Поклонник, скрытый под завесой темноты

— Алеид в своем репертуаре, — усмехнулся Гилберт, но затем немного разочарованно добавил. — Но Ивана тут нет. — Тогда стоит убираться и осмотреть остальные территории Холла, — произнес Сербия, со злости пнув дверь. Он уже во второй раз ошибся, это несказанно его бесило. — Да ладно, гений ты наш! — иронично бросил Гилберт и пошел на улицу. Сербия закрыл двери, даже протер ручки рукавом, стараясь не оставить никаких следов. — Надо еще вернуть ключи на место. — А-то я сам бы не догадался, о, спасибо, Великий, — не остался в долгу Вук, ехидничая в ответ. Пруссия тихо вздохнул и помотал головой. На какой-то черт он поперся вместе с Вуком в дом? Наверное, потому что волновался за эту славянскую страну. И только они собирались удалиться, как в дверь раздался громкий и продолжительный стук. Пруссия, недолго думая, схватил славянина, замершего на месте и смотрящего на дверь большими глазами, за руку и утащил его в ближайшую комнату, которой оказалась спальня. Вслед за стуком, в замок был вставлен ключ, и раздался щелчок открывшегося замка. Пруссия осмотрел комнату, думая куда бы спрятаться. Сербия открыл встроенный в стену шкаф, отмечая, что там нет полок и вполне они могли там поместиться. Теперь уже Вук дернул пруса на себя, затаскивая его в шкаф и закрывая дверцы. Они притаились. А между тем по коридору раздались быстрые шаги, кто-то, как и они, шастал по дому, проверяя каждую комнату. Гилберт молился, что этот незваный гость не заглянул в шкаф и побыстрее смотался. Но гость не собирался уходить. — Ты что удумал? — шепотом спросил серб, когда услышал тихий шорох со стороны пруса, он не видел. В шкафу было темно. Пруссия бесшумно сел на пол, когда ноги затекли от длительного стояния и почти беззвучно пояснил свои действия. — я устал стоять, вот присел. — А если нам нужно будет резко выскочить, а ты тут расселся, — серб носком ботинка слабо ударил Гилберта по бедру. На что прус ответил тычком в голень. У них завязалась небольшая потасовка, которая резко прекратилась со звуком тяжелых ботинок о пол. — Ну наконец-то! Ты чего так поздно? — раздался счастливый голос Испании. — «Ну, конечно, можно было догадаться, что ключи от дома Холла есть у его любовника», — закусил губу серб. — Собрание только закончилось, Тони. Меня удивляет, почему ты ушел так рано, — голос Холла был спокойным. — Все помешались на этих поисках. А я соскучился по тебе, — Антонио притянул Холла к себе за шарф и поцеловал в щеку, затем в уголок губ и спросил. — Ну и чем сегодня закончилось собрание? — Людвиг взял Альфреда под стражу, теперь он вместе с Англией находится в камере полицейского участка, — усмехнулся Нидерланды, взяв испанца за руку, потянул в спальню. Гилберт от подобной новости разинул рот, на территории Людвига нет Ивана. Он ошибался в брате? Но тот всегда был одержим Россией, а после эти его странные увлечения в постели. Пруссия все еще не мог поверить, что Запад все же не виновен, или он просто хорошо скрывается. — Англия снова под подозрением? — Испания быстро расстегивал пуговицы на одежде любовника. — Нет, он остался с Альфредом. Чехия решила, что нельзя так просто отпустить Америку домой. Все же тот на другом материке живет, кто знает, что учудит, — рассказывал Холл события собрания, позволяя себя раздевать. — Но и Германии, она не доверяет, считая, что они оба замешаны в пропаже Ивана. Особенно сейчас, когда Пруссия никому не отвечает. Пруссия вопросительно приподнял бровь. Он всего день не вышел на связь, а его уже «похоронили». Прус специально не взял телефон, какая-нибудь сволочь обязательно позвонит в самый ненужный момент и выдаст его с головой. — С Гилом что-то случилось? — обеспокоился Испания, растеряв все возбуждение. Пусть их отношения и трудно было назвать дружескими. И в истории они, то на одной стороне, то против друг друга. Но их общение было тесным, поэтому испанец волновался за пруса. — Мне стоит начинать ревновать? — вместо ответа на вопрос, задал свой вопрос Холл, но голос его был спокоен. Он провел горячими ладонями по бедрам испанца. — Нет, я же сейчас с тобой. А не с ним, — ответил Испания, толкая голландца на кровать. — Я же не ревную тебя к твоему другу — России, — добавил он с небольшой усмешкой. — Пруссия мой друг. — О котором, ты не вспоминал до момента, пока он не вышел на мировую арену, — наполнил Холл, и его слова били точно в цель. Пруссия не мог видеть, но судя по молчанию понимал, что Антонио был напряжен. — Зато ты о России вспоминаешь каждый день, — с задержкой испанец включил в эту словесную перепалку, в его голосе отчетливо слышались нотки ревности. Холл приподнялся и схватив Тони за руку повалил на кровать, нависая над ним, он улыбнулся. — Но я сейчас с тобой, а не с ними, — Алеид ответил испанцу его же фразой, сказанной несколькими секундами назад. — С ними? — переспросил Испания, не понимая о ком речь. — Да там помимо Германии и англосаксов, по поручению Чехии остались Франция, Швеция и Дания. Они должны следить за Америкой, по ее словам, но на самом деле она боится Германию, и не найдя Россию там, не перестала подозревать Людвига, — пояснил свои слова Алеид. Хотя зацикливаться на этом не стал, он поцеловал испанца в губы страстным полным желания поцелуем. Пруссия напряг слух, прокручивая в голове слова Нидерландов. Его брат напугал Чехию? Вот стоило один день не явиться на собрания, и он уже не знал, что твориться в мире. Почему его брат такой безрассудный. Сербия тоже притих, он также раздумывал над словами Алеида, хотелось выйти и узнать подробности, но подобное любопытство могло обойтись Вуку очень дорого. Что о нем подумает Нидерланды, застав в своем доме? Особенно когда за дверцами шкафа началось представление явно не для чужих глаз. Щеки Вука пылали от смущения, когда он слышал очередной стон Испании, и его слова, разжигающие желание. Пруссия закрыл глаза и старался наоборот абстрагироваться от происходящего в спальне, он никогда бы не подумал, что его друг способен настолько мило умолять свои бывшие земли поиметь себя. Да и вообще Гилберт не хотел знать такие подробности о друге, ему хватало осознания, что его брат — безответно влюбленный гей. * * * Иван стоял в ванной и умывался, он только пятнадцать минут назад очнулся на полу, кровь на его лице засохла и сейчас он пытался смыть ее. Удары поклонника вырубили русского на целый день, а ссадины и ушибы болели также сильно. Россию это не на шутку насторожило, он всегда считал себя сильной страной, но сейчас он словно… терял свое былое могущество? Он в очередной раз прикоснулся к опухшей щеке и тихо зашипел от боли. Ищет ли его Гилберт? Или он в такой удобный случай решил занять его место. Была ли это одна из причин почему силы оставляют его так стремительно. Не хотелось в это верить. Гилберт был единственным, кто остался с русским, когда его кинули даже сестры. Был тем, кто разбирался с бумажками, пока сам русский осушал бутылку за бутылкой, не в силах вырваться из желанного пьянящего дурмана, этой сладкой дымки, когда усталый пьяный мозг наполняли воспоминания о прекрасной дружной жизни во времена СССР, позволяя отстраниться от суровой серой реальности, полной одиночества и агрессии со стороны бывших друзей, бывшей семьи. Только в начале двадцать первого века Гилберту удалось вывести Ивана из его длительного запоя. Иван вновь взялся за дела, показав другим, что он жив, и с ним надо считаться. Это бесило всех, но Пруссия его поддерживал, не позволяя снова скатиться в ту яму, из которой Брагинскому удалось подняться. Иван прислушался к своим ощущениям, могло ли подобное состояние быть связано с пребыванием на чужой земле? Знает ли он о таких последствиях? Иван схватился за раковину, стараясь успокоиться. Ему нужно было выбираться, но сил на подобное у него не было. Может пойти на уступки поклоннику? Позволить поверить в сказку, что Иван сдался и согласен принять условия поклонника. Иван провел рукой по своей открытой шее, шарф опять куда-то делся. Наверное, в очередной раз в стирку. Россия прошел в комнату, он ходил по комнате, рыча от бессилия. Он сломал стол, не раз кидая его остатки в стену, выпуская всю злость и отчаяние на этом невиноватом предмете мебели. Он не смог уснуть всю ночь ожидая поклонника, но поклонник так и не явился. Под утро устав от терзаний, Иван завалился на кровать и погрузился в крепкий сон. * * * Америка проснулся от ужасной боли в спине, лавка в немецком полицейском участке была жесткой и холодной, и теперь в теле американца болела каждая мышца. По ту сторону решетки доносился такой манящий и вкусный аромат свежезаваренного кофе. Америка невольно кинул взгляд на стол полицейского, за которым сидел Германия, попивая свой утренний кофе, напротив него сидел Швеция с кружкой дымящегося напитка. Сглотнув слюну, Альфред перевел взгляд на Англию, который до сих пор спал на соседней лавке. США был удивлен поступком своего воспитателя, Артур остался с ним в этой холодной маленькой серой камере, чтобы поддержать. Ал закрыл глаза, он никогда не думал, что его Англия может быть таким. — Ну у тебя и выдержка, Германия, не сомкнуть глаза целую ночь, — раздался сонный голос Швеция, который тут же поспешил сделать глоток кофе. Диван в участке был явно мягче, чем лавки в камерах, но все равно Бервальд не выспался. Германия только кивнул на слова шведа, во время войн ему приходилось не спать и больше, поэтому не чувствовал усталости. Все его мысли занимал Иван… и Гилберт. Чем занимался его брат вчера вечером? Он так и не ответил ни на один звонок. — Я заполнял документы, нашу работу как стран еще никто не отменял, — запоздало все же ответил немец, когда до него дошел мысли слов Швеции. — Хотелось бы поскорее со всем этим покончить, — серьезный швед кинул мимолетный взгляд на англосаксов, и переведя взгляд на Людвига. — Да, ты прав, — согласился немец, допивая свой напиток. — Может быть и мне сделаете кофе, — крикнул Альфред из камеры, а затем добавил. — И чай для Артура. Этот же чаефил с ума сойдет, не выпив кружку «замечательного» напитка с утра. — Какой ты крикливый с утра, Альфред, — ответил бодрый француз, заходя в участок со стаканчиками кофе и чаем. Он передал напитки США через прутья камеры. Англия заворочался и, упав с узкой лавки, проснулся ото сна. — Как же это все достало, — тут же недовольно пробормотал англичанин, садясь на полу и поправляя свои растрепанные волосы. — Неужели до этого Брагинского кому-то есть дело? — Успокойся, Арти, не стоит тратить на это свои нервы, — весело сказал Альфред, протянув Англии бумажный стаканчик с чаем из пакетика. Англия бросил презрительный взгляд на стаканчик, но все же принял его из рук своего воспитанника. Кто бы мог подумать, что ему придется провести ночь за решеткой, да и еще его напоят с утра этим жалким подобием чая. — Альфред, ты уже определился, кто пойдет к тебе домой? — спросил Англия, делая глоток, и морщась от ужасного вкуса чая. — Да. Чехия, Швеция и Нидерланды, — усмехнулся Америка, попивая кофе, он специально громко сказал. — А, Дания приглядит за Германией, лично я все еще думаю, что это он. Вспомнить только сороковые года двадцатого века. Германия вздрогнул от слов американца, но на его лице не отразилось ничего. Воспоминания этого периода для Людвига всегда была как пощечина. Он уже давно раскаялся и перестал принижать другие нации и расы. Но страны то и дело припоминают об этом, и ладно бы Иван, но и Польша, который с ним же участвовал в разделе Чехословакии. — Тебе не к чему придраться, и ты ищешь хоть одну вескую причину отстранить меня от дела. — В твоем же доме была моя прослушка, так что да я слышал эти твои мечтательные вздохи «Да, Иван!» во время рукоблудия, — выводил из себя немца американец. — прослушка же была по всему дому. Как только Гилберт терпел эти твои смазливые сопли о России. — Ублюдок! — покрасневший от злости и смущения, прорычал Германия, силой воли заставляя себя остаться на месте и не ударить этого зазнавшегося Америку. — У вас тут веселье с самого утра, как я погляжу, — усмехнулся Холл, заходя в участок вместе с Чехией, даже его шарф не смог скрыть следы страстной ночи. — Ты готов выдвигаться, Альфред? — спросила Ханна. Америка кивнул, подходя к прутьям камеры. — Вы только меня освободите. Германия подошел к камере, и с заминкой открыл замок, выпуская Альфреда на свободу. — Дания, следи за Людвигом, — приказал Альфред и выходя из камеры. — С какой стати ты мне указываешь? — себе под нос буркнул Дания, но был не против остаться в гостях у Людвига, можно и пиво вместе выпить. Ханна, садясь в самолет вместе с Америкой, Швецией и Нидерландами, в очередной раз пыталась позвонить Пруссии. Но тот снова не взял трубку. Где пропадал прус, и чем он был занят, невольно занимали все мысли Чехии. Чешка посмотрела на Америку. Мог ли это быть он? Или все же Германия? Вдруг Гилберт узнал от брата что-то такое из-за чего решил выйти из поисков. Или того хуже с ним, что-то случилось. Ханна иногда замечала, как Людвиг задерживал взгляд на ее брате во время доклада. И Сербию Гилберт попросил отстранить от поисков, хотя вот в ком, а в нем она была уверена на все сто процентов, что это не он. — О чем думаешь? — спросил Америка, приобняв Чехию за плечи, от чего девушка скривилась. — О том, где мой брат, — раздраженно сказала Чехия, скидывая со своего плеча руку американца. — Да ладно тебе, Ханна, ты действительно о нем волнуешься? — тихо поинтересовался Америка, выделив местоимение интонацией, а потом решил поговорить серьезно и тихо. — Представь России не станет, Оля возьмет его земли под свою власть, и у всей Европы будет дешевый газ, дешевый уголь, — ему нужно было одобрение именно от славянских стран, так как они родственники Ивана. — Если Оля возьмет его земли под свою власть, то вся Европа станет твоими вассалами. Уж лучше пусть земли России будут под властью самого России, чтобы хоть кто-то мог тебя присмирить, — взбесилась Чехия, зло смотря на Америку. Чешка говорила громко и даже идиот бы понял к чему склонял славянку Америка, Нидерланды усмехнулся. — Ханна, он не стоит твоих нервов. — Рано, Альфред, ты Ивана похоронил, — встрял в разговор и Швеция. — Рано или нет, мы ещё посмотрим. А Европа и так подчиняется мне, — спокойно отозвался Америка, кинув на Чехию недовольный взгляд. Он хотел, пока нет Ивана провернуть неплохую схему. Но оказывается никто из европейцев не хочет поддержать права Оли на земли России. — Альфред, ты не представляешь, на что способен Иван, тебе никогда подобного не провернуть, — спокойно ответил Швеция. — Но герой всегда побеждает зло, — на слова шведа Америка ярко улыбнулся. От аэропорта еще пару часов им пришлось ехать на машине по жуткой жаре. Америка не позволял компашке разбрестись по комнатам, он действительно следил за тем, как производят обыск его дома. Американец находил себе какое-нибудь место посидеть и попивал колу, наблюдая за тем, как другие страны аккуратно, но все же тщательно осматривали его дом. Америка выпил столько колы, что через несколько часов мочевой пузырь дал о себе знать. — Не смейте ничего трогать, пока я отлучусь в ванную комнату, — прокричал Америка, он рванул в уборную, на бегу расстегивая штаны. — Fucking shit! — фраза донеслась вместе с грохотом из ванной до ушей других стран. — Стоит ли его проверить? — спросил Алеид, обменявшись взглядами с Чехией и Швецией. — Я схожу проверю, — отчеканил швед, уходя за Америкой. Америка сидел на полу, потирал ушибленную голову, рядом валялось грязное белье, выпавшее из корзины. Швеция подошел к Америке и протянул ему руку, желая помочь подняться. Ведь обыск они могли проводить только в присутствии героя, так что чем быстрее тот встанет, тем быстрее пойдут дела. Альфред радостно принял помощь и почти уже встал, но Бервальд внезапно отпустил его руку. От чего американец приложился затылком о плитку в очередной раз. — What the fuck do you think you're doing? — прокричал Америка, смотря на шведа со злостью. Швед наклонился и ухватился за одну из грязных вещей, которая была погребена под кучей и торчал ее небольшой край. Он выдернул за край, поняв, что оказался прав, это был шарф России, весь в крови. — Альфред, откуда у тебя это? — спокойно спросил швед, подняв шарф с пола. — Бервальд, ты где застрял? Член ему что ли помогаешь держать? — спросил недовольный Алеид, приближаясь к парочке, а заметив в руках шведа знакомую вещицу, так и вовсе потерял изо рта не прикуренную сигарету. — Альфред откуда это у тебя? — Мне это подкинули! — кажется, теперь и до Альфреда начало доходить, что он в полной жопе, даже потребность мочиться отошла на второй план.