Художник моих снов

—Арс, он ревнует, я тебе говорю—пробубнел Серёжа, пытаясь не высмеять маленького Шастуна, который ничего ещё не понял в этой жизни. —Тебе кажется—прошипел Попов, выбрасывая гелевый ручку куда то вдаль Кабинета. Сейчас хотелось разнести все вокруг себя в прах, ведь Арсений не понимал, в какие игры с ним играет этот мальчишка и чего желает. Возможно он не понимал не Антона, а самого себя, ведь именно он терзается муках, находясь рядом с ним. Арс давно не испытывал подобного, когда лишь от знакомого запаха замирает дыхание и подрагивают пальцы на руках. Стоило мужчине разглядеть кровь на лице парня, как внутри разлилось нелепое тепло и желание спасти его не от многочисленных поражений иди травм, а от себя же самого. Шастун же не догадывался каким чудовищем заинтересовался, только Арсений видел эти покрасневшие от ярости глаза в зеркале и знал какого это, заливать алкоголем не боль, которая оглушала изнутри, а свою личность, которая выстраивалась годами. —Ты с ним другой, как и раньше, Арс. Может он и есть тем самым подарком судьбы?—выдохнул Матвиенко, поправляя хвостик на макушке рукой—я не посоветую плохого, но позволь себе быть с ним собой. Я то понимаю резон твоих всплесков, а он нет. Либо объясни-либо не мучайся—подытожил мужчина и присел на край директорского стола. —Думаешь я не осознаю того, что он меня возвращает?—изнутри Арс прикусил нуту настолько, что почувствовал знакомый вкус метала на языке—в этом и проблема. Я не хочу возвращаться в то состояние, ты прекрасно помнишь чем все закончилось—развёл руками мужчина, показывая этим жестом, что запаивался настолько, что не может позволить себе освободиться от внутренних оков. —Тогда я не понимаю, зачем ты вспоминаешь о нем при любом удобном случае. Я устал слушать твои пьяные бредни о том, что смазливый мальчик пытается искоренить твоё «я»!—прикрикнул биолог и навис над сидящим ниже директором, какая же могла бы получиться красивая картина если бы они были не лучшими друзьями. И как же плохо высматривался данный жест сзади … Настолько плохо, что вошедший в Кабинет Антон еле заметно сглотнул выступившие слёзы отчаяния… А ведь в память врезался тот разговор о том, как следует Шастуну называть старшего. Как губы Арса были настолько близко, что сдержаться было на грани возможностей молодого учителя. Почему же сейчас этот человек сидит чуть ли не на другом мужике? Почему любить оказалось больнее, чем представлял того Шаст? Почему сейчас на глазах виднеются мокрые дорожки, а не знакомая ухмылка? Почему Попов не растворяется в Шастуне так же сильно? Почему он не рисует его портрет ночами, любуясь молчаливой картинкой с холста? Все эти вопросы крутились в голове, пока Антон стоял в абсолютном ступоре и не слышал резких голосов, которые пытались оправдаться и нелепо отшутиться. Шастун не слышал больше ничего, но когда плечи грела куртка, а под ногами вместо привычного асфальта оказался лёд, то он понял, что вот-вот приземлиться на задницу. Ноги не удержали баланса и ягодицы парня быстро присели на леденящую поверхность, повествуя за собою адскую боль в ногах из-за выворачивания конечностей и резкой укол боли по мягким тканям, которые так не кстати сейчас ныли. Антон вместо того, что бы быстро подняться на ноги позволил боли сковать тело и упал лишь больше, прислоняясь спиной к земле. Сейчас хотелось лишь дышать морозным воздухом и наслаждаться тишиной голосов в голове. Никаких упреков и едких фраз, никаких близких губ и манящих глаз-ничего. Сейчас парень был в том мире, где хотелось оказаться каждому-абсолютная прострация… Когда вокруг тебя суматоха, все кричат и пытаются помочь встать силой мысли, кажется. А ты лежишь сейчас на холодной земле и думаешь, как бы кстати сейчас была бы сигарета и цепкий дым в лёгких. Арсений не погнался вслед за юношей, пытаясь бороться с желанием все же сделать это, он лишь молча выжидал пока двухметровая фигура покажется во дворе школы и он проведёт его взглядом, закапывая себя лишь глубже. Когда же Антон метко приложился к поверхности земли матушки, сердце непроизвольно сжалось, заставляя выдать с лица странную улыбку, которая не предвещала радости или насмешки-наоборот, лишь сопереживание. —Ему нужна твоя помощь, тебе так не кажется?—прошептал Серёжа где-то позади директора, заставляя того понравился мурашками от неожиданности. —Это закончиться плохо, ты понимаешь?—тяжко выдохнул Арсений, наблюдая за тем, как неподвижно Шастун лежит посреди школьного двора и не замечает прохожих детей и его воздыхательниц. Неужели его ранило то, что он увидел? Неужели он не верит Арсению? —Что вы делаете? Я сам подняться могу!—выкрикнул Антон, пытаясь сопротивляться мужественным рукам, которые так умело подхватили длинное тело и потащили в сторону выхода. —Так что же ты валялся, раз сам? Хотел привлечь внимания? Наслаждайся—едко выплюнул Арсений, цепляясь за парня руками, дабы тот не имел даже возможности упасть или же выкрутиться с такой хватки. —Я ничего не хотел. Просто упал—оправдывался Антон, но тут же скорчился от резкой боли, когда его пятая точка умостилась на переднем сидении автомобиля. Его должен был спасти кто угодно, но не тот, по чьей причине ноги не хотели вставать. —Видел, поэтому молча едем лечить твой зад—огрызнулся Арсений и включил печку. —Я просто упал, не надо меня лечить. Просто довези домой—выплюнул Шастун, откидываясь на спинку сидения, хотелось поскорее закрыть глаза и втянуть в лёгкие едкий аромат парфюма директора, наслаждаясь скоростью двигателя и его низким баритоном. Может быть Тоша сильно удалился не только жопой, но и головой, но вмиг улетучились с головы картинки двух мужчин на столе у директора, сейчас перед ним был только молодой француз и его запах. —На чай не пригласишь?—вздёрнул бровью Арс, поглядывая на парня боковым зрением. Ну как так получается? Почему рядом с обыкновенным зеленоглазым юношей, взрослый и тактичный мужик не может собрать свои мысли в единый комок и продолжить жить своей обыденной жизнью пацифиста. Сейчас хотелось ободриться знакомым виски и подкурить крепкую сигарету, которая обожжет лёгкие изнутри, заставляя отвлечься на горечь во рту. Хотелось исчезнуть-испариться, хотелось раствориться в поцелуе алых губ, хотелось жить иначе. Какие же разные и многогранные желания у Попова в голове, когда справа от него сидит Антон, то побеждает именно та сторона, которая жаждет тепла. Такой солнечный мальчик, который напялил на себя все чёрное и все равно погреет своим взглядом. Попов, ты же видишь, ты же знаешь… Эти изумрудные глаза смотрят лишь на тебя, они согревают только тебя! Почему же ты не позволяешь себе же самому осознать эти вещи? —Тебе есть к кому на чай ходить, не стану яблоком раздора ваших отношений—выдохнул Шаст, рассматривая меняющиеся картинки за окном, Арсений водил достаточно быстро и мир менялся серыми красками все быстрее. —То что я не с тобой, не значит, что у меня кто-то есть. Прекрати накручивать себя, Тош—Мужчина прикусил язык, ведь показалось, что сейчас с его уст сорвалось немного не то, что он привычно бы ответил. Лёгкие пропустили нервный вдох и глаза закатились, ведь не сегодня и не сейчас стоило бы оголять свою душу, на улице по прежнему слишком холодно для океанской боли. —Как ты сказал?—смутился Шаст, переводя резкий взгляд на лицо Арса, которое сменяло разные эмоции и сейчас его голубые глаза сдерживают свою настоящую сущность. Когда человек специально щурит взгляд, пытаясь приковать его к определенной точке и не отвлекаться. —Ты оглох? —уже более привычно оскалился Попов и перевёл свой выстроенный-ледяной взгляд на парня—сказал, что у меня никого нет—более спокойно добавил он, пытаясь всмотреться в эти испуганные зелёные глаза юноши. По его лицу были разбросаны едва заметные веснушки, словно солнце целовало каждый сантиметр его щёк, боясь, что останется слишком явный след. Этот Шастун был слишком красив для такого серого и приторно-скучного мира. Когда Арсений натыкается на подобные мысли, то опускает взгляд к губам и сглатывает, полагаясь, что делает это незаметно. Но теперь Шастун увидел, поэтому и выпалил нелепую ухмылку, пытаясь не улыбаться во все силы. —Какой чай?—спросил Антон, открывая кухонную тумбочку где-то внизу себя. —Покрепче что-то есть?—оглянулся по сторонам Попов, пытаясь взглядом наметить бутылку чего-нибудь более интересного. —Коньяк есть—выпалил Шаст, доставая вместо пакетиков чая, стеклянную бутылку с янтарным напитком внутри. Молча на столе появились стаканы, которые быстро наполнились алкоголем и по кухне разошёлся едкий спиртной запах. Мужчины быстро «цокнулись» своими стаканами и обожгли собственное горло крепким ядом, который поначалу едко жёг гортань и спускался ниже, заставляя мотнуть головой от такого жара внутри. Позже к вкусовым рецепторам доходит заведомый привкус и знакомая терпкость, вынуждая хотеть ещё раз пойти на подобную авантюру. —Мв ушли с работы—перевёл тему Шастун, отвлекаясь от теребление стакана в руках. —Не переживай, твой начальник в курсе. Если выпишешь со мной, то наказание будет немного меньше—этот хитрый лисиц взгляд пробежался по парню. —Наказание?—насмешливо улыбнулся Антон, закусывая губу. Арсений не мог не отреагировать на этот жест, ноги пришлось скрестить, ведь брюки выдадут его с потрохами. —Именно, будешь знать, что выводить меня на эмоции-плохая идея—Попов отпил ещё, позволяя голове туманиться и вводиться в состояние приятной вялости. —Не хотел бы вестись…—Шастун успел лишь начать свою фразу, прежде чем мужчина быстро поднялся со своего места и приблизился к нему. Сейчас он был не просто предельно близко, его губы не просто дышали около пухлых губ Шаста, они резко коснулись к ним и вовлекли в Горький поцелуй в перемешку со вкусом коньяка. Антон не успел даже опешить, ведь его язык уже непроизвольно проникал в чужой рот и тихий стон выпивался так неожиданно, что Арсений подхватил его и низким голосом проговорил. —Вкусно…