У этой маски женское лицо

Она опустошена. Казалось, всего несколько мгновений назад в ней бурлила жизнь, адреналин и счастье кипятили кровь, а теперь внутри только пустота, а в этой пустоте тревожным колоколом всё бьются и бьются его слова. Холодные, пустые, отстранённые. Вежливые. Вежливые, мать его! А за этой вежливостью – плохо прикрытое отчуждение, ледяное, как Северный Ледовитый. Все эти слова про несхожесть характеров говорят обычные парни своим обычным девушкам, за усталыми и как будто повинными словами с трудом скрывая облегчение, наступившее после разрыва опостылевших отношениях. Все эти бредни про будущее, детей и внезапную встречу через много лет, которая покажет им обоим, каким правильным решением оказалось расставание… Но все эти слова, не для них. Не для них, чёрт возьми! В них никогда не было ничего нормального, а их отношения никогда не были одним из тех скучных романов, которые надоедают обоим участникам так скоро. Разве в таких романах бывает такая страсть, какая была у них, такое безумство и ощущение безграничной свободы и одновременно невозможности расстаться ни на миг?! Разве все другие любовники чувствовали себя каждый день, каждый час на острие ножа, на краю пропасти, в которую так легко упасть и утянуть другого, обрушить туда весь мир, а после воспарить над руинами?! Нет, нет, тысячу раз нет! Токио всё ещё чувствует лёгкое прикосновение губ Рио к её лбу – самое, пожалуй, целомудренное прикосновение со дня их знакомства. Надо признать, сквозь горечь и боль заставить себя открыть глаза на то, что после встречи со Сьеррой Рио значительно повзрослел. Это она старше него на несколько лет, и Рио всегда был ведомым, но сейчас он мудрее, взрослее, рассудительнее. Плен и пытки заставили его по-новому взглянуть на мир и свою роль в нём, и сейчас в нём так несказанно много от Аннибаля Кортеса и так мало от Рио, того безумного, хвастливого и жизнерадостного Рио. Без сомнения, он предан и благодарен им, ей, Токио, в особенности – ведь это она перевернула ради него небо и землю, вырвала каждого из членов банды из их уютных коконов, собрала здесь. Ради него. Ради того, чтобы исправить собственную чудовищную ошибку, едва не стоившую Рио жизни и почти наверняка стоившую психики. Но эта благодарность… только благодарность. Он уже не с ними. Он больше не мечтает о несметном богатстве любой ценой и развесёлых деньках, проведённых с единственной целью – одурачить полицию, посмеяться над ними; он устал и его желание поскорее покончить со всем, вернуться к той жизни – нормальной жизни – которой он почти и не имел, и забыть и банду, и Профессора, и всех, включая её, словно страшный сон. А что же делать ей? Она не представляет своей жизни без Рио, без этих людей, без страсти и адреналина. Не представляет себя примирившейся с законом, против которого всю жизнь бунтовала – да ей и не позволят, как не позволят никому из них, даже Рио. Слишком они попортили жизнь властям, слишком много смеялись над ними и давали повод посмеяться остальным. Они все погибнут, внезапно понимает Токио. Погибнут из-за неё, потому что она сперва не сумела сдержать своих эгоистичных желаний, а после не смогла одна справиться с проблемой. Она думает о Денвере и Стокгольм и маленьком Цинциннати, оставленном на попечении монахов, затем – о Лиссабон, Профессоре и Паоле, о которой только слышала; они оставили девочку с полоумной бабушкой где-то в тёплых краях. Они обещали своим детям вернуться, а вместо этого угодили в ловушку, устроенную ею. Она думает о Найроби, мечтавшей вернуть Акселя и снова стать матерью ребёнку, рождённому в странной свободе, названному в честь никогда не спящего острова. Она думает о Боготе и его многочисленных детях. О Рио и его таких обыденных мечтах. О Хельсинки, одиноком и потерянном, с разбитым сердцем, но по-прежнему добром. Даже у Палермо, казалось, были какие-то иные надежды, когда они встретились. Её же планы, мечты, её будущее всегда было связано с Рио и ни с кем иным. До этих пор она как-то и не задумывалась об этом, но теперь стоит признать, что никого другого она рядом с собой и не представляла. Токио считала эти мечты незыблемыми и то, что они сбудутся, само собой разумеющимся. Стоит только приложить усилия и немного смекалки Профессора… Она попросту не могла представить, что Рио откажется от неё. Пошатываясь, словно пьяная, она выходит из комнаты. От Рио её отделяют несколько минут быстрой ходьбы, и она понятия не имеет, в каком из множества коридоров он скрылся. Да и если бы знала, ни за что не пошла бы за ним. Ей стоит привыкать быть одной. Одинокой. Отверженной. Когда-нибудь и это ограбление подойдёт к концу, как и то, первое, и, может быть, закончится действительно неплохо. В конце концов, все они всё ещё живы, и Рио с ними, а ведь именно этого они и добивались, верно? Ради этого всё и затеяли. Однажды всё закончится, и для всех остальных жизнь вернётся на круги своя. Они вернутся к своим детям, своим мечтам, своим преступлениям и аферам. И только для неё одной места в этой жизни больше не будет.