Твои стоны будут громче

      — Составьте каждый по три утверждения, верных для вас обоих. Например, «Мы оба сейчас чувствуем...»       А вот это уже выглядело интересно и позволяло не думать о неприятном, весь разум сосредотачивая на поиске общностей.       — Начинать опять мне?       — Разумеется.       — Мы оба саадды, — Прайд отогнул один палец, — оба крауторды и оба...       — Стоп-стоп-стоп! — запричитала Аверис. Прайд осёкся. — Это слишком скучно! Одни сухие факты. Давай, блин, ещё скажи что-нибудь в духе: «Ну, мы оба живём в этом доме», — прогундела она низким заунывным голосом.       — А что тебе нужно? Общие черты характера мы уже называли.       — А что, у нас, кроме черт характера и фактов, больше ничего общего нет? Привычек, предпочтений, чувств — нет, нема?       Прайд закатил глаза.       — Тебе надо — ты и используй этот набор. Я, если ты запамятовала, — он приподнял кружку и сверкнул потяжелевшим взглядом, — по-хорошему, должен сейчас спать, а не сидеть тут и разговаривать.       На лицо Аверис легла тень.       — Какой ужас. Прости, что вся такая плохая я заставляет тебя надрываться. Думать же — это тяжкий труд, не знаю, как ты его выдерживаешь, — съязвила она, но уже не так, как раньше.       Теперь — по-настоящему ядовито и злобно.       Так начинались у них все ссоры.       Чёрт. Прайд закрыл глаза и медленно выдохнул сквозь зубы, вытравляя из взгляда и горла нехорошую тяжесть. Нужно успокоиться. Не хватало ещё повздорить из-за такой мелочи. Это, конечно, сулило окончание пытки — и вместе с тем знаменовало начало другой, куда более неприятной.       Ну уж нет, несколько дней делать вид, что друг друга не существует, и вызывать тем самым у Флэма, Инэра и Элдо растерянные взгляды и ощущение неуютности в стенах дома он точно не собирается.       Прайд поднял на неё, хмурую и наежиненную, спокойный взгляд.       — Мы оба сейчас стоим на грани того, чтобы посраться из-за незначительной херни. Нам обоим это не нужно, и мы оба достаточно взрослые и уравновешенные, чтобы это предотвратить.       — Ах, как замечательно ты использовал подвернувшуюся под руку ситуацию и ушёл от ответа, — приторным голосом с такой же приторной натянутой улыбкой протянула Аверис. — Не утруждайся уж. Иди, спи. Что я, изверг, что ли, принуждать тебя. Придумала тут — узнать друг о друге что-то новое, сблизиться. Глупость какая, да? Нахера всё это? Для отношений достаточно просто трахаться, а всё остальное — да кому оно нужно?       Ну, блять, началось, пошло-поехало. Упрекавшая его в отсутствии отходчивости, Аверис давала по тормозам ещё реже, и вот — идеальная демонстрация. Прайд с тяжёлым вздохом отложил кружку в сторону: понятно, одних слов будет недостаточно.       И поднялся.       — Не подходи ко мне, — процедила Аверис, глядя исподлобья.       Он сделал шаг навстречу, и она тут же вскочила с дивана. Попыталась метнуться в сторону, но не успела: в ещё один широкий шаг догнав её, Прайд схватил за руку, прижал спиной к себе и заключил в стальное кольцо, из которого, как бы ни дёргалась и ни извивалась, вырваться ей не удавалось.       — Отпусти меня, — зашипела она.       — Нет.       — Отвали, блять. Всё, я от тебя отстала, можешь быть свободен, иди, блять, по своим делам.       — Я своим делом и занят.       — Сука! — она попыталась наступить ему на ногу, но не попала, а для предупреждения следующей попытки Прайд стиснул так, что у неё перехватило дыхание. — Иди нахер! Ты же столько плакался про то, как тебя всё это достало, не пытайся теперь делать вид, будто тебе есть хоть какое-то дело!       Она наклонилась, свесила голову, скрывая лицо за волосами и пытаясь отдалиться хотя бы так. Прайд позволил себе с тихим вздохом возвести глаза к потолку: господи, как же с ней порой было сложно.       И какое же счастье, что «Зорон Юнко» в том числе позволял думать об очень и очень многом очень и очень быстро, поэтому ответное раздражение гасилось здравым смыслом быстрее, чем вырывалось наружу. Ядовитые интонации и отчаянные безрезультатные попытки вырваться Прайд пережидал спокойно и — молча. Потому что Аверис к нему всё равно не прислушивалась.       — Отпусти, — раздалось вскоре её не шипение, а усталая мольба. Чудно, подумал Прайд, чуть-чуть перегорела. Но отпускать её всё равно было опасно.       — Не отпущу. Я не хочу с тобой ссориться.       — Как будто мне это надо.       — Тогда поговорим по-нормальному?       Рискованная формулировка, но её достаточно уравновешивала ровная интонация, в которой, как ни напрягай слух, не расслышишь ни единого намёка на злость. И Аверис, несколько секунд поколебавшись, всё-таки согласилась — выпрямилась и расслабилась. К нему, разумеется, не повернулась, вместо этого предпочтя просверливать недовольным взглядом стену напротив, поэтому заглядывать ей в лицо и выводить на зрительный контакт пришлось Прайду.       И вот теперь в ход могли идти только слова.       — Посмотри на меня. — Взгляд метнулся в сторону. Не из принципов — из скованности, ненарочно, увидел Прайд поджавшиеся губы и уловил короткое, непроизвольное движение плечами. — Аверис, — добавил основательнее. Аверис долго бегала глазами по округе, но Прайд терпеливо ждал, и в конечном итоге терпение себя оправдало: Аверис посмотрела на него настороженно и кисло. Хотя бы без желания убивать, оценил он в мыслях мрачным смешком. — Мне не плевать на наши отношения. Они для меня это не только секс. Признаю, вспылил. Ты тоже. Но это не повод доводить всё до крайности. Я не устал ни от тебя, ни от опросника. Просто вырвалось, у всех такое бывает. Мир?       Аверис с фырканьем отвернулась.       — Не устал, конечно... — буркнула сварливо.       — Ложь-правда всё ещё работает, — напомнил Прайд.       Аверис вздохнула.       И — окончательно расслабилась в его руках. Хватка Прайда стала слабее и позволила Аверис повернуться к нему полубоком.       — Ладно, — выдохнуть, пялясь куда-то в шею, — мир.       — Вот и славно.       Он приподнял её голову за подбородок и оставил на губах короткий поцелуй, прежде чем усадить обоих на диван. Аверис устроилась у него под боком, Прайд приобнял её в ответ, устанавливая экран напротив их лиц.       — Продолжим?       Аверис кивнула. Прайд открыл было рот, собираясь начать, как она вдруг сказала:       — Не надо, не отвечай. Ты уже сказал. Теперь моя очередь       Тихо и ровно — Прайд не мог не заподозрить подвоха и не уточнить:       — Уверена?       — Да.       Заклинание не отреагировало. Что ж, ладно, подумал Прайд и послушно смолк. Ему же лучше, потому что в голове, если честно, было мало дельных мыслей — или их просто так моментально выбило, когда он опустил глаза на Аверис и обнаружил её в отрешённой задумчивости барабанившей пальцами по его груди. Прижавшейся к нему. Странными, бесцветными глазами смотревшей в плечо.       Очень тихой и отстранённой.       Очень милой в осознании своей вины и следовавшей за этим неловкости.       Ссориться с ней — дело неприятное и гиблое, но было что-то безмерно очаровательное в том, как она пыталась загладить свою вину... вот так, становясь тише воды ниже травы и при этом усиленно ластясь. Прайд погладил её по волосам, не сдержав тихой улыбки: небольшая глупая встряска, так уж и быть, стоила того, чтобы в ближайшее время любоваться такой Аверис.       — Мы оба любим холод. У нас обоих утро не может начаться без душа. Нам обоим неприятны искусственные цветочные запахи, потому что зачастую они все слишком резкие. Мы можем провести весь тиарн в постели безвылазно и без зазрения совести посчитать это лучшим отдыхом. Наш...       — А ты вошла во вкус.       Аверис недоумённо моргнула.       — В смысле?       — Нужно было три характеристики. Не пять.       — А, да?.. Ну ладно. Три так три.       И снова потупила глаза. Прайд положил свободную ладонь на её щёку и вынудил посмотреть обратно.       — Не забывай про зрительный контакт, — произнёс мягко. Дождавшись кивка, он вернулся к экрану и открыл новую карточку. — Продолжите фразу: «Я бы хотел, чтобы был кто-то, с кем можно разделить...»       — Свою боль. Свои моменты триумфа. Своё... всё. Всю жизнь, в конце концов, — быстро нашлась Аверис.       — И как, есть такой? — с улыбкой поинтересовался Прайд. Губы Аверис дёрнулись в ответной.       — Вроде бы да, — ответила она потеплевшим голосом.       — Рад слышать. А я бы хотел разделить с кем-то время, когда дети вырастут и заживут своими жизнями. И такого человека я тоже нашёл.       Последняя фраза бархатным шёпотом осела прямо на губах Аверис. Загипнотизированная его взглядом, улыбчивым и в то же время вкрадчивым, она поддалась порыву, прикрыла глаза, и Прайд принял приглашение, целуя ласково и нежно. Это успокоило Аверис. А потом и вовсе заставило осмелеть — Прайд почувствовал на своём лице её ладонь, притягивающую ближе, и улыбнулся в поцелуй. Чуть отстранился, вынуждая Аверис с разочарованным вздохом приоткрыть рот шире, медленно скользнул языком по кромке зубов.       И тут — укусил за нижнюю губу. Взбудораженная, Аверис распахнула глаза и встретилась с его смеющимися.       — Пора двигаться дальше, — выдохнул он смешок. Аверис фыркнула, но возражать не стала, выжидающе уставившись на экран. — Если бы ты собирался стать близким другом для своего партнёра, что, по твоему мнению, он должен был бы о тебе знать? А вопросы становятся все откровеннее. Боюсь представить, что будет дальше.       — В этом и суть.       — Да ладно, а я и не понял.       Аверис одарила его укоризненным взглядом. Слегка наигранным, потому что губы дёргались в попытке не улыбнуться и потому что голос на словах:       — Отвечай первый. И если ты не скажешь, что ты невыносимый засранец, который любит подтрунивать над всем и вся, я тебя покусаю, — лучился шуточным недовольством.       — А кто сказал, что я буду против?       В следующий миг он зашипел и дёрнулся, потому что зубы Аверис тяпнули его за щёку и уже наметились было на новую цель, как Прайд, вовремя заметивший хитрый блеск глаз, примирительно поднял ладонь и отодвинулся.       — Ладно, понял, — капитулировал со смехом. — Да, я люблю острить. Но, думаю, в первую очередь обо мне следовало бы знать то, что я не такой бесчувственный и жестокий, каким кажусь.       — Не пытайся, тебе всё равно никто не поверит.       — А тебе слова не давали, — Прайд щёлкнул её по носу, заставляя смешно поморщиться. — Любишь же ты выставлять меня извергом.       — Люблю чувствовать себя особенной, — плутовато шепнула Аверис. Прайд нахмурился, не понимая, и она всплеснула руками: — Да ладно! Распространённое же клише, когда один из партнёров весь такой холодный-отстранённый, с закрытым ото всех сердцем, но стоит ему остаться рядом со своим любимым человеком наедине, как он становится чутким и ласковым. Ладно, ты далёк от книжек, но в фильмах однозначно такое было!       — А-а-а... — преисполнившийся осознания, протянул Прайд, чуть-чуть подумал и ухмыльнулся: — Вот как ты себя со мной видишь?       Он с намёком заглянул в глаза, не отрываясь, провёл ладонью по её ноге, и Аверис игриво мурлыкнула:       — Не без этого.       Они шаловливо улыбнулись.       — А о чём бы рассказала ты? — шёпотом спросил Прайд, с медовым интересом скользя взглядом по её лицу и не останавливая поглаживаний. Аверис задумчиво посмотрела в сторону.       — Да многое, — ответила без улыбки и подозрительно потускневшим тоном. — Тому, кто хотел бы стать моим другим, следовало бы знать... многое. Что иногда меня не выбесить, как ни старайся, а иногда я могу вспылить из-за мелочи. Что в порыве злости я говорю много всякого дерьма, о котором на самом деле не думаю, поэтому к моим словам, когда я злая, нужно относиться... с определённой доли скептицизма. Но не игнорировать их полностью, потому что там может быть то, что меня действительно бесит, и если это пропустить мимо ушей, я разозлюсь ещё больше. Я... — она обратила к нему невесёлую усмешку, — сложная, да?       Прайд аккуратно заправил прядь волос ей за ухо.       — Как и все мы, — произнёс, не улыбаясь, но так основательно и твёрдо, что в груди разлилось облегчение: всё... нормально.       Не критично и уж точно не так ужасно, чтобы её не любили.       Со странным, дрожащим звуком втянув носом воздух, Аверис вдруг кинулась ему на шею. От инерции завалилась, но Прайд вовремя обхватил обеими руками её спину и удержал.       — Без шуток: спасибо тебе за твоё терпение. Если бы не оно, мы бы, мне кажется, уже раз сто переругались бы и разошлись, — пробормотала она в изгиб плеча.       — Аверис...       — Тш-ш-ш, — она захлопнула его рот ладонью. — Подожди. Молчи, не говори ничего. Я... — выпрямившись, она посмотрела ему в глаза неожиданно ярко, пронзительно — почти что отчаянно, насторожился Прайд. — Я буду бороться со своей вспыльчивостью и желчностью. Не хочу, чтобы из-за какого-то дерьма, которое я на самом-то деле и не хотела говорить, всё в итоге закончилось. Ты тоже раньше был не подарок, я слышала, но... теперь ты другой. Ты изменился. Значит, и я смогу. Мы же... саадды, — на этих словах Аверис нервно улыбнулась. По её телу прокатилась короткая дрожь, вынудившая опустить руки и на несколько секунд увести безысходный взгляд в сторону. — После тебя я больше никого не полюблю.       Сантименты.       Прайд абсолютно не умел на них отвечать. Впрочем, Аверис падала в них часто — достаточно, чтобы научиться и принимать, и находить ответ, и... не чувствовать странной скованности. Растерянности.       Непривычки.       Боги, как же она его любила.       Так, что не теряться самому и не терять уверенность в реальности происходящего не получалось, потому что — хах, после стольких лет одиночества кто-то правда полюбил его... так?       Он медленно, позволяя Аверис это почувствовать и самой принять более устойчивое положение, ослабил хватку на спине и обхватил освободившимися ладонями её лицо.       — Я тоже, Аверис. Я тоже, — сказал с улыбкой, невинно касаясь её губ своими. Та мигом расцвела от столь нетривиального, скромного и от этого становящегося ещё милее жеста, который стёр с её лица остатки подвешенного состояния. Прайд дождался, пока она устроится обратно у него под боком, и они продолжили: — Расскажи партнеру, что тебе нравится в нём; говори прямо, произноси вещи, которые ты не мог бы сказать случайному знакомому.       — Начинай, — предвкушающе шепнула Аверис.       Грёбанные комплименты, в мыслях чертыхнулся Прайд: умение произносить их вот так вот, по требованию, было лишь немногим лучше умения отвечать на всякие нежности.       — Что мне нравится в тебе... — выдохнул он тяжко. — Шехра. Не люблю произносить такое из-под палки. Слова перестают идти.       — Это называется «смущение», — язвительно осклабилась Аверис.       — Что? Нет, — поморщился Прайд, — это не...       — Да, да, да, можешь не оправдываться, всё с тобой ясно.       — Бестия.       Прайд закрыл ей рот и в шутку отстранил от себя, но Аверис только гадко расхохоталась ему в ладонь.       — Тебе прям озвучивать злодеев в детских фильмах, — посетовал он, убирая руку. Аверис издала самодовольный смешок:       — Спасибо. Если что, хочу быть злодейкой, которая устраивает главным героям подлянки и тем самым сводит их, а они с этого жуть как смущаются. — Секундная пауза. И ехидное: — Прям как ты сейчас.       — Да блять.       — Что, не согласен? Тогда почему не скажешь, что не смущаешься? Боишься, что кое-что, — Аверис подняла глаза к потолку, — уличит во лжи?       И тогда кое-чьё лицо точно треснет от ухмылки, подумал Прайд, но благоразумно оставил это замечание при себе.       Как и слова про то, что не стеснялся. Потому что нет, он правда не стеснялся, просто... Отметя мысли про «ну да, что-то такое было», Прайд заключил, что сосредоточиться не давала нетипичная реакция Аверис: обычно похвалу и комплименты она принимала с краснеющим лицом и суетливо бегающим взглядом, а не плотоядным блеском в глазах, издёвкой в голосе и готовностью посмаковать каждое слово, интонацию и паузу.       Нужно срочно сбить её настрой.       — Гляньте-ка, кто это у нас тут разошёлся.       Главное, в процессе не сбиться самому.       Прайд двумя пальцами схватил её за щёки, усмехнулся, но Аверис не стушевалась и усмехнулась в ответ — предвкушающе, подстёгивающе, с провокационном интересом. «Давай же, я жду», — горел вызов в её глазах.       Бесстыжая шельма.       — Хорохоришься. Дерзишь.       — Тебе нравится это.       — Очень. Знаешь, почему? — вкрадчивая улыбка. — Потому что потом одно удовольствие выворачивать твою издёвку против тебя самой и смотреть, как ты краснеешь и мямлишь от смущения. Строишь из себя гордую и неприступную... — он придвинул её лицо к своему и выдохнул сладкую насмешку: — А у самой в узел сворачиваются кишки от жажды моей власти над тобой.       Аверис фыркнула, но Прайду не составило труда различить натянутость смеха.       Чудесно. Начало положено, осталось чуть-чуть дотянуть.       — Это не...       — Молчи, — железно и резко. Слух уловил напряжённое сглатывание, и Прайд довольно прищурился: — Что, хочешь сказать, ничего сейчас не поджалось?       Губы Аверис дёрнулись вниз, ужалено кривясь. Ответить она, разумеется, не нашлась, помня о всё ещё работающем заклинании лжи-правды, но Прайд в ответе и не нуждался — достаточно было выдержать пару томительных секунд тишины, полюбоваться её уязвлённостью, а затем продолжить:       — Не представляешь, как мне нравится эта твоя черта. Непокорных алма ужасно интересно покорять, — Прайд отпустил её щёки, тут же скользнул пальцами в волосы, слегка оттягивая, и Аверис шумно выдохнула, а он оскалился: — ...особенно когда они сами в душе не против.       — Засранец, — раздался её глухой от напряжения смех.       Но давать ей и минуту на передышку в планы Прайда не входило.       — Ты тактильная. Постоянно ищешь прикосновений, а мне это на руку, потому что трогать тебя — одно удовольствие, — он с нажимом провёл ладонями по её изгибам, вырывая у Аверис польщённый и в то же время наслаждающийся вздох. — Чувствительная, — отмечая сразу. — Ходячая секс-катастрофа, из-за которой я трахаюсь хлеще, чем в молодости. И которая, несмотря на всю свою озабоченность и самоуверенность, просто потрясающе смущается. Сочетаешь в себе всё и сразу, — Прайд откинул волосы с её лица и перехватил довольный взгляд, ухмыляясь: — И я в тебе это обожаю.       Аверис расплылась в сытой улыбке.       — Теперь моя очередь, — протянула сладко, пробегаясь пальцами по груди. — Мне нравится твоя самоуверенность. Невозмутимость. Ты строишь непрошибаемую скалу не меньше меня... а мне не меньше, чем тебе, нравится разбирать её по кусочкам. То, каким ты становишься в моменты «падения крепости»... — Аверис прогнулась ему навстречу, чтобы выдохнуть в губы томное: — М-м-м, обожаю.       Короткий смешок, выразительное оглядывание, ощущавшееся так чётко, словно реальные руки пробежались по её телу — Аверис улыбнулась ещё шире, наслаждаясь.       — Ещё мне нравится, что ты можешь не только вести, но и быть ведомым. Ты сильный, Прайд. Властный. И я безумно люблю в тебе эту власть, — она отвела паузу под хитрые переглядки, — но в то же время и сама люблю властвовать. И я рада, что мне не приходится за это воевать в прямом смысле этого слова.       — В прямом?       — Играть в борьбу за власть классно, реально бороться за неё в отношениях — нет. Я не собираюсь постоянно сидеть на поводке или, наоборот, держать на нём партнёра. Мне нужно равенство с периодически меняющимися местами слагаемыми. Понял?       — Более чем.       — Тогда хватит с тебя комплиментов. — Аверис быстро чмокнула его в щёку. — Пошли дальше.       — И вот так всегда: никакой любви и поддержки, — наигранно посетовал Прайд, на новый вопрос, впрочем, послушно переключаясь. — Поделись с партнёром неприятной ситуацией или смущающим моментом из твоей жизни. Я бы предложил остановиться на «смущающем», но тогда ты сможешь воспользоваться едва ли не каждым нашим секс... Ай, — он шикнул от прицельного тычка в бок.       — Ты можешь подтрунивать над чем-нибудь другим? — въедливо поинтересовалась Аверис.       — Так это самое действенное, — с недрогнувшей издёвкой парировал Прайд.       Скрестив руки на груди, она закатила глаза.       — Моим неприятным моментом, — сменила тему, — был всякий раз, когда мы посещали «Звёзды». Зизу ещё можно вытерпеть, а вот её так называемых дочерей нет. Они вешались на тебя и лезли в штаны, а ты и рад был стараться.       — Хо... Ревность, — протянул Прайд чем-то средним между вопросом и утверждением. Аверис кивнула.       — Самым обидным было то, что я ничего не могла сделать. Мы не были вместе, поэтому ты имел полное право ходить куда попало. Я понимала это. Но легче от этого не становилось.       — То-то у тебя там было что ни слово, так затаённый посыл нахер.       — Который ты не слышал.       — Слышал, — возразил Прайд, — но вот с ревностью долго связать не мог.       — Тупица.       — Не без этого.       Он со вздохом откинул голову на изголовье дивана.       — Мой неприятный момент... Хм... Ну, раз речь зашла про ревность, поделюсь и своей глупостью: во время нашего разрыва ты то и дело попадалась мне на глаза с Элмером, и я... ну, чувствовал определённую долю напряжения.       Аверис вперила в него ты-сейчас-серьёзно-что-ли взгляд.       — Прайд... он по парням.       — И легче от этого не становилось, — с наигранным легкомыслием вернул её фразу Прайд. — А если серьёзно, то я опасался не столько того, что вы влюбитесь друг в друга и станете парой — хотя и этого, даже несмотря на его предпочтения и даже когда он оказался занятым, тоже, — сколько... м-м-м, как бы сказать... того, что ты увидишь в нём меня и предпочтёшь вот такую замену. Мы всё-таки не лишены сходства.       — У вас из общего только волосы, цвет глаз и телосложение, — чего здесь было больше: намёка «ты-совсем-что-ли» или недоумения, не смогла понять и сама Аверис.       Прайд невозмутимо пожал плечами:       — По-моему, более чем достаточно.       Аверис поджала губы и забегала глазами из угла в угол, тщетно пытаясь переварить. Заметивший это Прайд хохотнул:       — А я с самого начала предупредил, что скажу глупость.       Да не то чтобы, подумалось Аверис с нервным смешком.       — Справедливости ради стоит признаться, что если бы Элмер заглядывался и на женщин, я могла бы на него запасть. Конечно, характер у него кардинально противоположный твоему и моему, но...       — О-о-о, нет. Избавь меня от этого.       Аверис прыснула.       — Что, — игриво шевельнула бровями, — ревнуешь?       Вместо ответа Прайд сгрёб её в охапку, заставив испуганно запищать. Она принялась отчаянно отбрыкиваться, но до тех пор, пока Прайд не перелистнул карточку и не зачитал новый вопрос, попытки действия не возымели.       — Когда ты в последний раз плакал при ком-нибудь? А в одиночестве? О, а вот и пришло время грустных историй, — апатично прокомментировал он и отпустил Аверис. Та, услышавшая вопрос, мстить передумала — вместо этого устроилась на его плече и выжидающе уставилась, приготовившись слушать. От её пристального внимания Прайд фыркнул: — Там не настолько интересная история, Аверис. На Трес Либе́рион мы с Э́рдом пошли по магазинам за подарками детям. Только если ему загадали вагон игрушек, от которого плакали его деньги, мне достался куда более дешёвый вариант.       — И куда более ценный? — предположила Аверис.       — Да, — усмехнулся Прайд. Впрочем, усмешка быстро соскользнула с его лица, сменившись тихой улыбкой и спокойствием во взгляде, когда он продолжил: — Они попросили у Леди Дол, чтобы я стал их отцом.       Аверис распахнула глаза, потрясённая.       — Это... вау, — выдохнула она. — Неужели прямо так и написали?       Прайд вытащил из пространства лист бумаги, исписанный не самым разборчивым детским почерком, и протянул его Аверис. Та с минуту вчитывалась в пляшущие строчки, и чем дальше, тем больше растерянность на её лице вымещала тёплая трогательная улыбка.       — О Шехра, — покачала она головой, переводя на него лучащиеся нежностью глаза, — это так мило. Хах, аж сердце прихватывает.       — У меня прихватило так, что хорошо, рядом оказалась скамейка.       — И ты заплакал?       Прайд кивнул. Взяв протянутый обратно лист, он вернул его в карман и несколько секунд задумчиво барабанил пальцами по колену.       — Было очень сложно поверить в то, что письмо у меня в руках реально. Что кто-то желает со мной такой близкой связи, хочет стать со мной семьёй и что этих «кто-то» аж целых трое. Да, я много времени проводил с ними, и да, я хотел стать для них отцом, но... не мог подумать, что они предложат это первыми.       — И как ты выполнил их желание? Не заявил же, что прочитал письмо и, ну... наши желания удачно совпали, поэтому вот он я, ваш новый папа?       — Нет, ты что, — рассмеялся Прайд. — Но я понимаю твою растерянность: сам первое время голову ломал, как всё организовать и не проболтаться при этом. А потом Эрд подсказал решение.       Он указал пальцем на книжный стеллаж у противоположной стены.       — Верхняя полка, квадрат посередине. Тонкий белый корешок. Видишь?       Аверис прищурилась.       — «Тринадцать шагов навстречу»... Что это?       — Популярная в своё время книжка по психологии со всякими тестами и опросниками. Родители и дети должны проходить её вместе, чтобы стать ближе. Стать, — Прайд перехватил её начавшийся догадываться взгляд, — семьёй.       — Они знали об этой книге?       — Нет. Но её достаточно было открыть, чтобы понять содержимое, а мне — сказать пару сопутствующих слов, чтобы мои и без того сообразительные дети всё поняли. И когда я обнимал их... я позволил себе заплакать ещё раз. Потому что никогда не чувствовал себя более счастливым человеком.       Под конец у Аверис не было ни шанса выдержать и не заключить Прайда в крепкие объятия.       — Это потрясающая история. Я так за тебя рада, — прошептала она ему в волосы. Прайд со смехом обнял её в ответ.       — Спасибо. И знаешь, что я думаю? — Аверис заинтересованно отстранилась. — Нам надо пройти эту книгу заново. Впятером, всем вместе.       По её лицу пробежалась волнительная дрожь. Она потупила заметавшие глаза, сделала глубокий вдох.       — Я... тоже про это подумала, — призналась на выдохе. — Теперь мы семья, и я хочу стать для них ближе.       — Тогда займёмся этим на выходных?       — Обязательно.       Окрылённая радостью и счастьем, с живо сверкающей голубизной глаз и завораживающей своей теплотой улыбкой, Аверис выглядела настолько красиво, что разрушать это настроение вопросом уже про её слёзы чертовски не хотелось. Прайд скользнул тыльной стороной ладони по щеке, смахнул выбившиеся волосы, задумчиво оглядел.       — Рискну предположить, что знаю, когда ты плакала в последний раз.       Аверис на несколько секунд разорвала зрительный контакт. Потом вернулась, и счастье её стало самую малость напряжённее. Да, кивнул самому себе Прайд, задерживаться на этом моменте точно не стоило.       — Ну попробуй.       — Тиадор.       — Угадал, — лёгкая, небрежная улыбка. Доверять ей Прайд не стал, поэтому предложил:       — Тогда не будем задерживаться и пойдём дальше.       — Замечательная идея.       — Расскажи своему партнёру, что ты уже сейчас ценишь в нём. Да господи, — вздохнул Прайд, — тебе не кажется, что вопросы повторяются?       — Нет, — ухмыльнувшись, качнула головой Аверис. — До этого было про «нравится». Теперь про ценность.       — А тебе только дай повод покупаться в комплиментах.       — Хватит увиливать. Давай, что ты во мне ценишь?       Слова на ум пришли давно, едва ли не сразу же, как отзвучал вопрос, но Прайд всё равно сделал вид, что задумался, и, рассматривая её, ёрзающую от нетерпения, лишний раз убеждался в правильности ответа.       — Из того, что я ещё не назвал, — твоя энергичность, — наконец подал он голос. — Я несколько... подтух от обычной семейной жизни. Обленился, стал вялым. А потом появилась ты и перевернула всё с ног на голову.       Аверис хмыкнула:       — Оживила мертвеца, как однажды сказала мне Зизу.       — Тоже верно, — согласился Прайд, — потому что я действительно чувствовал себя ожившим и посвежевшим. Зизу, раз уж о ней зашла речь, не уставала это повторять. Говорила, что я буду конченым идиотом, если упущу того, кто сумел меня так встряхнуть.       — Ну прямо главная сваха Дотенстгара, — беззлобно закатила глаза Аверис.       — Шутки шутками, а свела она действительно многих.       Они коротко рассмеялись.       — Ладно, — тряхнула головой Аверис, — мой черёд. Я не знаю, как сформулировать это в одну конкретную черту, поэтому просто скажу как есть: я ценю в тебе то чувство защищённости, которое ты даришь. Мне... нравится понимать, что теперь я могу рассчитывать не только на себя одну. У меня есть ты, — обратила она к нему потеплевшую улыбку, — и я знаю, что в случае чего ты решишь любые мои проблемы.       Прайд усмехнулся, внутри, однако, чувствуя себя... как-то странно. Аверис не сказала ничего, о чём бы он не догадывался или что могло бы приносить дискомфорт — понимание того, что с ним она ощущает себя в безопасности, напротив, грело.       И в то же время отравляло разум неверием и непривычкой, потому что кто-то — и полагается на него. Ищет в нём поддержку, справедливо не сомневается: ради тебя он пойдёт на всё.       И смотрит яркими-яркими голубыми прямо в душу. Улыбается. Обнимает за шею, нуждаясь в близости, его близости.       Любит.       Его.       Господи, как же порой это было сложно осознать.       Мысль об этом, наглядная демонстрация этого, становившаяся ещё страннее-непривычнее-ярче от проклятого опросника, сбивали с толку так сильно, что не злиться на самого себя не получалось. Прайду снова пришлось прибегнуть к шуточному сгребанию в охапку, чтобы избавиться от подвешенного состояния и чтобы вдобавок его не заметила Аверис — иначе состраданием-пониманием-ещё-одной-порцией-нежности сделает ещё хуже.       — По-твоему, какая тема слишком серьёзна, чтобы шутить об этом? — прочитал он, игнорируя возмущённое пыхтение у себя под боком. — Бесят шутки про самоубийство. Не потому что это хреновая тема и прочая душная лабуда. Просто раздражает этот культ наигранного желания сдохнуть, который продолжается уже хрен знает сколько. Хочется верить, что однажды он последует своему содержанию и умрёт, но, как назло, именно такая херня никогда не исчезает.       Ощутимо заехав ему локтём по рёбрам, Аверис всё-таки выбралась из захвата, предусмотрительно было отодвинулась, как Прайд за щиколотки придвинул обратно, перехватил оборонительно замахавшие руки и снова заключил в объятия.       — У тебя? — поинтересовался буднично и невозмутимо.       Аверис дёрнула головой, пытаясь смахнуть вылезшие на лицо волосы. Прайд проявил благосклонность и — не отпустил, конечно же нет, а просто помог их убрать.       — Спасибо, — едко поблагодарила она. — Лично у меня пойдёт нахуй любой, кто додумается шутить про изнасилования и принуждение. Просто вот, вот прям нахуй, в прямом смысле этого слова. И ты, скотина, — она усиленно задёргалась и заелозила, добившись в итоге лишь того, что Прайд усилил хватку, — тоже сейчас туда пойдёшь, если не отпустишь.       Уголки его губ дёрнулись, и это был максимум, которым отреагировали на угрозу. Поняв это, Аверис злобно выдохнула и прекратила вырываться: всё равно в шуточном противостоянии, если верховенство в нём уже взял Прайд, пересилить его было невозможно.       — Если бы ты должен был умереть сегодня до конца дня, ни с кем не поговорив, о чём несказанном ты бы больше всего жалел? Хм... Пожалуй, о том, что не поблагодарил Зизу за всё, что она для меня сделала. Она, конечно, в словах не нуждается, я тоже, но кто знает, возможно, лишним бы не было. Но это только на случай внезапной смерти: просто так с сантиментами я к ней не сунусь.       Захотелось съязвить.       Но вместо этого у Аверис вырвалось:       — А я бы — о любви, которую не выразила твоим детям.       Взгляд Прайда наполнился недоумением.       — Ты же... говорила, — произнёс он настороженно.       — Да. Но хотела бы ещё раз. Просто... — она подняла на него мятущиеся глаза. — Когда смерть подходит внезапно, в тебе, я не знаю, как будто концентрируется разом вся та любовь, которую ты должен был дарить в оставшиеся годы жизни, но уже не подаришь. И если бы я не смогла никак её выразить, я бы... хах, это было бы настоящим мучением. Всё равно что умереть с бомбой у себя в груди.       Ты-чувствовала-это-тогда-да вопрос Прайд вовремя сумел проглотить. Нужно было быть глупцом, чтобы, слыша её участившееся сердцебиение и видя задрожавшие ресницы, на него не ответить.       — Твой дом со всем имуществом загорелся. После спасения близких и домашних животных у тебя есть время, чтобы забежать в дом и спасти ещё что-то. Что бы ты взял? Это, — мгновенный ответ и сжатый в кулаке медальон на шее. — Если, конечно, предположить, что я его снял.       — А если нет?       Прайд обвёл задумчивым взглядом комнату и пожал плечами.       — Не знаю. Больше у меня нет каких-то материальных ценностей.       — Я бы тоже спасла его, — улыбнулась Аверис, сжимая свой медальон. — Ничто не напоминает мне о моей семье лучше, чем он.       — Даже мы сами? — подстегнул Прайд. Аверис раздражённо ткнула ему в плечо:       — А с каких пор вы у нас стали «чем-то», а не «кем-то»?       Потратив пару секунд на озорные переглядки, Прайд повернулся к экрану.       — Смерть кого из членов твоей семьи расстроила бы тебя больше всего? О, ну уж нет, избавьте меня от того, чтобы выбирать. У меня нет фаворитов, я люблю вас всех одинаково.       — Я тоже, — тихо согласилась Аверис.       Очередной вопрос про смерть остался позади. Пробежавшись по диагонали по следующему и обнаружив закончившийся счётчик, Прайд облегчённо вздохнул: больше щепетильной темы не предвиделось.       — Поделись личной проблемой и спроси партнёра, как он бы справился с ней. Насколько правдиво будет выглядеть, если я скажу, что сейчас у меня нет проблем?       — Учитывая твои предыдущие слова об удавшейся жизни? Более чем.       В довесок она улыбнулась, но почти сразу же задумчивость погасила её улыбку и вынудила заметаться взглядом. Аверис облизнула пересохшие губы, принялась вырисовывать что-то бессмысленное на его груди.       — Это не проблема, — наконец решилась заговорить, — скорее просто... беспокойство. В какой-то мере, наверное, бессмысленное, потому что ты говорил с детьми на эту тему и они дали положительный ответ, но... — Аверис отчаянно выдохнула и вдруг подняла на него смятенные глаза, — я боюсь, что не смогу стать для них достаточно... близкой, родной. Я не претендую на статус матери, нет, но... не знаю. Вдруг они не примут меня до конца?       — Они уже это сделали, Аверис.       Он переместил её себе на колени и ослабил объятия, чувствуя, что Аверис нуждается в движении. И точно — стоило получить больше свободы, как она скользнула руками ему на плечи и сама придвинулась ближе.       — Правда? — спросила неуверенно.       — Уверен, на выходных ты услышишь это из первых уст.       Аверис выдавила смешок — ещё не совсем смелый, но искренний и спокойный.       — То есть... мне не нужно ничего делать?       — Не нужно, — подтвердил Прайд. — Просто будь собой. Ты полюбилась им как раз такой, какая ты есть.       — Я довольно... эксцентричная.       Несмотря на то, что произносила это она со звенящим между слов весельем, Прайд всё равно устало вздохнул. По-наигранному, конечно, потом он вернул ей улыбающийся взгляд.       — Аверис, у меня есть друзья среди женщин, и с некоторыми из них я общался достаточно тесно, чтобы Флэм, Инэр и Элдо начинали что-то заподазривать. Я помню все их реакции. Мне есть с чем сравнивать. Поэтому поверь: ты в качестве члена семьи их более чем устраиваешь.       — «Более чем»?       — Начистоту и абсолютно серьёзно, — для усиления эффекта Прайд перестал улыбаться и заглянул в глаза максимально твёрдо, — они никого не принимали с таким восторгом, как тебя. Флэм так точно: он от тебя вообще без ума. Но оно и неудивительно, — вернулся он к веселящемуся тону, — вы с ним два сапога пара.       Аверис рассмеялась.       — Ладно. Хорошо, — сказала отбросившим все сомнения голосом. — Спасибо, теперь мне стало намного легче.       Она обернулась к экрану и изумлённо выгнула брови.       — О... мы закончили, — отметила растерянно. Вернулась к нему она уже с лукавым взглядом и усмешкой: — Последние вопросы пролетели так быстро. Не под стать первым.       — Потому что на первых нас волновало кое-что другое, — Прайд лёгким барабанным стуком пробежался от её бёдер до колен, вызвав у Аверис сдавленное хихиканье.       — Тебе понравилось?       — Неплохо. Но с сексом смешивать и вправду не стоило.       — Да что ты.       Она перехватила его ладони, спасая себя от новых посягательств, прижала их к груди, заглянула в глаза.       — Мне тоже понравилось. Хороший вариант досуга, надо покопаться и найти что-нибудь ещё такое.       — О боже.       — Чем займёмся теперь?       — Ты — будешь жалеть, что не дала мне поспать.       Дав ей секунду на то, чтобы понять, осмыслить и напрячься, Прайд в лёгкую вырвался из её хватки и в мгновение ока повалил на диван, нависая. Поиграл в томительные гляделки, помучил сладкой усмешкой и молчанием, вслушался в затаившееся дыхание и волнительно ускорившийся пульс.       И, наклонившись к приоткрытым губам, выдохнул сладкое:       — А я — по полной эксплуатировать тебя на кухне.