Твои стоны будут громче

      Он поднял на неё, надувшуюся и раздражённую, веселящиеся глаза и побесил довольным настроением до тех пор, пока Аверис снова не заткнула его лицо ладонью.       — Сука ты ёбаная, — проворчала она.       — Не надейся, не спровоцируешь.       — Ой, — Аверис скрестила руки на груди и закатила глаза, — да больно надо.       — Если бы магический кристалл мог открыть тебе правду, о чем бы ты хотел узнать?       — В кого ты такой ублюдок.       Вообще-то отвечать должен был сначала Прайд, но удержать порыв души Аверис не смогла. Да и, кажется, предыдущий вопрос тоже для начала адресовался ей. Хотя тут Аверис не могла быть уверена, потому что мыслям постоянно было малость не до опросника и потому что «предыдущий вопрос» ощущался так давно, словно случился пару столетий назад.       — О, тут много факторов, — с подозрительной готовностью подал голос Прайд. — Начиная от армии и заканчивая «Звёздами».       — Там тебя научили быть таким засранцем в постели, да? — едко поинтересовалась Аверис.       — Да. Им нравилось, когда я подчинял и властвовал. — Прайд с улыбкой придвинулся к её лицу. — Тебе тоже это нравится, не отрицай, — добавил вкрадчивым шёпотом.       Аверис закатила глаза.       — Обожаю.       Но тихий хриплый голос всё равно пустил по телу судорогу, которую Прайд, по-прежнему находившийся в ней, не мог не почувствовать. Он усмехнулся, и Аверис метнулась задетым взглядом в сторону, поджала губы: будь трижды проклята её чувственность!       Молчание затягивалось. То, как Прайд упивался им, щекотало внутренности.       — Отвечай давай, — буркнула она.       — Сначала посмотри на меня.       Будь-ты-тоже-сука-проклят-зрительный-контакт. Вложив во взгляд всю злость и недовольство, Аверис повернулась к Прайду, но тот только удовлетворённо кивнул.       — Так-то лучше.       Ублюдок, дёрнулась Аверис от его насмешливого тона.       — Что бы хотел знать я? Даже не знаю. Может быть, как ты не устаёшь раз за разом обжигаться о собственные хитрости? — хохотнул он. В следующий миг добавил чуть спокойнее и ровнее, но от этого не менее язвительнее: — Нет, серьёзно. Я искреннее восхищаюсь тем, как ты не устаёшь придумывать новые провокации после того, как я разыграл против тебя старые.       — Не обольщайся, — скривилась Аверис, — не все из них остались за тобой.       — Не все, — согласился Прайд, — но если посмотреть на соотношение...       — Ой, да пошёл ты.       Она хотела отвернуться, как Прайд зарылся одной рукой в волосы, второй ухватил за талию и притянул к себе. Член вошёл глубже, и Аверис с шумом выдохнула через нос.       От сжавшихся на затылке пальцев по шее пробежались мурашки. Аверис вспомнила, как Прайд обожал оттягивать её за волосы в коленно-локтевой, и от этого пересохло в глотке, а мышцы ещё сильнее сомкнулись вокруг члена. Возбуждение двинуло её бёдра, но тщетно: Прайд держал крепко.       Слишком.       Чувствуя сталь хватки, Аверис на отчаянном выдохе прикрыла глаза: она действительно обожала его силу.       — Я люблю в тебе это, — легло на губы его хриплое дыхание. — Твоё упрямство. Твою жажду контролировать. Твою живость и страстность. Ты безумно горячая женщина, Аверис, и мне нравится вестись на твои провокации и играть по твоим правилам. Но сегодня не тот случай, верно? — рассмеялся он.       Аверис открыла глаза, побуравила его тяжёлым, недовольным очередным упоминанием её проигрыша взглядом. А потом вдруг многообещающе усмехнулась, и Прайд едва удержался, чтобы не поцеловать эти надменно ухмыльнувшиеся губы.       — Сегодня нет. Но это «сегодня» я тебе ещё припомню, — шепнула она, по-кошачьему выгнувшись ему навстречу и игриво мазнув кончиком языка по уголку рта.       — Буду ждать.       Шехра, как же он обожал эту похотливую мстительную сучку. И за что ему попалась в руки такая соблазнительная красота? Порой Прайд не верил, что действительно смог сорвать такой куш, и тогда он спешил ощупать каждый уголок до безумия сексуального тела, чтобы удостовериться: да, действительно.       Да, всё это только и только его.       Собственнические мысли нечасто посещали голову, но от того лишь ещё сильнее ощущалась вскипавшая от них кровь — остатки зверя, так и не растворившиеся в разумном окончательно и потому всплывающие до сих пор то тут, то там: то в ярости, то в боли.       То в желании насладиться каждой частичкой того, кто принадлежит по праву.       Прайд на медленном выдохе прикрыл глаза, гася начавшее разгораться желание. Которое, впрочем, не то чтобы походило на желание — скорее на голод, хищный и свирепый из-за того, что объект вожделения сидел на коленях невероятно близкий, открытый, уже даже принявший его и от этого умолявший о большем — и, несмотря на это, до сих пор не был взят.       Пальцы крепче сомкнулись на бёдрах, и лишь в последний момент Прайд, затерявшийся потемневшим взглядом в соединении их тел, сумел остановиться и не двинуться внутрь Аверис. Нет, нет, нельзя: если толкнётся хоть раз, точно слетит с катушек. Он поднял глаза — Аверис следила за ним не менее выпавшая из реальности, с приоткрытым ртом, редким осипшим дыханием и ничего не соображающим взглядом. Тоже ушла в свои мысли, наверное.       Либо почувствовала, как в нём зашевелилось что-то тёмное и опасное. И, почувствовав, замерла — так, как замирает жертва, выжидающая следующего рывка охотника.       Рывка, которого боится и под который в то же время жгуче желает попасть.       О-о-о, чёрт, защекотал в груди натуженный смех.       Усилием воли Прайд оторвался от лица Аверис и взглянул на экран. Грёбанные вопросы, какого хрена вас так много.       — Есть ли что-то, что ты уже давно мечтаешь сделать? Почему ты еще не сделал этого?       Ответить он вновь не успел.       — Есть, — подала хрипловатый голос Аверис, в следующее мгновение сглатывая и облизываясь. — А все вопросы «почему» следует обратить кое к кому другому.       Прайд стоически выдержал её злобное зырканье. Даже порадовался, что оно вернулось: с недовольствами куда проще отвлекать себя от жара чужого тела и приятной тесноты внизу.       — А ты всё об одном. Опросник не про сложившуюся ситуацию, Аверис. Он про твои взгляды и мысли вообще, а ты уже который вопрос сводишь его к тому, что я тебя не трахнул, — поддел он.       — Никакой из этого вывод сделать не хочешь?       — Если только тот, что ты ужасно озабоченная.       — Ах ты ж сука.       Прайд в лёгкую перехватил выброшенные к его лицу ладони. Снова порадовался живости Аверис: теперь не приходилось стискивать её аппетитную задницу и в сердцах клясть себя за то, что всё ещё не может как следует ею воспользоваться.       — У меня ничего давно желанного нет. Я сделал всё, о чём мечтал.       — Прямо всё? — прищурилась Аверис с вызовом, но Прайд ничуть его не смутился и с готовностью подтвердил:       — Прямо всё. Последним взятым рубежом была ты. Теперь у меня есть ужасно привлекательная женщина, трое детей и спокойная жизнь в достатке. О чём ещё мечтать?       Аверис пожала плечами. Вышло под стать ожиданиям скованно и незаинтересованно: очередные междудельные комплименты тронули её сердце.       — Не хочешь поделиться своими мечтами о глобальном?       Немного поразмышляв, Аверис мотнула головой:       — Нет. С этой точки зрения у меня тоже есть всё, чего я хотела.       — Прямо всё? — насмешливо вернул Прайд.       — Прямо всё, — скривившись, спародировала она. — Трое прекрасных детей и один невыносимый мужчина, которому нравится надо мной издеваться.       — Всегда рад стараться.       — Дальше. Быстрее.       — Какие мы нетерпеливые.       Прайд мазнул по ней едким взглядом. Аверис дёрнулась, призывая пошевеливаться, член опасливо заскользил между её ног, и Прайду пришлось вернуть руки обратно на бёдра, чтобы больше не допускать небольших, но — ох, каких же выбивающих из колеи движений.       Каких же мигом сбивающих спесь с обоих и заставляющих их замирать в попытке сдержаться, не поддавшись желанию большего.       — Самое большое достижение в твоей жизни? — напряжённо прочитал Прайд. Прокашлялся, прочищая горло, прежде чем ответить: — То, что я смог её нормализовать. Обобщённая формулировка, да, но за ней скрыты все важные для меня события. Выделять из них одно наиболее важное я не хочу. Да и не смогу, говоря начистоту. В твоей?       С задумчивым мычанием Аверис возвела глаза к потолку. Качнулась, и Прайд, надавливая на её бёдра, процедил:       — Не двигайся, — чем заработал быстрый раздражённый взгляд.       Тяжко тебе? Да ладно, правда, что ли?       — В моей, думаю, то, что я не превратилась в тряпку или зверушку на побегушках, хотя на это были все основания. Из центра я вышла поломанная, но, тем не менее, достаточно соображающая, чтобы выбить себе хорошее место в людях. Хах, — губы Аверис растянулись в самодовольной усмешке, а сама она грациозно тряхнула головой, откидывая волосы назад, — бесконечно горжусь собой за то, что всё провернула.       Прайд фыркнул. Улыбнулся:       — Это дорогого стоит, — и не удержался от того, чтобы тыльной стороной ладони огладить щёку. Аверис, разумеется, к прикосновению прильнула.       И Прайд притянул её к себе, вовлекая в нежный поцелуй, неглубокий и недолгий, но всё равно заставивший Аверис разомлеть — Прайд почувствовал это в том, как она расслабилась и съехала вниз, практически обмякая в его руках. Он подхватил её под спину, чтобы она окончательно не скатилась куда-то в район груди, Аверис для надёжности обвила руками шею, прижалась, и Прайд усмехнулся ей в губы.       — Какая же ты всё-таки чувствительная, — пробормотал с улыбкой, отстраняясь и заглядывая в глаза. Аверис несколько секунд фокусировала на нём взгляд.       — Тебе что-то не нравится? — пролепетала затем тихо, без обвинений, зато так умилительно, что объятия Прайда стали крепче.       Ладно, за такое можно чуть-чуть побаловать.       — Нет. Меня всё более чем устраивает.       И он двинул её вниз, опуская на член. От неожиданности сжавшись, Аверис испустила сдавленный вздох и спрятала лицо на его плече.       — Сам же сказал... м-м-м, не отвлекаться, — с трудом выдавила она, когда толчки не прекратились.       Прайд откинул голову и зажмурился: её постанывания в шею сводили с ума.       — А я не отвлекаюсь, — хрипло усмехнулся он и перелистнул вопрос. — Что в дружбе для тебя наиболее ценно?       — В дружбе... Нх, не знаю, дай подумать... Ох, господи боже блять!.. — на особенно размашистом движении Аверис зашипела, выгнулась, пальчики юркнули в его волосы, впиваясь с такой силой, что Прайд поморщился. — Лучше... не двигайся... я так вообще не могу думать...       Брови Прайда удивлённо поползли вверх, а сам он протянул по-весёлому недоумевающее:       — Теперь умоляешь меня остановиться? — от которого Аверис захныкала: господи, несносный, гнусный мерзавец! — Давай, соберись, сконцентрируйся.       «Соберись, сконцентрируйся!» — злобно передразнила Аверис в мыслях.       А как насчёт такого?       Аверис сжала стенки влагалища так резко и сильно, что у самой перехватило дыхание, а перед глазами на мгновение помутнело от того, как замедлилось, с каким усилием прошло скольжение. Впрочем, расслышать шипение со стороны Прайда это ничуть не помешало.       Не расслабляясь, Аверис выпрямилась и с усмешкой встретила кое-чей нахмурившийся взгляд.       Выкуси, сука.       Она приподнялась на коленях, продолжая напрягать мышцы так, словно хотела утащить член с собой, опустилась, развязно вильнула бёдрами, и лицо Прайда дёрнулось.       — Полегче, — исказила его губы натянутая улыбка, больше походившая на оскал, — а то у меня такое чувство, будто ты его сейчас оторвёшь.       — Не выдумывай. Тебе нравится.       Прайд хмыкнул.       И вдруг — сгрёб в охапку, навалился, и Аверис не успела даже охнуть от испуга, как оказалась поваленной на диван. Она подняла на него взбудораженные глаза, Прайд на мгновение пересёкся с ними, и под ложечкой засосало от тяжёлой черноты, заволокшей его карий.       — Что ты...       Он оттолкнул её колени, прижавшиеся к его бокам, схватил за талию — и насадил на себя с такой силой, что Аверис проехалась по дивану, а вошедший до упора член выбил из груди вскрик. Она вскинулась дугой, распахнула заслезившиеся глаза: чёрт возьми, это было слишком глубоко и гру...       Мысль оборвалась на новом мощном толчке.       — Вот что ты любишь, да? Чтобы я мог еле двигаться в тебе и в итоге трахал так, рывками, потому что ты не позволяешь входить по-нормальному, — цедил он, не нависая, но всё равно заставляя Аверис замирать от затапливающего чувства беспомощности: она лежала под ним с приподнятыми бёдрами и абсолютно ничего не могла противопоставить тому, как жёстко в неё вколачивались. Под нехорошим тёмным оскалом в узел сворачивались кишки и — да-будь-же-ты-неладно-проклятое-тело, зажмурилась Аверис — теснее становилось между ног. Прайд отреагировал на это едким смехом: — Да вы только гляньте. Аверис, ты что, хочешь походить на девственницу? Типа посмотрите, я такая — хах, — от очередного толчка Прайда на мгновение повело, — узкая, что во мне невозможно двигаться?       От его слов и снисходительной, издевающейся интонации бросило в жар.       — З-заткнись... — пролепетала Аверис, прижимая к подрагивающим губам кулак.       Прайд отдёрнул его практически сразу же. Не разжимая стальной хватки на талии, не сбрасывая темпа, без послаблений вдалбливая в диван, просто — шевельнул пальцем, и поток ветра отбросил руку в сторону, заставляя Аверис поднять на него загнанный взгляд.       — Не смотри на меня так: на жалость не разведёшь, — усмехнулся Прайд. — Недотрога. Невинность во плоти. Да, конечно... Расслабься, блять, — он смачно врезал ей по бедру, вырывая протяжный стон, — хватит тужиться. Ты растянута аккурат под мой член — что, так стыдно это демонстрировать?       — Закрой свой грязный рот, — должно было быть шипением, а получилось в итоге всхлипом, и лицо Аверис исказило беспомощное отчаяние, когда Прайд в ответ на это ещё больше развеселел.       — Иначе что? Разве ты можешь мне что-то сделать? Ну давай, попробуй.       Сука-сука-сука. Сквозь зубы застонав от дикой смеси удовольствия и злости, Аверис вцепилась в его пальцы, но Прайд лишь иронично выгнул бровь.       — И что дальше?       — Захлопнись.       — Заткни меня.       От тут же последовавшего резкого толчка вперёд Аверис поперхнулась воздухом. Она едва успела ухватить его ртом, прежде чем Прайд ускорился, принимаясь насаживать на себя так сильно, что сделать вдох не представлялось реальным. Поперёк глотки вставали даже стоны — задыхаясь от них, Аверис вцепилась в диван, прогнулась в спине, и долгие секунды-минуты-вечности комната не слышала ничего, кроме влажных шлепков тела о тело.       То, что наслаждение захлестнуло Прайда тоже до невозможности дышать, дошло до неё, только когда он сбросил темп, успокоился — и позволил услышать свой судорожный жадный вдох. Аверис вторила ему таким же звуком утопавшего. Мир дрожал и смазывался от застилавшего глаза пота, а за стучащим в висках сердцем едва удавалось расслышать что-то другое — глядя перед собой куда-то сквозь, Аверис тщетно пыталась вернуться в реальность, но она ускользала сразу же, стоило ей проступить хоть чуть: стоило вновь почувствовать на животе крепко сомкнувшиеся ладони, или услышать охрипшее дыхание сверху, или...       Аверис вздрогнула от прикосновения к лицу. Она проморгалась, с удивлением обнаруживая уже нависшего над ней Прайда. Руки сомкнулись над её головой, локти остановились рядом с плечами — мазнувшая по ним быстрым взглядом, она вернулась обратно к Прайду и зависла на том, какими странными, отсутствующими, туманными глазами он её разглядывал.       — Получила... что хотела?       И каким приятным низким голосом что-то говорил.       Слегка вымученным и усталым как следы недавнего безумия. На мысль об этом тело тут же откликнулось дрожью — Аверис шумно выдохнула, чтобы избавиться, а потом обвила Прайда за шею и притянула к себе, целуя. Сначала мягко и нежно: на большее просто не находилось сил.       Но стоило Прайду возобновить движения, а ей тихим стоном отреагировать на них, медленных и от того особенно ярко контрастировавших с недавними, как поцелуй мгновенно стал жёстче. Прайд прикусил губу — простой, обыденный жест, но Аверис, раскалённая до предела, от него поджалась и всхлипнула.       — Блять, — рыкнул Прайд, входя в неё резче. Аверис издала было долгий стон, как Прайд зарылся ей в волосы и с силой оттянул, и она оборвалась судорожным вздохом. — Сука. Как же. Сложно, — прошипел он, после каждого слова толкаясь грубее и жёстче. — Ха-а-ах, — короткий смешок и уткнувшийся в плечо лоб, — как же сложно с тобой сдерживаться...       Аверис огладила его напряжённую спину. О чём он говорит, она понимала с трудом и долго.       — Не сдерживайся, — пробормотала она, практически невесомо скользя от затылка до лопаток и обратно.       Прайд приподнялся на локтях, встретился с ней чуть прояснившимся взглядом. С усмешкой покачал головой:       — Ты мне отомстишь за это. Нет. Мы пройдём этот сраный опросник до конца. Что там у нас... — он со вздохом поднял голову к экрану. — Дружба. Так что ты ценишь в дружбе?       Аверис возвела ничего не соображающий взгляд к потолку. Из тумана, сгущавшегося в голове, не удавалось вытащить ничего дельного, особенно если это дельное не затрагивало застывший в ней член и чужое тело, тяжело вздымающееся на каждом вздохе. То, как её отбрасывало от посторонних мыслей, Аверис чувствовала так явно, словно реально упиралась в невидимую стену — не пробраться, не преодолеть, только смириться с тем, что думать... правда не получалось.       Про что они вообще?..       — Не знаю. Хватит, я устала, Прайд, — прохныкала она, но к её жалости остались равнодушны.       — Что ты там мне обычно говоришь? «Потерпи чуть-чуть»?       — Вот именно, что «чуть-чуть». Вопросов тридцать шесть, а мы... — Аверис запрокинула голову и нашарила глазами экран. — На шестнадцатом! — воскликнула потрясённо. — Это даже не половина!       — Тогда нам следует ускориться.       Аверис обожгла его обвиняющим взглядом. С шумом втянула воздух сквозь зубы — собралась разразиться новыми возмущениями, но Прайд быстро пресёк их, осадив простым:       — Отвечай. Злость тебя встряхнула достаточно, чтобы ты могла думать.       Ухмылка кольнула очередной волной негодования.       — Сука, как же ты невыносим, — в сердцах уронила она. — Теперь понимаю, в кого Флэм такой изворотливый.       — Долго до тебя доходило.       Аверис уязвлённо поджала губы. Прайд наклонил голову, заинтересованный, выжидающий, и под таким снисходительным вниманием придумать ответную издёвку не получалось.       — Повтори вопрос, — шикнула она.       — Я задолбался это делать. Давай сама, — Прайд поддел указательным пальцем подбородок, вынуждая задрать голову.       — Охренеть мне отсюда всё видно.       — Всегда к твоим услугам.       Урод, сжала Аверис кулаки. Она заскользила напряжённым взглядам по буквам, прежде чем появившаяся «дружба» помогла вспомнить, о чём спрашивали.       — Что для меня ценно в дружбе? То, что я могу со спокойной душой выговориться и получить поддержку. Элмер очень классно умеет приободрять, — она вернула голову в нормальное положение и ухмыльнулась: — А с Алленом одно удовольствие обсуждать, как же всё вокруг задолбало.       — Сплетничаете обо всём и вся? — насмешливо прищурился Прайд.       — Изливаем друг другу души, — с той же въедливой интонацией поправила Аверис.       — Про меня ты ему тоже плакалась?       — Да. И он сказал просто потрясающую в своей правдивости вещь: ты гандон, каких поискать.       Прайд рассмеялся. Красиво так, заразительно — Аверис и сама вторила ему довольной улыбкой.       — Для меня это не новость. В лицо как-то раз он сказал мне то же самое.       — О... — Аверис в растерянности распахнула глаза. — И что послужило поводом?       — Мы что-то обсуждали с ним и Элмером. Не помню, что, наверное, какая-то дребедень по приграничной территории. Ну, и на чём-то не сошлись. И не сходились долго, вот у него и вырвалось.       Аверис фыркнула:       — Чего и следовало ожидать. Твоё упрямство порой невероятно выбешивает.       — Не тебе меня в этом попрекать.       Они обменялись едкими взглядами.       — А что же в дружбе ценит наша гордая до усрачки язва? — Аверис ткнула Прайда в грудь. И вдруг осеклась, упираясь ошеломлённым взглядом в касающийся футболки палец, потому что: — Не поняла. Какого хрена ты ещё одетый?       Приподняв голову, Аверис с ещё большим потрясением обнаружила, что он не стал снимать даже шорты. Он, чёрт возьми, трахал её, просто вывалив из них член, в то время как у неё от одежды осталось только болтающееся на щиколотке бельё.       Какого?!       — Ты обалдел?       Прайд встретил её поражённые глаза таким ехидством, что удивление мигом перекочевало в злость. Вцепившись в его плечи, Аверис принялась собирать под пальцами ткань:       — А ну снимай, сука-а-а-ах!..       Плавный толчок вместе с укусом в шею мгновенно заставили её оборваться.       — Тс-с-с, — опалила кожу усмешка Прайда, продолжившего медленные ленивые движения, — не распускай руки.       — Это нечес... — новый укус.       От ощущения сомкнувшихся на нежной коже клыков Аверис всем телом вздрогнула.       — Молчи. Теперь моя очередь отвечать. — Прайд отстранился. Перехватил её укоризненный взгляд, фыркнул ему в ответ — и продолжил как ни в чём не бывало: — Дружба, да? Я не люблю делиться чем-то о себе, поэтому поддержки обычно не ищу. Просто — общения. Нормального, простого общения и комфорта.       Аверис ничего не ответила, будучи слишком сосредоточенной на удовольствии между ног, поэтому Прайд перешёл к следующему вопросу:       — Какое твое самое дорогое воспоминание? Хо, так сразу и не скажешь...       Глаза Аверис подёрнулись туманной дымкой — Прайд увидел это, даже несмотря на то, что смотрела она не на него, а на неторопливо появляющийся-исчезающий в ней член, приоткрытыми губами глотая воздух. Кажется, стоило остановиться, затесалась на край сознания мысль. Её вновь начало развозить, а это не сулило быстрого...       — Тиадор, — вдруг шепнула Аверис. На мгновение зажмурившись от затапливающего наслаждения, она откинула голову обратно на диван: — М-м-м... когда оказалась там в первый раз. С тобой. Ночью. Шехра, как же там было красиво. И когда мы, ха-а-а, отправились туда все вместе. Впятером. Я чувствовала себя невероятно счастливой. У меня появилась семья и место... которое я могу назвать своим домом.       — Лучшего отзыва для места под названием «Тиадор» не придумаешь, — усмехнулся Прайд. Аверис метнулась к нему плутоватым взглядом:       — Не то слово. Что насчёт тебя?       Она ласково погладила его по щеке, улыбнулась, лукавость во взгляде вымещая чем-то спокойным и затаённо нежным, и это помогло Прайду найти ответ.       — У меня много важных воспоминаний. Последнее, — он перехватил её ладонь, закрыл глаза и прижался к ней мягким поцелуем, — это когда я понял, что забвение саа́дды обошло тебя стороной.       Аверис набрала в лёгкие воздух да так и застыла, скованная... всем. Прайд отпустил её руку, улыбнулся в ответ на её неловкость тепло, ласково.       Любяще.       Сердце Аверис пропустило удар.       — Я часто вспоминаю, как опоздал и к каким последствиям это в итоге привело. И ничто не приносит мне столько облегчения, как понимание того, что всё обошлось. Хах, — Прайд нервно фыркнул, — порой в это до сих пор сложно поверить.       Со слабой, неуверенной улыбкой она обхватила его лицо ладонями.       — И тем не менее, всё в порядке.       — Я знаю. Я знаю...       Он наклонился и унёс из мира долгим чувственным поцелуем. Обняв его за шею, Аверис потянулась навстречу, прогнулась. Прайд быстро сообразил, чего она хочет, и обхватил за спину, ещё ближе прижимая к себе.       Но ей этого оказалось мало, и в какой-то момент Прайд вдруг ощутил скрестившиеся на поясе ноги. Его тут же пошатнуло: к тому, чтобы удерживать Аверис одной рукой, он оказался не готов. Рассмеявшись в чужие губы, он опустил её обратно на диван.       — Не переоценивай меня, — отстраняясь, улыбнулся.       — Ладно, — прыснула Аверис, — так уж и быть, пощажу.       — Вы невероятно благосклонны, милостивая госпожа.       Запечатлев на её подрагивающих от хихиканья губах короткий поцелуй, Прайд вернулся к опроснику — и на несколько секунд замолчал от восемнадцатого вопроса.       Зараза.       — Самое ужасное воспоминание? Говори первое, что пришло в голову. Не думай.        — Вся моя жизнь до становления крауто́рдом — одно сплошное ужасное воспоминание, — скривилась Аверис.       — Любой из тиарнов в исследовательском центре, — ответил Прайд.       И тут же поцеловал её глубоко и мокро, ускоряя движения. Аверис удовлетворённо замычала, полностью отдаваясь его напору, и когда спустя долгую минуту Прайд нашёл в себе силы оторваться, лицо её не знало ни отвращения, ни болезненности — одно потрясающее в своём хмеле вожделение. От желания довести его до пика пересыхало в глотке и темнело в глазах, а ещё вело так, что Прайд покачивался на каждом тяжёлом вздохе, однако он заставил себя пойти по вопросам дальше.       — Если бы... о чёрт, — он со смехом прочистил горло, хриплость в котором мешала нормально говорить. — Если бы ты знал, что умрёшь через год, что бы ты изменил в том, как живёшь? Ничего, — быстрый ответ.       — Тоже, — такой же спешно выпаленный.       Он мощным рывком впечатался в её бёдра, Аверис со стоном зажмурилась и поддалась навстречу, в попытке насадиться ещё глубже закидывая ногу ему за спину и отрывая задницу от дивана.       Отлично.       Дальше, дальше, дальше.       — Что для тебя значит дружба?       — Разве такого вопроса уже не было? — с головокружительным придыханием.       Может быть, да, может быть, нет. Было, кажется, что-то другое, но что, не удавалось вспомнить, потому что из головы начисто выбивало все мысли — мир скручивался обхватившей его член тесноте и стремительно пьянеющим взгляде Аверис. Зацеловать и как следует втрахать её в диван хотелось почти до боли.       — Раз задают, значит, не было. Отвечай.       Следовало остановиться, чтобы она могла нормально думать, но возбуждение захлестнуло настолько, что Прайд наоборот ускорился. Аверис мёртвой хваткой вцепилась в его плечи, с обрывающемся на каждом толчке мычании запрокинула голову. Открыла шею. На ней уже краснели следы его укусов, и от них... просто — о, чёрт, и минус ещё одна стадия самообладания. Прайд впился в свободное место и с упоением ощутил губами вибрацию её стона.       — Вопрос...       А затем голоса, сдавленного, задушенного, едва пробравшегося сквозь чащобы вздохов и всхлипываний.       — Повтори... вопрос... М-м-м! — она схватила его за волосы, дёрнула вверх, под челюсть, и Прайд покорно поцеловал, слегка задевая зубами       Звуки здесь улавливались бесподобно, поэтому отстраняться он не стал — вместо этого выдохнул прямо на влажную кожу:       — Дружба для тебя — это?.. — и усмехнулся, когда Аверис инстинктивно втянула голову в плечи.       — Поддержка.       — Возможность хорошо провести время.       Не глядя, Прайд зашарил рукой по воздуху в поисках экрана и не сразу сообразил, что для чтения вопроса оторваться от шеи Аверис всё равно придётся. Сука, поднялся он на руках с раздражённым вздохом, замедляясь.       Бесконечный опросник.       «21/36» уже заставляли сомневаться в том, что его хватит до конца. Выдержка выдержкой, но... он на мгновение опустил глаза на Аверис, не замечавшую никого и ничего — замершую с задранной головой и сцепленными зубами, напряжённо вцепившуюся в плечи, покорно принимавшую его член.       Такую эротичную и раскрепощённую, что — боги, нужно больше, больше, больше. Всю и сразу. Прямо сейчас.       Подмять под себя, вдавить в диван и трахнуть так, чтобы не знала, куда себя деть от удовольствия. Чтобы тряслись коленки.       И чтобы задыхалась, выстанывая его имя.       Твою мать, сглотнул Прайд.       Проведя ладонью по взмокшему лицу, он поднял потяжелевший взгляд на экран. В высветившиеся символы вглядывался долго — настолько, что пришлось остановиться, чтобы самому понять, о чём их спрашивали.       — Какую роль... любовь и нежность играют в твоей жизни?       Простой вопрос. Хотя, в принципе, всё, что не затрагивало прошлое и смерть, относилось к категории простых, но этот так особенно.       Вдвойне особенно для Аверис.       Она вернула голову в нормальное положение, с минуту восстанавливала дыхание и фокусировала на нём одурманенные глаза, тёмные от расширившихся зрачков, невинные — в том плане, что их обладательница не задумывала хитрость и не намеревалась провернуть очередной гамбит; нет, её интересы лежали в куда более простом и приземлённом. Получить от него удовольствие — только и всего.       Я хочу тебя, шептали эти глаза. Вот она я, открытая, не сопротивляющаяся, покорная — делай со мной, что хочешь, только заставь забыться в вихре приятного.       Не знай он, сколь обманчива эта кротость, не смог бы не податься её чарам.       Нужно держать себя в руках, напомнил себе Прайд, выпрямляясь, и с внушительным расстоянием между ними это будет сделать гораздо проще. Сердце ёкнуло, когда Аверис, оглядевшая свои обессиленно соскользнувшие с его плеч руки, подняла на него расстроенные глаза.       А когда вдруг захныкала:       — Не уходи. Нет, — и протянула к нему ладони, Прайд и вовсе остолбенел, потому что... блять.       Наигранная жалость никогда на него на действовала, а вот ненаигранная — очень даже да. И, поскольку актёрский талант Аверис переставал действовать, когда дело касалось постели, различить их не составляло труда.       А ещё она очень не любила, когда он отстранялся. И несмотря на то, что делал он это достаточно часто, желая истязать и поиздеваться, чтобы Аверис смирилась, иногда она реагировала... вот так.       Почти-что-слёзно, в котором «почти что» было вопросом времени.       А слёзы были как раз тем, что очень не любил он.       Чёрт, чёрт, чёрт. С этим нужно что-то делать. Прайд закинул её ноги себе на плечи, провёл от бёдер до колен, спасаясь от её рук, и уставился на Аверис напряжённым взглядом. Обычно в такие моменты он сразу же прекращал играться, шёл навстречу, и Аверис получала желанную близость, а он — отсутствие её слёз и ещё более чувственные стоны.       Потому что она обожала нежность и ласки. Потому что, чёрт возьми, не могла без них от слова совсем, будучи голодной до любви, чертовски в этой любви нуждаясь и до сих пор продолжая плыть от понимания, что любима. Прайд знал о её прошлом достаточно, чтобы найти причину, поэтому никогда не смел отказывать. Но сейчас...       — Пра-а-айд...       Он стиснул зубы: сейчас это настроение проснулось в ней охренеть как не вовремя! Простым наваливанием обратно тут не ограничиться, Аверис полезет целоваться, начнёт ластиться, притираться, стонать от каждого прикосновения, напористого и нет, и в конечном итоге доизвивается до того, что он, чёрт возьми, не выдержит. Желая нежности, она становилась сплошной эрогенной зоной, которая остро реагировала на любое его движение — противостоять такому было попросту нереально.       Он доведёт её до оргазма, кончит следом, через пару минут на него навалится сонливость — а Аверис вернётся в норму. Спать, в отличие от него, она в середине дня не захочет.       Равно как и дать ему спокойно отдохнуть.       Злопамятная, мстительная, невероятно упрямая сучка — его мозгам точно крышка.       Но... но. Грёбанное «но».       Мрачно наблюдая за тем, как она, не в силах дотянуться, начала принимать сидячее положение, Прайд расслабил руки и позволил её ногам соскользнуть с плеч, а ей самой — с члена. Пару секунд спустя Аверис уже стояла напротив него на коленях и обнимала за шею, а он смотрел обречённо на её дрожащие ресницы и беспокойно метавшиеся глаза и думал о том, как же мир всё-таки несправедлив. Тут ведь даже не разозлиться, потому что это не манипуляция и не игра — реальная сверхчувствительность.       — Как же с тобой сложно... — пробормотал он, на медленном вдохе прикрывая глаза, когда Аверис приткнулась ближе, потёрлась о него грудью, жалуясь на отсутствие ответных объятий, остановила свои губы в паре сантиметров от его и заглянула в глаза.       Просила.       Могла бы поцеловать сама. Могла бы повалить на спину и отобрать главенство. Могла бы.       Но сейчас слишком хотела не контролировать, а быть подконтрольной.       Прайд опустил ладони на её талию, с нажимом огладил, и Аверис — что-и-требовалось-сука-доказать — тут же прогнулась под его руками и выдохнула в губы сдавленный полустон. От обычного, чёрт возьми, прикосновения.       А у него от обычного, тихого, но-какого-же-блять-искреннего звука тут же потянуло в паху.       Прайд перевёл взгляд на оставшийся за спиной Аверис экран с двадцать первым вопросом. Только перевалили за половину, только ускорились — и на тебе. Чёрт, зажмурился он. Язык защекотало обещание выебать так, что не то что ходить — элементарно встать с кровати не сможет, если прицепится к нему с этой хренью после секса, но Прайд был вынужден его проглотить: говорить Аверис что-то хоть отдалённо веющее злостью в таком состоянии нельзя — могла воспринять уж слишком близко к сердцу.       На губы полезла кривая усмешка: хах, кто бы мог подумать, что одна из сильнейших женщин Дотенстгара, известная любовью манипулировать и мало кого воспринимающая как равного, может, оказывается, обидеться на грубое слово.       Кто бы, кто бы — верно, Прайд?       — Артистка, — покачал он головой.       И накрыл её губы своими, мягко поваливая на диван.

~*~

      Аверис отодвинулась к спинке дивана, освобождая место для Прайда, и тут же, стоило тому завалиться на бок, приткнулась к нему с требовательным поцелуем. Закинула ногу на бедро, навалилась с объятиями — Прайду пришлось навалиться в ответную, чтобы она не перевернула его на спину и тем самым не спихнула с дивана. Впрочем, именно этого она и ждала, уловил он изогнувшиеся в усмешке губы и увидел довольно заблестевшие глаза, когда отстранился.       Ведьма.       — Затрахала до смерти, — вздохнул он с усталой улыбкой.       После долгого сдерживания и постоянных откатов оргазм получился действительно крышесносящим. Движения Аверис до сих пор сковывала медленность, целовалась и ластилась она с вязкой томностью, да и не сказать чтобы охотно двигалась сама — скорее притиралась и просилась ему в руки, от которых как раз и ждала того, чтобы её перемещали, тискали и гладили. Прайд как мог её желание выполнял, наконец получив возможность пощупать не только аккуратно-нежно, но и основательно — так, чтоб аж вздрагивала и попискивала.       Но без «но» обойтись не могло. И сейчас оно состояло в том, что Прайда неумолимо клонило в сон. В сердцах проклиная себя за это, потому что хотелось, во-первых, в душ, а во-вторых, от души пожамкать кое-чью наглую задницу, Прайд закрыл глаза. Игрища с Аверис ужасно вымотали.       И не-дай-сука-бог ей сейчас открыть рот.       Он ощутил на себе её пристальное внимание — даже, чёрт возьми, через стремительно накатывающий сон.       Не смей, не смей, не смей.       Аверис шлёпнула его по щеке:       — Ты чё, спать удумал? — вынудив Прайда крупно дёрнуться от неожиданности и распахнуть глаза. Сначала — потерянные, но потом налившиеся тяжестью, потому что — ну нет, чёрт возьми!       — А на что это похоже? — поинтересовался он как позволяла сонливость въедливо.       — На то, что ты кое о чём забыл.       Она приподнялась, ткнула пальцем в сторону, и Прайду не нужно было задирать голову, чтобы понять, на что она показывала.       Сука. Ну как знал ведь, будь всё проклято.       Прайд с вымученным вздохом закрыл глаза.       — Отвали, блять. По-хорошему.       Самодовольный смех Аверис лучше всяких слов сказал, как её абсолютно не трогает чужая усталость и насколько незначительной видится угроза.       — Потерпи чуть-чуть, — едко вернула она. Похлопала по плечу, и Прайд открыл глаза, встречаясь с её плутоватым бесстыжим взглядом. — Хочешь спать? Понимаю. Как ты там говорил? «Тогда нам следует ускориться»?       — Ты обещала меня не трогать.       — Пф, и ты поверил?       Она с донельзя довольной улыбкой наклонилась к его лицу.       — К тому же, я обещала это за что? Правильно, за то, что ты перестанешь ломать комедию и мучить меня. Сделал ли ты это? Нет. Должна ли я после этого выполнять своё обещание? Тем более нет.       — Шельма, — пробормотал Прайд раздосадованное. Захотелось врезать ей по заднице или хотя бы мстительно ущипнуть в живот, но рубило настолько сильно, что он с трудом держал глаза открытыми — о том, чтобы двигаться, а уж тем более стремительно и резко, не шло и речи. Аверис, разумеется, это понимала, поэтому и держалась до ужаса, до соблазна близко.       Но теперь уже она с лёгкостью перехватит его руки, если они вздумают полезть куда не надо.       Едва ли не с первых слов и движений начала возвращать долги — что ж, этого и следовало ожидать и этого Прайд и ожидал, однако нежелание принимать разворачивающее представление как неотвратимое всё равно скребло по рёбрам.       — Давай, поднимайся, — Аверис с умилительной интонацией потрепала его по волосам, — нам ещё о многом нужно поговорить.       — Иди нахер, Аверис.       — Только что оттуда слезла, поэтому нет.       Прайд пусто следил за тем, как она влезла обратно в одежду, потянулась и огляделась по сторонам, улыбаясь, с одной стороны, спокойно и ровно, а с другой — и эту другую сторону Прайд знал, видел и умел различать очень хорошо — по-хитрому задумчиво. Так, как улыбалась, когда что-то придумывала и начинала воплощать план в реальность.       Обычно чем-то хорошим это заканчивалось только для неё.       Он влип. Точно.       Боги.       Прайд зевнул. Точнее, имел неосторожность не сдержать зевка, потому что заметившая это Аверис не оставила такую демонстрацию сонливости без внимания.       И толкнула его.       Прайд свалился на пол с грохотом и злобным:       — Блять! — от которого Аверис должна была бы застыть в предчувствии чего-то нехорошего, однако в данной ситуации застывать, конечно же, не стала. Вместо этого оперлась руками о диван и слегка наклонилась, чтобы оглядеть сверху вниз насмешливым, заинтересованным, ну-и-что-ты-мне-сделаешь взглядом, который Прайд встретил не столько раздражённо, сколько по-усталому потрясённо: — Ты охренела?       — Да, — улыбнулась Аверис.       Сучка. Прайд выдохнул, закрыл глаза, собираясь с силами, тут же их открыл, потому что уносить начало страшно, и рывком сел на колени, одновременно хватая Аверис за запястья. Стиснул, дёрнул на себя, но та, поначалу растерявшаяся, уже разменяла испуг на предвкушение и интерес.       — Видит Шехра, — низким голосом начал Прайд, одаривая тяжёлым взглядом глаза в глаза, — если ты сейчас не угомонишься, я выдеру тебя ночью так, что весь дом будет слышать, и никакая заглушка не поможет.       Слух уловил её короткий трепетный вздох. Кажется. Наверное. Прайд с трудом говорил и с ещё большим трудом фокусировался на Аверис, поэтому за её реакцию ручаться не мог.       Боги, как же хочется спать, затапливала разум единственная мысль, настолько тягучая и патовая, что кое-как удавалось держать свинцовые веки открытыми.       — Детей не жалко? — шепнула Аверис ему в губы.       Ехидно. Совершенно не боясь и не тушуясь.       Хотя он и сам вряд ли бы боялся и тушевался, если бы ему угрожали, при этом пытаясь не рухнуть лицом в подушку прямо в эту же секунду.       — Отправятся к кому-нибудь с ночёвкой, — удивительным образом смог он понять вопрос, обдумать ответ и выдавить его. Ключевым было «выдавить»: в этом умирающем полусонном бормотании никто бы не признал его голос.       Боже, да ему даже моргать было сложно.       Прайд прислонился лбом к её плечу с очередным изнеможённым вздохом.       — Я хочу спать, — сказал, практически не шевеля губами. — Дай мне хотя бы четверть я́рса, а потом делай, что хочешь.       Аверис обняла его голову и принялась перебирать волосы, и от этого Прайд поплыл окончательно. Он был готов уснуть прямо так, сидя на полу и полностью расслабившись в её руках.       — М-м-м, дай-ка подумать... — задумчиво протянула Аверис. Услада для ушей, а не голос — до тех пор, пока его не разрушила усмешка: — Нет.       Она отстранила его от себя на расстояние вытянутой руки. По инерции Прайд запрокинул голову да так и замер, потому что двигаться было невероятно лень.       — Сучка, — выдохнул вялое.       — Не ругайся, — шлёпнула его по губам Аверис. — Я пойду сделаю тебе либо́р. А ты пока постарайся не заснуть, потому что если заснёшь, я воспользуюсь шансом и трахну тебя в задницу.       — Размечталась.       Прайд отвесил ей слабенький удар по ягодице, когда она встала, на который Аверис только бросила игривый взгляд из-за плеча — и была такова. Захотелось, пока есть возможность, ретироваться куда подальше, да только куда, чёрт возьми? На появление детей Прайд тоже особо не рассчитывал: время только-только перевалило за полдень, занятия ещё не закончились, да и после них они могли до вечера мотыляться по городу, а не заваливаться сразу домой. К тому же, Аверис наверняка переманила бы их на свою сторону перспективой послушать откровения отца.       Чувствуя себя так, будто от него отвернулся весь мир, Прайд меланхолично пялился в потолок и пытался смириться с пониманием, что выбора у него... и правда нет. От слова вообще.       Будь трижды прокляты загоны Аверис, не позволившие ни дотянуть всё до победного конца, ни трахнуть в итоге так, чтобы после вырубилась вместе с ним.       Хорошо. Ладно. Прайд коснулся двумя пальцами виска, пуская коже лёгкое белое сияние. «Зо́рон Ю́нко» был чреват бессонницей, но сегодня это даже на руку.       К моменту, когда Аверис вернулась из кухни с дымящейся кружкой либора, заклинание подействовало достаточно, чтобы смотреть на неё ясно и осознавать реальность быстро. Заметившая это Аверис усмехнулась:       — Вот это другое дело, — всучила ему либор и села на диван. Прайд немного отъехал, чтобы упираться спиной в столик. — Не будешь подниматься ко мне? — с улыбкой удивилась она.       — Нет. Мне и тут неплохо.       Он отпил либор и с как-бы-наслаждающимся-но-на-самом-деле-нет «м-м-м» поднял глаза к потолку:       — Потрясающе. Никакого сиропа. Ты охренеть какая милосердная, не знала?       — Всё для тебя и для твоего бодрствования.       — Бессердечная ты сука.       — Вся в тебя.       Справедливо, хмыкнул Прайд. Хотя кто из них кому подражал, сказать сложно, потому что хороши были оба.       — Ладно, давай уже свой опросник.       Аверис откинулась на спинку дивана, расслабленно съехала, сложила руки под грудью — вид получился бы ужасно красивым в своей умиротворённости, если бы на её лице не застыла самодовольная улыбка.       — Какую роль любовь и нежность играют в твоей жизни? — прочитала она. Рассмеялась: — Ну, со мной всё понятно. Я без этого никуда.       — О, да, с тобой более чем понятно, — закатил глаза Прайд. Намёк на недавнюю сентиментальность выбил из Аверис лишь очередной смешок, ничуть не скованный, более чем удовлетворённый — кое-кто прекрасно вернулся в амплуа высокомерной непрошибаемой стервы, вздохнул Прайд. — Любовь в своё время спасла меня, поэтому её значение в моей жизни переоценить сложно. Многие могут открещиваться от неё всеми силами, но правда в том, что любящее сердце способно вытащить из самой глубокой бездны, и я тому наглядный пример.       — Ты... про детей, да?       — Да. Тут же, я думаю, имеется в виду не только романтическая любовь.       — Как знать, — с тёплой улыбкой пожала плечами Аверис. — Что насчёт нежности?       Прайд издал странный смешок: вроде бы непринуждённый, но Аверис послышались глухие нотки... чего-то.       — В юности я, помнится, строил из себя гордую самодостаточную одиночку, которая всех вокруг называла слюнтяями и тряпками. И которая до последнего отнекивалась что от проявления собственных чувств, что от принятия чужих. Глупое поведение. Но чего ещё от меня следовало ожидать? — от усмешки Прайда по коже Аверис пробежал холодок. Она выпрямилась, настороженная, когда Прайд отвёл взгляд в сторону. — Я ведь... понятия не имел, каково это — ощущать на себе чью-то заботу. И что это так-то приятно, а не унизительно и жалко.       — И впервые ты ощутил это с детьми?       — Не то чтобы впервые. Скорее... полноценнее. С ними я полноценно почувствовал и принял это.       Их взгляды пересеклись, и Аверис не обнаружила ничего горького и больного. Спокойный ровный карий позволил ей улыбнуться.       — И как, понравилось? — спросить с интересом. Прайд вторил её улыбке.       И произнёс, глядя глаза в глаза:       — Я заплакал, Аверис.       Она замерла. Улыбка соскользнула с лица, плечи осели.       Что?..       Прайд коротко фыркнул в ответ на её реакцию, и Аверис начала вслушиваться в звук слишком поздно, чтобы разобрать, натянутым он был или нет. Сохранившийся изгиб губ и не изменившийся взгляд, с одной стороны, говорили, что нет. С другой... тема.       Очень личная, очень интимная тема.       Аверис облизнула пересохшие губы и вцепилась в край дивана, не зная, что сказать и как спросить.       — Хочешь услышать полную версию? — догадался Прайд. Хочу, подумала Аверис, но перед глазами ещё стояли странные, не свойственные ему блуждания взглядом по комнате, поэтому она сказала:       — Дальше вроде будет вопрос про... слёзы. Оставим это до него.       — О... Ну как скажешь, — пожал он плечами. И вдруг — хитро сощурился: — Уж не из-за этого вопроса ты решила пройти опросник?       — Что? Нет! — Аверис легонько пнула его по голени, вырывая у Прайда приглушённый смех. — Больно нужно мне разводить тут тебя на грустные истории.       — И тем не менее, у тебя это хорошо получается.       — Ой.       — Не ой. Кстати, говоря о нежности, следует сказать и о тебе, — деловито добавил он, касаясь её ноги своей. Аверис недоумённо нахмурилась, и Прайд пояснил: — До тебя я и всякие целовашки-обнимашки были несовместимыми понятиями.       — Прям несовместимыми, — недоверчиво фыркнула Аверис, откидываясь обратно на диван, но Прайд успел заметить порозовевшие щёки.       Какая прелесть, ухмыльнулся он.       — Прям да. В «Звёздах» этого точно от меня не ждали, а где ещё я мог с кем-то полобызаться и кого-то пообжимать?       — Хах, разумеется, «Звёздам» не сдалась твоя нежность: ждали-то они не тебя, а твой член.       — Не спорю.       — Где ж ты тогда всему этому нежному научился? — ядовито прищурилась Аверис.       — Ориентировался на ходу. И хорошо получалось, скажи? Так и не заподозришь, что мой первый опыт в романтике.       — Романтик из тебя был ужасный.       От разлившихся красных символов Аверис округлила глаза. Ложь-правда ещё работала?.. Со стороны Прайда послышались насмешливые хохотки, и Аверис прикусила губу: вот же...       — Блядское дерьмо, — прошипела она и поспешила переключиться на следующий вопрос. — По очереди называй партнеру его положительные черты (обменяйтесь пятью характеристиками).       — О-о-о, — Прайд устроился поудобнее, — я жду.       — Ты отвечаешь первый.       — Я уже нахваливал твою живость и страстность.       — Повторишь, язык не отсохнет.       Прайд с въедливой улыбкой наклонил голову.       — Чего ты разнервничалась? Так смущаешься говорить, что тебе нравится во мне?       — Если бы это «что» ещё было, — закатила Аверис глаза. Получилось ни разу не небрежно и безынтересно, зато действительно нервно.       — В том-то и дело, что оно есть, но ты обычно реагируешь на это недовольством. А тут вдруг надо сбросить маски... — Прайд окинул её с ног до головы наслаждающимся взглядом. — Не волнуйся, я же всё всегда понимаю. Актриса из тебя хорошая далеко не всегда, а иногда ты и сама разоблачаешь свою ложь.       — Твои издёвки точно не будут твоей положительной чертой.       — Но они тебе нравятся.       Сука. Аверис сглотнула раздражение, вместо него одаривая Прайда тёмной улыбкой:       — Так вопрос и не про это.       Увильнула, бестия. Ладно, её взяла.       — Но пять моих положительных черт ты должна назвать.       — Ох, пять... — Аверис обречённо уставилась на свою ладонь. — Это будет охренеть как сложно — найти целых пять. Ты тот ещё кусок дерьма.       — А тебе, значит, дерьмо нравится, раз ты встречаешься со мной?       — А ну закройся нахрен, — она метнула в него подушкой. Причём достаточно быстро и сильно, чтобы цели достичь: подушка смачно впечаталась в лицо Прайда, аж заставив того покачнуться, и только чудо спасло от пролитого на шорты либора.       Прайд опустил подушку на ноги и принялся незаинтересованно её поправлять. «Хочешь войны, значит», — говорил его вид, и Аверис на всякий случай отодвинулась вглубь дивана.       — Пять характеристик, да? Ты сильный. Самодостаточный. Уверенный в себе — порой, конечно, ну очень слишком и это выливается в невыносимое упрямство, но ладно, жить можно. М-м-м... Ты умеешь отступать и признавать свои ошибки. Очень неохотно, а с отступлением и вовсе всегда всё туго, но спасибо, что хотя бы на это способен.       — Не преувеличивай, я достаточно отходчивый человек, — не отрываясь от своего занятия, поправил Прайд.       — Да, да, конечно. Недавно ты это прекрасно продемонстрировал.       Прайд разлился в довольной усмешке и бросил на неё смеющийся взгляд. Несмотря на то, к чему привели его измывательства, слышать о них от Аверис ему очень даже нравилось.       Та скрестила руки.       — Твоя очередь.       — Хорошо. Без проблем. Говорить о твоей живости и чувствительности я люблю — это раз и два. Три — твой энтузиазм. Четыре — твоя органично с ним соседствующая стеснительность. Пять... пусть будет твоя любовь к себе.       — О-о, — Аверис с ухмылкой положила ладони на свою грудь, — себя я очень люблю.       — И поэтому знаешь себе цену, а это невероятно притягательная черта.       — Любишь сильных и самоуверенных?       — С ними обычно приятно иметь дело.       Удовлетворённо фыркнув, Аверис потянулась к экрану и открыла новый вопрос.       — В твоей семье отношения теплые и близкие? Ну это легко. Да. Более чем.       — Рад слышать это и поддержать.       От заурчавших в его голосе довольных нот Аверис заулыбалась.       Впрочем, ненадолго.       — Что ты чувствуешь в связи с твоими отношениями с матерью? — прочитала она, теряя улыбку и задорную интонацию под конец вопроса вымещая тихой и неуверенной. — Ничего. Я понятия не имею, кто она, и не помню.       — И никогда не хотела узнать?       — Вообще нет интереса.       Она перевела на него напряжённый взгляд. Прайд поправил последнюю складочку, отхлебнул либора, посмотрел на неё в ответ секунду-две. Долгие секунду-две.       А потом запустил в лицо подушкой так, что Аверис откинулась на спинку дивана и вскрикнула.       — За что?! — спешно откинув подушку, воскликнула она. В ответ на праведное негодование Прайд только едко улыбнулся.       — За очередной жалобный взгляд. Я тоже по этому поводу ничего не чувствую.       — А раньше чувствовал? — сорвалось с языка.       Блять, оскалилась Аверис, прикусывая губу, зачем она это спросила? Могли бы спокойно перейти к нормальному вопросу — так нет же, потопчемся на неприятном, опять будем взвывать к призракам из прошлого!       — Ну, да. Обиду там, разочарование и остальной набор ребёнка, который для матери ничего не значит. Но когда это было...       Он вернулся к либору и замолчал. Аверис тоже молчала: расспрашивать больше ни о чём не хотелось, неуместных вопросов не осталось, но что говорить, она не знала. Досада вновь заскребла по рёбрам, Прайд уловил её в наступившей тишине, вздохнул, открыл уже рот, чтобы что-то сказать, как Аверис опередила:       — Я знаю. Не говори ничего, я... понимаю. Просто дай мне время, и я научусь воспринимать это... нормально.       Прайд пожал плечами. Говорить ничего покорно не стал, и в молчании Аверис смогла привести спутавшиеся мысли в порядок и продолжить опросник без закрадывающейся в голос горечи.