Вересковая пустошь

Кто же знал, что когда я надену это злосчастное платье, то тут же захочу его снять, чтобы напялить на себя тот ужасный балахон, что был на мне до него? Скептически разглядывая себя в отражении зеркала, отчего-то пыталась почувствовать себя счастливой — я снова молода, красива, стройна… Блииин! И это в условиях нахождения неизвестно где, в какой-то приграничной, вероятно военной крепости, где нет ни одной женщины, кроме меня! Причем не той, что выглядела старше своих лет, уставшей от жизни, пусть бы и с нормальным лицом, но на свой возраст, а тут что?! Или кто?! Пшеничные с золотинкой волосы, спадающие до лопаток, словно невероятно пушистое покрывало, брови в разлет, шелковистые и гладкие, зеленые, почти изумрудные глаза, глядящие из отражения строго и вдумчиво, пухлые коралловые губы недовольно поджаты, а лоб… в меру широкий, умный лоб, которым я так гордилась, когда стали появляться морщинки мудрости, снова был гладким, словно заявлял всему миру — я снова наивен и в ожидании неоценимого жизненного опыта. Ага, как же! Самое интересное было разглядывать свою фигуру, затянутую в насыщенно зеленый шелк, с выбитым рисунком каких-то диковинных цветов почему-то черного цвета, спадающий в пол тяжелыми складками. И мне бы радоваться, что моя грудь выпирала над декольте, грозя порвать ткань по швам, отчего дышать было страшно, но я не радовалась. — Тами, это платье не подойдет! — выдохнула наконец я, и потянулась к шнуровке, что располагалась за спиной. Не дотянулась, даже концов шнурка не достала. Посмотрела с укоризной на девочку и снова тяжело вздохнула. Столько восторга и восхищения было в ее глазах, столько искренней радости, что мне даже стало неловко за кислое выражение на своем лице. — Нееет! — произнесла с придыханием Тами, уперлась руками в бедра и вдруг сердито рыкнула: — Не вздумайте! Вы пойдете в этом платье! Затем подошла ко мне, собрала руками мои волосы, чем-то там заколола, должно быть шпильками, и накинула спереди на мое лицо ту переливающуюся таинственным мерцанием ткань, закрепила в волосах другой ее конец и перекинула поверх волос. Снова посмотрела на себя и хмыкнула. Остались видны только глаза, а все остальное, вплоть до пышной груди, оказалось спрятано. Что ж… ладно. Так будет, наверное, лучше. — Так, обувь… — ко мне пододвинули обувку, такую же шелковую на небольшом каблучке. — Ой, Тамина, а как же нижнее белье?! — встрепенулась я, вспомнив самое важное из одежды, которой я была лишена в последнее время. — Эм… нижнее белье? — задумчиво почесал затылок, девочка вдруг покраснела, бросила взгляд на мои бедра, спрятанные под юбкой платья, и вдруг хихикнула. — А вы что… все это время… были без него? То есть не просто вышли из ванной, забыв его одеть, а вот совсем без него?! Я нахмурилась, сложив руки на груди, и покачала недовольно головой. — Ой! Вот Тьма! Это же… они же вас тогда учуять должны были… все, абсолютно все! Кошмар! Девочка побледнела, причем как-то внезапно, затем тяжело, рвано выдохнула и снова ругнулась. — Вира! — прошипела она возмущенно.- Вот стерва! Очень верное определение. Впрочем, долго возмущаться Тами не стала, быстро сбегала за дополнительным предметом одежды, и когда уже мы были полностью готовы, за нами явился… один из младших братьев. — А это мой старший братец, вы его уже видели, — ехидно произнесла девочка, насмешливо глядя на вытаращившегося в мою сторону молодого парня лет восемнадцати на вид, одного из двух близнецов. — И звать его… — Эй, я сам представлюсь, — побагровел парень от возмущения, и поклонился, — позвольте представиться, медина, меня зовут Тэрригар. И должен отметить, что вы несколько иначе теперь выглядите… в этом платье, а зачем вам этот платок на голове? Парень оказался довольно прытким, попытался, явно руководствуясь неуемным любопытством, забыв о правилах приличия, стянуть с меня мою защиту, как получил по рукам от… другого брата-близнеца. Тот появился тоже несколько внезапно, словно стоял за дверями и ждал своего звездного часа. — Прекрати! — рявкнул второй блондя, и оттолкнул наглого братца в сторону от меня. — Простите, медина, этого невоспитанного шеску * (вид болотной нечисти, которая оплетает жертву длинными руками-лианами, чтобы поглотить в своих объятиях несчастного путника). Позвольте и мне представиться. Ко  мне можно обращаться так же по имени, высокого звания или чина я еще не заслужил, так что Рагиррэт к вашим услугам. И махнул светлой челкой так, что она изящно опустилась ему на лицо, спрятав при этом искрящиеся весельем синие, как топазы, глаза. А у меня вдруг в этот самый момент заурчало в животе, я даже руками его прикрыла от неловкости. Близнецы переглянулись и чуть хмуро уставились на Тамину, которая тоже испытала явное чувство смущения. — Ой, а я вас покормить забыл, — выдала она, чуть понизив голос до мальчишеского, и схватилась за голову. — А нам уже идти пора… чего делать-то?! — А сегодня у нас в меню… пережаренный стейк с пересоленной кашей. Могу сбегать на кухню, принести… Предложение от Рагиррэта последовало сразу же за вторым урчащим звуком, что издал мой бедный организм. — Иди, — первый блондя подобрался, задумчиво уставился на двери и, кивнув своим мыслям, бросил через плечо, двинувшись на выход из моей спальни. — А я попробую отвлечь братьев. Только потом не задерживайтесь, может, сегодня уже поужинаем нормально? Покосилась на погрустневшую девочку, пытаясь соединить воедино пазлы, что собрались из моих наблюдений. Плохая еда, блуждающие коридоры, беспокойные сны, сложности с горячей водой… хм, и словосочетание «Дух крепости». Интересно-интересно. Это что же получается? Я, действительно, нужна в качестве управляющего крепостью? — Тами, а что… в крепости много народу работает? И все мужчины? — наклонившись ближе к девочке, шепотом поинтересовалась я. — Ну, у нас же военная крепость… — почесала она бровь, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылись оба брата-близнеца, — так что… мужиков много… больше ста единиц. Только они все в гарнизонной части располагаются, не в главной. А работников — нет… вы же про слуг интересуетесь? — Ну, да… а кто тогда еду готовит? — не поняла я, если честно. — Да вы не волнуйтесь, — заговорила она вдруг довольно бодро, и потащила меня к кровати. — Садитесь. И хотела мне что-то пояснить, как дверь в спальню распахнулась так внезапно, что даже стукнулась о стену, чтобы в следующее мгновение перед нами явить недовольного третьего братца Тамины. Того, темненького, что принял меня за нечисть с болот. — Рикьян, ты что себе позволяешь?! — вскрикнула возмущенно Тами. Тот отмахнулся от девчонки, и резво прошел ко мне, уставился возмущенным взглядом, чтобы тут же зарычать: — Как могу, так и готовлю! Какого шеску вы требуете от меня нормально прожаренного стейка! Я вам что… повар?! — Что? — не поверила я своим ушам. — Я требую?! — Нет, гульбишэ! — рявкнул парень, затем брезгливо окинул меня взглядом и вдруг выкинул руку вперед, ухватился за ткань на моем лице и сдернул ее одним движением, чтобы тут же шарахнуться в сторону, да еще и прошипев под нос какое-то ругательство. — Ты совсем сдурел?! — взвизгнула Тамина совсем как настоящая девчонка. Тут же подскочила ко мне, помогла приладить платок, спрятав все, что ниже уровня глаз, и уставилась сердито на брата. А тот стоял, открывая рот, словно что-то пытался сказать и не мог, затем сглотнул и отступил на пару шагов. — П-простите… я не хотел вас испугать… обидеть, — брюнет, явно шокированный увиденным, пытался взять себя в руки, затем взлохматил рассыпанные по плечам волосы и выдохнул. — А вы же говорили, что вы старая?! — Угу, старая, — я кивнула, стараясь справиться с приступом смеха, что вот-вот готов был поглотить меня. — Но… но вы же красавица! Молодая… и очень… очень красивая! — недоверчиво, продолжая сверлить меня взглядом, произнес молодой мужчина, внешне тянувший на возраст около двадцати пяти лет, и замолчал. — Боюсь, от голода у вас галлюцинации, молодой человек, — ворчливо, со старческой интонацией пробормотала я. — Вы бы не увлекались соленым и пережаренным, печень и почки, а еще и поджелудочную посадите. Глядишь, не одними только галлюцинациями страдать придется. Что за молодежь пошла? Совсем от рук отбилась! Всплеснула руками, покачав расстроено головой, и шепелявя, причем наигранно, добавила: — Поди, милок, выпей успокоительного. Ужо больно нервный ты, малахольный. Парень вздрогнул, осенил себя каким-то странным жестом, словно себя в круг заключил и, буркнув в сторону Тамины, чтобы поторопились, мол, там кнэз сильно гневается, отбыл восвояси, при этом осторожно прикрыв за собою двери. И только после этого Тами издала смешок, а вскоре вовсю смеялась, изображая шоковое состояние брата в пантомиме. Поесть мне так и не удалось, так как примчался какой-то взъерошенный Рагиррэт, протарабанил что-то на счет ненормального братца Рикьяна, который сейчас бушует в кухне, выкидывая все, что приготовил с утра, и требуя от остальных в его вотчину даже не соваться, пока он не добьется от жаренного мяса нормальной корочки, и предложил отложить принятие пищи до завершения Ритуала. Намекая к тому же, что сие действо, то есть Ритуал, лучше проводить на голодный желудок, чтобы не пришлось потом краснеть от неловкости. — С чего бы это? — поинтересовалась я скептически, следуя за ним по коридору, пытаясь при этом не выпускать из виду и Тамину, а то вдруг снова тупик, или вообще факелы погаснут, а оставаться наедине с блондином в узком каменном рукаве как-то не хотелось. — Э-эм… Вот и все что ответили мне на закономерный вопрос. И как-то подозрительно быстро мы дошли, в прошлый раз, когда меня проводили из этого странного кабинета с артефактами до спальни, шли мы не в пример дольше. Что за чертовщина здесь вообще творится? Не успела я толком определиться — возмущаться или пугаться, как я снова оказалась под перекрестьем двух пар глаз. Кнэз и Советник пристально изучали меня в новом наряде, причем если первый отчего-то был словно хмур и недоволен, то вот второй… хм, второй мужчина смутил своим нездоровым интересом. Если бы я не видела себя в зеркале, то подумала бы, что он точно извращенец. Однако я точно понимала, что его так моя утончившаяся талия и крутые бедра поразили в обтягивающем платье, пусть оно и спадало вниз к ногам, прикрывая от нескромного взгляда. И вполне возможно он разглядывал мою грудь как эстет красоты женского, молодого тела (в этом месте я даже вздохнула грустно, потому как что-то неловко мне себя ощущать снова молодой), а вот когда его взгляд поднялся к лицу, то поскучневшее и какое-то расстроенное выражение в его глазах меня даже позабавило. Ну да, он же поди думает, что я прикрыла свое уродство от его взыскательного взора. — Медина Светлана, — отвлек меня от ехидных мыслей голос Рэмуэрда, и я посмотрела на него, удивленно отметив, что никакого выражения отвращения или, напротив, извращенной заинтересованности на его лице не было, а только хмурое сосредоточение. — Позвольте вас спросить, к чему этот ваш маскарад? И вот тут моя женская сущность, что иной раз поражала меня своей алогичностью, снова встрепенулась, отреагировав на звук мужского голоса, и отметилась мурашками вдоль позвоночника. Я озадаченно прислушалась к своим ощущениям, пропустив момент, когда кнэз еще что-то спросил, и потому ответила несколько невпопад, не сводя с него глаз. — Вам завидно, что ли? — Что? — последовал чуть хрипловатый, какой-то возмущенный вопрос. — Хм, — опустила я глаза, и вздохнула, почесывая указательным пальцем правой руки переносицу. — Мне так удобнее… и да, я готова. Можете начинать. Образовавшаяся тишина несколько напрягла, пришлось снова вскинуть глаза на мужчин, переводя его с одного на другого, и я даже успела заметить некое удивление, что промелькнуло на бородатом лице кнэза. Что уж его так удивило — не знаю, но, сделав вдруг пару шагов в мою сторону, мужчина остановился и… принюхался, да так что крылья его носа затрепетали, да глаза чуть прикрылись. Выдохнул, уставился прямо мне в глаза, нахмурился, явно что-то пытаясь осмыслить. — Дайте руку, — требовательно произнес кнэз. Я не стала противиться, протянула в его сторону правую кисть и только тут поняла, какую ошибку совершила. Ни одного укуса и припухлости на коже, которая выглядела молодо и подтянуто… Вот что он разглядывал в полном молчании, переворачивая мою руку, удерживая своей, и хмурился все больше. Затем резко вскинул взгляд, и поймал мои глаза в свой плен, не отпуская. — Снимите эту тряпку с лица, — резко, нетерпеливо, с рычащими нотками потребовал Рэмуэрд. — Рэм, что происходит? — раздался позади него настороженный голос Шаэрдана, и тот тоже подошел ближе, так же втягивая ноздрями воздух. — Странно… запах изменился, стал ароматнее, чище, словно… не может быть! — Отойди! — рявкнул на брата кнэз и сердито сверкнул в его сторону глазами. Советник послушался, чем несказанно озадачил меня. Но я все же не собиралась устраивать перед ними показательные выступления, и решила, что с нездоровым интересом к моей персоне пора заканчивать. — Ритуал! Если вы не забыли, уважаемые господа, то давайте уже приступим. В противном случае, я могу и передумать. Выдернув руку из пальцев кнэза, который не стал силой удерживать меня, отошла от него на несколько шагов и подошла к куполу с артефактами. — Я не стану сейчас открывать лицо, знаете ли, молодые люди, пусть я женщина не молодая, но все же… как-то не приятно, когда на тебя смотрят с жалостью или… брезгливостью. — Вы ошибаетесь, — возразил Советник, дернувшись в мою сторону. — Стойте там, где стоите, юноша, — я едва не фыркнула, когда заметила, как вытянулось его лицо при таком обращении, — и прошу вас, впредь воздержитесь от излияния в мою сторону излишних эмоций и симпатий. Если уж говорить откровенно, то я готова взяться за предложенную вами, — сопроводила свои слова кивком в сторону кнэза, что буравил меня хмурым взглядом, от которого мурашки совсем распоясались и носились уже довольно хаотично по телу, — кнэз Рэмуэрд, работу, но при условии… что впредь я буду ограждена от назойливого мужского внимания, не зависимо от того, по какой причине и кто соизволил его мне оказать. Договорились? Кнэз вдруг успокоился. Лицо его, как будто, просветлело, и он улыбнулся мне. Мамочка дорогая! Какая это была улыбка, а глаза… его глаза словно солнечным светом меня согрели. Я даже немного с дыхания сбилась и цыкнула на свое, не в меру разыгравшееся, либидо. Старушка-матушка, тебе сколько лет, а? Совсем рехнулась — так реагировать на мужские улыбки?! — Договорились. И все же я хотел бы, чтобы вы вступали в новую должность, так сказать, с открытым забралом. Будьте любезны, медина Светланэ, откройте лицо, пройдите к артефактам и возьмите два любых из них, что позовут вас. И только в этом порядке. Я по здравому размышлению должна была бы сейчас с фееричным апломбом сдернуть ткань с лица, явить свой молодой и симпатичный лик, с гордой ухмылкой на лице, и схватить… эм, что там обычно выбирают юные прелестницы? Либо диадему, либо… кольцо? Верно? Ну уж нет, выбор диадемы явно говорит о властности натуры, но я не обладаю королевскими замашками, да и колечко-то явно какое-то не простое, с таким-то огромных камушком — обручальное? О, нееет, упаси меня Боже. Мне предыдущего брака с лихвой хватило своей бракованностью. Мда, тавтология какая-то вышла. Что там еще… серьги. Так у меня уши не проколоты. Куда я их вдевать буду? Ожерелье… оно, конечно, очень красивое, но все же опять какую-то удавку напоминает, настолько плотно к шее должно прилегать. А вот браслеты, между прочим, парные, абсолютно одинаковые, вот они подойдут, да и мешать не будут в повседневной жизни. Обошла столик с куполом, встала так, чтобы мужчины оказались напротив, и потянулась к своеобразной чадре пальцами, произнеся при этом: — Открывайте купол. Мужчины не шелохнулись, пристально следя за моими действиями, а стеклянный купол сам вдруг взял и испарился, явив предо мною повисшие в воздухе прекрасные артефакты. Я выдохнула и сдернула с лица ткань, глядя из-под ресниц на кнэза. И вот не понравилось мне его реакция, совсем не понравилась. Странно, вроде должна бы радоваться его окаменевшему лицу, помрачневшему взору и стиснутым от внутреннего напряжения губам, так как  увиденное мною должно было означать, что ему не понравилось увиденное. Но отчего-то внутри меня разлилась какая-то подозрительная горечь, словно мне хотелось бы другой реакции, восхищения или хотя бы удивления, а не это окаменевшее лицо. Зато Шаэрдан шумно выдохнул воздух сквозь зубы и хрипло, с нотками возбуждения произнес, словно в трансе: — Я так и знал. Глаза меня не обманули. Не может быть такое тело у… эм… И заткнулся, так как рыкнул теперь недовольно кнэз, при этом не сводя с меня багровеющего гневом взгляда. — Как это понимать?! — наконец-то, разродился и он на словесную реакцию. — Вы обманули меня? Сколько вам лет?! Я покачала в ответ головой, и просто ответила: — Не обманула. Пятьдесят, как и говорила, а это… — обвела рукой лицо, усмехнулась невесело при этом, — понятия не имею, почему такое со мною случилось. И да, я выбрала артефакты. Более не мешкая, потянулась рукой, желая прикоснуться к браслетам, как вдруг кнэз выкрикнул: — Не смейте! Стойте! От неожиданности или от абсурдности требования, я быстро ухватилась уже обеими руками за браслеты, и выдернула те из среды их обитания. Что-то громыхнуло в воздухе, глаза ослепила яркая вспышка и… сквозь рассеивающийся дымок, которые неизвестно откуда тут взялся, я разглядела ошарашено-испуганное лицо и жест отчаяния кнэза. Он словно готов был прыгнуть и снести столик с артефактами, и меня заодно с ними. Но вот его взгляд зацепился за браслеты, что красовались на моих запястьях (ой, и когда это я их надеть успела-то?) и перевел непонимающий, все такой же ошарашенный взор на мое лицо. — Почему? — выдохнул он сипло, не двигаясь с места. — Что почему? — не поняла я вопроса и подняла руки к лицу, повертела браслетами, разглядывая их и любуясь игрой отблесков света на гравировке и на драгоценных камнях, что украшали браслеты. — Взяли именно браслеты… почему? — кнэз шевельнулся и нетвердой походкой прошел к креслам, затем рухнул в одно из них и прикрыл глаза правой рукой.