инстинкт самосохранения

— Тебе не кажется, что это некрасиво — сбегать от своего спасителя? Шелковисто протягивает каждое слово, будто ножом рассекая тягучий свинцовый воздух, принуждая сердце колотиться с удвоенной силой. Расплываясь в улыбке, преодолевает всё выигранное ей расстояние, оставляя между ними лишь шаг. Шаг от пропасти или же прямиком в неё самую, достаточно пошатнуться, как безвозвратно полетишь вниз. Лишенная всего преимущества, Мизуки в мгновение ока становится: маленькой мышкой, что загнута котами, не позволявшими и шанса на побег. Нет, скорее той мышью, что по ошибке понадеялась оказаться умнее, забилась в угол, в надежде обрести спасение от неминуемой гибели. Склоняется слегка вперед, глядя прямиком в немигающие глаза, прожигающие пристальным взглядом, точно хищник свою жертву. Ему чертовски нравилась полученная власть, далекая от физической, где-то на психологическом уровне. Даже не касаясь, заставлял оцепенеть в ужасе перед ним, прекрасно зная, одно его слово — она вылезет из кожи вон, но выполнит всё сказанное им. Каждая секунда превращалась в вечность, Саито сама виновата, сделав своим страхом того, кто с радостью воспользуется привилегиями охотника. Кажется, она слышит тихие, отчетливые вздохи, ощущает, как нетерпеливо подрагивали чужие руки на её плечах. Он точно не любил ждать, в отличие от Рана, что невозмутимо пронизывающе следил, словно вот-вот начнёт препарировать её. Саито ощутила себя не более, чем лягушкой на столе в школьной лаборатории, не имеющий особого выбора. Шаг влево, шаг вправо — получит по головушке телескопкой, угрожающе свисавшей в правой руке Хайтани. — Оставь её, Риндо, ты же не собираешься снова убегать? Судорожно трясет головой, словно болванчик, стоящий на приборной панели машины. Недавний знакомый отступает, давая чуточку пространство, пока чужие руки выпускают плечи. Предплечье, обильно и со всей ответственностью мазанное лечебной мазью, почти проходило, но ещё потягивало, после Риндо заныло с новой силой, намекая на дополнительную неделю лечения. Он явно не слышал, что такое "сдержанность" или решил игнорировать в пользу физической силы, что успешно демонстрировал. — В следующий раз я не буду столь нежен. Пусть он и усмехается, но предупреждение доходит до адресата, вбиваясь под самую корку мозга. Саито не хотела узнавать, уж тем более проверять, что такое "не нежно" по мнению парня, ей с лихвой хватало и этого опыта. Сноровистая хватка говорила сама за себя — с ним лучше не шутить, шарахнет похлеще всякой телескопке. Мизуки принимает более выигрышное положение, вставая между едва знакомыми парнями, отойдя на расстояния, пресекаемое сразу же при любом ошибочном движении. Только сейчас удаётся поближе рассмотреть каждого, судя по услышанному — они братья, но она не находит схожести. Тсуки тоже совершенно не похожа на неё с братом, за то вылитая бабка по маминой линии, точно её копия в молодости. Временами, когда младшая доводила, Саито в пылу перепалки могла сказать, что та приёмная, навлекая на себя гнев матери и нотации Кацу. Нельзя не заметить, как она велась на это каждый раз, тем позволяя старшей не упускать возможности поддразнивать сестру снова и снова. — Ты когда-то бываешь нежным? Издевательски подмечает Ран, заставляя блондина скривиться, позволив проступить мимическим складкам на его лбу. Мизуки чувствует себя безумно неуютно, перебирая пальцами ручки потёртой школьной сумки. Грузное наитие паршивости, невидимым грузом давило на плечи, что бесконтрольно напряглись. Ей совершенно не нравилось нынешнее положение, складывавшиеся в не её пользу. Двор слишком пуст, будто действительно всех след простыл, и вина тому была не кто иной, как — братья Хайтани. Прохладный ветерок еле колышет кроны, начинающих желтеть гинкго, шурша рядом стоящими соснами. Зима уже не за горами, скоро листва деревьев опадет, не устояв перед зимними ливнями, образуясь в невзрачную коричневую кашицу под ногами, что будут топтать ученики каждый день, идя по дороге в школу или домой. С каждым годом листья будут вбиваться в землю, становясь новым слоем почвы. Всё старо, как цикличный мир, прокручивающий события раз за разом. — Заткнись, она от тебя убегала, — снова поправляет очки. — Всё из-за твоей физиономии, что рядом отсвечивала. Сейчас братья выглядели довольно дурашливо по сравнению с началом их знакомства, но расслабляться она не собиралась. Во рту всё пересохло, ужасно саднило горло, хотелось набрать побольше слюны и сглотнуть, попытавшись прочистить его хоть так. Намного больше хотелось развернуться и побежать, но ноги будто вросли в землю, не желая двигаться, то ли от страха, то ли остатки рассудка нашептывали не испытывать судьбу. — Ты мне кое-что должна, если ты вдруг забыла. Риндо открывшей рот, приготовленный высказаться по полной, так и остаётся проигнорированным. Не дающий подумать, что о ней могли забыть, Ран окидывает её тяжким взглядом, пронизывающим до самых костей, сродни скальпелю, острием отделяющим плоть от плоти, ощущая невидимый разрез в области грудной клетки. Сейчас она не больше мертвеца на его столе, а он опытный патологоанатом, что ведёт сей процесс, имея весь контроль в своих изящных ручонках. Трепыхавшиеся с бешеным ритмом сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из этой самой грудной клетки, сдерживалось лишь ребрами. У Саито, сжималось всё внутри, от чего непроизвольно ежится, делая полушаг назад. В горле застревают слова, но чем быстрее последует реакция, тем скорее разрешится вся непонятная ситуация. — Денег у меня немного, но я могу отдавать по частям. Клятвенно заверяет, чересчур энергично дергая головой, сложив потные ладошки вместе, стягивая в непонятном узле ремешков сумки. Мизуки боялась услышать слишком высокую цену, но вместе с этим не располагала торговаться, всё же он спас её жизнь, а это как-никак бесценная услуга. — О, нет, это нечто другое. Она успевает напрячься, если он предложит расплатиться телом, то это совершенно другой разговор, к которому Саито не готова. Возможно, с какой-то точки зрения, всё же выгодно переспать с ним и остаться при своих деньгах, не подписывая себя на затяжную задолженность. Только было ли это в стиле самой Мизуки, что каждый раз активно отказывалась от дополнительных, порой унизительных, источников заработка, то и дело всплывающих на горизонте? Трудность даже не в чём-то благородном: она не хотела быть вещью на рынке, что так легко можно купить или продать — звучит абсурдно из уст танцовщицы стрип-клуба. Ей нравилось танцевать, даже становиться центром внимания, пусть и извращенного. Представать излишне доступной, будто достигаемой, стоит только протянуть руку, но с этим такой непостижимой. Наверное, деньги — не всё что держало её в "Аматэрасу", скорее приятный бонус. Саито — навсего маленькая девочка, хотевшая прочувствовать свою ценность в мире, в глубине желала убедить себя, что чего-то да стоит. Родители, сколько она себя помнит, всегда торчали на работе, редко выдавались "семейные" вечера или поездки. Мать постоянно всё контролировала и требовала лучших результатов, по сему дети семейства Саито отдавались на разные секции и факультативы. Дома никогда не было той родительской любви и обилия внимания, положенных ребятне их возраста. По началу, Мизуки всеми силами прилагала усердие в школе и в балетной студии, стала примером для подражания, а мамочки класса не стеснялись нахваливать её успехи. Совершенно чужие люди восхваляли, пока собственная мать отчитывала дома за любые промахи. Как бы не старалась, она никогда не была чем-то значимым в глазах Тэмико Танабэ, то бездарностью, то слишком бестолковой. Саито так стремилась к похвале от матери, что переусердствовала и получила перелом бедра — крест на спортивной карьере. Она была в возрасте чуть старше Тсуки, когда узрела рыдающую мать, тогда и услышала: — Ты моё самое бесполезное вложение, — точно не этого хочет услышать ребенок от своих родителей. Реабилитация не меньше пытки, бессонные ночи от дичайших болей и истерики в подушку. После жизнь пошла под откос: в школе, то и дело хихикали, называли неудачницей и чем ещё похуже, с учебой не лучше. Любимица в миг превратилась в повесу, декорации персональной пьесы рухнули обнажая совсем недружелюбный мир. Всё так навалилось, что юная Саито была не в силах бороться, поддавшись течению черных полос в её жизни. Она помнит те паршивые дни, будто сама неудача влюбилась в неё и следовала по пятам. Благодарная всеми фибрами души — судьбе, хоть раз побывавший на её стороне, распорядившийся переездом в Роппонги, где её никто не знал и не тыкал пальцем при каждой встречи. В новой школе, она совершенно обычная старшеклассница, иногда засиживавшаяся в школьной библиотеке, как и все стараясь подготовиться к экзаменам. Если раньше гордостью семьи оставалась Мизуки, то сейчас всё сместилось на Тсукико, бесподобно играющий на пианино и скрипки, да и ещё лучшая в классе — дар, а не дочь. Вот кто действительно слышит всю похвалу. Зависть. — Есть один человек — Момо, найди его и мы будем в расчете. Должно быть, Саито слишком громко выдыхает, становится вроде бы и легче, но в голове образуется ещё больше волнений: кто такой этот Момо и почему она как-то должна найти его. Мизуки, óни их раздери, совершенно обычная старшеклассница, более того не отличающаяся большим списком знакомств, по крайней мере в этой школе, где учится всего лишь второй год. Лучше бы и вправду денег попросил, ещё раз уточняет не хочет ли он их, на что получает лишь насмешку, принимая ту как отрицательный ответ, обдумывает дальнейшие действия. Ей не хватало решимости, так было во все времена: она могла ответить обидчикам; могла пойти против матери; могла попробовать вернуться в балет, не ставя на себе крест, прежде чем попробовать. Мизуки могла всё, но она слишком боится за свою шкурку, что и йены не стоит. Хватает только на сохранение видимости спокойствия, не сдаваясь до конца нахлынувшей панике, хоть что-то. — К-как, как я найду его? Неожиданно для себя заикается, из под ресниц поглядывая на Рана, что всё же складывает свою телескопку с характерным звуком, убирая в карман худи. Худые руки с длинными пальцами были совершены, завораживали одним лишь видом. Ногтевые пластины, такие ровные, как на картинки, покрыты черным лаком, ему бы брать пример с Тсуки — не меньше, чем играть на пианино, а не избивать людей, занимаясь делами, что походят на досуг якудза. С его внешностью, вполне подходило быть каким-нибудь музыкантом, такое слишком легко представлялось. — Это уже твои проблемы. Вступает в диалог Риндо, покачивая головой и всё так же поправляя очки, она не понимала, как столь обыденное действие могло порождать столько тревоги. Причина явно не в самих жестах, а в том, кто их осуществляет. Он довольно странно держался, не мог спокойно устоять на одном месте, чуть сгорбившись, сунув руки в карманы, покачивался из стороны в сторону. — Дай-ка свой мобильник. Из её рук выхватывается сумка, чьи потрескавшиеся ручки как только не перекручивались, от такой наглости Мизуки давится воздухом, но не решается возмущаться, помня про металлическую хреновину у него в кармане. Быстро покопошившись, достаёт раскладушку обклеенную бабочками и стразами с брелком хэллоу китти, что она вытащила из гачапона, около магазинчика с мангой. Вбивает какие-то цифры и с шумом захлопывает, впихивая его обратно в сумку, которую всучивает так же неожиданно, как и взял, в руки Саито. — Так, почему сами не найдете? — Мы искали, но сама видишь... Кивает в сторону паренька, пиная того ногой, на что получает нечленообразное мычание, что Мизуки трактует за недовольство, объяснимое в такой ситуации. Она совершенно забыла о присутствие четвертого в их "компании", находившегося, точнее развалившегося, рядом с Риндо. — А, что если возникнут проблемы? — сжимает лямки сумки, представляя, толпу гопников вваливающихся к ней в дом. Мать точно была бы в ярости, устроила очередной скандал, обычно тихий отец не остался бы в сторонке, потом ещё бы пришлось рассказывать всё Кацу, явно не одобрившему такую ситуацию. Сейчас Танабэ часто кидала упреки по поводу нового увлечения Мизуки, точнее его полному отсутствию. Ей не нравилось, прохлаждающаяся без дела дочь, бестолковое чтение манги и её работа в книжном, ведь она могла заняться подготовкой к поступлению в университет, а та совершенно не знала куда податься и чем заняться, что злило ещё больше. Пусть Тэмико не лучшая родительница, но тем для ссор больше не было, оставалось только лавировать от подобных ситуаций и жизнь становилась в разы легче. Танабэ работала менеджером в строительной компании, пусть и не самая высокая должность, свои люди в подчинении всё же были. Уж, если дома все ходили по струнке в её присутствие, то в офисе обстановка не легче. Начала с обычной помощницы по бухгалтерии, потихоньку поднимаясь вверх по карьерной лестнице, пока не перевели в Роппонги. Именно повышение Тэмико, послужило билетом в новую жизнь для Мизуки, бесконечно благодарную за собственную комнату, не приходящуюся делить с младшей сестрой, как в старом доме префектуры Сайтама. В маленьком двухэтажном домике, уживались с семьёй Одзаки, занимающими весь первый этаж. Школа была на соседней станции, по пути до которой приходилось пройти небольшое рисовое поле, а до травмы Мизуки предпочитала ходить пешком, так что поля были вполне привычном делом. Префектура Сайтама известна своей природой во круге и отсутствию ярких достопримечательностей, обычный спальный район, называемый жителями Токио "дасайтама". Всего сорок минут до самого Токио, скучно и непримечательно — она там родилась и выросла. — У тебя есть он, в крайнем случае просто позвони. Ран расслабленно пожимает плечами, лениво кивая в сторону избитого паренька, успевшего принять сидячее положение, начиная утвердительно мотать головой. Саито не знала, как это могло её успокоить: побитый хиленький парень, который даже не мог встать на ноги без посторонней помощи и два неизвестных от слова "совсем" парня, óни их знают, когда решившими бы соизволить прийти на подмогу. Хайтани представляли её слишком наивной или просьба попросту не представляла из себя особой сложности, конечно — хотелось верить во второе, на как ни крути, сами скинули на чужие плечи, при чем не самые крепкие. Мизуки лучше лежать в кабинете у массажиста, внимательно массирующего больные предплечье и обильно смазывать их согревающей мазью по вечерам. — Он? Складывает руки, окинув "объект" очередным сомневающимся взглядом, ей ещё не верилось, что он как-то сможет помочь. На его фоне, Саито совершенно не казалась, жертвой ситуации, той кому подкинули фукубукуро, содрав при этом последние деньги. Его белая футболка забрызгана кровью, возникло большое сомнение, являлся ли он вообще учеником её школы, а если нет, то что тут вообще забыл. Мизуки училась здесь на втором году старшей школы и прекрасно знала о строгих правилах, его бы попросту не пустили в таком виде даже на порог. — Представься. Риндо снова пихает того ногой, словно периодическое поколачивание паренька заставляет чувствовать себя лучше. Особый вид садизма, что Мизуки был полностью не понятен, отвратителен и не доставлял, и щепотку удовольствия, только внушал один лишь страх. Ойкает, но всё же поднимается, отряхивая подстать уличной моде рваные штаны. — Каору Хори, вторая параллель десятого класса. Выдавливает улыбку, потирая свой бок, футболка оттягивается, обнажая стёртую, словно от падения ключицу. Не так она хотела заводить новые знакомства, совершено не так...