Операция "Птичий разгром"

Три часа ночи, башня «Вместе». В постижении дзена Игорь в последнее время как-то разочаровался. Не, сидеть в позе лотоса и думать о всякой успокаивающей херне, конечно, приятно. Жаль только, не результативно нихуя, когда на весь офис орет из колонки «Операция Пластилин», которой подпевает, прыгая на диване, ебанутая напрочь вторая личность миллиардера, программиста и филантропа Сергея Разумовского, психологически находящаяся в несколько трудном возрасте в самых ярких его проявлениях. — Выше флаги, во-о-о-о! Ярче фаера-а-а-а! Мир из бумаги мы спалим дотла-а-а! Постигать дзен под такое музыкальное сопровождение было и тяжко, и бесполезно. А вот пиздить грушу было в самый раз, чем Гром и занимался, изредка боковым зрением контролируя кайфующего Птаха. В конце концов, это его, Грома, ответственность — предугадывать, в какое полушарие тому в этот раз ебанет моча, то есть, простите, очередная «гениальная» идея. Ответственность, конечно, была взята полностью добровольно, из любви к солнышку-Сереже, но менее тяжкой она оттого не становилась… — Я влетел в эту драку ударом с ноги! Мне весь день так хотелось кричать! Кто бы говорил, блять — Грому самому с выходок Птицы порой хотелось выйти куда-нибудь в поле и орать, орать, орать, пока с небес не спустится кто-нибудь и точно скажет, когда наконец Пташка повзрослеет и перестанет бесоебить… — Рисовать на стенах домов! Танцевать на крышах машин! Гром аж тормознул, едва отскочив от норовящей ему наподдать груши. Сочинителю строчек тут же захотелось наподдать аналогично, потому что примерно так выглядели Пташкины ебанутые идеи. Да-да, попытка танцевать на крышах машин точно была, притом Птах побежал это делать в одних трусах. Наутро пришлось долго извиняться перед Сережей за внушительную шишку на голове — время шло на секунды, и другого способа остановить Птицу Игорь не придумал. Впрочем, Сергей все понял — успей Птица выполнить свой замысел, да еще попади это в сеть, было бы гораздо хуже… Игорь устало вздохнул. Нет, про психологический возраст Пташки он давно уяснил — но даже Игорь, который в своем подростковом возрасте не был образцом поведения, такой херни не творил. Хотя, если честно, представлять себя на месте Пташки как-то не тянуло, очень уж сложная там была ситуация с мозгами… «Он ебанутый, мир ебанутый, ты тоже ебанутый, потому что в твоей голове сижу ебанутый я» — вспомнилась Грому цитата одного из персонажей «Cyberpunk 2077», который Птица недавно сел проходить, обеспечив Игорю более-менее спокойную неделю. Хотя и там было отчего пробить лицо ладонью — главного персонажа Птица любовно создал как две капли воды похожим на Игоря и где-то полчаса, сатанински хохоча, выбирал ему гениталии и прочие интимные характеристики. Досматривать это безобразие Гром не стал и, попросив Марго запереть входную дверь, смылся нахуй из помещения, но подозревал, что гениталии персонажу-«Игорю» Птах таки сделал женские. Чисто из своей Птичьей вредности и склонности к тому, что у молодежи называется троллингом. Хотя за возможность сидеть себе спокойно, без надобности с горящей жопой бегать по городу, и даже вздремнуть — пусть хоть как издевается, Грому в общем-то похуй. А то на прошлой неделе начал не только в изоляторе спать, но и чуть ли не на рабочем месте, хорошо хоть кофе еще спасал. Сергей, конечно, за это извинялся, обещал, что будет пытаться Птицу контролировать, и вообще, Гром не должен… Гром в ответ на все это решительно затыкал Разумовского поцелуем, а потом долго втолковывал, что все нормально и вообще ему не в тягость. Благо желание танцевать в трусах на машине вместо желания жечь людей и устраивать беспорядки — это так-то нехуевый прогресс, глядишь, и вести себя нормально Птица научится, и всем будет хорошо, спокойно и вообще мир-дружба-жвачка… Да и Птица со всей своей ебанутостью иногда бывал таким же милым, как и сам Сережа, даром что в одном теле с ним обитал. Уж какие иногда щенячьи глазки он строил под просьбу вроде «Игорь, поехали автостопом на «Улетай»!», Разумовскому и не снилось. Поэтому Игорь даже не всегда отказывал, пробуя сначала логически объяснить, что в принципе с Сережиными деньгами автостоп не обязателен — можно просто поговорить с Сережей, и если у него будет свободное время, то организуем и поездку, и проход за кулисы, и вообще хоть сам фестиваль привезем прямо в башню «Вместе»… Птица слегка обиженно надувал губы, ворча, что это совсем не то, но, во всяком случае, с Разумовским договариваться пытался. Сам Разумовский на некоторые из идей был даже согласен, так что мир в его голове потихоньку налаживался… — Держи меня за руку и не отпуска-а-а-ай! — тем временем орал абсолютно счастливый Птах, намереваясь с размаху бухнуться на диван. — Безумным мечтателям — дорога в ра-а-ай! Угу, в рай. Или на пол — потому что смотреть надо, куда падаешь… Хорошо, что Гром в это время уже стоял рядом, ожидая что-нибудь такое, и сразу подхватил завизжавшего Птицу на руки. Столкновения с полом и возможно столом удалось избежать, но в голове, видимо, все же что-то сместилось — когда Гром повернул к себе пойманного Разумовского, глаза у того уже были голубые и слегка растерянные. — Устроить праздник или бунт, лишь бы больше не молчать! И если можно взорвать этот мир, я готов превратиться в фитиль… — допевал из колонки вокалист. Сергей, уже именно он, слегка поморщился. — Он все еще это слушает? — тихо спросил он. — По мне, так слишком… — А мне даже нравится, — Игорь слегка улыбнулся, поцеловав Сережу в прохладную щеку. — Динамично так, задорно, рок-музыка как-никак. — Как знаешь, — Сережа робко улыбнулся в ответ. — Чувствую себя немного уставшим… Он ничего такого не делал? — Нет, — Гром осторожно уложил Разумовского на диван. — Всего лишь прыгал на кровати около часа под музыку. Ничего, сейчас отдохнем — лежи, а я пока выключу… Сергей покорно съеживается под мягким пледом, которым его накрывает Игорь, и закрывает глаза. — Марго, выключи свет. — тем временем командует Гром, лично выключая музыку. Комната погружается в благословенную тишину, и только одна строчка припева все еще вертится у Грома в голове… «Держи меня за руку — и не отпускай, не отпускай…» Гром с улыбкой ложится рядом с Сережей, обнимая его усталое худое тело. — Не отпущу, — тихо шепчет он на ухо уже спящему, плотнее прижимаясь к нему. — Спи. Сергей улыбается, засыпая. Ему спокойно, как спокойно и Птице, притаившемуся в глубине его сознания до следующей ночи…