Твои стоны будут громче

      Когда приземлившаяся в кресло напротив А́верис и спустя минуту не оторвала от него глаз, Прайд был вынужден со вздохом опустить телефон.       — Что на этот раз?       Глаза Аверис странно блестели. Это был тот блеск, который не предвещал ничего заурядного в ближайшую пару часов его жизни, и Прайд снова вздохнул, прощаясь со спокойствием.       — Ничего необычного. Очередная земная штучка, которую одни милые добрые а́лма уже перевели на наш язык.       Она вывела на экран окошко какого-то сайта.       — «Тридцать шесть вопросов, чтобы влюбиться»? — прочитал Прайд заголовок. Скептично приподнял брови: — Я уже в тебя влюблён. Зачем мне это?       От того, с какой простотой и обыденностью он уронил факт влюблённости, сердце Аверис почему-то пропустило удар. Она поджала губы, злясь на своё глупое смущение, но абсолютно ничего не в силах с ним сделать, потому что... просто потому что, чёрт возьми. И неподконтрольность собственных чувств лишь усиливала противное покалывание на щеках.       Она встряхнула головой.       — Затем, что проходить этот опросник могут все, — ответила немного нервно. — Можешь быть в отношениях, можешь не быть, можешь и вовсе пройти его с незнакомцем. Главное, что после него вы должны стать ближе.       — Да куда уж.       — Не выделывайся, — легонько пнула она его в коленку и улыбнулась, когда Прайд перевёл на неё смеющийся взгляд. — Давай. Нам всё равно нечем заняться.       — Ладно, ладно. Как скажешь. Ты в любом случае не брала в расчёт, что я могу отказаться.       — Именно так.       Она с предвкушающе горящими глазами придвинулась поближе, листнула к основному содержанию, и Прайд принялся устраиваться поудобнее: судя по размеру, опросник обещал быть долгим.       — Что мне нужно делать?       — Отвечать на вопросы. По очереди. И смотреть при этом друг другу в глаза.       — Ну с этим проблем не будет.       Аверис бросила на него лукавый взгляд:       — Это мы ещё посмотрим.       — А кое-кто, я смотрю, уже прочитал все вопросы? Нечестно, знаешь ли.       — Не все, — обиженно протянула она. — Лишь парочку. И только из-за них решила тебе предложить.       — Боюсь представить, что это за вопросы. Не хочешь сесть поближе, интриганка? — он похлопал рядом с собой по дивану. Аверис закатила глаза:       — Знаю я, как ты воспользуешься этим «поближе», если не захочешь отвечать. Нет, перебьёшься.       — Какая ты жестокая, — с наигранным разочарованием отметил Прайд. В следующую секунду он медленно очертил её взглядом, заставляя Аверис напрячься, особенно когда Прайд остановился на глазах и протянул медовое: — Знаешь, есть ведь и другой способ развеять скуку.       Его взгляд и интонация пробрали до внутренней дрожи. Аверис досадливо скривила губы, чувствуя, как от них жар на щеках становится невыносимым, а по телу прокатывается сладкий трепет, подталкивающий к тому, чтобы поддаться искушению, принять чужое приглашение и прямо здесь, на диване, отда...       Стоять. Ты не за этим сюда пришла, чёрт возьми!       Аверис бросила на него раздражённый взгляд, в ответ получая всё тот же смеющийся и донельзя довольный. Мерзавец. Желание снова отвесить шутливого пинка взыграло до зуда, но Аверис вовремя остановилась, справедливо решив, что если Прайд перехватит её ногу — а он, чёрт возьми, перехватит, — ни о каком опроснике точно не пойдёт речи.       — Оставь свои загребущие ручонки на потом, — насупилась она и на всякий случай отодвинулась вглубь кресла. — Ты уже согласился, так что хватит увиливать.       — Жаль. А ведь мне почти удалось.       — Начинай давай, — сердито сверкнула глазами.       — Ладно, ладно. Если бы ты мог пригласить кого-нибудь на ужин (близкого человека, умершего родственника, знаменитость), кого бы ты выбрал? Кого бы я выбрал... — повторил он отрешённо. — Не знаю. Вас, наверное. Свою семью.       — Оу... — губы Аверис тронула тёплая улыбка. Прайд в ответ на это пожал плечами:       — Не то чтобы я нуждался в ком-то ещё. Что насчёт тебя?       Аверис обхватила щёки ладонями и одарила его довольным прищуром.       — Если рассуждать с такой точки зрения, мой ответ будет тот же. Если же брать именно одного алма... я бы не отказалась провести вечер за задушевными беседами с кое-какой земной дре́нне, — она намекающе шевельнула бровями, но Прайд и без того понял, про кого она. Невысокую темноволосую девчушку он запомнил очень хорошо — сложно выкинуть такое из памяти, когда она несколько месяцев бесперерывно оказывалась под боком стараниями то Аверис, то собственного непробиваемого упрямства.       — О боги.       — Не вздыхай тут, — шутливо оскорбилась Аверис. — Ты ведь знаешь, как она мне нравится. И тебе тоже, не спорь.       — С чем я спорить точно не буду, так это с тем, что с кровью Хаоса, дружком Повелителем и собственной твердолобостью у неё все шансы перевернуть Дотенстга́р с ног на голову. И, видит Ше́хра, она это непременно сделает, учитывая её работу.       С мечтательной улыбкой Аверис прикрыла глаза:       — Именно этим она и запала мне в душу.       — Кто бы сомневался.       — А что такого? — она обвела его лукавым, ты-правда-чему-то-удивляешься взглядом. Усмехнулась, добавляя: — Я не изменяю своим традициям и западаю на тех, кто способен встряхнуть мировой порядок.       — И я о том же.       Он смахнул карточку в сторону, и на экране появился второй вопрос.       — Хотел бы ты быть знаменитым? В чем? Я уже знаменит. Причём в той степени, в которой этого и хотел: моё имя на слуху в определённой среде, и не более того. Больше внимания — больше проблем, а мне их и так по горло хватало.       — Хм... Я не считаю внимание проблематичным, — Аверис задумчиво откинулась на спинку кресла, — но с твоей позицией согласна. Меня тоже более чем устраивает, что знаменита я не во всех кругах. Быть на слуху, конечно, неплохо... до тех пор, пока до тебя не добираются фанаты. И не вытворяют... кхм, всякое.       — Ты про свои порнушные фанфики? — усмехнулся Прайд, с провокационной издёвкой заглядывая в глаза и ожидаемо заставляя Аверис отвести взгляд.       — О них самых. Они, конечно, хорошо написаны, но от этого какой-нибудь гипотетический прон, где из меня делают слабенькую беспомощную девочку, которую кладут под ублюдка по типу Суи́да, приятнее не становится. Нет, спасибо, — скривившись, она передёрнула плечами, — вот такого счастья знаменитости мне и даром не надо.       — И оно обошло нас стороной, поэтому расслабься.       Аверис вдохнула, выдохнула и в следующую секунду перевела на него прояснившийся взгляд.       Который буквально сразу же опустила обратно себе в колени, потому что:       — Ты не представляешь, в каком я была бешенстве, когда услышала, что за спиной меня называли выпендрёжницей и непонятно что из себя строящей недотрогой, раз я постоянно посылала этого урода.       — Ты про Суида?       Аверис зло сверкнула на него глазами:       — А что, так много вариантов? Знаешь ещё кого-то, кто из кожи вон лез, желая меня трахнуть и сделать своей ручной сукой?       — Опуская вторую часть реплики — я?       Уже набравшая воздух для новых возмущений, Аверис от удивления выдохнула весь его разом, осела плечами, и лицо её стало до милого растерянным. Она ничего не нашлась ответить, и Прайд воспользовался возникшей заминкой, пояснив:       — Я ведь не был заинтересован в отношениях от слова вообще. А потом появилась ты, и хочешь верь, хочешь нет, а даже когда у меня ехала крыша, так часто к Зи́зу я не ходил. Она клялась, что собственноручно потащит нас под всара́т, лишь бы между нами всё наконец устаканилось и я перестал бы опустошать её запасы нао́та.       — Ты так много пил? — нахмурилась Аверис.       — Да. После меня она обычно пару тиа́рнов никого не пускала плакаться и напиваться, потому что в погребе оставалось только дешёвое пойло, — Прайд с усмешкой покачал головой. — Видишь ли, разговоры у нас всегда получались долгими и не самыми лёгкими, Зизу очень любила копошиться в моей душе, а я этого, наоборот, терпеть не мог. Естественно, я хлестал много, чтобы чувствовать себя комфортнее.       — Алкоголик, — фыркнула Аверис. — Глушить свои чувства всякой дрянью так избито.       — Я никогда и не просился на звание оригинального. Я всего лишь очередной простой человек... — он вдруг наклонился, схватил её за щиколотку и дёрнул на себя так сильно, что Аверис съехала с кресла, и только подхвативший под спину поток ветра спас от падения. В следующую секунду она уже сидела у Прайда на коленях, крепко зажатая в кольце его рук, чувствуя на губах его тёплое размеренное дыхание и растерянно смотря в его смеющиеся глаза. — ...которого ты свела с ума.       От наигранной ванильности его интонации Аверис поморщилась.       — Хоть бы потрудился вложить в свой голос меньше сарказма, — сказала она, упираясь рукой в его грудь и пытаясь отстраниться.       Разумеется, тщетно.       Разумеется, Аверис знала это с самого начала, поэтому её недовольный вздох был не менее наигранным.       — Сарказм? Не понимаю, о чём ты. Я на полном серьёзе, — сказал Прайд, даже не пытаясь скрыть звенящий между слов смех. — Не веришь? — уточнил как-будто-бы-удивлённо-но-на-самом-деле-нет, когда она скрестила руки и одарила скептичным взглядом. — Хорошо. Тогда поступим так.       Крепче перехватив её одной рукой, освободившейся Прайд начертил в воздухе ломанную линию, и в разлившейся над ними россыпи символов Аверис узнала заклинание лжи-правды. Обе ладони Прайда вернулись на талию, он сильнее прижал её к торсу, возвращая внимание к себе, и выдохнул:       — Смотри. Повторяю ещё раз: ты свела меня с ума. Видишь? — разлился в насмешливом прищуре, когда пространство вокруг них не дрогнуло. — Я не солгал.       И ведь... действительно. Пусть и не в прямом смысле этого выражения, но он действительно... действительно.       Аверис шумно втянула носом воздух и на автомате предприняла ещё одну попытку отстраниться, которая, конечно же, успехом не увенчалась — вместо этого привела к тому, что её с новой силой впечатали в чужое тело, а Прайд лишь ещё больше развеселел, довольный удавшейся шалостью. Засранец, зажмурилась Аверис, ненавидя себя за кусающий щёки смущённый жар, какого чёрта ты, весь такой грозный и нелюдимый с остальными, так легко бросаешься словами — правдивыми, чёрт возьми — о том, как сильно, оказывается, любишь? И какого чёрта она до сих пор, до сих пор, будь всё проклято, на это ведётся и позволяет этому себя так плавить?       — Поняла. Всё. Какой там следующий вопрос? — прошипела она, полуоборачиваясь к экрану. Прайд чуть ослабил хватку, позволяя ей смахнуть карточку, и сразу же притянул обратно.       — Зрительный контакт, помнишь? — бесстыдно усмехнулся в ответ на недовольный взгляд. Губы Аверис дёрнулись, но титаническим усилием воли она промолчала, и Прайд верно истолковал это молчание. — Ладно, что у нас там дальше? Прежде чем сделать звонок, ты репетируешь свою реплику? Почему? М-м-м... — задумавшись, он закатил глаза. — Сейчас нет. А раньше, в юности, когда родители отучали меня от прямолинейности и учили взвешивать слова в разговоре с власть имущими, было дело. Помню, один раз они даже сидели вместе со мной и разучивали, как я буду просить прощения у одного академического маразматика, которому я «имел вопиющую грубость» высказать всё в лицо и из-за которого едва не вылетел.       — Хо-о-о... А ты, оказывается, был бунтарь? — насмешливо протянула Аверис, не удерживаясь от соблазна запустить пальцы в его волосы и медленно погладить. Прайд в удовольствии прикрыл глаза.       — Не скажи. У меня просто по молодости были — как там говорила твоя земная дренне? «Беды с башкой»?       Аверис прыснула.       — Так послушаешь, так у тебя что ни период в жизни, так «беды с башкой».       — И не говори. А с виду кажется, что нормальный человек.       — Пф. С виду кажется, что ты бесчувственный надменный чурбан, а это с понятием «нормальности» соотносится далеко не у всех.       — Какой кошмар.       — Не то слово.       — Ты не хочешь отвечать на вопрос или тебе просто нравится меня забалтывать?       — Ты с миссией «заболтать» прекрасно справляешься и сам, — цокнула Аверис. — Примерно так же, как с миссией «лапать и распускать руки», — добавила с фальшивым недовольством, перехватывая его под шумок переместившиеся к бёдрам ладони, возвращая их обратно на талию и игнорируя нарочито невинный, чему-ты-возмущаешься взгляд. — Что же касается вопроса: нет, не репетирую. Следующий.       — Что, совсем-совсем не репетируешь? Даже когда предвкушаешь, как сейчас раскроешь кое-кому глаза на то, как им манипулировала?       Аверис усмехнулась, и этот жест веял чем-то тёмным и предвкушающим. Она слегка приподнялась, нависая над лицом Прайда, и протянула медовое:       — Я предпочитаю рассказывать такое при личной встрече. Чтобы видеть лицо. Глаза... — большие пальцы замерли у уголков его глаз, — губы... — скользнули ниже, теперь к уголкам губ, которых низко наклонившаяся Аверис почти касалась своими, — каждую черту, каждое малейшее выражение беспомощности и потрясения...       Жаркий, опаляющий близостью шёпот — у Прайда не было и шанса выстоять против соблазна. Он поддался вперёд в попытке ухватить чужие губы, но Аверис тут же выпрямилась и оперативно оттолкнула себя назад, возвращая дистанцию между ними. Крохотную, незначительную, ничего не стоящую и тем не менее заставившую Прайда поцеловать воздух. Он окинул её быстрым взглядом, и Аверис усмехнулась, заметив кое в чьих глазах разочарование.       — Жестоко, — хохотнул он. Откинул голову, зарылся пятернёй в волосы: — Хочешь поиграть, значит, — и Аверис на несколько секунд подвисла от вида его мощной шеи и дёрнувшегося кадыка.       О-о-о, нет-нет-нет. Так просто ты её не возьмёшь.       — Я тебе сразу сказала не переносить всё в горизонтальную плоскость, пока мы не закончим. Терпи, — шепнула она, с хитрым блеском в глазах потеревшись о его бёдра и отмечая, что кое-чей наливающийся интерес не померещился, — мы только на третьем вопросе.       Прайд хмыкнул. Одной рукой он невесомо огладил её от колена до талии — едва касаясь, медленно, как будто между делом, и взгляд лишь усиливал ощущение якобы незаинтересованной небрежности.       А потом он поднял на неё глаза, и от тёмного блеска в них Аверис сглотнула.       — Только не жалуйся, когда придёт время этого «мы закончим», — протянул он под стать взгляду тяжело и тягуче. Обычно такие интонации значили, что кое-чья плотина терпения переполнена её провокациями и сейчас наступает пора отвечать по заслугам, но... но.       Дразнить они любили оба. И проверять друг друга на прочность тоже.       Аверис выдохнула, сбрасывая короткую истому-напряжение, и ухмыльнулась:       — И не подумаю. Давай, следующий.       — Каким был бы для тебя «идеальный день»? — зачитал Прайд и ответил сразу же, даже не задумываясь: — Мой идеальный день — тот, который прошёл в кругу моей семьи.       — То есть... практически каждый твой день идеален?       — То есть да.       Заклинание не отреагировало на его слова, подтверждая их правдивость, и предвкушающая ухмылка Аверис окончательно смягчилась на тёплую улыбку.       — Мой идеальный день недалеко ушёл от твоего. Я тоже... становлюсь счастливее, когда мы собираемся все вместе. Но действительно особенным он станет, если мы проведём его на Тиадо́ре.       — О... — брови Прайда удивлённо взметнулись вверх. Аверис издала нервный смешок:       — Да, это место... особое для меня. Ничто в Дотенстгаре с ним не сравнится.       — И давно ты прониклась к нему такими чувствами?       — С того разговора.       Поджав губы, Прайд качнул головой.       — Стоило догадаться, — пробормотал отрешённо.       — Я думала, по мне видно, как я люблю это место, — усмехнулась Аверис, но от усмешки напряжение в голосе слышалось только сильнее.       — Да не то чтобы. Я списывал больше на то, что ты наслаждаешься компанией Флэма, Э́лдо и И́нэра. А тут...       — Я наслаждаюсь их компанией! — вскинулась Аверис возмущённо. — Я очень люблю твоих детей! Специально же сказала в начале: время с ними делает меня счастливее! Просто когда к ним добавляется Тиадор, всё становится чуточку... не знаю, интимнее, трепетнее. Но это не значит, что дело только в нём! Да если подумать, дело вообще не в нём, а в том разговоре, и...       — Всё, всё, я понял тебя. Не кипятись, — улыбнулся Прайд, для полноты эффекта стискивая её лицо в ладонях и, пользуясь замешательством, быстро целуя в лоб. — Я уже говорил тебе это, но я рад всё это слышать. То, что вы приняли друг друга, — моё самое большое счастье.       — Хорошо, что мы поняли друг друга. Но не смей больше умалять их значение для меня.       Прайд фыркнул.       — После того, как ты... — замялся, подбирая слова, но в конечном итоге не находя никакую из формулировок достаточно осторожной. — После того, на что ты ради них пошла? — ограничился он вместо этого. — Ни в жизнь, Аверис. И я буду вечно говорить о том, как тебе за это благодарен.       Он потянулся навстречу, и в этот раз Аверис позволила поцеловать себя, растворяясь в спокойной нежной ласке. Раз, второй, быстрый смазанный третий:       — Может, оставим вопросы на потом? — сопровождаемый аккуратным притягиванием к себе и ласковым поглаживанием спины, шеи, линии челюсти. Снова шеи. Снова ближе и, несмотря на нежность, требовательнее, голоднее.       Выбраться из такого омута стоило невероятного усилия над собой.       — Нет, — тяжело выдохнула Аверис и отстранилась. Плутовато улыбнулась: — Смотри, мы ответили всего на четыре вопроса, а уже вон как заработало.       — Всё работало и до этого, — закатил глаза Прайд. Он попытался дотянуться до её шеи, но Аверис вовремя положила палец на его губы и надавила, отстраняя.       — Зрительный контакт, — усмехнулась, — помнишь?       — Ты невыносима. Ладно, давай уже поскорее закончим с этим. Что там следующее? Когда ты в последний раз пел в одиночестве? А для кого-нибудь другого? Давно, в какие-нибудь студенческие годы, наверное.       По невидимому куполу над ними пробежалась череда красных символов. Аверис перевела на Прайда нехорошо загоревшийся взгляд:       — Посмотрите-ка на этого врунишку.       Впрочем, тот не обратил на это никакого внимания, удивлённый вердиктом заклинания и теперь усердно занятый процессом мышления и вспоминания.       — Веришь, нет, а я правда не помню. Я ведь и под нос себе их практически не бормочу, не то уж полноценно пою. Может, какой-нибудь раз, когда я накидался с Го́рманом? — заклинание снова загорелось красным. — Да твою мать.       — Давай, вспоминай, — ужом вертелась вокруг него Аверис с нескрываемым гаденьким предвкушением. — Раз заклинание так реагирует, значит, где-то потаённо ты о чём-то эдаком помнишь.       — «Эдаком»...       — Да-а-а. О чём-то очень смущающем, абсолютно тебе не свойственном. Может, пел на каком-нибудь школьном концерте?       Это, если честно, не удавалось даже представить — чтобы вот эта гора мышц, надменности и суровости выплясывала с микрофоном на школьном утреннике перед толпой детей, родителей и учителей, однако... взгляд Прайда вдруг прояснился. Как-то не очень хорошо прояснился. Аверис вмиг застыла, перестав изгаляться, и вытаращилась на Прайда не иначе как в благом ужасе:       — Ты чё, серьёзно?       Она честно попыталась вообразить.       И у неё честно ничего не получилось.       Потому что... да нет, чёрт возьми, никакого полёта фантазии не хватит, чтобы сдвинуть вот этот «бесчувственный надменный чурбан» хоть на миллиметр по направлению школьной сцены с её натянутой сценарной программой, никакущей актёрской игрой и остальным набором, от которого неволей чувствуешь стыд, а не удовольствие. Засунуть в этот театр абсурда Прайда? Да ни в жизнь!       Хотя... он же на всё готов ради Флэма, Элдо и Инэра. Если бы те попросили, если бы им потребовалось... Да нахрена им это может потребоваться? Они бы не стали о таком просить.       Или стали?..       Чёрт возьми!       Она призывно потормошила его за плечо:       — Не молчи, блин! — и Прайд проморгался, возвращаясь в реальность. — Ты реально выступал в школе?       — Нет, конечно, — поморщился он. — На мою долю выпало кое-что похуже: не выступать, а организовывать всё это дерьмо, потому что у Флэма вдруг зашевелилось шило в заднице и он вызвался составить программу к какому-то празднику. Естественно, всем этим в итоге занимался я. И это было ужасно.       И хотя Аверис не понимала, как это связано с вопросом про пение, на душе полегчало. Она со спокойной душой съязвила:       — Готова поспорить, более унылого праздника школа не знала, — за что получила мстительный щипок за живот. Вскрикнув, Аверис пихнула его в ответ: — Что, правда глаза режет?       — Режут только твои попытки ёрничать. Всё было ни хуже ни лучше — ровно так, чтобы меня к этим свистопляскам больше никогда не привлекали. Не суть. Так вот, — он перехватил её руки, останавливая череду тщетных попыток добиться реакции щипками и тычками. Аверис усиленно заелозила, но пересилить так и не смогла, а Прайд между тем обыденно продолжил: — К чему это всё. Флэм пихнул Инэру и Элдо вокальный номер. И кто помогал им с подготовкой? Опять-таки, разумеется, я. А поскольку полумерами я ограничиваться в то время не умел, репетировал я... ну, так, будто сам собрался выступать.       — Ты пел вместе с ними?       — Да. И ладно когда это было здесь, — он мотнул головой в сторону второго этажа. Скис: — Так потом это перекочевало в актовый зал. И пели мы там. Я в том числе, поправляя их.       — «Поправляя», — закатив глаза, фыркнула Аверис. — Три исправляем на четыре, при том что вообще должно быть два — вот так я вижу твои исправления.       Прайд стиснул её запястья и рывком дёрнул на себя, процеживая вкрадчивое:       — Доумничаешься сейчас.       Аверис в ответ только бесстыже ухмыльнулась. Поняв, что повёлся, Прайд с усталым смешком ослабил хватку, за что получил довольный прищур голубых глаз — и продолжение игры «я-буду-провоцировать-тебя-на-то-чтобы-ты-сдался-первым». Отстраняться, несмотря на вернувшуюся свободу действий, Аверис не стала — вместо этого с нажимом скользнула ладонями к плечам, выгнулась навстречу и очертила носом линию скулы, прежде чем опалила кожу снисходительным:       — Какой хороший мальчик, умеешь держать себя в руках.       — Боже, — рассмеялся Прайд и, пользуясь случаем, огладил-считай-облапал прогнувшуюся поясницу с выпяченной задницей, — и этот человек талдычит мне про то, чтобы я не переносил всё в горизонтальную плоскость.       — Мне можно, — мурлыкнула она ему на ухо.       — Хочешь довести меня?       — А когда я хотела иного?       Прайд замолчал — думал, почувствовала Аверис. Разрывался между нежеланием проигрывать — и желанием вытрахать из неё всю спесь и все издевательства.       И, боги, при мысли о последнем пересыхало во рту и сладкой негой тянуло живот. Если сейчас он всё-таки выберет второе, она ни за что не станет препятствовать и с лёгкостью согласится оставить опросник на потом, если и вовсе не забыть о нём — лишь бы сорвался, зажмурилась Аверис, подталкивая бёдра навстречу его рукам и в удовольствии запрокидывая голову, лишь бы...       — Не забывай про вопросы, — обдал ухо хриплый насмешливый шёпот.       Аверис с трудом проглотила разочарованный вздох. Она отстранилась, на ходу изо всех сил стараясь убрать из взгляда обвинения, но Прайд всё равно заметил — повеселел, ухмыльнулся, наклонил голову с провокационным:       — Что-то не нравится? — и Аверис аж качнулась вперёд от желания заткнуть грубым поцелуем и потереться грудью о торс — это точно уничтожило бы остатки чужой выдержки.       А может, и не точно.       Перед глазами всплыл недавний случай. Аверис отвела взгляд: да, не точно. Вообще-вообще не точно. По сравнению с теми действиями, которые долго не могли разменять его невозмутимое выражение лица, нынешние хотелки и рядом не стояли. Он не поддастся — лишь ещё больше позабавится на тему того, что кое-чьи дразнения перешли в откровенные просьбы трахнуть.       Нужно потерпеть.       Ладно. В конце концов, она сама это и затеяла.       На несколько секунд прикрыв глаза, чтобы сосредоточиться, она с небрежной улыбкой откинула волосы назад и покачала головой:       — Нет. Всё устраивает. Вопросы, говоришь... На мой ты и так знаешь ответ: я часто пою в душе.       — А ещё когда готовишь, убираешься, одеваешься, гуляешь и в принципе ничего не делаешь. Спасибо, что хоть постель эта участь обошла стороной.       — Была бы рада петь и там, — Аверис не удержала короткого смешка, — да немного не до того.       — Обращайся. Затыкать тебя я люблю так же, как и разводить на мольб...       — Следующий вопрос.       Прайд усмехнулся, какое-то время поизводил испытующим смеющимся взглядом, но Аверис стойко выдержала шпильку, вместо смущения, наоборот, игриво повеселев, и он всё-таки вернулся к опроснику.       — Если бы ты мог прожить до девяноста лет и в последние шестьдесят лет сохранить либо разум, либо тело тридцатилетнего, что бы ты выбрал? Разум. Очевидно, что алма без него ничего не стоит.       — Что и следовало ожидать от человека, который сказал, что алма — это чудовища, наделённые разумом, — беззлобно фыркнула Аверис. — Что же насчёт меня... — она окинула взглядом своё тело и с печальным вздохом огладила его изгибы. — Было бы жаль терять всё это. Но если я с такой красотой поеду мозгами, ничего хорошего точно не случится. Поэтому составлю компанию тебе: будем с тобой дряхлыми старичками, которые трахают друг другу мозги за неимением здоровых тел.       — У тебя это прекрасно получается и со здоровым телом.       — Ой, не выёживайся тут.       Следующий вопрос развеял шутливую атмосферу.       — У тебя есть тайное предчувствие того, как ты умрешь? О, пошла жара, — хмыкнул Прайд. — Раньше я думал, что умру от ножа в спину. Стану главным, у меня появится куча завистников и врагов, все друзья превратятся в потенциальных предателей, и один из них однажды всё-таки переметнётся на чужую сторону. А сейчас... не знаю, — Прайд пожал плечами, и Аверис позавидовала лёгкости его жеста, — можно сказать что-нибудь про детей, но большую часть времени им ничего не угрожает. Я бы даже сказал, что всегда, не будь... недавнего случая.       Аверис пожевала губами под его пристальным взглядом. Потупила глаза, как Прайд коснулся её подбородка и аккуратно приподнял, заставляя посмотреть обратно.       — Зрительный контакт, — напомнил ровно, и в то же время слух всё равно различил мягкую осторожность его голоса. Такую деликатную, такую бережную — Аверис не могла не метнуться взглядом в сторону, не зная, куда себя деть от смеси неприятного вопроса и столь трепетной заботы. — Аверис.       — Я знаю. Просто... — она заставила себя вернуться к Прайду, — не люблю говорить про смерть. Я превратила своё существование в жизнь не для того, чтобы потом рассуждать, а как же сдохну. Спасибо, таких мыслей по горло хватило в прошлом. Когда в голове начинаются поползновения в эту сторону, я сразу переключаюсь на другое, поэтому никакого предчувствия у меня нет.       — Хорошо. Давай дальше.       Пока Прайд отвлёкся на экран, Аверис позволила себе испустить огорчённый вздох. Вмиг испортившееся настроение до того противно скребло по рёбрам и сворачивалось в груди, что она не знала, куда себя деть — и как спастись от хлынувших в голову мыслей о том, что предчувствие всё-таки есть. Как не думать. У неё же всегда отлично получалось уводить себя от предположений о смерти — так почему сейчас?..       Недавний случай.       Проклятый недавний случай.       Аверис повела плечами, силясь сбросить поползшее по коже ощущение чешуи и костяного нароста, продолжавшего всплывать в кошмарах несмотря на то, что о принятом решении она ни разу не пожалела.       Просто... смерть никогда не оказывалась так близко. А она никогда не хотела умирать так сильно.       И никогда, пожалуй, не была настолько уверенной в том, что никто не придёт на помощь и не спасёт от забвения. Что всё закончится именно здесь и сейчас — следуя законам подлости, именно в тот период, когда всё в жизни наконец устаканилось, и стараниями именно того ублюдка, которого Аверис ненавидела больше всего на свете.       Жгучую обиду, обжёгшую сердце в тот момент не хуже безумства собственной магии, она помнила очень хорошо. Потому что правда ведь чертовски обидно, и несправедливо, и ещё тысяча и одно горькое наречение, до сих пор отравляющих разум, хотя всё осталось позади. И это... Аверис поджала губы: как же это выворачивало наизнанку!       Она поймала на себе сосредоточенный взгляд Прайда — чёрт, он что, уже прочитал вопрос? А она даже не услышала?..       От внезапно лёгших на её щёки ладоней Аверис вздрогнула. Прайд между тем притянул её лицо к своему, спросил с хитрым прищуром:       — Разреши провести отвлекающий манёвр? — и, получив вялое фырканье в ответ, утянул в поцелуй. Расслабленный, спокойный, он тем не менее заставлял тянуться навстречу и шире открывать рот, прося о большем — о более жадном, более горячем, более действенном. Аверис навалилась на Прайда, почти вдавливая того в спинку дивана, вжалась ему в грудь, зарылась пальцами в волосы, начиная их беспокойно, судорожно перебирать. Быстрыми шумными вдохами глотая воздух, ластясь и притираясь, в какой-то момент она ушла в бок так сильно, что ещё чуть — и повалила бы обоих на диван, и только лёгшая на затылок рука Прайда удерживала на весу. Впрочем, осознала она это, только когда он оторвался от её губ и, невзирая на протестующий стон, выпрямился. — Кое-кто увлёкся, — поддел беззлобно, усаживая обратно на колени и для надёжности возвращая ладони на бёдра. От их тягучего поглаживания следом Аверис в блаженстве закатила глаза. Прайд усмехнулся. — Завести тебя можно с пол-оборота, — перешёл на низкий обжигающий шёпот, и от него вкупе со смеющимся взглядом по коже побежали мурашки. — И это наша первая общая черта.       Аверис потерянно нахмурилась:       — Что?       — Вопрос. Что, уже забыла про свой опросник? — Прайд с наигранным разочарованием приподнял брови. Аверис попыталась было подарить ему злобный тычок под рёбра, но он мгновенно схватил её за руку, подхватил вторую и стиснул обе за спиной. — Нужно назвать три общие черты. Одна есть.       Одна... общая?..       — Оу, — вспомнив предыдущие слова, ухмыльнулась Аверис, — ну тут я согласна.       Она в очередной раз провокационно поелозила на его бёдрах.       За что тут же схлопотала шлепок по ягодице, от которого вскрикнула с таким придыханием, что в колени вдарила смущённая дрожь.       — Хо... — незамедлительно отреагировал на это насмешливым прищуром Прайд. Возмущённый взгляд Аверис не произвёл на него никакого впечатления, он всё равно открыл рот с саркастичным: — Посмотрите-ка на это. Строишь из себя недотрогу... — он придвинулся к ней, выдыхая в губы хриплое: — ...а сама так и хочешь, чтобы я тебя трахнул.       От слов и вязкого шёпота пересохло во рту. Тем не менее, уступать Аверис не собиралась.       — До тебя это дошло только сейчас? — вернула она провокационную интонацию, для убедительности своих намерений придвигаясь в ответ — так, что теперь их разделяла всего ничтожная пара сантиметров, чужое дыхание щекотало кожу, а от взгляда глаза в глаза, невероятно тёмного вблизи от расширившихся зрачков, тело стягивала тягучая истома.       Не разрывая пытливого зрительного контакта, Прайд медленно заправил ей за ухо выбившуюся прядь.       — Ты же знаешь, — усмехнулся с небрежной леностью, — что тебе достаточно только попросить меня — и я всё сделаю.       Аверис облизнула пересохшие губы, на которых оседал его вкрадчивый шёпот. На пробу дёрнула руками, но Прайд держал крепко и на её провалившуюся попытку лишь сильнее усмехнулся — не отпущу, смеялись его глаза, и всё внутри сворачивалось от этой силы и... власти.       По груди прокатился жаркий трепет. Видят боги, как же хотелось поддаться искушению!..       ...особенно когда Прайд, освободив её, вдруг схватился обеими руками за бёдра, дёрнул на себя и — толкнулся, упираясь налившимся членом в промежность и снова выбивая из Аверис томный вздох, потому что — боже, вцепилась она в чужие плечи, даже несмотря на шорты на них обоих, его твёрдость она чувствовала умопомрачительно хорошо.       Аверис запрокинула голову, зажмурилась: нельзя, нельзя, сцепила зубы, не делай этого, держи себя в руках.       Но боже, блять, как же хотелось, как же, сука, хотелось! Чёрт, чёрт, чёрт!..       ...и она потёрлась, сильнее вдавливаясь в его член — хоть так, хотя бы так, пусть и преграда в виде одежды невыносимо бесила, смазывая ощущения, плавя осознанием, что только тонкий сантиметр ткани отделяет их друг от друга — так жестоко, так ничтожно отделяет!..       — Попроси меня, — шепнул Прайд, мазнув губами по щеке, прежде чем вцепиться в мочку уха и ощутимо прикусить, заставляя Аверис ещё больше выгнуться навстречу.       Попросить. Хах.       Как же, чёрт побери, он обожал изводить её до мольб.       Это... немного вернуло в норму. Она надавила ему на плечи, вынуждая отстраниться, и опалила губы усмешкой.       — Хорошо. Я попрошу. Пожа-а-алуйста, — протянула намеренно переигранно со злорадным блеском в глазах, — назови оставшиеся две черты, закончи свой ответ.       Уже на покладистом согласии заподозривший неладное, Прайд хохотнул.       — Шельма, — покачал головой побеждённо. — Ладно, будь по-твоему. Я всё равно получу своё, как бы ты ни изгалялась и ни обламывала. Что, к слову, наша вторая и третья общая черта.       — Вторая и третья?..       — Мы оба любим провоцировать, — пояснил он, проводя большим пальцем по её губам, — а потом забирать то, что принадлежит по праву. У меня, конечно, получается намного лучше, но это уже другой разговор.       — Да пошёл ты, — Аверис шутливо пихнула его в бок, — я не виновата, что буду поживее некоторых.       — Да, да, конечно. Живее, нетерпеливее, озабоченнее...       — Но-но! — прищурилась она. — Вот про озабоченность не надо, твой движ в штанах не реже моего. И я запишу это в нашу первую общую черту, потому что до секса мы оба голодные.       — Тогда почему мы ещё одетые?       Он очертил изгибы её тела, и Аверис через нос втянула воздух, наслаждаясь.       — Потому что раздеваться будем, когда я найду кинковый опросник. А пока что прибери свои ручонки и послушай, что наша вторая общая черта — это быть невыносимыми засранцами, гнущими свою линию, а третья — в конечном итоге всё-таки уступать друг другу.       — О, — в глазах Прайда зажёгся весёлый блеск, — не хочешь продемонстрировать последнее?       — Только если ты хорошенько попросишь.       Столь вызывающе возвращать шпильку, когда его руки по-прежнему лежали на заднице, а она продолжала прижиматься к члену, было чревато последствиями, но Аверис только шире усмехнулась: решит Прайд продолжить или всё-таки потеряет терпение, не важно — исход всё равно останется за ней. Прайд, разумеется, это сообразил, поэтому с очередным побеждённым вздохом откинул голову на диван.       — Смейся, пока можешь.       — Смеюсь, пока могу, — охотно согласилась Аверис. — Перелистывай на следующий.       Расслабленно обмякший и прикрывший глаза, Прайд не выглядел настроенным куда-то тянуться и что-то делать. Для убедительности он даже замычал, поморщился, когда она с намёком похлопала по груди, — оставалось только напрямую заявить, чтобы к новому вопросу переходила сама. Вот только Аверис делать этого — вестись на маленькую уловку — не собиралась.       Экран находился чуть дальше расстояния вытянутой руки. «Чуть» — пришлось бы немного свешиваться с колен Прайда, чтобы достать.       В том, что он воспользуется её открытостью и завалит на диван, прежде чем пальцы успеют коснуться карточки с вопросом, Аверис не сомневалась ни секунды.       Она наклонилась к его уху.       — Вперёд. Быстрее начнёшь — быстрее закончишь, — прошептала с задором.       — Очень сомневаюсь насчёт «быстрее», — апатично пробормотал Прайд, не поднимая головы и не открывая глаз — ну прямо уставший мученик во плоти, фыркнула Аверис. — Да и я тут подумал: мне и так, в принципе, неплохо.       Заклинание над их головами вспыхнуло красным. Прайд вперил в потолок обречённый взгляд:       — Да твою мать. Совсем забыл про это.       Под гнусное хихиканье Аверис он всё-таки соизволил оторваться от дивана и открыть новый вопрос.       — За что ты испытываешь наибольшую благодарность?       В груди заскреблось что-то неприятное и острое — недавняя тема и недавние мысли, от которых только-только удалось сбежать, ибо Аверис знала, за что Прайд был благодарен больше всего на свете. Да что же такое, скривилась она, как же уже надоело через каждый вопрос падать в бездну постылых воспоминаний.       — Не скажу, что это прямо наибольшее, но я благодарен себе за то, что в своё время решился не только слезть с поводка А́лдимера, но и... отказаться от того придатка, который называли семьёй родители.       Уже уверившаяся, что ответом Прайда будет что-нибудь в духе «ты-и-сама-знаешь-за-что» либо и вовсе очередные прямые слова о том, Аверис растерянно вскинула брови.       — Ты имеешь в виду... — она нахмурилась и в нерешительности смолкла, подбирая слова. Которые, однако, наотрез отказывались подбираться: тема оказалась скользкой, неизведанной от слова совсем, потому что о превращении О’Ходжа в Рассела она знала не больше остальных.       — Да. Разрыв с родителями, который давно пора было претворить в жизнь, но я всё не решался.       Проблемы в семье. Разногласия. А ещё наверняка — отсутствие поддержки и заботы, ибо так уж случилось, что с отцом Прайда, служившим под её командованием, Аверис однажды столкнулась лично, и тот не тянул на звание человека, способного дарить любовь кому бы то ни было — в том числе и собственному ребёнку.       Оробевшая, она опустила глаза, как Прайд вдруг поддел её подбородок пальцем и вернул к себе обратно.       — Аверис, — сказал с нажимом, — забей. Мне уже давно до всего этого нет никакого дела.       — Я знаю. Просто... — она зябко повела плечами, — мы никогда об этом не говорили.       Прайд с фырканьем увалился обратно на диван.       — Потому что здесь не о чём разговаривать.       Несмотря на непринуждённую интонацию, и близко не веющую грубостью или приказом не лезть, Аверис всё равно уязвлёно поджала губы, потому что — нет, веяло. И это задевало.       — О боги...       Прайд сгрёб её в охапку, и Аверис и глазом не успела моргнуть, как уже оказалась впритык придвинутой и крепко обнимаемой. Лицо опалил тяжёлый вздох, прежде чем Прайд уронил деловитое:       — Хочешь полную версию?       — Нет, — тут же попыталась она отстраниться. И тут же заклинание уличило во лжи. Аверис вскинула на него раздражённый и в то же время беспомощный взгляд: проклятая штука, как она о ней забыла? — В смысле... это не самая приятная для тебя тема. Поэтому нет, не надо.       — Да Шехра, — Прайд снова устало вздохнул, — я уже сказал, что мне плевать. Просто... — он повёл плечами, поморщился: — Тут правда не о чем рассказывать. Отношения между нами никогда не тянули на статус семейных, и мне потребовалось много времени, много событий и много неоправдавшихся ожиданий, прежде чем до меня это дошло и я понял, что тащу за собой мёртвый груз. Крайней точкой стало, когда случился мой «маленький» бунт против Алдимера, а отец, хорошо знавший, что со мной там сделали, сказал прекращать. Не позорить себя, не подрывать честь семьи и всё такое. Не помню уже, что он мне говорил, меня после первых слов вынесло из разговора, потому что я понял: всё, конечная.       — «Позорить»... — повторила Аверис неверяще. — Боги, как можно говорить такое? Особенно когда всё знаешь... Стоп, а откуда он вообще знал? У него же до сих пор невысокое звание.       — Я рассказывал. Не знаю, зачем. Вроде и ни на что не надеялся, потому что он с первого разговора твердил об одном: «Терпи, так надо», а почему-то всё равно хоть что-то, но рассказывал. Ну, до тех пор, пока не появились свободные уши в лице Зизу. За то, что она меня выслушивала по-нормальному, я тоже ей благодарен.       Досадливо скривив губы, Аверис отрешённо огладила его плечи, поднялась по шее к щекам, обхватила лицо ладонями. Вздохнула.       — Это звучит ужасно.       — Есть такое. Но всё это давно в прошлом.       Аверис несколько секунд смотрела ему в глаза, но сердце не почуяло обмана. Заклинание лжи-правды тоже, конечно, оставалось равнодушным к словам Прайда, но в первую очередь полагаться хотелось на собственные ощущения — и они... не лгали. Прайду действительно не было дела, и это, с одной стороны, радовало: неприятная ситуация отпущена и больше не тяготит сердце; а с другой... мысль об этом всё равно коробила. Чем-то.       Наверное, ощущением-уверенностью, что вот так вот — чертовски неправильно. Не получать поддержки от людей, которые называют себя семьёй, но которые на самом деле друг для друга чужие, отдушину находить в посторонних при живых якобы близких, в конечном итоге отпускать и не чувствовать сожаления, потому что избавился ты не от ценного — избавился ты от мусора.       Семья — и мусор.       Боги.       — Жаль, что тебе пришлось всё это пережить.       Она почувствовала, как под пальцами дёрнулись уголки его губ в улыбке.       И вдруг — он обхватил её щёки в ответ.       — Не строй такое грустное лицо, — протянул с осуждением, напускным настолько, что больше тянуло на умилительную интонацию. — А то сам сейчас расплачусь.       Аверис прыснула.       — Дурак, — покачала головой, — не говори глупостей.       — Не разводи меня на них.       — Хах, я ещё и виновата.       Ни секунды не поиграв в обиженную, Аверис прильнула к нему, спрятала лицо в изгибе шеи.       — Спасибо, что рассказал, — пробормотала сдавленно от переполняющей неловкости. Прайд пожал плечами.       — Да пожалуйста. А за что благодарна ты?       — За то, что ты не бросил меня.       Уже собравшийся напомнить про зрительный контакт, Прайд замер. Нахмурился, повёл головой, недоумённый.       — Конкретнее?..       Аверис отстранилась от его груди и немного пометалась взглядом от глаз в сторону и обратно, прежде чем собралась с силами-словами-мыслями и пояснила:       — После той нашей ссоры. Она... многое заставила меня переосмыслить. В том числе и то, что я жила прошлым, раз продолжала бояться и прятаться.       — Это оправданный страх.       — Да кто бы спорил, — безрадостно фыркнула Аверис. — Но не жить же с ним из-за этого вечность. Я... захотела измениться, попробовать всё с начала, но мы с тобой не общались и не собирались ничего возрождать, и когда я поняла, что всё может закончиться вот так, мне стало не по себе. Но делать первый шаг было страшно. Ты, в конце концов, не особо тянешь на статус доброго и всепрощающего. Иной раз подходить к тебе реально страшно.       Брови Прайда удивлённо взметнулись:       — Ты боялась меня?       — Не тебя, — поморщилась Аверис. — Твоей реакции. Того, что я решусь пойти тебе навстречу, а ты меня пошлёшь. Это... аргх, — её передёрнуло, — до сих пор неприятно представлять.       Прайд погладил её по плечам.       — И тем не менее, ты пошла навстречу.       — А ты пошёл навстречу мне. Причём так, что в итоге всё не закончилось, — она подняла на него тёплую улыбку, — и я безумно этому рада.       Такую красивую, что он не мог не улыбнуться в ответ. Донельзя прекрасная в своей радости и открытости, Аверис просилась на то, чтобы её зацеловали и затискали, но Прайд решил пока остановиться на последнем, вместо поцелуя поддев с беззлобным смехом:       — Да, в итоге всё дошло до того, что мы сидим сейчас здесь и изводим друг друга. Как будто лфеа́та тишины между нами было мало.       — После него нынешнее небольшое воздержание для тебя должно быть пшиком, — съязвила она в ответ.       — Ты переоцениваешь моё терпение.       — Увы, я его постоянно недооцениваю.       На губы Прайда легла довольная ухмылка, ожидаемая — и всё равно соблазнительная настолько, что Аверис на мгновение поджалась. Засранец, усмехнулась она в мыслях, обольстительный, чертовски сексуальный засранец.       С проклятой железной выдержкой, раз его голос на:       — Что, идём дальше? — ни капли не веял напряжением — напротив, был непозволительно бархатистым и мерным.       — Идём.       Какое же сильное самообладание, ухмыльнулась Аверис, поскребав его по груди и не без удовольствия отметив её сталь.       И как же приятно потихоньку разбирать его на кусочки.       — Если бы ты мог, что бы ты изменил в том, как тебя воспитывали?       Аверис едва удержалась от того, чтобы шикнуть: опять щекотливый вопрос! Несмотря на предыдущий разговор, она всё равно вскинула на Прайда взгляд, быстро оглядела и чуть расслабилась, не увидев нигде признаки болезненной растерянности или задумчивости. Вместо них — напротив, смех:       — Легче перечислить, чего бы я изменять не стал, — не напряжённый и не натуженный, неожиданно-ожидаемо лёгкий для такой темы.       — И чего же? — осторожно спросила Аверис.       — Самоуверенности. Без неё я не смог бы настаивать на своём и действовать так, как хочу и считаю нужным, а не как приказали, навязали и, в общем-то, изначально воспитывали, а без этого, в свою очередь, не выжил бы и не обрёл свободу.       — Тебя учили потакать вышестоящим, да?       — Не то чтобы потакать, — Прайд неопределённо повёл головой, — скорее оценивать, насколько стоящий передо мной алма влиятелен, и в зависимости от этого выстраивать свою речь. Не лобызать, не подлизываться, не преклоняться, просто взвешивать слова и темы для разговоров... и в нужное время затыкать свой рот. Другое дело, что «нужное время» охватывало у них очень много случаев и вложенная отцом гордыня отказывалась принимать большинство из них.       Аверис возвела глаза к потолку:       — Посеяли орна́йн и йе́нну.       — Да, — он выдавил короткий смешок, — что называется, и спляши, и полежи: будь гордым, независимым и сильным и в то же время прогибайся под власть имущих. Но только и только под них: со всеми остальными ты должен был жесток и холоден.       — Какое же жалкое двуличие.       — И ведь оно мне было свойственно.       В ещё одном вялом смешке Аверис уловила что-то странное, глухое. Вынудившее в бессильной досаде опустить плечи, потому что — так звучало давнее смиренное сочувствие по тому, что уже невозможно исправить.       — Честно? Я не понимаю, как им дали разрешение на ребёнка, — вырвалось у неё расстроенное.       — Связи, только и всего. Или деньги: положи на стол кое-кому чуть больше оговорённого, и на твои небольшие замашки закроют глаза.       — «Небольшие»? Они планировали вырастить не ребёнка, а собачку, на которой исполнят свои неосуществившиеся планы! И это, по-твоему, небольшие замашки?       — С точки зрения врача — да. Меня не выбросят на улицу, я не буду побираться, моя среда далека от криминогенной, родители уравновешены и осознают ответственность, а раз так, совесть врача чиста. То, что на мне решили отыграться, не его забота. При дополнительной плате, конечно.       — Мерзость, — скривилась она, в следующую секунду, однако, разменивая раздражение на печаль, когда пересеклась со спокойным взглядом Прайда. — Ты не заслуживал этого, — добавила тише.       — Ни один ребёнок такого не заслуживает.       Аверис не сдержалась: наклонилась к нему и поцеловала, что есть силы прижимаясь к чужой груди. Ладони Прайда тут же оперативно принялись хозяйничать на спине, и от их поглаживаний Аверис притиралась и ластилась ещё больше, пока в какой-то момент кольцо рук не сомкнулось на талии и не остановило ёрзания стальной хваткой. От её силы Аверис рвано выдохнула в поцелуй: как же потрясающе было ощущать в этой власти голод и желание. Скованной, крепко прижатой, ей оставались только беспорядочные скольжения по плечам, затылку и шее, и она немного подовольствовалась ими, прежде чем со вздохом оторвалась и приоткрыла затуманенные глаза. Слух приятно щекотал отзвук чужого дыхания, потяжелевшего и глубокого. От последовавшей усмешки засосало под ложечкой.       Как вдруг:       — Кажется, мне стоит рассказывать побольше историй из прошлого, раз ты на них так реагируешь.       Аверис проморгалась, в растерянности уставилась на его веселье: он... что, чёрт возьми?       — Ты совсем, что ли? Нельзя с таким играться! — воскликнула она, от неприятного потрясения даже отодвигаясь. Точнее, тщетно пытаясь, потому что Прайд как почувствовал её реакцию и предусмотрительно усилил хватку. На её возмущение он лишь закатил глаза.       — Я хочу, чтобы ты относилась к этому проще. Прошлое — это прошлое, и, каким бы тяжёлым оно ни было, оно осталось достаточно далеко, чтобы сейчас не впадать в депрессию из-за малейшего упоминания.       — Это всё равно...       — Это не всё равно, — тотчас осадил её Прайд. Не разменивая пристального холода во взгляде, выгнул бровь: — Не ты сказала: «Не жить же с ним из-за этого вечность»?       Из её тела исчезло напряжение — Прайд почувствовал, как, зажатое в его тисках, оно расслабилось, осело. Аверис потупила глаза, подтверждая пришедшую на смену раздражения робость, и, стеснённая, нерешительная, с тихо выдавленным:       — Я, — стала выглядеть до неправильного жалобно. Так, что из груди вырвался ласковый вздох: непривычная в своём сожалении, мало у кого соотносимая со способностью чувствовать вину за свои поступки и слова, сейчас она сидела перед ним вот такая — непозволительно милая, хрупкая и сострадательная.       Прайд погладил её по щеке, и Аверис подняла на него неуверенный взгляд.       — Я не знаю, как тебе ещё донести, что мне всё равно. Это давным-давно пройденная тема, и разговаривать о ней я могу спокойно, — сказал он. Аверис снова попыталась увести глаза, но Прайд пресёк это ровным: — Смотри на меня.       Она поджала губы, заметалась, но Прайд оставался непреклонен, и Аверис, поняв это, послушалась. Вид его приободряющей улыбки, мягкой и тёплой, немного успокоил, и спустя несколько секунд напряжённых раздумий Аверис выдала:       — Я просто... не знаю, как можно ничего по этому поводу не чувствовать. Даже несмотря на время. Это же... больно, обидно. Как представлю, что я для тебя и для Элдо с Инэром и Флэмом могу вот так же ничего не значить, так...       — О, а ну-ка стоп, — по-нехорошему потяжелевшим голосом протянул Прайд, выпрямляясь. Аверис вскинулась со спешным:       — Я понимаю, эта аналогия притянута за уши, но...       — Стоп, — уже с нажимом. И той опасливой тяжестью, под которой Аверис мгновенно смолкла.       От пробирающего взгляда перехватило дыхание. Аверис сжала кулаки в попытке хоть так выплеснуть желание отшатнуться, потому что Прайд смотрел неожиданно холодно.       — Вот чего я точно не люблю, — начал он, и тон его был под стать взгляду неповоротливым и гнетущим, — так это когда мою семью сравнивают с той имитацией. Не важно, в каком контексте: нет, — процедил жёстко, — нет, — повторил после выразительной давящей паузы, — и ещё раз нет. И это не говоря о том, что твоя аналогия действительно охренеть как далека от реальности. Я ясно выразился?       Аверис едва заметно качнула головой в знак согласия. Взгляда при этом она не отнимала, и Прайд, видя его неприятную растерянность и напряжение, смягчился. Он щёлкнул её по носу с куда более лёгким и небрежным:       — Заруби это на своём милом носике, если не хочешь, чтобы я его откусил.       — Прости, — пробормотала Аверис, принимаясь беспокойно теребить его футболку. — Я не хотела.       — От слова «забей» у меня уже скоро будет мозоль. Но да ладно, — Прайд подхватил её пальцы и поднёс к лицу, невесомо целуя. Слух уловил её сбившийся вздох, и Прайд незамедлительно отреагировал на это лукавым прищуром, — прощаю, если мы закроем эту тему.       — Закроем.       Её голос всё ещё подрагивал и отдавал сдавленностью. Так не пойдёт, подумал он, скользнул губами к основанию большого пальца и — вдруг укусил, заставив Аверис испуганно взвизгнуть. Прайд тут же разлился в елейном смехе:       — Не ожидала?       И заработал полный возмущения взгляд, живой, пламенный — каким и должен был быть с самого начала.       — Ах ты гадёныш.       — О, мы ещё и выражаемся.       В качестве наказания за ругательство Прайд потянулся дальше, и Аверис запричитала и задёргалась с удвоенным рвением, поняв, что он нацелился на запястье. Впрочем, ничего из этого не спасло — напротив, лишь усугубило ситуацию, потому что Прайд в ответ на попытки вырваться ужесточил хватку, придвинул к себе вплотную, почти что вминая, и возможность двигаться была урезана на корню.       — Зараза... — прошипела Аверис ему в шею, в следующее мгновение вскидываясь с коротким: — Ай!       Преисполненный чувства выполненного долга, Прайд отстранился и окинул насмешливым взглядом сверху вниз. Словно бы спрашивал: «Ну, что будешь делать теперь?» и при этом ни секунды не сомневался, что месть получится незначительной, милой, всё равно что детской. Аверис сузила глаза, Прайд в ответ вздёрнул бровь — приглашал, провоцировал, засранец, и уязвлённая гордость толкнула навстречу, к шее, чтобы укусить в ответ.       О том, что именно этого он наверняка и добивался, подумалось слишком поздно.       Прайд схватил её под челюсть — резко, жёстко, от неожиданности и силы вынуждая зажмуриться и распахнуть рот в судорожном выдохе, потянул на себя, сам, кажется, опустился: Аверис успела почувствовать, как ладони проехались по его груди вверх, прежде чем Прайд впечатался в её губы своими. Сразу глубоко и жадно — пришлось ухватиться за чужие плечи, чтобы не осесть под гнётом его силы. Рука с горла скользнула на затылок, другая надавила на спину — всё ближе, всё теснее, превращая её свободу в его контроль. Ни повернуть головы, ни отстраниться хоть на сантиметр — Аверис не могла ничего, если этого не хотел Прайд, и тот в наглую этим пользовался, истязая её губы, воздух позволяя глотать изредка, неохотно, ненадолго и обязательно с выразительной ухмылкой, от которого по чужому телу бежала дрожь, усмехаясь на загнанное дыхание, кусая, стискивая, жадно шаря ладонями по телу и игнорируя попытки подстроиться.       Выбивая стоны.       От первого из них к паху прилила такая волна жара, что в рассудке помутнело. Блять, прошипел он, хватая Аверис за бёдра, прижимая её к члену — и вынуждая ту, получившую больше свободы, запрокинуть голову и застонать выразительно и громко, блять, блять, блять!..       Всё, хватит.       — Заебало, — рыкнул он. Потянул на себя, вынудил встать на колени, на сдавленный протест:       — Вопросы... — укусил за застывшую перед лицом грудь, и Аверис с жарким охом прильнула ближе.       Вопросы, блять. Она ещё думает о них.       Прайд с тёмной усмешкой поднял к ней голову.       — А что тебе мешает отвечать на них?       Тяжело дышащая, долго фокусирующая на нём поплывший взгляд, она не сразу поняла вопрос. Этого времени вперемешку с возбуждённой потерянностью хватило, чтобы стащить с одной ноги шорты с бельём — и скользнуть по промежности пальцами, мигом вымещая наконец дошедшее понимание новой волной наслаждения.       — Рот я тебе занимать не планирую, — продолжал между тем издеваться Прайд. Он надавил на клитор, и Аверис выгнулась, запрокинув голову к потолку — сделав именно то, на что он рассчитывал. Схватив подрагивающий подбородок, Прайд потянул её вниз, чтобы вернуть взгляд, блестящий, мутный, возбуждённо-невинный настолько, что в штанах становилось уже не тесно, а больно, — и чтобы аккурат в этот момент насадить на пальцы. — И зрительный контакт тоже обеспечу. Хотя тут, конечно, всё будет зависеть от тебя.       Он на пробу двинул пальцами и ухмыльнулся, когда накатившая на Аверис слабость вынудила схватиться за него. Свободной рукой Прайд надавил на поясницу, с нажимом провёл до лопаток, и Аверис покорно прогнулась и поддалась навстречу, взмокшим лбом упираясь ему в плечо. Замечательно, приткнулся он к её уху, просто великолепно.       — Не слышу ответа, — прошептал, даже не пытаясь скрыть издёвку из голоса.       И ни на секунду не прекращая движения в ней — напротив, ускоряясь, углубляясь, с силой проезжаясь по клитору, и от этого с ногтями впившаяся в его плечи Аверис заходилась мелкой дрожью, а слух ласкало её сдавленное хныканье.       — Отвечай, — он шлёпнул по ягодице, заставив Аверис ртом схватить воздух. — Это ты, в конце концов, была за то, чтобы мы болтали.       — З-заткнись...       — И не надейся.       От нового удара она почти распласталась на нём. Прайд погладил покрасневшую кожу, сжал раз, второй, прикрывая глаза от потрясающей мягкости и новых полустонов ему в шею, — после чего резко опустил на себя и одновременно поддался пальцами вперёд, погружаясь до основания.       Зубы Аверис сомкнулись на бьющейся на шее жилке.       — Нравится? — ничуть не дрогнувшим голосом усмехнулся Прайд. Аверис замычала — зло и обвиняюще, оценил он. Затягивающийся разговор в одни ворота раззадоривал, Прайд оттянул её за волосы, снова наклонился к уху с обжигающим: — Продолжишь молчать, и я трахну тебя так, что ты сорвёшь связки.       И с удовольствием услышал, как она сглотнула.       В следующую секунду Аверис на дрожащих руках приподнялась. Прайд следил с интересом — даже чуть сжалился, сбавив темп. Взгляд глаза в глаза, укоризненный, изо всех сил старающийся бороться с застилающим мир возбуждением и от этого выглядящий не просто сдавленным, а смущённым, он встретил бесстыдной ухмылкой, от которой упрёк Аверис стал ещё больше.       — Ненавижу тебя, — выдавила она.       — М-м-м... — Прайд изобразил осмысление её слов. Разумеется, недолгое: практически сразу же он опустил глаза на её бедра, слабо пытающиеся подмахивать пальцам. — Правда? Зато там затягиваешь так, будто хочешь больше всего на свете.       Он вернулся обратно к Аверис и шире усмехнулся в ответ на перекосившую её беспомощность.       — Аверис, Аверис... — покачал головой на наигранном осуждении. — Как не стыдно лгать?       — Да пошёл т... Ах!       Удар по заднице с одновременной стимуляцией клитора толкнули её обратно на грудь Прайда.       — Мерзавец... — прошептала она, сжимая в кулаках его футболку. Прайд в ответ только закрыл глаза и откинул на диван голову: на дрожащем выдохе голос получился потрясающе тонким и взвинченным.       Но этого мало.       — Если тебе так не нравится, я могу прекратить.       Реакции не последовало. Чудно, решил Прайд и в подтверждение своих слов вытащил пальцы.       — Нет, — тут же замотала головой Аверис и нырнула одной рукой вниз, пытаясь нащупать его ладонь. — Нет, верни, — протянула прекрасной смесью из мольбы и негодования, когда раз за разом натыкалась под собой на пустоту. — Верни, ну же...       — Не верну.       — Прайд...       — Нет.       Морщась, Аверис отлипла от его груди, подняла глаза — Прайд смотрел в сторону, на руку, которую закинул на изголовье дивана, и делал вид, что не существует больше ничего, кроме пальцев, размазывающих... её смазку?.. Растерянная, Аверис глянула вниз и поняла, что его руки там уже действительно нет.       — Ты такая мокрая, — с нарочитой незаинтересованностью отметил Прайд, по-прежнему не поворачивая к ней головы. — Зато сколько обламываний, сколько обещаний «потом, потом».       — А сам-то? — ощетинилась Аверис. Прайд перевёл на неё якобы недоумевающий смеющийся взгляд, и Аверис, задетая им ещё сильнее, сквозь брюки схватила его за член. — Ты ничем не лучше.       — Я подстраивался под твои желания.       — Ой ли?       — Ты затеяла эту игру, Аверис. Не я.       Игра. Точно.       Аверис нашла в себе силы ухмыльнуться:       — И я победила.       — Ой ли?       Резко подняв её на колени, Прайд с нажимом провёл большим пальцем по половым губам, и Аверис со свистом втянула воздух сквозь зубы. Она подвильнула бёдрами, пытаясь использовать его напор в свою пользу и насадиться, но Прайд ловко сместился в сторону.       — Не похоже на поведение победителя, — уронил он едко.       — Не похоже на поведение того, кто подстраивается под мои желания, — раздражённо сверкнула Аверис глазами.       Прайд наклонил голову, и улыбка пропала с его лица.       — А чего ты хочешь? — спросил он вкрадчиво. От его медово-сладкого и в то же время потяжелевшего голоса в животе затрепетали пресловутые бабочки. Аверис сглотнула, собирая разбежавшиеся мысли в кучу.       А потом наклонилась к его губам и выдохнула:       — Тебя.       Какая честная и открытая девочка.       Какая жаждущая быть взятой.       Улыбнувшись, Прайд нырнул влажными пальцами ей под футболку, другой рукой юркнул в волосы, аккуратно потянул на себя и поцеловал. Первое время ожидающая подвоха, напряжённая от прохлады хозяйствующей на животе ладони, Аверис вскоре расслабилась под неожиданно мягким поцелуем, глубоким, но спокойным и нежным. Никакой силы, никакого недостатка кислорода, никаких судорожных вздохов — хотя от последних удержаться не получилось, когда Прайд сжал её сосок и она нервно выдохнула в чужие губы, отозвавшиеся на это усмешкой. Будь проклята твоя издевающаяся натура, в мыслях чертыхнулась Аверис, стискивая его лицо в ладонях, наваливаясь и мстительно кусая. Прайд никак на это не отреагировал, и она укусила снова. И снова. И ещё раз.       А потом вдруг поняла, что с затылка давно исчезла ладонь и под футболкой тоже властвовала пустота — руки переместились на бёдра, сжали, приподняли вверх. Аверис открыла глаза и встретилась с довольным прищуром напротив.       Промежности коснулось что-то влажное и горячее.       — Желание исполнено, — усмехнулся Прайд, прежде чем опустить её на член.       Не торопясь, плавно, но — до основания, и Аверис зажмурилась от затопившего до кончиков пальцев наслаждения: глубоко.       — Блять, — вырвался у неё тонкий высокий вздох.       Охренительно глубоко и тесно.       Она застыла, привыкая. Прайд не торопил — вместо этого пробежался пальцами от колен до живота, скользнул под футболку, выше, и Аверис уже закусила губу в ожидании, когда его руки сомкнутся на груди, как вместо этого они вернулись обратно. Нарисовали линию под пупком лёгким прикосновением, от которого по коже побежали мурашки, зигзагами стали спускаться ниже — пока в какой-то момент вдруг не надавили на клитор.       Сжавшись, Аверис замычала. Прайд перехватил её обвиняющий взгляд, улыбнулся, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего.       — А сегодня у нас программа «медленно и неторопливо».       Её самая ненавистная программа.       Аверис качнулась навстречу. Несильно, мягко, едва высвобождая член, но желаемого добиваясь: Прайд вернул руки на бёдра, и следующее движение натянуло её сильнее.       — Серьёзно? — протянула с осуждением. — Когда ты говорил не пожалеть мне о «позже», я ожидала другого.       — И чего же?       — Ты прекрасно знаешь, чего.       — Без понятия.       Сука.       Раздражённая, Аверис решительнее двинула бёдрами, а на следующем движении и вовсе приподняла их достаточно, чтобы трение друг о друга превратить в полноценный толчок. Пальцы Прайда сильнее сомкнули на её заднице — да, вот так, ухмыльнулась было Аверис, как чужие губы дёрнулись в издевательской улыбке, а поднятый мгновением позже взгляд не веял ничем тёмным и тяжёлым.       — Не посвятишь? — поинтересовался Прайд с учтивостью, заскрипевшей на зубах.       — Не посвящу, — огрызнулась Аверис, наращивая темп — и ничего, абсолютно ничего, чёрт возьми, этим не добиваясь!       — Тогда наслаждайся тем, что есть.       Блять.       Она с ногтями впилась в его плечи, почти соскочила с члена, но в последний момент опустилась обратно до основания, повторила снова и снова, с каждом разом всё агрессивнее, сбивчивее, отчаяннее и жаднее, но Прайд не то что не поддался вперёд — элементарно не усилил хватку. Это било злой досадой в мозг: чёрт возьми, она же знала, каким он может быть, как может её желать, с какой силой способен перехватывать контроль, прижимать к себе и насаживать, вдалбливаться так, что темнело перед глазами, а голос реально срывался — так где же, где всё это? Где обещание посадить её связки, где угроза пожалеть о провокациях — где, будь всё проклято! В очередной раз приняв его до конца, Аверис застонала от удовольствия и нетерпения, острого, больного, сводящего с ума и становящегося тем невыносимее, чем больше она получала в ответ на все старания один лишь насмешливый взгляд.       — Лучше б ты вообще меня не трахал, чем трахал вот так, — прошипела она.       Прайд с легкомыслием (и вот здесь Аверис не стала бы ручаться за его деланность, потому что — чёрт возьми, его грёбанная выдержка!) подцепил край её футболки и задумчиво покрутил между пальцев.       — Я не телепат, Аверис. При всём желании не могу читать мыслей. Скажи мне, чего ты хочешь, — он поднял на неё настолько глумящиеся глаза, что в руках зазудело от желания выцарапать их, — и я сделаю это.       Урод. Ублюдок. Засранец. С долгим вымученным стоном Аверис отбросила назад голову: господи, как же он был невыносим!       Хорошо. Ладно.       — Возьми меня, — сказала она низким от злобы голосом.       — Я уже это делаю.       — Это я беру тебя, а не ты меня! — взвилась Аверис, придвигаясь к нему и хватая за волосы. — Сука, прекрати.       — Не обзывайся, — Прайд отвесил очередной шлепок, и Аверис, вскинувшаяся от него слишком сильно, соскользнула с члена. Дождавшись, пока она направит его обратно в себя, Прайд схватил её за щёки и поднял к своему лицу. — Суку я здесь вижу только одну, — выдохнул в губы и на мгновение прикрыл глаза от того, с какой силой она сжалась от его слов. — Ту, которая страсть как хочет быть оттраханной до звёзд перед глазами, но которая стесняется об этом сказать.       — Я не стесняюсь, — ожидаемое шипение-отрицание. Прайд с ухмылкой наклонил голову:       — Тогда скажи это.       По её лицу пробежала смущённая дрожь — что и требовалось доказать, осклабился Прайд, любуясь отчаянной борьбой на милом личике Аверис. И только выбор был сделан и собравшаяся с решимостью Аверис открыла рот, как он осадил её новым:       — У нас остался опросник. Ты же помнишь про это?       Исказившая Аверис беспомощность заставила с шумом втянуть носом воздух и довольно прищуриться: как же потрясающе было выворачивать против неё её же шалости.       Одной рукой он обхватил её за талию, приподнял, чтобы было удобнее толкаться, а второй большим пальцем надавил на губы. Вынудил приоткрыть, и первый его толчок опалил кисть судорожным вздохом. От удовольствия Аверис зажмурилась и втянула голову в плечи, но Прайд потянул за подбородок обратно, дёрнул пальцем, когда она попыталась коснуться его языком — нет, ухмыльнулся в мыслях, нужно ему совершенно не это.       — Я обещал, что не буду занимать твой рот, — напомнил Прайд.       Аверис подняла на него глаза, и Прайд оскалился: да. Вот что ему нужно — эта картина, этот вид, когда она судорожно стискивала его плечи, постанывала от каждого маленького толчка, смотрела затуманенным покорным взглядом, сидела с приоткрытыми губами, которые при всём желании не могла сомкнуть, потому что их оттягивали его пальцы — да, усмехнулся Прайд, врываясь в неё грубее и жёстче, именно это, именно так.       Толчки стали глубже и сильнее. Аверис вцепилась в его запястье — чтобы притянуть ближе и всё-таки обхватить палец или для чего-то другого, Прайд понять не успел, потому что её повело. Он был вынужден оторваться от губ, чтобы закинуть её руку обратно себе на плечо.       А потом — обхватить бёдра с обеих сторон и подарить ей то, чего она так хотела, несколько раз вставив по самые яйца.       — Да!.. — вскрикнула Аверис и сжалась так, что Прайд выдохнул сквозь зубы, с невесёлым смешком мотнул головой: сдерживаться становилось невероятно сложно. — Не останавливайся, — она с ногтями проехалась по его груди. — Пожалуйста... прошу тебя...       Податливая, влажная, невероятно быстро согласившаяся умолять — Прайд не удержался и насадил её на себя гораздо больше, чем планировал, упиваясь её покорностью и мягкостью. Остановиться стоило титанических усилий. Обняв за талию так, чтобы не могла пошевелиться, он с несколько долгих секунд переводил дыхание и восстанавливал исчезнувший за пеленой возбуждения мир.       Чёрт возьми.       Одним глубоким вдохом он проследил путь от груди до шеи. Лёгкие скрутил до безумия насыщенный распалённый запах, и Прайд стиснул зубы под оглушительным желанием: чёрт, чёрт, чёрт, как же он её хотел, как же, блять, он её хотел!       Но — рано, ещё слишком рано сдаваться. «Ты знала, на что шла», — усмехнулся Прайд под линию челюсти.       — Если я продолжу так, — он оторвался от её шеи и заглянул в глаза, — мы с тобой ни о чём не сможем поговорить. А так не пойдёт. У нас ещё осталось — сколько? — он нажал на погасший экран и посмотрел на счётчик, — о, целых двадцать шесть вопросов. Но для тебя двадцать семь, потому что на этот ты ещё не ответила.       — Издеваешься? — едва совладав с губами, пролепетала Аверис.       — Всего лишь возвращаю тебе долг.       Досадливо поморщившись, она прислонилась к его плечу и обмякла, обессиленная.       — Ненавижу тебя... — прошептала еле слышно.       — Это мы уже проходили. Что насчёт воспитания?       Блять, он на полном серьёзе, в неверии зажмурилась Аверис. Мерзавец, в его руках изнывала от желания самая красивая женщина Дотенстгара, а он вместо того, чтобы как следует трахнуть её, издевался и истязал!       «Я связалась с бессердечным чудовищем...»       Вопроса вспомнить не удавалось, пришлось открывать глаза и долго вглядываться в уплывающие буквы, прежде чем она нашлась ответить:       — Ничего. Я сама себя воспитывала, поэтому... ничего.       — Зрительный контакт, Аверис, — напомнил Прайд, отрывая её от груди, и Аверис захотелось придушить его за столь неприкрытую елейность голоса.       — Да будь ты проклят... — пробормотала она, когда оказалась с ним лицом к лицу.       — Повторяй ответ.       — Я бы ничего в себе не поменяла.       — Я бы тоже, — хмыкнул Прайд, снова надавливая большим пальцем на нижнюю губу и вынуждая её открыть рот. Подаренный исподлобья взгляд мало походил на предыдущий, но Прайду всё равно понравилась сквозившая в нём усталость. — Ты хорошо провоцируешь меня, — он с улыбкой поцеловал её в щёку, прежде чем лукаво блеснуть глазами: — И просто потрясающе потом расплачиваешься за это.       Аверис поморщилась и закрыла его донельзя веселящееся лицо ладонью.       — Шевелись, а не болтай.       — Хочешь моих шевелений?       Он вскинул бёдра, и Аверис тут же убрала ладонь, со всхлипом ухватившись за плечи. Его забавляющийся взгляд ожидаемо встретили обвинением и обидой — тем, что Прайд, на самом-то деле, очень любил наблюдать в постели, поэтому в благодарность он толкнулся ещё несколько раз.       — Изде... ва-а-аешься, да? — простонала Аверис, запинаясь от несильных, но ощутимых движений.       Долгожданных — и, верно чуяла она, недолгих, призванных поджечь взятое было под контроль желание и вновь заставить её изнывать от нетерпения.       Прайд усмехнулся:       — А куда без этого? — и, в последний раз войдя до конца, вместе с ней опустился на диван. — Что у нас там дальше по списку? За 4 минуты расскажи партнеру историю твоей жизни настолько подробно, насколько это возможно. О, ты посмотри, опять истории из прошлого, — задорно блеснули его глаза.       Мысли Аверис были слишком сконцентрированы на находившимся внутри члене, чтобы оценить намёк. Она и вопрос, судя по отсутствию реакции, не то что вряд ли поняла — элементарно не услышала, будучи полностью сосредоточенной на провальных попытках пошевелиться и доставить себе удовольствие без его участия.       Нарушаешь правила, значит.       Ладонь Прайда звучно приземлилась на её задницу, мигом перечёркивая все шевеления.       — Не отвлекайся, — бесстыдно ухмыльнулся он на вскинутый расстроенный взгляд. — Лучше подумай, о чём давно минувшем хочешь рассказать, когда в запасе у тебя меньше трёх субъя́рсов.       — «Давно минувшем»?.. О, нет, — в отчаянии простенала Аверис, — только не прошлое. Давай пропустим этот вопрос.       — Это не по правилам.       — Прайд. Пожалуйста.       Эта мольба отличалась от других. Прайд убрал улыбку с лица и из взгляда, подобрался, выпрямился, но Аверис не заметила этого, поэтому добавила всё тем же — приглушённым, натянутым — голосом:       — Я... не хочу. Сейчас начну вспоминать всё это дерьмо, и настроение точно пропадёт. Не надо. Мы... достаточно знаем друг о друге. А то, чего не знаем, лучше скажем на конкретных вопросах, а не...       — Я понял тебя. Не продолжай.       Он ласково провёл рукой по её щеке. Аверис тотчас прильнула к этому прикосновению и прикрыла глаза.       — Спасибо.       Нежная и невинная, почти что жалобная. Прайд потянулся и завладел её губами: она срочно требовала избавить её от сковывающих неприятных чувств, и благо, это и в обычные моменты легко удавалось сделать с помощью любви и ласки — сейчас же, когда достаточно было крохотного движения навстречу, чтобы мигом сосредоточить все мысли и желания в низу живота, тем более. Не разрывая поцелуя, Прайд прочертил пальцами путь от лопаток до ягодиц, подхватил пытающиеся самостоятельно насадиться бёдра и плавно выправил движения, одновременно сам поддаваясь вперёд. Аверис замычала ему в рот.       Отлично.       Она обняла его за шею и прижалась ещё ближе. Прайд ощутил трение её груди о свою, и... чёрт, футболка.       Снять, срочно снять.       Вот только для этого требовалось оторваться друг от друга, а мысль о том, чтобы отпустить эти мягкие, непривычно податливые губы и покорно подстраивающийся под его напор язык, чтобы отстраниться от неё хоть на чуть и прервать потрясающий жар её тела хоть на секунду, отозвалась в душе возмущением. Прайд впился в ягодицы, углубил поцелуй — на проверку, и Аверис прошла её более чем успешно, когда не стала бороться, а вместо этого покорно открыла шире рот, съехала вниз, позволяя ему возвышаться, прогнулась навстречу, задрала голову.       Голодная до любви, жадная до покорности и власти — своей покорности и его власти.       Это вырвало из горла рык. А на него откликнулось дрожью чужое тело. Сладкой, трепетной дрожью — боги, если так пойдёт и дальше, он точно не сможет осуществить задуманное. Нужно остановиться, нужно... прерваться.       Ох, блять.       Грудь обожгла волна отчаянного нежелания: чёрт возьми, как же этого не хотелось.       Словно почувствовав, как он дал слабину, Аверис разорвала поцелуй — и принялась тихо постанывать ему в губы. При этом, разумеется, не забывая томно заглядывать в глаза — вот же чертовка, оценил Прайд тёмной усмешкой. Заметившая её Аверис позволила себе тихий самодовольный смех.       — Нравится? — спросила она на выдохе.       В силу тесных объятий пробежаться по ней оценивающим взглядом возможности не было, поэтому вместо глаз Прайд использовал руки, с напором облапавшие каждый изгиб подрагивающего тела, сочного и покладистого.       — Безумно, — вынес вердикт. — Но это не значит, что мы продолжим.       — Да бро-о-ось, — она со стоном потёрлась о его грудь, — самому не надоело?       — Не представляешь, как. Но если я не покончу с этим опросником сейчас, ты затрахаешь меня им после. Аккурат в тот момент, когда мне надо будет поспать.       — Я не буду тебя трогать, обещаю.       — Это ты сейчас так говоришь, — фыркнул Прайд. И, кажется, прозвучало не слишком железно, раз Аверис поспешила затараторить и заизвиваться:       — Обещаю. Клянусь. Правда-правда.       Прикосновение её объёмной мягкой груди к его вынудило посмотреть вниз. Футболка, вспомнил Прайд, точно. Он проскользил ладонями по спине, собирая ткань в кучу. Аверис подняла руки и охотно позволила освободить себя от одежды, и лицо её при этом просияло так радостно, что Прайду могло бы стать чуточку совестно — если бы совесть в постели сохранялась хоть каплю.       Подыгрывая её фантазиям, он опустился с ключиц до груди, очертил колыхающиеся от каждого толчка округлости, накрыл ладонями. Аверис задвигалась быстрее и резче, толкая себя навстречу его рукам, обожгла игривым взглядом, облизнулась, в груди её снова задребезжал короткий довольный смех — окончательно уверившаяся в своей победе после ответной усмешки, она потянулась к нему за поцелуем.       Как Прайд в ту же секунду убрал руки и отвернулся к экрану.       Её губы уткнулись в щёку. Слух уловил растерянный выдох, от которого шея покрылась мурашками, а на лицо полезла до ужаса широкая ухмылка. Особенно когда Аверис остановилась, проследила за его взглядом и:       — Да блин... — протянула жалобно. Уткнулась носом в шею, стукнула кулаком по груди: — Ненавижу. Твоё. Упрямство, — а в следующее мгновение сжалась в судорожном вздохе, когда вернувшийся к ней Прайд прикусил мочку.       — Если бы ты проснулась завтра с каким-то новым умением, что бы это было? — опалил насмешливым шёпотом, после чего оперативно вернулся к ласканию уха.       — Умение заканчивать твои грёбанные издевательства, — зажмурившись, выпалила Аверис. Она вжала голову в плечи, надеясь уйти от его щекотливого языка, но Прайд просто наклонился ближе, и уходить стало некуда. — Нх... Твоё?..       Давай, отвечай, используй язык по назначению!       — Моё? Хм...       В такой близости его мычание становилось особенно тягучим и низким — Аверис внутренне сжалась, прошитая его тяжёлым баритоном.       — Пожалуй, умение не вырубаться после секса. Безумно скучаю по тем временам, когда был способен на несколько раз за ночь. — Он отдалился, Аверис, удивлённая, тоже выпрямилась и открыла глаза, чтобы встретиться с — о нет — приготовься-сейчас-кое-что-будет взглядом. — Представляешь, что бы я с тобой мог вытворять?       Аверис дёрнула уголками губ в нервной улыбке: представить удавалось неудивительно легко.       — Неужели в кои-то веки я была бы хорошо оттраханной? — тем не менее нашлась она поддеть. Прайд изобразил задумчивость:       — Хм... Мне казалось, это ты позавчера сказала Флэму, что у тебя страшно трясутся ноги и поэтому ты не можешь с ним потренироваться.       Вот же... чёрт! Ужаленная, Аверис поджала губы и начала спешно соображать, чем ответить, какой издёвкой выкрутиться, но вместо этого в голове всплывали те самые будь-они-неладны события позавчерашнего дня, когда Прайд действительно оттрахал до звёзд перед глазами, подарив несколько оргазмов и состояние амёбы, и... Она вздрогнула от воспоминаний. Ощутимо так — Прайд оскалился и в довесок катнул на члене, заставляя Аверис окончательно потеряться.       — Ха... ладно... твоя взяла, м-м-м, сукин ты сын, — прошептала она, подстраиваясь под движения.       — Чем больше ты обзываешься, тем сильнее мне хочется всё-таки заткнуть твой грязный рот.       С едким смехом Аверис провела языком по губам и блеснула тёмным, подстёгивающим взглядом.       — Давай, — бросила провокационное, — попробуй.       И от желания посадить её на колени перед собой и насадить на член ртом стало больно дышать. Прайд словно наяву увидел-почувствовал, как она, и ожидавшая этого, и всё равно растерявшаяся от напора и прыти, судорожно вцепится в его бёдра, гортанно застонет, пустив по члену охренительную вибрацию, поднимет заслезившийся взгляд — боже, блять, от одного только представления этих потерянных смущённых глаз, смотрящих на него снизу вверх, поджимались яйца, — а потом заглотит до основания так, будто ждала этого всю жизнь. Снова замычит от того, как он упрётся ей в горло, выпустит изо рта с грязным влажным звуком, ни за что больше не посмотрит из-за смущения или, напротив, бросит максимально развязный взгляд. Повторит ещё раз. И ещё. И... боже.       Насадившись особенно глубоко и мощно, Аверис со стоном обхватила его за шею, и только в этот момент Прайд понял, что... малость уплыл из реальности. От Аверис это, разумеется, не укрылось.       — Хочу тебя, — возобновляя толчки, зашептала она. — Хочу отсосать тебе... М-м-м! Прямо сейчас... давай же, ну... Ах!       Она выгнулась дугой, когда Прайд с силой вошёл в неё, одновременно кусая в шею.       — Похотливая ты шельма, — рассмеялся затем в укус. — Так сильно хочешь?       — Да, боже, да...       Маленькая хитрая лгунья — она так отчаянно, с таким упорством цеплялась за все его слабости, пытаясь развить их до того, чтобы он потерял контроль, что Прайду было и смешно со столь неприкрытых дразнений, и одновременно нет.       Потому что при всей их очевидности крышу они сносили на ура. Хотя бы чуточку, хотя бы на мгновение — и желание поиздеваться-поиграться меркло под лавиной похоти, которая ужесточала хватку на чужих бёдрах, вынуждала Аверис останавливаться, а его самого — с секунду потомить неизвестностью, прежде чем сорваться на бешеный ритм и оттрахать покорно замершую над ним девчонку. Мокрую, развратную, тут же отреагировавшую на перехваченный контроль долгим гортанным стоном, от которого особенно нестерпимо хотелось забить на всё и выместить наконец сворачивающееся в паху напряжение. Прайд стиснул зубы, глядя на то, как его член исчезал у неё между ног и как от каждого толчка в них усиливалась дрожь. Сверху изумительной патокой лились стоны — Прайд вслушивался в них, в хлюпающие звуки и шлепки тела о тело и явственно чувствовал, как ускользало из мыслей самообладание. Перед лицом подпрыгивала грудь, и он не удержался: нашарил губами сосок, сжал и с наслаждением уловил чужой скулёж. Аверис зарылась в его волосы и притянула ближе — жадная, ненасытная девочка, усмехнулся Прайд, покорно продолжив её ласкать.       Подводить к краю, ощутил он вскоре возросшее в теле напряжение.       О, нет-нет-нет, так не пойдёт. Кажется, он слишком увлёкся — настолько, что даже не обращал внимания на затёкшие руки, уставшие поддерживать её на весу. Впрочем, кто бы смог не заиграться, когда тебя так отчаянно жаждут?       Только перспектива быть задолбанным вопросами после жаркого времяпрепровождения удерживала на плаву. Прайд в пару толчков сбросил темп, отпустил её и с облегчённым вздохом потряс ладони. Недовольная очередной заминкой, Аверис захныкала, потёрлась о его бёдра, хотела уже даже приподняться — пришлось отвесить хлёсткий удар по заднице, чтобы она вернулась на место и прекратила. На раздосадованный взгляд Прайд только дёрнул уголками губ: «Неужели ты правда ждала чего-то другого?»       Хотя, надо признать, «чего-то другого» тебе почти удалось добиться.       Но... но, но, но, конечно же но: оставить эту партию полностью за тобой он ни за что не позволит.       — Если будешь отвлекать меня так после каждого вопроса, мы засидимся здесь до вечера. Оно тебе надо?       — Мне надо, чтобы мы не смешивали горячее с мягким. Секс — это секс, опросник — это опросник, и из их сочетания ничего хорошего не вый...       Прайд надавил на клитор, и Аверис тут же на рваном вдохе осеклась.       — Уверена? — поинтересовался он, с издевательским намёком шевельнув бровями. — Меня пока что всё более чем устраивает.       — Прими мои искренние поздравления, — огрызнулась Аверис.       В следующую секунду она зажмурилась и напряглась: пальцы Прайда огладили обхватившие член складки, собрали смазку, после чего, горячие и влажные, скользнули к пупку и выше.       — Скажи спасибо самой себе, — ухмыльнулся он между делом, — твои старания устроили это шоу.       — О, да, конечно. Ты и твои замашки тут совершенно ни при чём.       — Истинно так.