Наши сердца потеряли свой блеск

      Он всегда выделялся на фоне разряженной военной знати и прочей привилегированной толпы, которая так быстро теряла аристократическое лицо на закрытых торжествах после официальной части королевского приёма. Менее завистливые говорили про главнокомандующего Разведкорпуса Эрвина Смита: породистый, отдавая должное его гибкому уму и напористости. Большинство же перешёптывались за спиной:       — Выскочка!       — Слабоумие и отвага — это Смит.       — Высокомерный наглец…       И лишь некоторые предпочитали молчать насчёт Эрвина Смита, кто-то держа его на расстоянии вытянутой руки как соперника и единицы как друга. Капрал Леви Аккерман не был его другом и уж тем более соперником. Да и расстояние между ними сокращалось настолько стремительно, что столкновения лбами было не избежать ещё тогда, когда токсично самоуверенный и независимый Леви впервые переступил порог Разведкорпуса.       Теперь же Леви посещал все эти торжества: пёстрые из-за вычурных костюмов и декораций, вонючие из-за приторных модных духов и душные от избытка освещения. Он замечал завистливые взгляды, когда Эрвина чествовали за успешно пройденные операции. Прислушивался к злым языкам, когда тому в очередной раз удавалось отстоять независимость Разведкорпуса. Эрвин умело балансировал между крахом и уважением, то переманивая на свою сторону нужных людей, то отталкивая с таким же энтузиазмом. Леви же не балансировал совсем, из-за этого его многие боялись, некоторые презирали и уж точно почти все сторонились. Каждый справедливо задавался вопросом: как и почему Леви Аккерман присоединился к Разведкорпусу не отучившись и не сдав экзамены? Из бандита Подземного города в элитный отряд? Хм… Естественно, что многие желали ему фатальной встречи с титаном, но Леви Аккерман возвращался к Стенам вновь и вновь, тенью занимая почётное место за широкими плечами своего главнокомандующего Эрвина Смита. Они дополняли друг друга, они резонировали друг с другом и сбивали с толку всех, кто засматривался на них дольше приличного. Вряд ли сами Эрвин и Леви смогли бы ответить кем они приходились друг другу в мире, где каждое завтра могло не случиться.       Тем вечером Эрвин был одет в чёрный укороченный пиджак и не широкие брюки цветом розового золота, он мягко улыбался уголками губ всем, с кем был вынужден перекинуться хоть несколькими словами. Красивый и уверенный в себе, он раздражал многих, особенно тех, кто выпил больше, чем два бокала вина. Он раздражал даже Леви, о чём тот и поторопился сообщить, стоило покинуть стены главного дворца.       — Ты слишком много умничаешь, Эрвин, — сказал Леви, отворив дверцу кареты, внутри которой уже был главнокомандующий.       — А ты слишком много пялишься, — ответил тот, пальцами сжимая переносицу — он устал.       — На тебя невозможно не пялиться, потому что ты слишком много умничаешь, а это привлекает внимание, — фыркнул капрал, усаживаясь рядом и вытягивая ноги на противоположную лавочку.       Он знал, что Эрвин не будет против такой тесной компании. Предстоящая дорога из столицы была долгой, а идея удобно устроить свою голову на плече главнокомандующего казалась очень соблазнительной. Эрвин выучил все привычки Леви и не возражал против нарушения субординации, уверенный, что подобное останется только между ними. Эрвин стянул свои ботинки вслед за Леви и вытянул ноги. Несмотря на высокий рост его изящные ступни не были крупными по сравнению с соседними.       — Ну что ж, замкнутый круг, не могу не умничать, когда ты на меня смотришь.       Леви еле заметно хмыкнул и завалился в сторону Эрвина, бесцеремонно устраивая голову на его плече. Где-то над потолком раздался приглушённый свист извозчика, и их повозка тронулась в путь.       В ночь перед выходом в казармах Разведкорпуса всегда стояла тишина, но это не означало, что солдаты охвачены крепким сном. Эрвин не спал почти всю дорогу из Митры, но и теперь продолжал мерить шагами скрипучие половицы, безнадёжно считая овец. Он вздохнул и растёр себе плечи, пытаясь снять накопившееся напряжение. Не помогло. Эрвин подошёл к столу и отвинтил крышку с термоса уже зная, что там пусто.       — Чёрт, — выругался он и направился к двери.       Половицы в коридоре скрипели ещё громче, заставляя ступать как можно осторожнее, стараясь не шуметь, Эрвин сначала проверил ручку, аккуратно повернув её вправо, но дверь, предсказуемо, оказалась заперта. Сделав всего несколько приглушённых ударов, главнокомандующий хотел было уйти, но щёлкнул замок.       — Разве уже рассвет? — хозяин комнаты выглянул в коридор, совершенно не похожей на человека, которого только что подняли с кровати.       — Я бы предпочёл рассвет, но, к сожалению, ещё только ночь. Чай есть? У тебя всегда есть, не ври, — сказал Эрвин, протягивая свой пустой термос.       — Чай никогда не бывает лишним, чтобы делиться.       — Считай, это мой приказ.       Леви ничего не оставалось, он впустил ночного гостя, неуклюже набрасывая на расстеленную постель аляповатое покрывало. Эрвин же прошёл следом и сел на небольшую и узкую софу напротив стола, наблюдая, как ему заваривают чай.       — Не спится?       — Вроде того, — вместо своего термоса он принял тяжёлую кружку и тут же отхлебнул. — Я тебя разбудил? Извини.       — Не извиняйся, я не спал, — Леви налил кружку чая и себе, опёрся ягодицами о столешницу, — Я мало сплю перед выходом, а ещё меньше после долгого недавнего пути.       — Угу, перенапряжение.       — Майк говорит, что с этим делом помогает секс, — Леви приподнял одну бровь, словно призадумался.       И Эрвин приподнял густую бровь в ответ, но уже от удивления. Секс — это совершенно точно то, о чём он ни с кем не разговаривал. И дело было даже не в субординации. Зато Леви не стеснялся этой темы, в конце концов, он вырос в притоне.       — Думаешь, он занимается сексом перед каждым выходом?       — Тогда Разведкорпус превратился бы в бордель.       — Главнокомандующий борделем Эрвин Смит, — Леви сел рядом с ним, — звучит так себе.       Он зевнул, не открывая рот и потёр глаза, а Эрвин хотел ещё раз извиниться и уйти, но Леви чуть боднул его в плечо.       — Я полежу.       Эрвин только вздохнул, ощутив тяжесть на своём плече. Осознание, насколько ему дорог Леви растекалось крепким чаем по телу и даже мимолётный разговор о сексе оказался, на удивление, волнующим. Горячий чай остывал, а веки смыкались. Усталость накатывала дурманящей волной, делая тело ватным и непослушным. Эрвин отставил кружку на подлокотник и закрыл глаза всего лишь на минуту и за эту минуту он видел пляшущих титанов и себя разорванного по кусочкам. Будто леденцы, он сиял плотью в их искривлённых ртах. А потом пришёл Леви. Порхая, как мотылёк, изрезал титанов и отсёк им уродливые головы, а после он отыскал все части разодранного тела Эрвина и собрал его вновь, затолкав в грудь тусклое, ставшим каменным сердце. И сам Эрвин стал теперь другим, зомби без цели, пылающего в душе азарта и веры. Он ходил за Леви преданным псом, следовал попятам шальной тенью и изводил его «не собой» в этом странном месте, которое всё больше казалось незнакомым. А Леви не мог находиться с ним, но и без него не получалось. Тогда он вырвал своё сердце и всучил его Эрвину. Окровавленное сердце билось в его руках: тук-тук, тук-тук, а глаза Леви потухали, пока не превратились в бесцветные ледышки. А потом главнокомандующий и его капрал пошли навстречу закату, когда за их спинами наоборот восходило палящее солнце. Так они и шли взявшись за руки, пока одно сердце на двоих приглушённо и устало стучало: тук-тук, тук-тук… тук.       Леви проснулся, когда всё ещё тёмное небо пыталось бороться за превосходство. Потирая затёкшую шею, он осмотрелся: на подлокотнике так и стоял недопитый чай главнокомандующего, в ванной комнате слышалась возня. На удивление, несмотря на ломоту в теле капрал выспался. Поправив на себе гражданскую одежду, он поднялся с софы и направился в ванную комнату, но не успел даже дёрнуть за ручку — дверь открылась сама.       — Я вскипятил тебе воды, небольшая благодарность за вчерашний чай.       — Не нужно было, — Леви протиснулся в крошечную ванную комнату, ощущая, как к коже липнет пар. — Хм, да тут рота солдат теперь сможет помыться.       — И ещё чай заварить останется.       Леви был благодарен, тело заломило от предвкушения. Он торопливо стянул с себя сюртук и расстегнул пуговицы на рубашке и брюках, спиной ощущая взгляд главнокомандующего.       — Будет грешно не израсходовать всю воду, присоединишься? — голос Леви был хриплым от пара, а может волнения, которое внезапно охватило всё тело.       — Не откажусь, для себя я всё равно не успею нагреть достаточно воды.       — Мне только нужно в туалет.       Леви слышал, как Эрвин шаркнул подошвами, поворачиваясь к нему спиной, давая хоть немного личного пространства, чтобы отлить. Но даже справив нужду капрал осознал, что для утреннего стояка этого недостаточно. Он выдохнул сквозь сжатые зубы, Эрвин за его спиной шуршал одеждой, а после послышался и плеск воды. Леви взглянул через плечо: главнокомандующий погрузился в горячую воду и, закрыв глаза, откинул голову на бортик ванной. Его светлые волосы намокли от пара и прилипли ко лбу, а полные губы налились алым цветом. Казалось, что он заснул, будто через каких-то полчаса они не могут стать кормом для прожорливых монстров.       Леви не стал жеманничать, прикрывая утреннюю эрекцию, ему не было стыдно перед Эрвином, если тот увидит, в конце концов, уже сегодня им могут выпотрошить кишки и вот это настоящий конфуз. Вода оказалась приятно горячей, той самой температуры, когда погружаясь ломит кости. Леви сел напротив, ощутив всю тесность дурацкого корыта на двоих, но даже это не раздражало. Теперь он мог беспрепятственно скользнуть взглядом по обнажённому телу главнокомандующего. Его золотистая кожа казалась мягкой, а твёрдые соски на безволосой груди должны были быть отзывчивыми к ласке.       — Ты смотришь на меня, а ведь я даже не умничаю, — Эрвин лениво приоткрыл глаза и осторожно ткнул ногой Леви в плечо.       — Признайся уже, что тебе нравится, когда я смотрю, — Леви даже не пытался анализировать, в какой момент в их и без того странных отношениях нарисовалось место для грубого флирта.       Это было правдой. Эрвин флиртовал, быть может потому, что ему слишком нравилось ловить на себе цепкий взгляд своего капрала. До неприличного пристальный взгляд холодных серых глаз. На него кто только не смотрел и как только не смотрел. Женщины и даже мужчины. Эрвин не замечал всех этих взглядов, погружённый во внутрь себя, и только Леви мог отрезвить его, только после его внимательного взгляда хотелось блистать ещё ярче.       — Это тебе нравится, когда мне нравится, что ты на меня смотришь, — Эрвин однобоко улыбнулся и вытянул ногу, скользнув по дну ванной и упираясь в Леви. В самое неприличное и нежное, куда только можно дотронуться до другого мужчины.       В казармах случалось всякое, концентрированный адреналин сталкивал друг с другом не только мужчин и женщин, все об этом знали, но никто не обсуждал вслух. Эрвин же не имел связей, хотя ему иногда и приписывали всякое и с совершенно разными людьми. Секс слишком отвлекал, обременял и приземлял, что ж говорить про отношения.       Леви опустил руку под воду и обхватил пальцами тонкую лодыжку Эрвина. Он мог бы одёрнуть его ногу, и тот бы остановился, а уже спустя минуту они бы делали вид, что ничего не произошло. Но Леви, наоборот, надавил его ногой на собственный эрегированный член, и вот она точка невозврата.       Послышался всплеск воды, немного пролилось и на пол, когда Эрвин поднялся со своего места, становясь на колени. Оказавшись напротив, он обхватил член Леви под водой, одновременно окольцевав пальцами и свой. Жар ударил в лицо обоим, скулы и кончики ушей окатило розовым цветом, Леви закусил губу, эгоистично позволяя Эрвину выбирать ритм. Ритм оказался быстрым, и Эрвин оказался жадным до скорого оргазма, будто дрочил наперегонки, пытаясь обогнать собственное осознание, что они отдаются чему-то неправильному.       Леви задышал чаще, конечности тяжелели, а внизу живота зарождалось приятное тепло. Он попытался откинуться назад и закрыть глаза, как Эрвин сильнее пережал его член у корня и остановился:       — Нет, не закрывай глаза, хочу, чтобы ты смотрел на меня. Вряд ли он осознал собственные слова. Дёрнув головой, Эрвин попытался убрать со лба налипшую чёлку или отогнать непрошенные мысли, коротко выдохнул, продолжая ласкать себя и Леви.       — Самовлюблённый педик? — Леви облизнул губы, понимая, насколько прозвучал грубо, но Эрвин явно не был в обиде, наоборот, особенно приятно обвёл пальцем головку и потёр уздечку.       Леви приглушённо застонал, повинуясь его просьбе, да и смотреть на Эрвина было и правда… пикантно. Ему нравилось разглядывать главнокомандующего в таком виде: отпустившего себя, получающего настоящее удовольствие и стремящегося доставить это самое удовольствие другому.       Им хватило ещё несколько резких движений, Леви ударился затылком о бортик ванны, будто боль могла заглушить его стон, Эрвин же закусил губу до белых следов на коже, изливаясь в прозрачную воду.       Отдышавшись, капрал поднял взгляд на Эрвина, тот, откинувшись назад, выглядел совершенно довольным, будто помолодел на несколько лет.       — Ну, теперь в этой воде не помыться и чай не заварить.       — Зато, — Леви потёр шею сзади, не чувствуя и малейшего дискомфорта в мышцах, — мы выясняли, что теория Майка работает.       За окном под невысоким потолком вместе с пением птиц зарождалось новое утро.