«Патрульный сторожевик "Рысь"» - 4. «Как вы крейсер назовете...»

      Патруль — это не увеселительная прогулка на комфортной яхточке. Патруль — это работа, каждодневная работа для всей команды, когда крейсер находится в реальном пространстве. И работа тем более напряженная для навигаторов, когда он идет в подпространстве: именно тогда все мыслительные мощности решти задействуются на полную. Прыжок — это не просто вход в складку реального космоса и выход из нее. Там, за пределами нормального мира, нет никаких понятных для обывателя ориентиров. Нет звезд, нет планетарных систем — только маяки. И сумасшедшая мешавень измерений, в которой только специально структурированный разум и сможет провести прямую от одного маяка до другого. И только разум псионика может уловить и зафиксироваться на излучении маяков. Потому так редки урожденные навигаторы-люди: человеческая раса еще во времена оны истребила большую часть носителей нужного генотипа, теперь только модифицирование генома может разбудить пси-способности. А у модификантов они не передаются, даже если после измененный организм еще способен на размножение.       Потому почти все навигаторы Федерации — модификанты или ксеносы. Пожалуй, даже если подобрать весь экипаж так, что неприятие чужаков будет слишком высоким, только против навигатора-ксеноса никто протестовать не станет, конечно, при условии, что людей в данный момент нет. Сколь бы многоопытным ни был капитан, в гипере ему навигатора не заменить, и без этого члена экипажа, как без движка, крейсер останется на тверди.       Саммер уже больше двенадцати лет неустанно благодарил свою удачу и все высшие силы, дарующие ее, сколько бы их ни было во вселенной, за то, что одним далеким от прекрасного днем не побоялся влезть в драку и выручить двух молоденьких решти. Решти, оказавшихся навигаторами. Нет, Навигаторами — с большой буквы. Теми, кто идеально точно водил «Рысь» по любому маршруту и ни разу не потерял маяк.       Свою удачу капитан благодарил еще и за Ану — и совсем не по причине его гениальности, как техника. За Ану, который очень быстро и совершенно верно оценил способности решти выводить его, Саммера, из критических моральных пике. За Ану, который первым пришел и сказал, что у него нет разумного роднее и ближе, чем Саммер, но вот Саммеру точно нужен на расстоянии тепла не он, а те, кто даст капитану много больше, чем балбес, с детства лишенный многих очень важных и нужных социальных навыков. Завернул так завернул тогда, только глазами хлопать и оставалось, осмысляя услышанное, открывая рот, чтобы... Ана заткнул его последним — прощальным — поцелуем. После чего собрал немногочисленные вещи, успевшие оказаться в чужой каюте, нагло отобрал любимую капитанскую расческу, пообещал выдавать ее в любой момент в комплекте со своим хвостом, если возникнет таковая надобность, и свалил в свое логово.       Капитан тогда слегка охренел от такого поворота событий. Хотя и без того после тризны по деду, как раз до конца своего обследования у интерговских мозгоклюев, потихоньку охреневал от собственной раскрепощенности, деля одну кровать аж на четверых: с Аной, Шери и Шато. Но степень охренения не мешала ему замечать, что Ана все чаще оказывается только зрителем в приятном горизонтальном времяпровождении.       Когда Саммера признали годным, вернули допуск на борт и все-таки списали строгач, учтя безупречную службу вообще и блестяще проведенную операцию по поимке контрабандистов в последнем рейсе, он грешным делом решил, что все вернется на круги своя. Да прям счас! Разговор с Аной случился в первую же свободную у обоих корабельную «ночь», и свои законные четыре часа Саммер прокрутился без сна, то и дело протягивая руку туда, где привык ощущать любовника. И следующие. И еще одни. «Рысь» забила тревогу, но до дока сообщение так и не дошло, а в следующие капитанские «отсыпные» в его постели оказались сразу два хвоста. Качественно вытраханный — как говорится, «выебали и высушили» — Саммер проспал почти десять часов, и хвала всему сущему в Глубоком Космосе, за эти десять часов не случилось ни одной встречи в реальном пространстве, и «Рысь» прыгнула в гипер.       Все, что оставалось Саммеру в этой ситуации — смириться, принять и получать удовольствие. Что он и делал уже двенадцать лет. Постепенно — и очень неспешно, прямо достойно настоящего титанийца, а не галича, — просто удовольствие сменилось глубокой привязанностью. Саммер не знал, можно ли было ее называть любовью? Но был твердо, кристально четко уверен, что, случись что-то с Шери и Шато, и от его сердца останется только половина. Выжить, конечно, выживет, но... эта потеря будет в разы тяжелее потери деда. Потому — оберегал, как мог.       Ото всего уберечь был не в силах. Особенно от того зла, корнем которого являлся сам.       Решти. Одна из немногих «чистых» рас обитаемой вселенной. Решти категорически запрещали смешанные браки, и тому было жесткое обоснование: во-первых, сама структура их общества, насквозь пронизанная незримыми пси-связями, во-вторых, невозможность иметь потомство ни с какой иной известной расой. Столь же закрытыми для смешанных браков и практически по тем же причинам были только к`хра-туш и единственная кремне-органическая раса рассветных, не имеющая даже отдаленного подобия антропоморфной формы и в космос выходящая только в пси-форме.       Решти никогда не принимали чужаков в свои кланы, хотя и славились гостеприимством. Да, гостя могли всячески обласкать и окружить максимальным комфортом. Но при этом он был и оставался не более чем гостем. Да, свободные пары, еще не построившие никаких отношений, могли такого гостя хоть затрахать — это не играло никакой роли. В брак — настоящий, принимаемый Старшими клана, пара могла вступить только и исключительно с такой же парой, из своего или чужого клана.       Да, случались и такие казусы, как с Шери и Шато, случалось так, что клан оказывался в долгу перед чужаками. Однако никогда еще дети клана не выбирали себе в пару чужака, да еще и одиночку! Когда юные навигаторы, осмыслив и приняв свой выбор — на третьем году их с Саммером отношений! — решились сказать об этом Старшим своего клана, их просто не поняли. Сперва.       Потом было несколько попыток... Саммер назвал бы это «промыть мозги», тем более с учетом пси-давления Старших. Однако Шери и Шато категорически отказались поменять свой выбор. Из отпусков они возвращались такими, что капитан уже подумывал запретить им сходить с борта, пока не воспользовался своим служебным положением и не выдернул кошаков в слияние. Из которого вывалился, с трудом укладывая в голове слишком резко и слишком интенсивно запихнутые в разум знания. Теперь он понимал, что и зачем. И мог только морально поддерживать своих любовников, тратящих в каждый свой отпуск нереальные силы на то, чтобы доказать Старшим: их выбор не изменится.       Четыре года спустя клан смирился, но... Шери и Шато в нем стали словно чужими. Или очень дальними родичами. Или гостями. Саммер понимал, что это очень болезненно для них. Но что он мог сделать, гори оно сверхновой?!       Он понял — что, только в тот момент, когда решти пришли к нему и к птенцу в лазарет. Когда в их безграничном едином сознании полыхнула новой звездой и боль, и радость, и... любовь? Любовь к нему? Вот такому тугодуму, которому понадобилось столько лет, чтобы хоть что-то понять? Или просто он действительно не понимал, а они не могли объяснить, потому что не знали, что и как человеку объяснять? Потому что это было настолько глубоко вложено в их сознание, на уровне инстинктов, что выразить словами не выходило?              В первую же свободную минуту, совпавшую с таковой у Аны, Саммер завалился к нему.       — Хвост! — буквально потребовал с порога. — Срочно. Или у меня башка лопнет, как перезрелый колос соты!       — Не вздумай, вчера уборку делал! — полусерьезно-полунасмешливо ужаснулся в ответ маарлеанин, свешиваясь вниз головой со своих канатов. — Пожалей, вторую подряд я не выдержу! — и, уже деловито: — Расческа на месте. Мне помолчать или?..       — Послушать. К Нинье я с этим не пойду, к Шери и Шато пока тоже — мне самому надо в башке уложить. Просто послушай, ладно? — и, повинуясь какому-то невнятному намеку в сумбуре мыслей, улыбнулся, закончив: — Братишка.       Почему у Аны стало такое задумчивое лицо, Саммер не понял. Честно говоря, в голове просто не хватало место на что-то еще, имеющееся бы по полочкам разложить. Расческа действительно лежала на своем месте, рядом с резными коробочками. Пока Саммер пробирался за ней, Ана успел спрыгнуть с верхотуры и усесться, распушив хвост.       — Так что случилось, Саммер?       — Я дурак, — капитан привычно ухватился за середину хвоста, начиная вычесывать с темного кончика. — И-ди-от. Как они меня вообще могли?..       — Э-э-э, а подробней? — навострил уши Ана, несколько ошарашенный таким началом. — Больше конструктива?       Сосредоточившись, Саммер принялся описывать Ане все узнанное, прочитанное, вытянутое из Шери и Шато сейчас и раньше. И свои выводы, как всегда, постепенно раскладывая все по полочкам. Очень постепенно: Анин хвост уже блестел и лоснился волосок к волоску, а Саммер все чесал и чесал, медленно и аккуратно, говорил, размеренно и глухо, словно записывал все на кристалл памяти.       — Теперь ясно, что с точки зрения Старших, Шери и Шато практически преступили законы клана, связывая свою жизнь со мной. Бесплодной веткой.       Он замолчал, даже рука с расческой остановилась, и ладонь на хвосте сжалась сильнее, заставив Ану замереть: Саммер не хотел делать ему больно, просто был у него такой вот рефлекс.       — Саммер... А ты не думал никогда...       — Тс-с-с... Погоди, братишка, помолчи. Сейчас...       Саммер отпустил бедный хвост и вместо него сгреб Ану на руки, как... да как большую игрушку или... младшего брата?       — Я знаю, что сказать клану.       Мгновение — и такая разительная перемена! Жесткий, твердый голос принявшего решение аррсо.       — А? — пискнул Ана, позабыв, что сказать-то хотел.       — Помнишь моего деда, хвостатенький? — Саммер расслабился, уткнулся носом в висок так и не отпущенного Аны.       — Такого не забудешь...       Поскольку деда лично Ана не знал, Саммер предположил — это о рассказах. Или о той ситуации в целом. Впрочем, конкретика сейчас была не важна, главное — Ана понял, о чем он.       — На Гале никогда не росли деревья. Первопоселенцы пытались — о, много кто, и фермеры, и ученые, но Галя — планетка упертая. Мой дед вырастил целый сад. — Помолчав, Саммер усмехнулся в Анину шерсть и продолжил: — Вспомни, что говорили мне о нашей команде. «Слишком разнородный экипаж, совместимость невозможна!» И что в итоге?       — В итоге ты дал нам всем дом. Всем, кого отвергли в других местах. Ты еще не понял, Саммер? — Ана завозился, вывернулся, подцепив капитана за подбородок и заставив посмотреть на себя. — Мы все были одинокими, пока не пришел ты. И кучеряшки твои — я думаю, тоже.       — Ана, имя твоего рода для тебя важно?       Прозвучавшее было как всегда неожиданно. И... ожидаемо?       — Ну, надо же мне что-то в документах писать? На пустые строки наши бюрократы ворчать изволят, — фыркнул тот.       — Ана-а-а! — укоризненно протянул Саммер. — По существу.       — А я как сказал? — обиделся Ана. — Это просто буквы, Саммер. Других у меня нет, вот и ввожу эти.       — Ну, вводить «Ана Стан» будет короче и проще.       — Да, коне... Саммер?! — округлив глаза, взвизгнул Ана, до которого не сразу дошло.       — У меня, конечно, большая семья. Но она вся там, на Гале. Экипаж — тоже моя семья, но ближе тебя для меня только мои котики, и совсем в ином ключе. Так что — ты станешь моим братом, Ана? Хотя ты мне и так уже давным-давно им стал, но сейчас — по законам Федерации и со всеми бюрократическими плясками?              Саммер после долго еще тряс головой и укоризненно ворчал, что визжать так не стоило, особенно ему на ухо. Потом посоветовал Ане сожрать листик и отоспаться: конец смены скоро, а под конец, как известно, очень возможны неожиданности. И ушел, вместо своей каюты отправившись в ту, которая принадлежала Шери с Шато и где сейчас временно обитал их будущий приемный сын.       Он наконец понял, какое имя будет у маленького птенца.       

***

      Конец патруля никаких неожиданностей не принес: всего два досмотра и — вот беда! — никакой контрабанды. Так что суета на борту «Рыси» началась только в последние сутки полета: экипаж собирал вещи, прекрасно понимая, что крейсер встанет сперва в орбитальный док, а после — в планетарный на переоборудование, и за это время никто на его борту обитать не будет. Всех, у кого не было на планете своего угла или зарезервированного места в казарме, ждали гостиничные номера, заранее заказанные капитаном. Ану — еще и контейнер для его барахла, над которым маарлеанин трясся, хуже, чем Нинья над своими шкатулками. И три очень крупных сейфа для абордажников и их любовно собранного арсенала. Представив, как все это будут грузить в орбитальный челнок, Саммер только тряс головой и отгонял от себя эти кошмарные видения. Воистину: один ремонт хуже трех природных катаклизмов. Правда, бабушка это когда-то говорила о доме, но «Рысь»-то и есть их общий дом!       Ах да, а его самого ждет важнейшее дело: снять кристалл «Рыси» и оттранспортировать его на временное хранение. От мысли, что она все это время будет одна, у Саммера душа была не на месте, хорошо Рысенька, поняв его терзания, мягко посмеялась и заверила — не будет. Уснет, а проснется уже в обновленном теле, где у нее будет много-много забот.       «Не обижаешься, что я вот так решил?»       «Мой капитан, я бы обиделась, если бы ты решил иначе. Все-таки, это мое тело, и я уверена в надежности его конструкции».       «Умница моя», — умилился Саммер.       «Рысь» была и будет единственной женщиной, настолько близко допущенной в его жизнь. Ни бабушка, ни мама, ни даже любимая подруга Лючия так близки ему не были.       Риана приближалась. Удивительно изысканная планета — словно лиловый бутон цветка в белых прожилках облаков. Из-за цвета атмосферы Риана не походила на Терру Изначальную, и ее океаны были не индиговые и лазурные, а густо-фиолетовые, розоватые на шельфовых мелководьях. Переливы цветов всякий раз завораживали, благо, время полюбоваться перед самой стыковкой было.       Риана пела. Саммер внезапно понял: он никогда прежде не слышал голоса родной ему Гали, а вот этот — этот «голос» теперь воспринимается частью... дома? Для спустившихся на поверхность Риана тоже представала красивой планетой. Были на ней и горы — намного выше, чем на Терре; и океаны — глубокие и менее соленые, чем на Гале; и леса — пестрые из-за двухцветной листвы подавляющего большинства растений; и степи, похожие на гигантские поля разлитой ртути зимой и на живой огонь в период цветения. Не было только пустынь, Риану слишком давно терраформировали, выравнивая климат. Жизнь на ней не сосредотачивалась в мегаполисах, хотя именно они являлись тем, что привлекало к планете внимание туристов и торговцев всех рас. Заповедные зоны, аграрный сектор — вот это напоминало Саммеру Галю. Свободных пространств хватало, имелись и свободные земли, в которых можно выкупить участок и построить дом, если очень хочется тишины подальше от неумолкающего шума мегаполисов.       А где бы он хотел жить?       «Стыковка, капитан».       «Спасибо, родная. Готова?»       «Всегда».       А где бы хотели жить его кошаки? Птенчик? Ана?..       Как много мыслей лезет в голову, и все — непривычные. Саммер только сейчас понял: вот так чувствует себя глава семьи. Не капитан — капитан во многом руководствуется Уставом. В семье уставов нет. Нужно будет собрать их всех и поговорить. Именно потому он попросил Шери и Шато не торопиться в клан. И они как-то очень радостно и с готовностью замурлыкали, соглашаясь.       Разгрузка «Рыси» длилась почти двенадцать часов. Сказать, что Саммер устал — так нет, хотя пришлось внимательно следить за всем, заполнять целую кучу деклараций и прочих документов. Скорей уж, он себя чувствовал, как дедовы механические часы: с каждым часом туже и туже закручивалась пружина взвода, чтобы начать отсчет в тот момент, когда бережные руки Аны осторожно вынули кристалл искина и опустили его в гелевое ложе контейнера.       — Сладких снов, Рысенька, — негромко сказал Саммер, хотя и знал, что искин его больше не слышит.       Но все равно, опускал крышку контейнера он тихонько, будто неуместно клацнувшие запоры могли потревожить сон искина.       — Вот она удивится, — довольно задрал хвост Ана. — Я там кое-что придумал...       — Нет, ты не останешься помогать ремонтникам, — отрезал Саммер, поднимая контейнер. И, смягчившись, добавил: — Не сейчас. Пойдем, у нас дела.       Ана все равно бухтел, как обиженный ребенок, пока шли по полутемным, освещенным только техническими люкс-панелями коридорам, по герм-трапу, догоняя уже собравшуюся за пределами шлюза команду.       Саммер его не одергивал — прекрасно понимал, что это первый раз за двенадцать лет, когда Ана проведет на тверди гораздо больше пары часов. Но так было нужно. И, у него найдется, чем обрадовать маарлеанина и примирить с вынужденной разлукой с его любимыми техническими игрушками. Вот только доберутся до поверхности и комплекса Патруля, поставят контейнер с кристаллом в защищенный сейф, сдадут все рапорты, и будет ему. А пока пусть вместе с кошаками присмотрит за птенчиком — вон, идет, притихнув, в Шери с Шато вцепился и головенкой крутит так — сейчас отвалится.       — На плечо хочешь, малыш? — заметив это, присел на корточки Арон. Восседавший на его плече Чтоза даже не пошатнулся — привык ездить на громадном товарище.       Мальчик отпустил ладони решти, сделал шажок к Арону и остановился, прижал тонкие ручки к груди, оглянулся и очень быстро юркнул назад, почти мгновенно оказываясь рядом с Саммером. Вытянулся на носочках, просительно заглядывая в его глаза.       — Ну, иди ко мне, малыш, — усмехнулся капитан, опускаясь на одно колено.       Контейнер с искином, конечно, одной рукой будет тащить не очень удобно, но справится. А не придерживать угнездившегося на плечах птенчика боязно: вдруг сверзится?       Саммеру не нравился откровенно птичий вес мальчика, но Нинья, как наседка вертевшийся вокруг птенца, уверял, что для того он вполне нормален. Как и рост, и все прочие показатели. Так что Саммер шел, едва ли чувствуя дополнительную тяжесть. Наоборот, теплые ручонки, цепко ухватившиеся за его уши, умиляли и заставляли чувствовать себя почти окрыленным.       Нет, капитан знал, что это тоже одно из свойств маленького модификанта — эмпатии и эмпатической телепатии, благодаря которой тот может транслировать свои чувства на окружающих. Просто на борту крейсера птенчик это настолько сильно не демонстрировал, а сейчас, когда вокруг так много нового и непривычного, не сдерживается. И потому Саммер прислушивался к его ощущениям, чтобы не упустить момент, если вдруг тот испугается.       Мальчика не испугали огромные гулкие пространства орбитального комплекса, а вот толпящиеся в гигантском терминале отбытия разумные — да. Пришлось вручить контейнер с искином Ане, а малыша брать на руки, позволяя спрятать личико в плече и прижаться всем худеньким телом.       — Тише, тише, не бойся. Я с тобой, и все остальные с тобой. Штерн, кордон.       — Есть, капитан! — отсалютовал командир, и абордажники аккуратно взяли свой экипаж в плотную коробочку.       На них косились, но не возражали. Раз абордажники ведут себя так, значит, есть на то причина — без причины капитаны такие приказы не отдают. А потерпеть отжатые лишние метры пространства не так сложно, куда проще, чем разбираться с теоретическими проблемами, от которых берегут обе стороны. Ну и взаимное уважение экипажей — а именно экипажи последней смены Патруля здесь в большинстве своем присутствовали — давало о себе знать.       — Лючии не видишь? — уточнил Саммер у топающего рядом Арона.       Громадный айри покрутил головой, даже привстал на цыпочки, что выглядело совсем уж комично, и виновато громыхнул:       — Никак нет, капитан. Не видать.       — Жаль... Ладно, я с ней потом свяжусь.       Смена у патрулей заканчивалась одновременно, но совсем не обязательно — Лучику могло и повезти прихватить приз, например, который надо еще довести до планеты. Саммер усмехнулся, представив ее реакцию на приглашение. Осталось только решить — куда именно, но это со временем.       В челноке птенчик от Саммера отлип и даже рискнул прогуляться по салону, схватив в охапку довольного Рафаэлло. Котокрыс, хоть и казался слишком большим для ребенка, весил немного, а сил у маленького модификанта на самом деле было гораздо больше, чем полагалось при такой комплекции и возрасте.       Штерн, глядя на это, поскреб затылок.       — Капитан, я с ребятами вас провожу все же? А то кто его знает...       — Отдыхайте, меня тут почти весь экипаж провожать собирается, — рассмеялся Саммер. — Нечего вгонять доблестный Интерг в панику. Все будет хорошо.       — Ну как знаешь, капитан...       И ведь не признается, зараза, что просто сам за птенчика переживает, вот и не спешит в казарму. Да что там — даже Ирис со своего места внимательно так поглядывает, как через снайперский прицел. В его исполнении так выглядело искреннее беспокойство, Саммер это уже выучил.       Хорошо хоть в челноке места так рассчитаны, что один зал — один экипаж. И можно переборки закрыть.       Челнок приземлился в космопорту, подрулил к переходу. Команда Саммера покинула его последними и снова так, как и шли к челноку — в плотном окружении абордажников, оберегая покой малыша, угнездившегося на руках у капитана. К моменту, когда абордажная команда погрузилась в нанятый специально для них глайд, оставив экипаж «без присмотра», мальчик успел задремать: по корабельному времени уже была ночь, а за время патруля он привык к строгому распорядку. Здесь же время только-только близилось к полудню.       Может, оно и к лучшему. Саммер расстегнул верхний слой комбеза, прикрыл полой птенчика, чтобы солнце не светило ему в лицо. Ничего, еще успеет налюбоваться на поверхность, наоборот хорошо: не случилось шока от внезапного исчезновения привычного потолка. В терминале, конечно, потолок был далеко, но все же — был. А крутящийся неподалеку Нинья предупреждал о возможной реакции.       Все же, как мало птенец видел в своей недолгой жизни — и как много ему предстоит увидеть.       Учитывая, что возможность хотя бы просто смотреть у него появилась только в момент, когда Саммер снял повязку... Кулаки у капитана до сих пор чесались — дать бы в морду и заказчику, и перевозчику «экзотической птицы». Хотя второму он фасад слегка подрихтовал во время допроса, даже не зная еще о «гробе» с птичкой. Но так то на общих основаниях, а прицельно было б куда приятней. Ладно, что сделано, то уже сделано.       Подоспел заказанный для экипажа глайд, загрузились, запетляли сложным маршрутом: сперва от космопорта до клановых территорий решти, высадить вторую пару навигаторов, стрелка и наводчика; потом в один из наземных глайд-портов, где попрощались со стюардами: им предстояло еще почти двухчасовое путешествие до дома. Арон сразу ехать домой отказался наотрез, хотя мог бы выйти там же — мол, пока не убедится, что вторая семья устроена... Высадили у нужного квартала титанийцев и Лаки, потом обоих дежурных медиков и Три-дабл-Ю. А уж после всем оставшимся кагалом отправились в отделение Патруля — сдавать искин, документы, Анин контейнер и арсенал.       На подлете к КПП Саммер, выглянув в окно, тихо рассмеялся: ну почему ему везло практически всегда, появляясь здесь, натыкаться именно на этого дежурного? Очень узнаваемого благодаря полосатой красно-белой шевелюре — какой-то некорректируемый сбой во время модификации наградил этого человека толстенной и по крепости не уступающей пластитану косой экзотической раскраски. И прозвищем «Шлагбаум».       При виде капитана Стана и компании у него поначалу округлялись глаза. Потом, через некоторое время, удивление уступило место нервной улыбке «что на этот раз?», ну а теперь лицо дежурного отображало все спокойствие мира. На птенчика на руках капитана он взирал со стоическим терпением, мол: ну это же Стан, ну притащил ребенка и котокрыса, подумаешь. В следующий раз еще какую кракозябру притащит, не иначе. Сунул ключ-карту в планшет, бегло ознакомился с документами, проверил пломбы на сейфах и контейнерах, вернул идентификатор капитану и отсалютовал молча, мол, с возвращением на твердь, капитан Стан. Саммер ответил таким же скупым жестом, направив глайд к посадочно-разгрузочной площадке.       Иногда Саммеру самому хотелось порваться на сотню капитанчиков поменьше — чтоб все делать одновременно и успевать везде побыстрее. Увы, даже клонировать себя бы не вышло — дорого для простого патрульного капитана. Пришлось сперва контролировать разгрузку глайда, потом сдавать искин под роспись, и только потом уже грузиться на слайд* к канцелярии.       По дороге передал птенчика Арону, прекрасно понимая, что не со спящим ребенком бегать по инстанциям. В огромных руках айри тот казался еще меньше, чем был на самом деле.       — Не волнуйтесь, капитан, как на родной койке будет, — тихо — ну, с учетом его голоса — заметил Арон, аккуратно пристраивая птенчика на сгиб локтя и так же закрывая бортом комбеза. Получился настоящий шатер на двоих с Рафаэлло, край которого старательно придерживал хвостом Чтоза, помахав Саммеру скрещенной верхней парой рук — мол, не боись, капитан, все хорошо и будет еще лучше. Так, окруженные оставшимся экипажем, и отошли в сторонку, в один из крохотных — на три лавочки — сквериков, которых хватало на территории Патруля.       Вообще, это был не просто комплекс зданий, скорей, это место напоминало капитану бабушкин слоеный пирог: под землей куча складов, на земле — казармы, ровными прямоугольными серо-стеклянными рядами перемежающиеся с куполообразными спортивно-тренировочными аренами, и десять таких же прямоугольников, только «стоймя» — собственно, административно-командный центр Патруля. И все наземные постройки, как карамельная паутина — шоколадные украшения, опутывали слайды и воздушные лифты, что логично: территорию Патруль занимал немалую. Умаешься бегать, от складов до АКЦ почти три километра. Хотя и наземных дорожек хватало, и плац для торжественного построения тоже был.       Ану, дернувшегося идти со всеми, Саммер поймал за кончик хвоста, на возмущенно-вопросительный взвизг ответил:       — А ты мне нужен, пошли.       Саммер в последние годы уже даже не терзался совестью, пользуясь некоторыми сторонами своего служебного положения к собственной и экипажа выгоде. Например, имея право заверять заявления членов экипажа, еще в прыжке отправил в канцелярию два — от себя и от Аны — на смену фамилии и регистрацию родственных связей.       Такое «братание» тоже появилось среди космолетчиков именно как отголосок додревнейших традиций Терры. Но, насколько Саммер знал и выяснил, прошерстив открытые архивы, пока что случаев «братания» разумных разных рас было исчезающе мало. Такова уж психология человеческая, увы: считать себя высшими и лучшими. Вроде как брататься с ксеносами — унизительно. Тьфу и растереть!       Но, как бы то ни было, как и любая традиция, эта была узаконена и регламентирована кучей бумажек и бюрократических ритуалов. Ана еще не знал, что сегодня ему предстоит окончательно распроститься с гражданством Ма`ар-Ла-ан, получив взамен исключительно полный статус гражданина Федерации, а не только сменив идентификатор в ключ-карте. И перед этим «торжественным событием» его мозги пропустят через мелкую мясорубку сперва ксенопсихолог, потом штатный психолог, а потом еще кто-нибудь, куда спецы зашлют. Надеялся капитан только на то, что много времени эта канитель не займет — ему ж еще приемыша оформлять. Сына. И на то, что до Аны не сразу дойдет, потому что успокаивать истерящего маарлеанина при всем народе... За свою психику Саммер был спокоен, за психику окружающих — не очень. Хотя вот последнее ему — глубоко и фиолетово, как говорил дед. Свой хвостатый ближе к душеньке.       Собственно, во всем он оказался прав — хоть иди да в портовом притоне гадалкой устраивайся. Первым делом обоих пнули в медцентр, на этаж к «психам». Что особенно смешило Саммера — из общего нейтрально-безликого холла пришлось им идти в разные двери соотносительно принадлежности к расе. Ксенопсихологов у Интерга, и у Патруля, как его подразделения, было много — все наираспространеннейшие расы представлены. Сжав плечо Аны в ободряющем жесте, Саммер наклонился к нему, шепнул:       — Не бойся, я буду тебя ждать здесь. Иди, — и подпихнул к двери.       

***

      — Не бойся, я буду ждать тебя здесь. Иди.       Ана не боялся. Мало ли раз он сюда заходил? Перед каждым патрулем, считай, гоняют — столько лет прошло, а уважаемый Сай`Атори ин-Каэда никак не может уяснить себе, что Ана на самом деле любит технику, любит копаться в ее внутренностях, любит летать и не собирается сходить с ума во время патруля, до него или после.       Кабинет — небольшой, с точки зрения маарлеанина — уютный, отделанный натуральным деревом без единого металлического соединения, без острых углов, в живой зелени, затеняющей окна вместо занавесок или жалюзи. И вся техника — в деревянных же глухих корпусах, только маарлеанского производства. Ане этот кабинет не страх внушал, а тоску, зелено-лиловую. Почти как под конец, когда отец приходил к нему в комнату, осторожно садился на кровать, подбирая хвост поближе к ногам, чтобы и шерстинкой не коснуться вскрытых приборов, и пытался поговорить по душам, теребя мех покрывала. «По душам» — это Ана потом от Саммера услышал, а тогда про себя называл отца «передача зауныние», угукая и агакая в давно выученных местах. И только криво улыбнулся, в первый раз оказавшись в этом кабинете и сев почти так же — хвост к ногам, на морде недовольство.       Хвост уже давно слушался, а вот гримасу сдержать не удавалось. Не особо и пытался — смысл притворяться перед тем, кто уж такое видит легко. Интерпретирует только криво. Правда, сегодня в докторском планшете новый кристалл, как говорится. Неожиданный. Что-то там про внутреннюю готовность окончательно предать родину и гнев Праматери Древ... Челюсть у Аны потихоньку отвисала, а в голосе психолога звучало все больше патетично-визгливых ноток. «Ебанулся», — констатировал рассудок в голове голосом Саммера.       — А можно узнать, уважаемый ин-Каэда, — осторожно вклинился Ана, когда психолог прервался набрать воздуха, — в чем это вот все выражается?.. Брить хвост я вроде пока не намерен...       — Но вы, ин-Равари, решили отказаться от гражданства Ма`ар-Ла-ан и имени рода! Оттуда и до надругательства над своим телом недалеко.       — А сколько-сколько я дома не был? Ах, дайте подумать... С момента окончания начальной учебы? — ядовито откликнулся Ана, невероятным усилием сдержав восторженный визг. Ну, Саммер!.. На второе ухо оглохнет, как только вырвутся отсюда! Хоть бы предупредил, а еще капитан, называется.       — И не вы ли, уважаемый ин-Каэда, мне пытались читать лекцию о важности семьи? Что я тогда сказал, а, напомните? Что вы подтвердили, прижавши уши? Мол, что ж это за семья, которая отказывается от родича только лишь из-за малых отличий?..       Доктор и сейчас прижал уши и задергал кончиком хвоста. Возразить ему было нечего, хотя, видит Прамать Древ, он попытался.       — Может быть, вам стоило попробовать примириться с семьей, а не рубить под корень все отношения? Прошло действительно много лет, и они могли изменить свое мнение, остыть. На раны древа всегда ложится новая кора!       «Вот именно, — поддакнул опять-таки голос Саммера внутри. — Выдрали ветку — и корой заросло».       — Ага, прилетаю я весь такой, в рабочем комбезе, хвост в технической смазке, из кармана обрезок шлейфа торчит... — Ана аж вскочил, покрутившись — любуйтесь, мол, нате! И плюхнулся обратно, уже спокойно заметив:       — Вы сами отлично понимаете, что этому не бывать. Да вам самому со мной неуютно в одной комнате находиться, уважаемый!       Отвечать доктор не стал, просто протянул руку и придвинул к себе планшет, застрочив стилусом по экрану со скоростью «древесного лекаря». Через пару минут из лотка принтера выполз лист, сверху на него лег микрокристалл, и доктор, поджимая разом и губы, и уши, и хвост, отчего показался сморщившимся после спорового выброса дождевым грибом, указал Ане на дверь. Забрать все с серьезным видом было нереально сложно. Как и медленно выйти за дверь, а не выбежать, тихо повизгивая от ужаса и предвкушения разом.       Едва створка, щелкнув, прижалась к косяку, Ана уставился в распечатку, сжимая ее дрожащими руками. Привычные строчки «кто-куда-когда» промелькнули мгновенно, он бегло смотрел дальше, ища главное. Мудреные термины своего привычного диагноза пропустить, они уже давно неизменны и означают только его любовь к железкам, сложности с социализацией и установлением близких отношений («астероидный мусор» — хмыкал всегда на это капитан).       А вот и оно, то, что он искал. Снова мудреные слова, но, кажется, означают, что он решение принял в здравом уме и твердой памяти.       — Ну как?       Ана вздрогнул — не заметил Саммера, так вчитывался, от напряжения высунув язык. А ответ на вопрос мог быть только один.       Подпрыгнув, Ана повис у Саммера на шее, восторженно визжа ему в ухо. Из вредности — в не пострадавшее в прошлый раз. Капитан только охнул и подхватил его на руки, спеша смыться с этого этажа, а то решат, что они оба в самом деле ебанулись, и положительные заключения отберут.       Впрочем, в черную дыру все. Ана послушно сидел на руках у Саммера и был счастлив всецело, до самого кончика хвоста. Хотя нет, одной маленькой детали не хватало.       — Саммер... А ты не знаешь, тут поблизости никаких салонов красоты или чего-то такого нет?       — Хвост брить не дам. На правах старшего брата!       — Я сережку! В ухо! Только не решил, в какое — в правое или левое? Тебе как больше нравится?       — Ну... хоть в оба, только смотри, чтоб этими сережками потом в проводах не запутаться, — подумав, выдал Саммер. — Так, пришли. Сделай, пожалуйста, серьезную морду лица. Хотя, нет, сияй и дальше. А то тут все с такими рожами, что хоть в черную дыру сигай.       Этаж Ане был не знаком. Он покрутил головой, отыскивая инфопанель.       «Отдел регистрации актов гражданского состояния». Фу, язык сломаешь и мозг вывихнешь!       С ручек Ана, пересилив себя, все же слез. Но от Саммера отлипнуть не сумел, так и ввалился в какой-то там из кабинетов, повиснув у него на плече и, для надежности, обвив хвостом за пояс. А согнать с морды лица дурацкую улыбку было и вовсе выше его сил. Ну... А как иначе? Как, если вот сейчас у него появится настоящая семья?!       Сидевшие в кабинете восторга Аны не разделили, они вообще смотрели на посетителей, как на неведомую зверушку, с которой непонятно — то ли шерсть чесать, то ли в еду ловить, то ли лучше и вовсе не приближаться, а то укусит.       — Вы дверью не ошиблись, уважаемые, э-э-э...       — Ни на миллиметр. Саммер Стан, Ана Стан, мы записаны.       — Льех`Ана ин-Равари? — уточнила сухая, как подломленная ветка, дама, внимательно препарируя их взглядом.       — Бывший, — коротко, стараясь не взвизнуть, поправил Ана.       — Ах, да... Ключ-карты, документы. Присядьте.       У нее словно включилась какая-то рабочая программа, выключив все эмоции в глазах и мимике. Просто поблескивающие темные стекляшки, как визоры дроида. Сразу стало проще воспринимать происходящее. Как дроида же: работает и ладно, шуршит распечатками, считывает кристаллы. Привычно и успокаивающе. Забавно, Ана только сейчас понял: ему действительно проще и приятней иногда работать с машинами. Простенькими, не чета «Рыси», тупенькими даже. Они такие... Медитативные, да. Интересно, а психолог бы что на это сказал?       Ана снова развеселился, представив уважа-а-аемого ин-Каэда, услышавшего такие откровения и обреченно выщипывающего шерсть за ушами, скорбя по совсем тронувшемуся сородичу.       — Введите пальцы в биометрический сканер, — прозвучала очередная сухая команда.       Ана чуть не лопнул, сдерживая смех. Прамать Древ, ну хоть кто-то из этих странных людей-машин понимает, насколько... пошло и глупо, откровенно говоря, это звучит? Впрочем, учитывая форму новейшего, последнего поколения, сканера... Ана с трудом подавил желание прикусить собственный хвост. Рядом тихо хрюкнул Саммер, у него скулы потемнели от прилившей крови, а в глазах слезы... Брат того же мнения. Нет, на улице. Все на улице, в кругу своих. Они — поймут, даже если на голову встанет или по деревьям прыгать начнет, как свихнувшийся толстун в период гона. А сейчас держать себя в руках. Вон, Саммер же держится... Каким-то чудом!       Интересно, а эта женщина может скорчить еще более нейтральное лицо?..       Сканеры пискнули, сигнализируя о перезаписи информации.       — Мои поздравления новобра... Простите, не тот скрипт.       — Я вас понял. Принимается, — Саммер сгреб оба протянутых жетона, Ану, уже готового задохнуться, и словно телепортировался из кабинета — только дверь мягко чавкнула.              Как добрались до выхода — Ана не понял. Это все Саммер, выдержка — капитанская! Высшей пробы!       А Ана только и смог, что обнаружить небо над головой — и сползти по ближайшей стенке, задыхаясь от смеха пополам с восторженным визгом. Рядом хохотал Саммер... нет, брат! Брат смеялся и уговаривал быть потише, а то Нинья вон уже скачет, хвост придерживая, проверять — что с ними в этом страшном месте сотворили.       Нинья не подвел — сунул под нос обоим по знакомой матовой капсуле, непререкаемо приказал проглотить и обеспокоенно прижал сухие пальцы к вискам сперва одному, потом второму.       — Что за истерика?       — Хвостатенький, я тебе потом покажу, — отдышавшись от смеха и горечи лекарства разом, пообещал Саммер. — Ох, спаси меня, великий Космос, мне же сейчас туда возвращаться!       — З-зачем? — икнул, все еще хихикая, Ана. И сам тут же сообразил. — А. О. Племянник! Саммер, можно я так его буду звать, а? Можно же?       — А как же иначе, брат? Иначе никак, — Саммер мягко потрепал его по гривке за ушами, усмехнулся и уже совершенно спокойный вернулся к лифтовой площадке.       Капитан. Могучий и непоколебимый корень его семьи. Ана проводил его влюбленным взглядом. Потом обернулся к Нинье.       — Хвост на месте? Мы тебя не очень перепугали? Тогда пошли! Как там птенчик, не проснулся? — затараторил он, за руку таща мегуто обратно.       Вот сейчас еще немного подождать. И еще немного. И обнять сонного птенца. И подождать, пока Саммер вернется. А потом они все вместе сходят за сережкой — Ана уже знал, какой — и он станцует. Потому что иначе его порвет на много-много пуховых клочков от того, что растет внутри, разворачивая клейкие листочки к солнцу.       

***

      Саммер был безмерно благодарен Нинье за вовремя подсунутое успокоительное, иначе войти в этот кабинет еще раз он бы просто не смог, не удержал бы лицо. А так вошел, спокойно встретил удивленные взгляды, даже смущение изобразил:       — Я еще за документами на усыновление. Фамилия Стан.       — А ребенок? — дежурно осведомилась девушка, напоминающая ему молодого клона своей соседки, у которой они с Аной регистрировались только что.       — Спит. Привык к корабельному распорядку.       — А...       — Вот, — Саммер вынул из кармана плотно запечатанную пробирку с лазурным перышком. — Я узнавал, этого для сканера достаточно.       Долгий пронзительный взгляд на перышко чуть не заставил его снова расхохотаться. Саммер буквально видел, как перещелкивались файлы там, в голове под аккуратными кучеряшками: человек, маарлеанин, а теперь кто? И как, черт подери, они все оказались связаны?!       Ничего, если все пойдет, как должно, он сюда в третий раз явится. Гм, прихватить, что ли, пирожных, чтобы эти дамы стресс заели, увидев его любимых котиков?..       И ничего это не взятка будет. Все равно не поможет — сплетни были, есть и будут вечной валютой таких вот клонов-приложений к сканерам. Они все — и молоденькие, и пожилые — интерговцы, а в этой структуре, как и в любой другой части госаппарата, творится форменный пиздец. Это рядовых капитанов и прочих членов экипажа затыкают подписками о неразглашении. Знает он их неразглашение: левые мегуто все даты крупных операций раньше патрульных узнают.       — Мой сын — раёк.       Да, новая, молодая, малочисленная раса великой Федерации. Взгляды дам стали чуть заинтересованными. И капельку презрительными. Начитались сплетен в галанете? Ну и пусть бы.       — Ключ-карту, документы. Присядьте.       Вот и скрипт заработал. Саммер сел туда же, откуда совсем недавно встал. Интересно, а с перышком фраза будет та же?.. Нет, даже не стали размениваться на слова, просто требовательно протянули руку, вскрыли пробирку и пинцетом подцепили перышко. Саммер категорически решил, что заберет его — нечего биоматериалами раскидываться. Но сканер — вот сука! — лазурную пушинку сожрал бесследно, выдав очередной всписк.       — Мои поздравления с прибавлением. Ключ-карту ребенок может не носить до достижения пяти лет. Идент-код можно нанести в педиатрии на любую доступную часть тела ребенка временным татуажем сроком до пяти лет.       На стол перед Саммером лег жетончик ключ-карты, инфокристалл и тонкая брошюрка в пластике.       — Вся необходимая информация, — пояснила регистратор. — Внимательно ознакомьтесь. Запрос на пособие, льготы, квоты отправится автоматически, результаты будут высланы вам на личную почту. Желаю... терпения и успехов в воспитании, — последняя фраза прозвучала неожиданно тепло и человечно, и даже уголки губ девушки в черной форме со звездами слегка приподнялись в улыбке. — Федерация гордится вами, капитан.       В коридор Саммер вывалился в некотором офигении, но оно довольно быстро прошло, когда сообразил: ну да, райков же всячески нужно вписывать в общество, вот и поощряется подобное поведение. Усыновил же, а не что-то там. Хвала всему сущему во Вселенной, что не стал оформлять на птенчика коллективную опеку. Иначе... Саммер передернул плечами под комбезом, несмотря на теплую погоду, его пробрало мгновенным ознобом.       В сквер он шагал бодро, стараясь не сбиваться на бег. Еще чуть — и отправятся отдыхать, в самом деле, организм уже потихонечку сигналит, что пора и честь знать: за последние трое корабельных суток Саммер ухитрился перекемарить ровно полчаса в кают-компании. И то просто потому, что пригрелся, и птенчик на руках сидел — вот и боялся его потревожить.       — Ну как?       От хором заданного вопроса чуть дрогнули деревья — многоголосье вышло знатное, а расчувствовавшийся Арон еще и не сдержался.       — А...       — Проснулся он, капитан. Только солнышко еще яркое очень, — пробасил Арон, осторожно отодвигая борт комбеза.       Птенчик потер кулачками глаза, увидел Саммера и пушинкой слетел на землю. Капитан опустился на колено, принимая его в объятия, чуть не оглох от ментальной волны, полной сумбура и хаоса.       — Тише, тише. Все хорошо.       Саммер раскрыл замочек на тонкой, но прочной цепочке, повесил личную ключ-карту на тоненькую шейку и аккуратно застегнул, поправил перышки, убирая из-под цепочки.       — Ну, с днем рождения тебя, Старвинд Стан.       И вздрогнул снова, на этот раз от тихого, едва слышного:       — Ста... ар... винд?       — Твое имя, малыш. Так звали твоего прадеда. Носи его с гордостью, сынок.       — Старвинд, — уже уверенней повторил птенчик, будто примеряя имя к себе.       И улыбнулся, светло и радостно, как умеют только дети.