски, да? Рядом пара спецназовцев обезоружила голого лупоглазого урода-мутанта, защёлкнула на нём наручники. — Ну, — моргнул Виктор, отвернувшись от этого — как слышите… — Отвечайте на мои вопросы… — Так точно, сэр. — Род деятельности? — Студен… Чалмерз вдруг подумал о чём-то. — Хотите верьте, хотите нет, но… — Виктор начал рассказывать свою ситуацию. Закончить ему не делали. — It's Godzilla! Услышав это, Чалмерз сразу приказал драпать вглубь острова. Виктор дальше бежал без задних мыслей. Вертолёты все срочно сели. — Его магнитное поле может вырубить электронику! — Виктор услышал русскую речь. Здесь были русские военные, но подальше от корабля. Виктор бегло заметил, что они освещали до того труп убитой девочки в траве. Босые ноги бежали сперва по гальке, потом по траве… Позади прозвучал характерный рёв. Годзилла — это был именно монстр, которого Виктор знал по японским фильмам — громадный, каменисто-серый ящер с гребнем скал за спиной, разрезал воды и порвался на сушу. В считанные секунды он разгромил «Академика Владислава Волкова». Виктор интуитивно подметил, что монстра, должно быть, привлекала та антенна. Годзилла хвостом дал по останкам посудины так, что те забросило аж на полкилометра вглубь суши! К счастью, никто не пострадал. Все вертолёты отключили двигатели. Годзилла не обратил на них внимание, только поглядел бегло сквозь ночь на берег, и развернулся, дав на прощание всем полюбоваться своим пышным скалистым гребнем и мощным хвостом. — Всё, что касается русских, — дальше занялся инспектор Чалмерз, пока Виктор облачался в настоящую военную униформу — первую подручную одежду, — по Ватиканской конвенции решает российский филиал NERV, — обратился далее англичанин к Северову. — Потому передам вас командующему Николаеву — пусть он с вами разбирается… — Годзилла… NERV. А Евангелионов с Ктулху тут не будет, а? «Прямо как в одном известном фанфике?» Чалмерз вдруг хмыкнул: — А говоришь — «простой студент, вдруг очнулся тут не знамо где…» Всё-то ты знаешь — и про Проект «Е», и про CCD, чёрт их дери… Короче, вы не хотели бы оказаться на месте этого попаданца, в данный момент показанного, как Синдзи в первой серии, наблюдающим нападение Сакиила, но без капли дешёвого фансервиса. У персонажа нет толком субъектности. Зато у Виктора были все основания считать, что он попал в ад за то, что при жизни не задумывался о том, что именно вера в правильного Бога спасает человека от плачевной загробной участи.       Вскоре выясняется, что Северов обладает неуязвимостью — чтобы не случилось, его нельзя ранить (только другие метафизически развитые существа высокого уровня могут его убить [1]). И он поступает на службу подразделения российской армии, занятого борьбой с монстрами и культистами. Виктор обладает достаточной боеспособностью, чтобы за одну ночь удовлетворить сразу трёх женщин и кончить около десяти раз, у него очень большой член. Казалось бы, это всё тропы классической истории о попаданце. Ведь если попаданец — это сублимация вашей личности, то вы, как автор повествования, даёте ему все возможные средства и ресурсы для того, чтобы прийти к успеху и изобразить этот самый успех. Но что натворил я? Это моя третья деконструкция: Виктор не может существенно добиться так никаких реальных успехов. Он десят лет сражается с монстрами и террористами, которые постоянно появляются, а его неуязвимость приводит к тому, что он постоянно наблюдает смерти своих сослуживцев и товарищей, зарабатывает по итогу тяжкий ПТСР. Монстры и их человеческие сектанты, которых они наделили сверхъестественными силами, вырезают простых солдат чрезвычайно легко и быстро — Виктор постоянно наблюдает то, как жизни людей становятся расходным материалом. А у него очень высокая эмпатия.       Тут нужно рассказать о том, что из себя представляют основные антагонисты. Это Боги Мифов Ктулху — тёмные божества, хтонические чудовища и их исчадия, чья психофизиология подчинена этакой смеси Эроса и Танатоса по-Фрейду. Проще говоря, это раса практически всемогущих, неуязвимых, беспощадных и бессмертных хентайных монстров-насильников из другого измерения. Чувствуете, как разрушается ваша зона комфорта? Теперь ставьте себя на место Виктора Северова, скажите, вы бы хотели оказаться на его месте, даже если вам будут причитаться разнообразные суперспособности, включая неуязвимость? Эпоха, в которую входит в человечество, будет эпохой господства и вседозволенности Великих Древних, они намеренны превратить человечество и другие разумные расы в себя подобных. В том числе с помощью изнасилования щупальцами, пока прежняя личность не оставит голову их жертвы и не будет заменена подобной инопланетной психологией. Виктор очень, очень, очень боится того, что он не сможет так просто подорваться на гранате в последний момент перед тем, как он будет схвачен липкими, мерзкими щупальцами. Задание — зачистить от рыболюдей прибрежный посёлок. Группа выдвинулась на вертолёте, при сближении железо вдруг отказало. Похоже — проклятие Дагона. Машина рухнула и Виктор в одиночку выбрался из обломков. Он отправился дальше, достиг убогих прибрежных хижин и лачуг, среди которых скрывался культ бати Дагона. Виктор шёл вдоль берега, мрачные и прохладные воды заставили вспомнить своё детство у берега. — «Никогда не любил рыбу». Виктор очутился возле крутого обрыва, где увидел, как кричащую голую девушку приковали среди камней сектанты, ожидая появления рыболюдей. У них амулеты со свастиками — Фашики! [2] Виктор спрыгнул и раскидал пучеглазых полулюдей своим бесконтактным кунг-фу, разорвал цепи, взял на руки нагую красотку (похожую на Аску, надо сказать) и прыгнул выше, подальше от берега. Виктор скрылся в одном из домов, забитым старьём и предметами культа Дагона, положил девицу в постель и стал думать, как связаться с кем. — Бля, не выходит! — Виктор в очередной раз убедился, что ничего не работает. Алёнка — так звали девушку — подошла к нему сзади и начала благодарить. Сам Виктор поначалу был как скала и гордился этим, но раз девушка начала сама предлагать отблагодарить его… Что ж, наш герой мог бы ей отказать из чувства гордости, но решил в итоге разделить ложе, когда увидел твёрдое намерение в её глазах. Виктор разделил ложе и уснул в объятиях с этой девицей. Когда он проснулся, то обнаружил, что она исчезла. Ругаясь в первую очередь на самого себя, он тоже успел натянуть трусы и выпрыгнуть на крыльцо. Там снаружи голая девица стояла на самом краю берега и возносила ветру крики, упоминая Дагона и Ктулху. Виктор увидел, как рыболюди уже выбрались, а за ними к берегу плыло нечто огромное. Похоже, кто-то из крупных боссов. — Фашисты! Алёнка! — Виктор схватил свой меч, ринулся на ближайшего глубоководного. Он снимал с них головы, двоил от уровня середины груди, разрубал им руки и заставлял отлетать в сторону обломки оружия. Виктор рванул к голой девице, которую схватили адовы зелёные щупальца! Дагон! Виктор ринулся на Малого Древнего с мечом, ради голой девицы, сам будучи в одних трусах, прямо как Конан какой-нибудь. Виктор отрубил добрую часть щупалец, но оказывался схвачен в следующий момент парой прочих, они захватили, сжали его! — А-а-а, блядь! Виктор не смог вырваться из щупалец Дагона! Трусы оказались порваны. Виктор уже увидел, как конечности адского босса растянули Алёну, взгляд такой, что сразу видно — она под гипнозом. В рот, во влагалище и в задницу ещё сношают огромные щупальца, исполненные пульсацией! Ноги и руки растянуты. Виктор понял, что ожидает его. Щупальца залезли ему в глотку и туда ниже спины, попали внутри и было видно, как насильник заполняет полости тела… Виктор и Алёнка, увидели, как их насилует Дагон, после чего голые и побитые брели вместе с рыболюдами среди прибрежного смрада — со стеклянным взглядом они скандировали: — Дагон! Дагон! Дагон! В глубине вод под Р’льехом дремлют Ктулху, чтобы восстать и править миром! Великие Ктулху будут править миром! Виктор был готов к смерти, он легко бы ещё принял, как уже принимал один раз, когда разбился в нелепой аварии на улице Мира. Но это была не смерть! Его изнасиловали и превратили в анального раба космического ужаса! Какой кошмар! Какой позор! Какая ужасная судьба — смерть без покоя! (Это всё была иллюзия, которую Виктору внушил злой псайкер, погружающий жертву в видение того, чего она больше всего страшится). Великие Древние сперва влияют на умы человечества и заставляют активизироваться своих мелких монстров, после этого они в какой-то момент смогут сами войти в материальный мир, в том числе он могут возродиться сколько угодно, пока действуют определённые космологические паттерны. Фанфики про попаданцев едва ли могут похвастаться реально грозными антагонистами — обычно они нужны для того, чтобы герой-попаданец смог что-нибудь против них сообразить. Виктор ничего не может сделать против них, даже с помощью своего собственного Евангелиона. Даже если убьёт некоторых из них, он ничего не сможет сделать против целой космологической системы, которая стоит за Древними. Эту концепцию я позаимствовал из «Звёздной мести» Юрия Петухова.       Какова моя следующая деконструкция? Это сама личность попаданца — её развитие. Обычно герой-попаданец никак не развивается, возможно потому, что он уже полностью цельная личность. Ему не нужно развиваться. Вообще я заметил, что когда авторов упрекают в том, что персонажи не развивается, то обвинители исходят из той презумпции, что персонажи обязаны развиваться. На самом деле — это заблуждение, они не обязаны развиваться. Развитие персонажа — это ключевой элемент романа-воспитания и мономифа. Многие популярные произведения основаны на подобных концепциях, но далеко не обязательно, чтобы вообще все произведения были основаны на чём-то подобном. Виктор в моём случае развивается… в сторону собственного сумасшествия. Это «Евангелион», детка! Он десять лет зарабатывает свой ПТСР и в таком состоянии входит в основной сюжет. Чем именно он страдает?       Виктор страдает паранойей. Особенно шпиономанией. Он по собственному опыту убедился, что любой человек может оказаться предателем или одержимым, везде, абсолютно везде могут скрываться агенты культа Ктулху. Виктор едет крышей на этой почве, постоянно ожидая удара от каждого встречного. Есть такое понятие, как базовое доверие к миру. Оно исходит из того факта, что если человек не будет доверять окружающим, то он сойдёт с ума. Вот Виктор сходит с ума, осознанно понимая, что рационально нельзя доверять внешнему миру в таком сеттинге. Такой сеттинг и этим вот призван ломать зону комфорта. Я не смог это изобразить досконально, потому как повествование ведётся от лица множества персонажей, и читатель видит картину мира со многих точек зрения, потому ему заведомо известно, что ряд подозрений Виктора излишен или ошибочен. Но, если попробовать посмотреть на ситуацию только с точки зрения Виктора, то вам придётся признать, что для него открыта совершенно другая картина — любой, абсолютно любой человек может оказаться просто кожей, которую сняли с его трупа, и под которой скрывается мерзкое исчадие Великих Древних, состоящее из отвратительных склизких щупалец.       Виктор страдает из-за осознания собственной беспомощности, прекрасно понимая, что всё идёт к ужасному концу света и что у него не хватает сил, чтобы это остановить, он вынужден подавлять отчаяние, буквально останавливать собственные мысли, чтобы они не шли дальше определённого момента.       Виктор страдает внутренней гомофобией. Обычно, когда авторы заталкивают попаданцев в чужую голову, то попаданец берёт из этой головы только то, что будет ему полезно и приятно. В рамках моего фанфика-кроссовера Виктор получил из головы Синдзи (на прошлых поворотах Колеса Сансары) бисексуальную ориентацию. Виктор не может принять так просто тот факт, что он теперь фиолетовый и вынужден искать себе оправдания (вроде того, что если он делает это с парнем исключительно сверху, то это не зашкарно). Конечно, Виктор мог бы не поддаваться позывам, которые он полагает недостойными для настоящего мужика, но он живёт в сеттинге, где только крайний и грязный разврат может позволить ему забыться на время от осознания, что апокалипсис неизбежен. Виктор вынужден сотрудничать с Синдзи, с которым у него присутствует телепатическая связь. Виктор сближается с Синдзи в силу того факта, что это единственный человек, в котором он может быть уверен, что это не вражеский шпион или не хентайный монстр-оборотень. Синдзи не доволен тем фактом, что Виктор — гомофоб, потому начинает успешно соблазнять его (уточним, что Синдзи тут восемнадцать, а Виктору — стало быть, тридцать) для того, чтобы потом упрекать его этим — мол, ты тоже пидор, чувак. Виктора это страшно бомбит. — Просто ещё один монстр, — он наконец позволил себе активно дёргать пальцами правой руки. Виктор, побыв так несколько секунд, встал и взял бутылку с шампанским. Начал пить залпом. — Знаешь, Младший, а ПТСР даёт о себе знать. Я прямо чувствую страх! Он пронзает меня. Я снова боюсь темноты, как когда-то в детстве. Даже хуже. Теперь я знаю, что монстры существуют! Теперь я точно знаю, что они, сука-падла, могут быть в каждой дыре! Виктора охватил гнев. Он вдруг швырнул бутылку, разбил вдребезги! Сел на кровать и схватился руками за лицо. Синдзи поначалу просто молча сидел. Потом прислушался — Виктор плачет. Синдзи это удивило. Он сидел тихо и ожидал, пока Виктор успокоится. Это не заняло много времени. — Эй, если хочешь, я бы мог тебя утешить, — тихо прозвучал Синдзи. Виктор испытал терпеть резкий приступ бессилия. — Утешить, да? — Северов блеснул влажными глазами. Да, он хотел сделать это с женщиной. Но с такой, какая может его понять. С которой есть связь… Синдзи, достаточно ли он женственный? — Только если дашь слово никому не говорить, — решил Виктор. — Я никому не скажу…       Обычно, когда автор пишет фанфик про попаданцев, то он изображает сексуальные отношения как нечто фансервисное. В моем фанфике они поданы как нечто, вывернутое наизнанку. Отношения Синдзи и Виктора основаны на том, что первый из участников вытаскивает у второго из подсознания, к которому имеет полный доступ, нежелательные для него наклонности и инстинкты, а потом использует это против него. Не помогает тот факт, что Северов оказывается готов пойти на любые извращения (в рамках закона), чтобы забыться — ведь его постоянно мучает ощущение безысходности и окончательного отчаяния.       Наконец Виктор узнаёт, что все события заперты во временную петлю — его сверхъестественные способности обусловлены тем фактом, что он уже прокачивал их «прошлый раз»; сам Синдзи вызвал его в эту Бутылку Клейна [3], чтобы использовать как прокси и как своего альтер-эго в борьбе с Древними. По сути, попаданец оказывается персонажем с минимальной субъектностью и пешкой и разменной монетой в непостижимой для него игре сил, крайне мало приятных. Когда автор пишет историю про попаданца, он хочет, чтобы его литературное альтер-эго, напротив, обладало абсолютной субъектностью — тем, чего лишён автор текста в реальной жизни. В моём фанфике Виктор, даже обладая суперспособностями, оказывается лишён какой-либо значимой субъектности.       Так как попаданец призван служитель альтер-эго автора, то зачастую он показан крутым и стильным. Хотя поначалу Виктор мной введён в сюжет как крутой и стильный, он много раз потом показан как предельно слабый и уязвимый, особенно, когда он теряет над собой контроль и оказывается в состоянии отчаяния, близком к самоубийству (если бы это было возможно, конечно, учитывая его принципиально бессмертное тело). Например, Виктор перестаёт держать себя в руках после бурной ночи с Синдзи, будучи готов обвинить в троцкизме даже того, чьи мысли он может читать: — А-ай, Пупкин! — Виктор вдруг схватил Синдзи парой рук за шею, напал со спины, как раз, когда Синдзи вернулся из душа. — Ты всё мне сказал, Младший?! Про SEELE?! Эта не была ловушка?! Ты ничего не знаешь?! — Виктор, полностью голый, прижал полностью голого же Синдзи к постели, одну руку держал на шее, другую — на предплечье. Опять ПТСР. — Я не понимаю, о чём ты?! Я ничего не злоумышлял против тебя! С чего бы это?! — Синдзи испугался. Возможно даже не из-за того, что Виктор может с ним расправиться, но из-за того, что русский повёл себя так агрессивно. — А?! Ладно… ладно, — Виктор выпустил Синдзи из рук. Он унимал свою агрессию. — Я хотел увидеть твою реакцию, Младший. Прости. — Да ничего… — Синдзи распрямился и потёр шею. Виктор поспешил лечь на спину.       Особенно мне нравится, когда Виктор падает на колени, осознав непобедимость главного гада, будучи движим чистым отчаянием: — Я знаю, Виктор, тебя пугает страх, что я везде. Мой самый известный эпитет на ваш язык требовалось бы переводить с английского как «Крадущийся Хаос», а не как «Ползучий Хаос». Единственный способ отделаться от паранойи — слиться со своим страхом; подумай над тем, чтобы служить мне — и я обещаю, ты не будешь больше бояться и волноваться… Ньярлатхотеп состроил лживо доброжелательное выражение лица, после чего развернулся алым плащом к лицу Виктора, сделал пару шагов своими красными турецкими башмаками, просто исчез с долей чужеродного инопланетного эха. Виктор тогда дал волю эмоциям. Попаданец осознал, что Ньярлатхотеп абсолютно вездесущ, проклятый шайтан в любой момент может нанести удар, этот коварный Троцкий всё время готовит диверсии; любой может оказаться предателем или одержимым, всюду может подстерегать ловушка; человеческий рассудок никогда не сможет подчинить все окружающие события и одного этого факта достаточно, чтобы причинять сильнейший стресс! Виктор едва удержал себя от того, чтобы не застрелиться прямо сейчас! Осознание, что паранойя никогда впредь не покинет его сердце и всегда теперь будет только возрастать, сейчас заставило Виктора буквально свалиться на колени и в отчаянии заплакать посреди комнаты! Началась мощнейшая истерика! Сейчас Виктор впервые как никогда ясно осознал, что глубоко желает отказаться от рассудочного мышления!       В один момент Виктор оказывается в состоянии вернуться в свой мир, но он не способен даже говорить со знакомыми людьми после пережитого. Ему остаётся только вливать в себя бухло и тратить бабки на шлюх, ибо ничего другое у него не выходит. Он тут абсолютно чужой, так как в его родном мире никого даже не может представить себе, что он пережил, не говоря уже о том, чтобы даже допустить мысль, что Лавкрафт писал правду. Даже и знать это профанам не полагается.       Но не всё так плохо — с моей стороны было бы очень карикатурно показывать всё исключительно чёрной краской. Виктор оказывается в состоянии воспользоваться тем, что он знает о тайных сторонах сеттинга, увиденном в аниме, чтобы, например, нажиться на этом. Вот что надо делать, если вы, попаданец, узнали о том, что Ева Рей взорвалась? Как срубить халявные бабки? Сахалин. Сержант Виктор Северов сквозь шум воды услыхал звонок телефона, который он предусмотрительно положил рядом с душевой кабинкой. — Рей Аянами жива — да? — он болтал прямо под душем — смартфон приобрёл себе специально водонепроницаемый. — Ха-ха-ха, отлично я богат! С хорошим настроением он сейчас заводил себе руку за спину и усиленно тёр кожу мочалкой. — Ха-ха-ха, да! Да! Во мне проснулся маленький еврей!.. Блеск улыбки среди шампуня и воды. — Да, так — как стало известно, что пилот Нулевой Евы совершила подрыв, я начал спорить со всеми — выжила она или нет. Мы спорили на разные суммы. Виктор растирал на себе пену. — Я успел — не помню даже сколько раз, надо будет вспомнить, я записывал — я ставил на то, что скоро объявят о том, что Аянами Рей — жива-здорова! И вот — она по реалу жива-здорова! Das ist fantastisch! Богиня воскресла! Я оказался прав — и сорвал большой куш! Yes! Виктор постоял секунду ещё под душем, пока тот смывал остатки всего. — Ясновидящий? Сын Ванги? Фокусник-покусник… или просто знающий Секретные материалы — ха! Босые ноги шлёпают по полу — душ отключён. Вода стекает с него — голый мужчина берётся за полотенце. — Это я вам не скажу — сами думайте, сами думайте, как я это узнал!.. Довольный сержант Северов закончил разговор и отложил смартфон к инструментам личной гигиены. Молодец с довольным видом теперь взялся сводить щетину перед зеркалом, щедро глядя в своим умные глаза и хваля себя за такую находку! — «Конечно, это всё заработок на уровне «МММ» — я мог запросто на этом погореть. Не факт, что NERV Японии решили бы сообщить «уважаемым иностранным партнёрам» о том, кто у них там дал дубу, а кто родился. Возможно, её статус долгое время оставался бы неизвестен. Возможно, чтобы скрыть факт переселения душ и незаконного клонирования человека, командующий выставил бы всё так: «Наша Аянами Рей сражалась за Родину, человечество и Императора — и пала героической смертью — теперь её дело будет продолжать её сестра-близнец, по всему внешнему, её точная копия — Рин Уронами (вернее, Уронами Рин — у японцев принято ставить фамилию впереди имени). Так что я мог проиграть, мда-а-а… Но я победил — хе-хе!» Виктор смыл остатки пены, вышел с полотенцем на плечах, уселся на диван.       Давайте порадуемся, что герой-попаданец может наслаждаться тёплым душем и всеми удобствами. Что же касается моего опыта — надеюсь, он будет вам полезен. Вы сможете написать свою историю о попаданце и взять мои наработки.