tag, you're it

— Хён, а спорим… — Нет, — обрывает Джисона Чанбин, выразительно качая головой и заодно махая рукой, подтверждая, что ещё не до конца пьян. — Почему нет? — Чан оглядывается на сидящего рядом друга, почти падая ему на плечо, но всё же на автомате хлопая по колену. Хан задаётся тем же вопросом, но резкий стук заставляет его вздрогнуть и повернуться в сторону пытающегося найти в своей комнате замок и цепь Минхо. Он торопится узнать, с какой целью старший их вообще купил, но с самого факта его распирает глупым и заразительным пьяным смехом, поэтому приобнявший Кристофера Чанбин оказывается обделён вниманием рэпера. — Если ты такой азартный, я уверен, мы сможем поспорить на что-нибудь поинтереснее, — он шепчет, чтобы слова не достигли ушей сидящего рядом с Баном Хёнджина. — На что, например? — пьяный румянец блондина помогает ему скрыть новый, но смущение сочится в неспокойных пальцах, вечно пытающихся поправить что-то на джинсах Со, в неловком сгибе пополам и прикрытом ладонью с целью скрыть широкую улыбку на лице, в блестящем взгляде. — Пойдём проверим, — Чанбин ухмыляется, кажется, от смущения у него иммунитет, и если бы Бан был хоть каплю трезвее, то обязательно бы отметил, что оскал у него пошлый, а тёмные глаза непрестанно следят за его ладонями. Но Чан не отмечает, а Бин обвивает его талию руками, кладя подбородок на плечо и оглядывая розовые уши и аккуратный профиль. Перманентная улыбка блондина и внимательный взгляд Со кажутся сидящему напротив Феликсу странными, раз он сначала поворачивается к сбежавшему Джисону, а потом к Хёнджину, который, впрочем, происходящего у него под носом не замечает, чокаясь с Сынмином бокалами, а потом отзывается сам, не находя поддержки: — О чём это вы там болтаете? — Чан резко чувствует прилив сонливости от тёплых объятий, и образ покрытого румянцем и веснушками младшего слегка расплывается, не держится в реальных рамках, поэтому он не решает открывать рот, понимая, что окончательно опьянел. — Хёну что-то не очень хорошо, — Чанбин хорошо имитирует более-менее бодрый голос, демонстративно похлопывая по животу старшего, мол, смотри-ка, кто-то совсем надрался. — Отведу его спать. И сам, наверное, лягу. Звучит разумно. Причём настолько, что Ёнбок это сразу подмечает и уже по-настоящему заинтересовывается. Только новых вопросов у него в голове не появляется, потому что мысли растекаются по черепной коробке от количества выпитого и желания уснуть прямо на полу, а старшие уже поднимаются на ноги, пресекая возможность спросить ещё что-то. Младшие оборачиваются, но не застрявшие в поисках замка Минхо и Джисон, а Чан кладёт руку Со на плечо для большей устойчивости и громко желает спокойной ночи, скрываясь за дверью их с Чанбином комнаты в обнимку с ним же. Чонин в это же мгновение вспоминает о своей потребности сходить в туалет и, резко встав, роняет, к счастью, уже пустую тарелку, чем приковывает внимание мемберов к себе снова. Чанбин не разрешает включить свет, перехватывает тянущуюся к рубильнику руку старшего и лёгким движением щёлкает замком на двери, предотвращая одну из возможностей быть пойманными. Чан послушно садится на его кровать, послушно поднимает руки, когда младший стаскивает с него одежду, послушно раздвигает ноги, позволяя другу встать перед ним на колени и обвить его талию руками. В комнате темно и душно, а Со совсем близко и в противоречие своим словам недельной давности мило шмыгает носом и оставляет несколько звонких чмоков на губах сжимающего его плечи лидера. — Хён, ты же натурал. — Ну и? — кажется, последние человеческие качества покидают опьянённого близостью старшего, раз он не может понять, к чему этот диалог. Чанбин вдруг начинает понимать его, когда натыкается на мутный, разгорячённый, прикованный к его лицу взгляд, на горящие щёки и приоткрытые губы, а ещё замечает на своей шее чужие, беспокойно перебирающие короткие волосы пальцы, но всё равно выдвигает условие. — Спорим, не сможешь со мной переспать? — и улыбается хитро, водя ладонями по чужим бокам и ещё обтянутым спортивками бёдрам. — На что спорим? — Чан ни мгновения не ждёт, алкоголь развевает ещё мелькавшие несколько минут назад сомнения. Он больше всего сейчас желает скорее проиграть, торопливо соглашаясь на всё предложенное, потому что трезвеет едва-едва и вся сонливость моментально сходит на нет. — На секс. А наказание? — Секс, — оригинальностью оба не блещут, да и не стараются, и блондин даже внутренне радуется, что разговор кончается и он может полноценно занять рот слишком болтливого младшего чем-то более полезным. Он тянет Чанбина за шею к себе, залезая на недостаточно широкую для двоих кровать. Чан прикрывает глаза, наконец требовательно целуя насмешливо ухмыляющегося младшего. Тот на поцелуй отвечает неожиданно страстно, заставляя Бана зажмуриться от мягких прикосновений к животу и тёплой щеки Со, в которую он уткнулся носом. В принципе, если представить, что целуешься с девушкой… Тихо целоваться не получается — избыток слюны оказывается очевидным, потому что та стекает по щеке блондина, и упомянутый ногтями царапает кожу под коротко остриженными волосами, а ещё не может сдержать пьяного смешка и обрывистого стона. Стон следует за мелькающей в голове Кристофера картиной происходящего, потому что фантазия у него всегда была богатая, и собственное возбуждение он не может отрицать, ёрзает под младшим, и смешит его тот факт, что даже в этой неге над ним нависает не девушка, а Со, мать его, Чанбин. Зачем представлять то, что происходит? Рэпер за потоком частично связанных мыслей Чана не следит, поэтому шикает, прося быть тише и переходя на лицо старшего. Воздушные поцелуи покрывают обе его щеки, а несколько укусов приходятся под линию челюсти, и Бан не может этого игнорировать, прикусывает уже поалевшие губы, и выгибается, подставляясь под ласки, и шумно втягивает воздух. Перед закрытыми глазами плывёт даже фантазия, голова начинает кружиться, а на руки контроля уже не хватает, поэтому они беспокойно блуждают по оголённым из-за майки плечам младшего. Чан бы рад уследить за собственными ладонями, только мешают чужие, крепко обхватывающие напрягшийся торс, а ещё обветренные губы на шее. Крис крупно вздрагивает, когда язык Со касается его соска, а за этим следует болезненный укус, неожиданно отрезвивший, потому что Чан понял, что чувствительность тела быстро обострилась. Он настойчиво давит на плечи младшего, отталкивая, и наконец открывает глаза, вдыхая плотный воздух. — Что? — от обнаруженной картины у лидера в глотке встаёт ком, потому что шатен смотрит вопросительно, склоняясь над его телом и довольно комфортно расположившись между его согнутых в коленях ног. — Чанбин, — у него голос подрагивает, выдавая, что Бан почти успел раствориться под младшим, отдать ему весь контроль, — мы же оба парни… — Да, я успел заметить, — Со обрывает, а ещё одной ладонью вдруг давит на пах блондина, только сейчас для него открывая, что у него уже давненько стоит. Взгляд у рэпера терпеливый и мягкий, но всё равно тёмный, и Чан в нём утонет, если сейчас же не опустит глаза. — Я… — Чан вспыхивает от осознания и не знает, что сказать, но всё равно что-то хочет. Он вдруг колеблется, отрицательно мотает головой, то ли пытаясь образумить, то ли умоляя: — Тебя возбуждают мужчины? — А тебя? — резко, но заслуженно. — Разве не ты кричал, что стопроцентный натурал, а у самого эрекция от поцелуя парня? Или ты представлял девушку на моём месте? — на этих словах на лице брюнета расцветает злая, хитрая улыбка, и он требовательно кивает на старшего, требуя ответа. — Пытался, — нетвёрдо. Бан в проигрышном положении, сам знает. — Получилось? Она, должно быть, очень красивая, раз у тебя так стоит, — ладонь младшего вдруг перемещается на кисть Кристофера и убирает с плеча, не отпуская всё же. — Давай помогу. Главное, следи за тем, что чувствуешь. Чан не успевает возразить, как Бин молча тянет его за руку, прикладывая подрагивающую ладонь к телу, пользуясь образовавшимся под широкой майкой пространством. Держит несколько секунд, пока до Криса наконец не доходит. У Бана под пальцами напрягшийся торс младшего, твёрдый из-за регулярных тренировок и горячий, несмотря на свободную одежду. И блондин не может его видеть, только касается, и то насильно, если бы младший его не держал… Хватка быстро исчезает (Чан уверен, что Со читает его мысли), оставляя старшего один на один с собственным самоконтролем, который почему-то капитулирует, раз ладонь движется выше, к груди рэпера, и слышится жалостливый скулёж, так и не ясно, кому адресованный, ведь не реагирует ни рука, ни Чанбин, ни самоконтроль. Свисающая ткань раздражает и одновременно успокаивает Чана, потому что она мешает, но убрать её значит увидеть, что Бан не может оторваться от бархатной кожи, от местечка, где хорошо чувствуется, как сильно бьётся его сердце, и от тёплого от объятий тела. На лице младшего появляется новая ухмылка, потому что Чан на него боится блестящие глаза поднять, облизывает розовые припухшие губы, но пальцы блуждают по его телу, чтобы остановиться на спине, провести вдоль позвоночника, а ладонью сильно надавить, прижимая к Крису. Лидер за свои руки не отвечает, только мутным взглядом наблюдает за оскалом Со, потому что тот поддаётся, практически ложась сверху на него и неожиданно сильно давя на пах. Чан уверен, что он натурал, а что касается его тела — к нему он отношения никакого не имеет, как и к выпрошенному его телом поцелую, и к путающимся в тёмных волосах младшего пальцам, и к в ответ колотящемуся сердцу тоже. Только к: — Чанбин, мне страшно, — шёпотом. — Это больно? — Нет, — обещает, ведя носом вдоль розовой щеки, и Чану кажется, что он совсем трезвеет, но всё равно жмурится и согласно кивает, хватаясь за край белой майки, чтобы стянуть с младшего. Не обманывает. Бан не может сосчитать, сколько мокрых следов они оставляют друг на друге, сколько потенциальных синяков они не замечают, сколько раз он кончает за всего несколько минут и сколько раз рука младшего оказывается в его рту, чтобы предотвратить или хотя бы прервать его протяжные стоны. Чан ярко помнит, что Чанбин сам еле сдерживается, кусает ему плечо, и без того покрытое засосами, больно прикусывает ему губы, но в целом ни одного резкого движения себе не позволяет рядом с ещё неопытным Баном. Кристофер не знает, почему руки на автомате тянутся к бёдрам младшего, почему не хочется выпускать его из себя и почему от чужого языка в его рту у него глаза закатываются. Нахлынувшее наслаждение не жалеет, Со Чанбин тоже, поэтому кусать собственные губы приходится до крови, ведь на часах уже ночь, а мемберы в соседних комнатах не будут в восторге от ночной оперы, но старшего изнутри распирает, он чувствует это во всех смыслах этого слова и жмётся к рэперу, как к последнему, что держит в сознании. Что-то даже для себя неразборчивое лепечет под нос, а ещё не может игнорировать стучащее в висках набатом имя. И собственное в своих ушах. Он каждое мгновение, каждый толчок и каждый взгляд запоминает с подробностями, а ещё долго прокручивает в голове, пока не может подняться с постели и пялится в потолок. В его кровати прохладно и глаза сразу начинают закрываться, только он дожидается Со, нашедшего в себе силы сходить в душ, а не ограничиться влажными салфетками. Они не разговаривают, когда брюнет возвращается в тёмную комнату, оценивает состояние своего постельного белья и снова щёлкает замком двери, чтобы через мгновение шмыгнуть под одеяло к старшему и обвить его талию руками, утыкаясь носом в ещё влажную шею. Чан уже не может думать о том, почему Чанбин не брезгует спать в обнимку с вспотевшим Баном, потому что а) это не самое страшное, что между ними происходило; б) голова отказывает, а тянущая боль в пояснице и ниже не утихает. Уже засыпая, он вдруг выдаёт: «Даже после секса с парнем я остаюсь гетеросексуальнее тебя», и слышит в ответ тихий смешок, и чувствует чмок где-то у роста волос.

***

— Хён, один раз — случайность, дважды — уже закономерность, — с наигранно умным видом выдаёт Со, за что получает по плечу. — Ты этап с совпадением пропустил, — бурчит Бан, не зная, как встать с постели, потому что на себе ничего из одежды не обнаруживает, а голова раскалывается нещадно. — Это точно не было совпадением. Ты меня в четыре часа разбудил тем, что дрочил мне, — Чан к нему не оборачивается, но слышит, что Со своим положением совершенно доволен. И вчера был, вернее всего, потому что голова — не единственное, что болит. — Я всё ещё был пьян. — Ты дрочил мне, чтоб я тебя трахнул. — Я был сильно пьян, — Бан уже не знает, что сказать в собственное оправдание, потому что даже сейчас ясно рассуждать не может, а осознание случившегося до сих пор не приходит. Но блондин заранее краснеет, бледнеет и ищет свои вещи в куче одежды на полу. — Никто из нас не пил столько, чтоб до 4 утра не протрезветь, — рэпер ситуацией наслаждается, и Чан искренне не знает, как к этому относиться, поэтому хочет огрызнуться, но вместо этого дёргает на себя одеяло, чтобы отобрать у друга, который, вообще-то, после душа оделся, и завернуться в него по пути в душ. Но Со держит крепко и хмыкает снова. — Хён, ты что, меня стесняешься? — А ты что, нет? — и только наклоняет голову, открывая взгляду аккуратный профиль и припухшие губы, как бы соглашаясь на продолжение диалога. — А смысл уже? — Вообще-то, инициатором был ты, так что никаких претензий иметь не можешь, — блондин поддаётся, оглядывается на младшего и сам не верит своей улыбке. Вид на сонного Бина привычный, только багряные засосы на плечах в это «привычный» не вписываются совершенно. — Я был инициатором первого раза, а не второго. Вообще-то, наездник из тебя так себе. Наверное, ты правда был пьян, — Со на этих словах ещё лениво улыбается, не так бодро, как раньше, потому что в сон клонит невозможно. Лидер рдеет, хочет стукнуть побольнее, даже замахивается в шутку, но младший взрывается смехом, вертя головой и стремясь перехватить запястье друга. От прежнего недовольства у Бана не остаётся ни следа, он поддаётся рукой подманивающему шатену, а тот, только заметив наклоняющегося к нему хёна, требовательно его тянет за отросшие волосы на себя, смеясь и оставляя на розовых губах невесомый чмок. — Идиот, — выплёвывает Кристофер, отмахиваясь от смеющегося друга, подскакивая и силой вырывая у него одеяло, чтобы осуществить свой давно готовый план в исполнение. Он молча загребает вещи с пола, придерживая одеяло рукой и зубами, и недовольно сопит, намеренно сурово шлёпая по полу босыми ступнями. Младший улыбается вслед белой гусенице с желтоватым на контрасте с пододеяльником пучком растрёпанных волос.