Лётчик

Он бежит, рассекая своим телом воздух. Худенькие ручки расставлены в стороны, ножки в синеньких ботиночках приминают едва-едва выросшую траву. Вокруг пахнет. Очень приятно пахнет. Не вырос он настолько, чтобы описать насколько ему нравится этот аромат поздней весны. Он прикрывает глаза, и в его голове появляется целый новый мир. Вот, он уже не шкодный мальчишка, бегающий по заднему двору, а смелый лётчик, выполняющий очень опасное задание. Налево! Направо! Снова налево! Прямо по курсу облако! Он с лёгкостью преодолевает все преграды, улыбается "до ушей" - как говорит обычно мама. Как же ему нравится эта игра. Хотя, какая же это игра? Он самый настоящий лётчик. Вот подрастёт немного и пойдёт учиться - отец обещал! - и будет он тогда на настоящем самолёте летать, во врагов стрелять, вот увидите! — Алёна, где этот негодяй маленький бегает? — грубый голос отца раздаётся так громко, что мальчик слышит его даже на улице. Голубое-голубое небо с мягкими, пушистыми облаками рассеивается. Вокруг остаётся только помятая им самим травка и бегущая к нему мама. Она явно взволнована. Почему? Наверное, ему никогда не понять. — Фолки, сколько можно просить тебя не уходить во двор без предупреждения? — мама говорит мягко, нежно, но он всё равно чувствует злость. У мамы грустный взгляд, замечает он. Все остатки радости мгновенно улетучились, фантазии растворились полностью. Даже то яркое голубое небо стало каким-то серым, затянутым тучами. Он маму расстроил. Так нельзя. Мама легко подхватывает сына на руки и смотрит ему в глаза. И он взгляда не отводит, красивые у мамы глаза и всё тут. Голубые, как его любимое небо, которое так манит его, будто зовёт к себе. То голубое небо в котором бы он летал рядом с птицами и болтал с ними о чём-то своём, простом, о чём мама обычно с подругами болтает. О погоде, о слишком высоких ценах на рис. И обязательно будет летать! Папа же врёт, наверняка, что птицы не разговаривают, мама читала ему сказку, и там птицы разговаривали! — Фолки, мальчик мой, папа скоро уедет, не хочешь сходить к Свиридовым? Катя будет рада тебе. Он морщит свой вздёрнутый носик — бабушка говорила, что он у него мамин, ещё и в веснушках весь, как у неё прям. Не нравится ему Катя, дразнится постоянно, мол, если в Дурмстранг поступишь, то лётчиком не станешь. Но папа ведь обещал, а он — военный, слово своё держит. — Тогда, — мягко предлагает мама. — давай я тебе что-нибудь почитаю? Он радуется, широко-широко улыбается, аж щёки болеть начинают, и активно кивает головой. Он любит, когда мама читает. Голос у неё такой красивый, она когда говорит, как будто тоненькая ниточка вьётся вокруг него, а потом так тепло становится. Может это ниточка в теплый свитер превращается? Мамины пухлые розовые губы растягиваются в улыбке, и она опускает его на землю. Стоя здесь, внизу, он видит пятна на мамином платье. Это он, наверное, запачкал ботинками. Жаль платье, оно красивое, очень. Длинное, ниже колена, рукава закрывают руки полностью, а у ладошек, на плечах и у горла бахрома беленькая. И узоры по всей ткани золотистые вьются. Как волосы мамины, такие же светлые. И выглядят мягкими. Ладошка тянется отряхнуть подол, но мама уже заметила пятна и начала вручную их устранять. Стыдно перед мамой, очень. Сначала убежал во двор и даже не предупредил, а теперь ещё и платье замарал. Когда грязь стала намного менее заметной, мама взяла его за руку и повела его в дом. Там темно, шторы закрыты. Папа любит прикорнуть днём, а солнце мешает. Мальчик, конечно не понимал зачем закрывать для этого шторы везде, если можно задёрнуть их только в гостиной и в кабинете, но это же взрослые, у них свои причуды. Мама проходит на кухню. Уже молча. Она всегда очень тихая, когда папа дома, разговаривать не хочет и сказки не читает. С кухни тянулся аппетитный запах еды. Мальчик сглотнул выделившуюся во рту слюну. В животе громко заурчало. Пока бегал по двору, не заметил что, проголодался. Мама шинковала капусту. Движения были резкие, уверенные, но он всё равно удивлялся, как ей не страшно, вдруг порежется, вдруг отрубит себе что-то случайно. Хотя, это же мама, она уже взрослая, давно готовит, наверное поэтому ей не страшно. — Приём в среду в семь часов, — прохрипел сзади голос отца. Мальчик обернулся. Папа стоял у входной двери. Он снял с вешалки мундир, быстро надел на себя. Папа — генерал армии, он с немцами воевал. Мама говорит, что это было давно — она тогда ещё даже не родилась. Вон, какой папа взрослый, мудрый, как говорят его коллеги на приёмах. Папа часто устраивает приёмы, там всегда столько удивительных людей. Недавно вот сам Игорь Каркаров — директор института Дурмстранг. Как говорит обычно папа, выгодные знакомства никогда не бывают лишними. Теперь, мальчика наверняка примут в Дурмстранг, когда ему будет десять лет, а подождать-то осталось, всего ничего, четыре годика. — До свидания, Фолк, увидимся в среду. Ты же будешь на приёме? Там, много твоих ровесников будет. Папа всегда так серьезно общается, даже с сыном, хотя он маленький, зачем с ним серьёзно, может быть, это потому что папа военный? Да, наверное, поэтому. Он военный, он немцев победил, привык серьезно со своими солдатами и на войне, не умеет по другому. Мальчик пожимает плечами. — Не знаю, не решил ещё, — отвечает он с невинной детской непосредственностью. А потом добавляет: — До свидания, папа. Он хочет соскочить со стула, побежать к папе, обнять его, сказать что любит, но лишь сидит дальше. Нельзя, папа всегда говорит, что это мама его так разбаловала, занежила и вообще, негоже ему — будущему военному о любви думать. Сначала — долг перед Родиной, сначала — мысли о защите страны, а потом уже любовь и всё остальное. Папа уходит, ничего не говоря маме. Мальчик уже привык, что папа такой. Он маму любит. Любит же? Взял в жёны - значит любит! Он привык с солдатами жёстко, по другому не умеет. Не будет же он солдатам о любви говорить, нет, правильно он делает, а то того и гляди разнежатся все. Разве с врагами нежно нужно? Разве их по головке гладить и в носик целовать нужно? Нет, с ними жёстко и радикально нужно. Но мама красивая, хорошая. И, мальчику почему-то не хочется с ней жёстко и радикально, как на войне. Может плохой из него солдат? Нет, он маму любит просто. Самой нежной любовью любит. Любит, когда она ему сказки читает, когда смеётся над его проказами, когда перед сном в носик целует и спокойной ночи желает. А папа почему не любит тогда? Наверное, уже слишком старый, чтобы любить, у него же в этом году юбилей — шестьдесят лет. А мама молодая ещё. Она, по рассказам, раньше в Хабаровском крае жила. Мальчик, конечно не знает, где это, но мама говорит что на другом конце страны. Её папа оттуда увёз, когда она совсем молоденькая была, шестнадцать ей было. Любил её он тогда очень, жизнь готов был за неё отдать, а сейчас только кричит и ругается, да, наверное повзрослел просто. Мама, тем временем, уже поставила на плиту суп и села рядом. Она нежно-нежно так смотрит и рукой по щеке ведёт. А на руке колечки. Красивые колечки. Одно простенькое серебряное с блестящим красным камушком. Хотя, не такой уж и блестящий камушек, а раньше блестел, наверняка. Это обручальное колечко, папа на свадьбе его на мамин пальчик надел. У папы в шкафу такое же лежит, он не носит его, запрещают, говорит. А второе колечко какое! Тоже серебряное, оно будто вокруг пальца обвивается, но не грозно как змея, а трепетно. Оно и выглядит, как веточки, а прямо посередине камень драгоценный цвета голубой звёзды. И ночью он красиво поблескивает. Это волшебное кольцо. Мама говорит, что такие при поступлении в Дурмстранг или Колдовстворец покупают. С его помощью мама магию творит. И у папы такое есть, правда в этом доме он им совсем не пользуется, а вот в поместье даже газету с полки сам не возьмёт. Говорит, здесь много немагов, магглов, не должны они, мол, о магии знать. А отчего же не должны? Это ж надо, такие чудеса от них скрывать. Мальчик, вообще этот дом больше чем поместье любит, он хоть и маленький, зато уютный, а в поместье оно большое, там люди всегда приходят разные, ходят, обсуждают вещи разные. То обсудят как кто-то там купил домовика себе, то о падении Волдеморта в тысячный раз посудачат. Ерунда, одним словом. Зато там домовиха Люси есть. Она приятная, книжки ему разные носит и сладостями кормит.