Поклонник, скрытый под завесой темноты

Гилберт вернулся домой только утром, всю ночь он провел в том маленьком шкафу вместе с Вуком. Не смыкая глаз, Гилберт переваривал информацию случайно подслушанную. Сербия в отличие от него умудрился поспать. Зайдя в дом, Гилберт включил телефон, звук от всех уведомлений превратился в один сплошной мерзкий звон. Гилберт спрятал телефон в диван, желая заглушить этот неприятный для усталого мозга звук. Он поднялся в спальню и упал на кровать, закрывая глаза. — Гилберт! — кто-то тряс его за плечо и звал по имени. Прус недовольно заворчал и открыл глаза, понимая, что за окном уже вечер, хотя по собственным ощущением спал он не больше часа, так как усталость все еще чувствовалась. Над ним склонился обеспокоенный Германия. — Запад, должна быть веская причина, почему ты меня разбудил, иначе я возьму ремень и отшлепаю тебя. Никогда такого не делал, но видно придется, — бурчал Гилберт, садясь на кровати и тряхнул головой, стряхивая остатки сна. — Это Чехия, — пропустив угрозы мимо ушей, Германия сунул к уху брата свой телефон. — Гилберт, срочно вылетай в Америку, Румынию захвати, да и помощь других стран не помешает, — произнесла Чехия, о чем-то говорить с Германией она отказывалась, поэтому заставила того найти старшего брата. — Что случилось-то? — спросил Гилберт, схватив телефон и вскочив с кровати. Он бросил недовольный взгляд на Данию, который с интересом разглядывал книжный стеллаж в его спальне. — Мы нашли шарф России, он весь в крови, конечно, сейчас полиция возьмет кровь на сопоставление с кровью на осколках вазы. Но все же Румынию возьми, с ним быстрее будет, — проговорила Чехия, и Гилберт отчетливо слышал, как она пыталась унять дрожь в голосе. Одно дело грозить брату на словах, только для того, чтобы снова помириться и в очередной раз поссорится, и совершенно другое дело, когда это не слова. — Да, сейчас, — завершив вызов, Гилберт сжал в руке телефон с такой силой, что тот сломался, и посмотрел на обеспокоенного брата, который было открыл рот. Но Гилберт его опередил. — Ты все услышал правильно. Собирай страны ЕС, полетим в гости к Альфреду. Германия забрал свой уже непригодный телефон из рук брата, но это его волновало меньше всего. Мысли Германии занимал Россия, а после таких новостей и Америка, в душе закипала ярость. Если он посмел что-то сделать Ивану, Людвиг убьет его, и наплевать, что тот страна — живьем закопает. Уже утром они были в Вашингтоне. Пруссия, выйдя из машины, быстрым шагом шел к дому Америке, казалось, еще секунда, и он сорвется на бег. Поднявшись на крыльцо, он со всей силой дернул за дверную ручку, послышался треск дерева, из-за вырванного замка, открытая дверь громко ударилась о стену дома. — Людвиг, у твоего брата появились повадки варвара, не хочешь заняться его воспитанием, — презрительно сказал Англия, наблюдая за этой картиной. — Тебя тут вообще не должно быть, — грубо отозвался Германия, кинув недовольный взгляд на англичанина, а затем перевел взгляд на француза, который тут же попытался стать более незаметным. Было решено не сообщать информацию о результатах обыска в доме Америки славянским странам и Англии. Но Франциск не смог удержать свой язык за зубами. И Людвиг невольно пожалел, что сейчас не двадцатый век, хотелось вырвать французу язык с корнем, сейчас Германия позволить себе такого не мог. — Людвиг, неужели наш цивилизованный европейский мир и тебя теряет? — доводил англичанин немца. — Ты волновался бы за воспитанника, а то мир потеряет героя, — усмехнулся немец, услышав крик и истерику Америки из глубины дома. Он прошел в дом. Швеция держал разъярённого Пруссию на расстоянии от Альфреда, с кулаков пруса на дорогой паркет капала кровь. У Америки была разбита губа, и сломан нос, кровь все еще не остановилась и стекала на футболку. Но при этом Америка оскалился, он насмешливо смотрел на пруса. Хотя еще пару минут назад истерил, как испуганная девчонка, но легко огрызаться, когда «зверя» держат. — Я теперь понимаю, почему ты с Иваном живешь, тебе у него самое место, цепной пес, — сплевывая кровь, заявил Америка, кинув на Гилберта уничижительный взгляд. — Альфред, замолчи, и лучше признайся, где Иван, — потребовал Германия. — У меня его нет. И я нисколько не расстроен, что он пропал, — продолжил гнуть свое Альфред, шмыгнув носом. В это время Ханна общалась с Румынией, показав ему шарф Ивана. Румыния подтвердил, что кровь на нем принадлежит России. Затем он осмотрелся и направился в подвал. — Там ничего нет, мы все осмотрели, — сказала Чехия, но между тем пошла следом за румыном. — Но капли крови на полу ведут туда, — парень наклонился к полу и провел пальцами по темным доскам, на которых капли засохшей крови не было заметны при быстром взгляде. Он поднял руку и показал Ханне на подушечках пальцев крошки засохшей крови. — Мы этого не заметили, — чешка была поражена до глубины души, они-то это пропустили. — Если бы я не видел в этих каплях след магических сил, то тоже бы не заметил, — сказал с улыбкой парень, он толкнул дверь в подвал, включая там свет. Подвал под потолок был забит стеллажами с разными инструментами, — Не думал, что Альфред хоть что-то умеет делать. — Я тоже была в шоке, заметив это все, — согласилась Чехия. — Но не уверена, что он с ними умеет обращаться, судя по слою пыли. Румыния тихо хихикнул и прошелся по подвалу, осматривая все внимательным взглядом, и тут его взгляд остановился на одном стеллаже. Парень присел на пол и просунул руку в узкую щель между стеллажом и полом, хватаясь за что-то деревянное, он вытащил предмет из-под стеллажа. Это оказался охотничий нож с резной деревянной рукоятью, его лезвие было покрыто засохшей кровью. — На нем… кровь…? — с запинками медленно спросила Чехия. — Кровь России, — кивнул Румыния, разглядывая нож. * * * Иван лежал на кровати, уже вторую ночь к нему поклонник не приходил. Его кулаки были сбиты в кровь, а железная дверь как стояла так и стоит, в углу комнаты лежали обломки стола. Он никогда бы не подумал, что будет так сильно скучать по тому же самому поклоннику. Одиночество и тишина давили на русского не хуже этой маленькой комнаты. Чувства никомуненужности возвращали его мысли в далекие воспоминания. Была середина осени. Деревья уже скинули свои пестрые наряды на холодную землю, солнце все чаще скрывалось за серыми тучами, лишь изредка одаряя природу своими лучами. Маленький Ваня бежал вперед, спотыкаясь и падая в грязь, но упорно поднимался и продолжал перебирать своими коротенькими ножками туда, где за деревьями поднимался черный дым, туда, откуда ветер доносил запах пожара. Ваня бежал в родную деревню, хотя и понимал, что там опасно, там враги. Но бешено колотящиеся в груди сердечко подгоняло его в опасность — там дом, там мама. На пепелище едкий дым разъедал глаза, вызывая слёзы, застилающие взор, повсюду лежали мертвые тела, кровь сочилась из их ран, пропитывая землю. Помимо убитых, здесь были и живые, вражеские воины пытались схватить ребенка, который несся между ними в центр деревни. Но Ваня ловко уходил из рук, из-под копыт их холеных коней. Он упал на землю только рядом с телом матери, кровь уже не сочилась из раны на груди, а руки были бледными и холодными. — Матушка, не уходи, — шептал Ваня, сквозь громкие рыдания, слезы капали с его лица и тут же впитывались в одежду. — Оля, Наташа, они ждут тебя. Не оставляй нас. Ваня захлебывался своими рыданиями, не обращая внимания на происходящее вокруг. Не сразу осознал, что его накрыла чья-то большая страшная тень. — Оставь ее, она мертва, — раздался над ним глубокий голос, от которого в венах стыла кровь. Но Ваня лишь помотал головой и снова склонил голову над мамой. Сейчас ему было все равно, что с ним сделают, пусть его проткнут ножом, или всадят в него стрелы. Горе и отчаяние в его разорванной душе не оставили место страху и желанию жить. Но обладатель голоса не собирался отступать, он грубо схватил Ваню, как щенка за шиворот, отдергивая его от хладного тела. — Посмотри на меня, — приказал мужчина, встряхнув руса, будто тот мешок, а не человек. Ваня поднял расплывчатый взгляд на мужчину. Он был крупным и высоким, кожа была смуглой, его длинные волосы были заплетены в тугую косу, карие глаза в прищуре с триумфом смотрели на ребенка. — Ты один из ее выродков? — спросил татар, и позади него раздался гогот воинов. — Пусти меня! — закричал Ваня, снова начиная плакать. — Мама! — Нет, ты наследник ее земель, так что ты отправишься со мной, князья будут сговорчивее, когда увидят, что у меня в руках судьба их государства, — весело сказал мужчина, он крикнул воинам. — Принесите веревки и приведите мне коня. Приказ был исполнен быстро. Ване связали руки. Орда сел на своего коня, держа в руке конец веревки, обмотанной вокруг шеи руса. Орда ударил поводьями, и его конь помчался вперед, Ване не оставалось ничего другого как бежать следом. Но он хоть и страна, но быстро выдохся, ребенок упал на землю, но Орда даже не остановился и не замедлил ход, он мчался вперед, тоща Ваню по земле, веревка врезалась в нежную кожу шее ребенка, оставляя шрамы на все последующие века. Иван перевернулся на другой бок и закрыл глаза, по его щеке заскользила слеза, он не мог вспоминать маму без слез. С воспоминаниями в душе, как и много веков назад, проснулась боль утраты. Русский сжался в комок, тихо всхлипнув. — «Мама, почему все так? Неужели мы не заслужили хоть немного счастья», — мысленно обратился Иван к давно оставившей его матери. Русскому хотелось материнского тепла, хотелось, чтобы его детство хоть немного продлилось. Иван желал, чтобы у него была возможность прийти к маме, сесть с ней за стол и, попивая чай, поделиться всеми своими переживаниями, радостями, достижениями. Но его этого всего лишили рано. Ему несколько десятков лет пришлось просидеть словно псу на поводке. Находясь в этой запертой маленькой комнате, Иван как никогда ощущал призрачную тяжесть ошейника на своей шее. Ну где же спаситель? где же поклонник? Хоть кто-то. Ваня поймал в руку сорвавшийся с дерева желтый сухой листок, холодный осенний ветер пронизывал до костей, но рус не чувствовал холода. Он устремил свой взгляд на восток, сжимая в кулаке лист, превращая его в крошку. — Ты поскачешь туда один? — спросил князь, подводя Ване коня. Для князя Ваня был не больше, чем отроком. Это было странно, ведь в возрасте младше князь вместе с Ваней играл. Но он старел, а Ваня так и оставался в возрасте двенадцати лет. И дружески чувства переросли в отцовские, которые только укрепились с вступлением на престол. — Я должен это сделать один, — не глядя на князя, ответил Брагинский, разжимая кулак и смотря, как ветер уносит крошки листа с его ладони вдаль. — Береги себя и возвращайся как можно скорее, — правитель притянул Ваню к себе в отцовские объятия. Он провожал не только страну, но и сына к злейшему врагу. Иван обнял князя, утыкаясь лицом в плечо и скрывая смущенную улыбку. Не позволяя себе больше задерживаться, Ваня отстранился. — Не переживайте, — Брагинский вскочил на коня. Он помедлил немного и стал разматывать шарф. Князь пораженно следил за действиями страны, он никогда не видел Ваню без шарфа. Мальчишка всегда носил шарф и даже в самую знойную погоду, он мог быть без рубахи, но шарф оставался на нем, словно часть его тела. Но вот Брагинский снял шарф, обнажая уродливые шрамы на шее, и аккуратно сложил его. — Пожалуйста, сохраните его, — попросил Ваня, протянув шарф князю. Для русского этот поступок был признанием своего бессилия в прошлом, и сейчас он с готовностью должен был встретиться с ужасом из детства. Князь взял шарф и смотрел, как Ваня, ударив поводьями, помчался на восток. День сменялся ночью, ночь сменялась днем. А Ваня упрямо скакал прямо в лапы врага, лишь изредка делая перерыв, позволяя загнанному коню испить воды из ручья и отдохнуть. А потом путь продолжался. Степь расстилалась на много верст, но живности было не видать, лишь пожухлая трава украшала тусклые пейзажи. Но вот на горизонте стали прорисовываться очертания шатров. Ваня пришпорил коня, заставляя ускориться. Никто не посмел его остановить, когда он въехал в лагерь. Остановив коня у главного шатра, Ваня спрыгнул на землю, вокруг него столпились воины Орды с мечами наготове. — Я Русь, у меня дело к Орде, посмеете мешать, и я перебью каждого из вас, — громко сказал Ваня, положив руку на рукоять своего меча. — Урус, какая честь, — привлеченный голосом снаружи, из шатра показался сам Орда, он смотрел свысока на подростка с мечом на поясе. — Заходи. Орда отдал приказ своим воинам успокоиться и скрылся в шатре. Ваня, взяв с коня свой щит, проследовал за ним. Шатер был просторным, мужчина расположился на подушках, его взгляд изучал Русь. — В тебе произошли изменения, — Орда задержал взгляд на шею руса, где шрамы от веревки и ошейника ярко алели до сих пор. Затем его взгляд упал на щит Вани, в центре был нарисован двуглавый орел. Смутно знакомый символ. — Разве тебе еще не донесли о стояние на Угре, — начал рус, он больше не дрожал в присутствии Орды и не избегал взгляда, смотрел уверенно и нагло в карие глаза напротив. — Ух, какой ты смелый. Она тоже такой была, а потом… — Ярослава, — решительно перебил Ваня Орду, отмечая гневный блеск в глазах татарина на такую дерзость. — Что? — Имя моей матери — Ярослава, — пояснил Ваня. — Ярослава, — словно пробуя имя на вкус, повторил Орда. — Я не знал, что у этой шлюхи было имя, — оскалился мужчина, доставая две сабли, когда мальчишка вытащил из ножен свой меч. Все решится здесь и сейчас, и мальчишка очень глуп, если думает, что сможет одолеть его. Ваня пошел в атаку, занося тяжелый меч, но Орда ловко отбил удар, мерзкий звук удара стали о сталь резал слух. Орда пошел в атаку, Ваня легко уворачивался от рассекающих воздух сабель, а когда не получалось уйти от атаки, парировал их щитом. У него гибкого юркого парнишки было преимущество, поняв это Ваня не стал расходовать силы на бессмысленные атаки, он отбивался, выматывая врага. А Орда с каждым неудачным ударом свирепел все больше, он пыхтел от злобы, и был похож на быка. Русь чудом избежал очередной выпад, на пол шатра упало несколько прядей его светлых волос. Место было ограничено и оказавшись загнанным к стене, у руса не было шанса — Ты за столько времени научился только уклоняться? Да эта шлюха была воином больше, чем ты, щенок, — прорычал мужчина, нанося удар сбоку. Точеная сталь разбила металлические звенья кольчуги, и окрасилась кровью руса. Ваня дернулся в сторону и, не обращая внимания на боль, двинулся вперед, занес меч, который приземлился на плечо Орды, рассекая кожу и мышцы до костей. Мужчина зарычал, и его сабля точным ударом направилась к груди Вани, но рус закрылся щитом, который жалобно треснул под напором. Извернувшись, Брагинский, проткнул предплечье Орды острым мечом, провернув острие в ране, он вытащил его, сломав мужчине кости. Из зияющей раны потекла кровь, сабля выпала из ослабевшей руки. Но Орда не сдавался, покрепче сжав в другой руке саблю, и снова бросился в атаку, разломив щит руса, точным ударом повалив парнишку на пол. Он наступил на правую руку руса со всей силы ногой, услышав треск и крик мальчишки. — Ты действительно думал, что сможешь победить меня, щенок? — прорычал Орда, смотря на жалкие попытки Вани, освободить руку с мечом из-под его ноги. — Ты стал приносить много проблем, — напоследок произнес мужчина, замахиваясь в последнем ударе. В следующий миг на пол хлынула алая кровь и раздался крик — теперь Орды, он отступил на шаг, не веря своим глазам, Ваня сжимал в здоровой руке саблю. Его же отрезанная кисть с саблей валялась на полу. Ваня медленно поднялся на ноги, его лицо и волосы были залиты красным. — Я не щенок. Я Иван, тот, кто убил тебя, — прошипев словно змей, Иван сделал выпад вперед, пронзая грудь и сердце Орды его же саблей. Он смотрел как ужас постепенно угасал вместе с жизнью в этих карих глазах. Иван вынул саблю из Орды, смотря как мертвое тело упало на пол с глухим звуком. Он бросил оружие рядом с ним, подобрав свой меч. Он нетвердым шагом направился к выходу из шатра, кровь из его бока продолжала бежать. Но это подростка волновало мало, он знал, что пройдет немного времени, и Золотая Орда полностью исчезнет с карты мира, воплощение умерло, и участь государства незавидная. Никто из воинов не посмел его тронуть, все отшатнулись от мальчишки как от огня, Иван с трудом забрался на коня и поскакал домой. * * * — Стойте! У меня в доме камеры! — прокричал Америка, когда увидел, как в комнату вошли другие страны с мрачными лицами. Американец не знал, что случилось, что удалось обнаружить странам, но понимал, что все плохо. Он впервые испугался за свою жизнь, когда заглянул в эти кроваво красные глаза Пруссии, которые горели от ненависти и злобы. — Мы можем посмотреть кто это сделал. Кто меня подставил! — Где записи с камер?! — спросил Германия, положив руку на плечо Америке и крепко сжимая. — Ноутбук в моей комнате, — пискнул Америка, стараясь вжаться в стул, его била дрожь от холодного взгляда немца. Холл тут же направился в спальню Америки и принес ноутбук, открыв его, он включил. — Пароль «Бургер», — сказал Альфред, поняв, что чем больше он будет сотрудничать, тем меньше его будут бить. А смотря на злого Пруссию, Америка понимал, что слишком рано его списали со счетов в мире. Пруссия своим видом внушал, куда больший страх чем Россия, тут еще и внешность сказывалась, необычная демонская. И Америка готов был поверить в магию сейчас, в демонов, когда в очередной раз почувствовал ненавистный прожигающий до костей взгляд на себе. Когда они нашли записи с камер видеонаблюдения, то Америка облегченно выдохнул. Сейчас они все увидят, что он не виноват. Правда, облегчение продлилось недолго. Сперва на экране были серые помехи, а потом появилась картинка улыбающегося эмодзи. — А… А с чего вы решили, что это я?! — заорал Америка. — Я бы не стал отключать камеры. Это… это Румыния! Он вам мозги запудрил своим магическим бредом! На самом деле ничего он не видит, он просто знал, где и что лежит! Англия почему-то не видит этот «магический след» в крови, а румын видит. — Я не вру! — обиделся румын, но затем добавил. — Хоть ты и пытаешься перевести стрелки на меня, могу сказать, что тут нет Ивана. И если бы его действительно порезали ножом тут, то крови было бы больше. И даже смыть ее полностью не получилось бы, я все равно заметил бы ее призрачные следы. Так что я думаю, кто-то испачкал нож в крови Ивана специально, чтобы подставить Америку.