инстинкт самосохранения

Всего лишь неправильный поворот и жизнь обрывается, унося в противоположную сторону, переворачивая всё с ног на голову. Травма поменяла весь уклад, что мог сложиться у тринадцатилетней Мизуки. Кирпичик за кирпичиком — бережно строишь дом, не подозревая подвоха, иногда заканчивался цемент, но с терпением замешиваешь ещё. Твоя реакция, когда тот сносит ударной волной и ты видишь, что вовсе не кирпичи в руках, а самые настоящие карты? Это уже не поле, где поют птички и во круге полным-полно вкусно пахнущих цветов, сидишь себе за игральным столом и явно проигрываешь этой жизни. Вот и она не знала, проще было всё бросить и побежать куда подальше в попытках начать заново, только жизнь — не игра, как ни покрути, результат не обнулится. Больше всего Мизуки ненавидела себя, за то что была слаба, труслива и не видела дальше носа. Может тогда она бы не сломалась, вдруг бы стало легче. Жизнь проще, когда начинаешь игнорировать её, придерживаясь одному сценарию, словно персональному чит-коду. Определенно, хотелось чего-то нового, но продолжаешь идти: тебе не нужны новые ощущения, знакомства, маршруты. Всё остаётся таким неизменным, единственная схема — проверенная и знакомая, а главное безопасная, так жить годилось в совершенстве несовершенного. Хотя всё сводилось к банальному существованию, но это не больше, чем проигрыш в карты, не требовалось продумывать ходы, от чего и садиться за игральный стол не приходилось. Как бы отчаянно Саито не старалась, положение оставалось нерушимо. Ужасно быть такой жалкой и разбитой, но от себя не убежать. Если бы семья узнала о "Аматэрасу", то её клеймили не иначе, как каким-нибудь мерзким словечком. Мать бы посчитала не менее, чем отвратной, так ей и надо, самой от себя тошно. Чувствовать невыносимую грязь целиком и полностью на себе, просто нужно постараться смыть всё это, а не продолжать закапываться ещё глубже. Хотя, она и есть грязь. Грубые руки Риндо пробудили паршивые воспоминания, к сожалению, зарытые не так глубоко, как этого хотелось, вертелись неподалеку с мыслями о братьях, где-то на подкорки подсознания. Сейчас нужно бы сосредоточиться на загадочном Момо, то ли девушке, то ли парне, а не заниматься самоуничтожением, впрочем, как и всегда. Сил не хватало ни на что, кроме как упасть на кровать, прямиком в школьной форме. В старом доме, приходилось спать на футоне, как и большинству людей среднего класса что уж говорить про низший, но Мизуки повезло, прошлые жильцы оставили после себя кое-какую мебель в число, которой входила старенькая скрипучая кроватка, будто готовая развалиться в любую секунду. Ей не приходилось жаловаться, Кацу всё ещё продолжал спать на полу, в то время, как Тсуки соблаговолили купить кровать — они скоро съедут, а ей ещё жить да жить. Саито, с превеликим удовольствием съехала уже за тысячи ри, если бы не Кацу и её финансовая зависимость от родителей. Конечно, можно было устроиться в клубе на полную ставку, но это не то, что хотелось иметь в жизни, да и Ран... Ран, что он вообще там делал? Стоило бы навести справки, обидно не владеть информация, особенно, называемой вопросом "жизни и смерти". В любом случае, Саито согласилась. Ей пришлось согласиться не имея путей отступления, как и выбора в принципе. Выдвинуты сроки в неделю, что в целом немало, но и немного для неимения каких-то зацепок. Единственное, имеющиеся на руках два шатких факта, держащихся лишь на слухах: Момо учится в старших классах и имеет на спине тату змеи пожирающий свой хвост, где-то меж лопаток. Татушка на спине — единственный опознавательный знак и мимолетный шанс на успех. Тут же возникла очередная проблема в виде формы, она же не могла заглядывать в каждую раздевалку, даже с помощью нового знакомого. Ситуация не самая приятная — искать то, не зная что. Нужно было отказаться на месте, вот что бы тогда делал Ран? Избил или чего ещё похуже? Или может к её счастью предложил вариант повыгоднее, по крайней мере не пришлось бы строить из себя Акэти. Саито до боли обидно, она простая трусиха, едва ли способна за себя постоять, что тогда, что сейчас. Хотелось упасть лицом в подушку и просто плакать, единственное получавшиеся у неё на отлично. Она всегда плачет, всё свою жизнь только и делала, что рыдала. Наверное, поэтому ничего хорошего не случилось, по одному желанию, болото не станет озером, а грязь не превратится в золото. Она успела выучить на своём опыте, Ран до ужаса неминуем, если захочет — получит своё. Саито не в состоянии убегать, даже если хотела, тот как минимум знал где её искать, а если постарается, то так узнать и домашний адрес, не составит труда, что ещё сквернее. Одним лишь своим взглядом, заставлял оцепенеть столбом, впитывая любое его слово, не хуже губки. Как можно быть таким невозможным, оставалось только гадать. И что он хотел от неё в клубе? Одна головная боль от этого непостижимого парня. Беспокойный сон, Саито пару раз просыпалась, нервно глотая сухой воздух, переворачивалась на другую сторону и нехотя снова проваливалась в пустоту. Тихого стука по деревянной двери вполне достаточно, чтобы вскочить с раскаленной от тепла тела кровати, неразборчиво говоря что-то в пустоту, язык заплетался и отказывался слушаться. Нужно бы на ночь открывать окно, только из-за влажности Токио, тут же слетались комары и всякая городская живность. Минус токийского климата, даже Роппонги не обошел стороной, где в горшках можно найти мох и грибы. — Прости. Шепчет силуэт, что под светом луны приобретает знакомые очертания, осторожно закрывая за собой. Кацу заваливается вглубь комнаты, опускаясь на пол и устало облокачиваясь на кровать. Под лучами легче разглядеть переливающиеся темные пятна на его профиле, рука тянется к выключателю ночника. Мизуки сразу морщится, но быстро привыкает к бледному свечению, исходящему вблизи кровати, дающему разглядеть лицо, пусть с падающей на него тенью. Не сдерживаемый "ох" вылетает, растворяясь в тишине комнаты, когда он всё же поворачивается. Бровь рассечена, губа разбита, а под глазом налился багровый синяк, растекаясь по крылу носа. Даже не спрашивая ни о чем, подрывается с места, спотыкаясь об собственные ноги, она могла бы упасть, но удерживает равновесие, вставая в нелепую позу. Лодыжку, сразу же пронизывает разрядом, проходящая по всей ноге ноющая боль. Перед глазами всё плывет, та заставляет себя идти по памяти, стараясь не ступать на разболевшуюся ногу, темнота — одно и то же, что дурацкое головокружение. Лучший прогноз не сбылся, полученные травмы ещё беспокоили, напоминая о всем, как бы Саито не игнорировала произошедшее, включая братьев Хайтани и ужасы ходившие о них. Открывая полку за полкой, выискивает в потёмках комнаты коробочку, хранящую в себе лекарства для первой помощи. На работе часто случались мелкие травмы, так что Саито хранила персональный наборчик у себя под боком. Обычно было легко найти нужное, но не в темноте, когда ты толком не понимаешь, где находилась собственная рука. Ей удаётся нащупать необходимую коробку, окончательно отошедшая от сна возвращается, приземляясь рядом с братом. — Должна ли я...— шурша содержимом, не поднимая головы, начинает, но её перебивают. — Тебе лучше не знать. Голос звучит грубо и сухо, на секунду замирая, ей сначала не вериться, что это говорит Кацу — всё же кивает. Она будет хорошей сестрой и больше ни о чем не попытается спросить. В конечном итоге, Мизуки и сама не захотела делиться тем случаем, но ситуация по-настоящему пугает. Со средней школы, он попадал в различные драки, ходил постоянно побитым и кажется, состоял в какой-то группировке местной гопоты в Сайтама. Вроде ничего серьёзного, обычные мальчишеские разборки, но тогда начался не лучший период её жизни, всё как-то было упущено, а потом ничего странного и не происходило. Неужели, опять ввязался во что-то такое? Или может Ран? Хотя зачем ему это делать, они же нормально поговорили и пришли к соглашению, прошло всего два дня, да и в школе, как и в клубе, Саито не трепалась о семье, даже если поспрашивал, то не должен был ничего узнать. — Ладно. На душе скребут кошки, она усердно продолжает заученную наизусть обработку подобных ран. Очередная беспроигрышная схема, оставалось только следовать последовательности и результат обещает обернуться успехом. Совершенно не давно, Мизуки и сама сидела на том же месте, проделывая те же действия. Все царапины сошли, оставалась блеклая гематома на предплечье, чуть ярче на лодыжки. Комацу больше надавил морально, чем оставил видимые повреждения, скорее от грубости, чем от своего давления по шатким нервишкам. — Надо зашивать, она не большая, но без этого не обойтись. Прижимает ватку к повреждению над бровью, на что получает сдавленное шипение. Парень дергается, на вновь подставляется под её руку. — Сможешь сама? — Не думаю. Ответ находится быстро, она даже успела смазать все имеющиеся гематомы и готова попрощаться со своей ролью персональной медсестрички, пока Кацу не накрывает своими ладонями с разбитыми костяшками её, прекрасно зная, ему не смогут отказать, несильно сжимает. Мизуки вздыхает, опять у неё требует что-то сложное, хотя по сравнению с Раном, тут остаётся понятен принцип действий. От этого не легче, ей ещё не приходилось иметь дел с подобным, что пугало не меньше поисков Момо. — Пожалуйста... Взгляд смягчается, как и голос, поглаживая шершавыми подушечками пальцев её внешней стороны ладоней. Чужие руки такие теплые, что-то внутри отзывается приятным трепетом, проходящим волной по всему телу. В её ли силах отказать? Неохотно соглашается, получая приободряющую улыбку, Саито успевает позабыть последствия чего, приходилось устранять, просто хотелось сидеть в согревающих объятиях Кацу, впитывая его болтовню, под какое-нибудь аниме и чувствовать себя вновь не такой уж одинокой, нежели обычно. Понадобилось ровно пять швов, не сказать, что удачно ровных, но для первого раза, глядя на схематичную картинку, довольно неплохих. Напоследок целуя в лоб, покидает комнату, так же осторожно, как и вошел.

***

Искать Момо, как искать иголку в стоге сена, занятие мутное настолько, что ты даже не знаешь кого толком ищешь. Сам Хори, пусть и постоянно вертелся где-то рядом, но четкого ответа так и не давал, недолгими умозаключениями Мизуки пришла к выводу: новый знакомый сам не располагал такой информацией — толку от него совершенно не было. — Слушай, как ты вообще влип в это? Обычно, в школе, Мизуки привыкла коротать время в одиночестве не то, что бы у неё совсем не было друзей. Они были, но будет честнее сказать — была, просто учились порознь, у параллельных классов значительно отличалось расписание и с трудом удавалось видеться на переменах, самих по себе довольно коротких. Несмотря ни на что, Фуджи Минами находила лазейки выкроить время на мимолетный разговор и поводы для "случайных" встреч, то в туалете столкнуться, то отнести в класс что-либо, типичные схемы, проделываемые девчонками на пути к своему объекту воздыхания. Она на редкость преданная и всегда делала первые шаги сама, Саито ничего не оставалось, как подхватить любое начинание следом. С билетом на новую жизнь, её характер значительно поменялся, возможно за счёт спортивной травмы, либо же с метаморфозами взросления. Удивительно иметь общительную подругу, с настолько активным образом жизни и популярностью в школе. Саито ни капельки не завидовала, но прилично раздражало, как через неё пытались пригласить Минами на свидание, а то и подружиться. С одноклассниками старалась иметь приятельские отношения, образовавшиеся компашки, иногда затягивали в свои дебаты, но она никогда самостоятельно не рвалась стать их частью. Неожиданное открытие случилось на следующий день после разговора с Хайтани, когда Хори наглым образом ввалился в её класс под удивленные взгляды, перешептывающихся учеников. С тех самых пор став её головной болью, а привычная система жизни в очередной раз сдала сбой. Оказалось, он вовсе не тот побитый мальчишка, теперь перед ней довольно уверенный в себе парень, который кажется, пользуется спросом среди девчонок. За проведенное с ним время, она поняла — человек из него не плохой, только вот временами чересчур шумным бывает, а так ничего. — Между нами есть кое-что общее: мы оба оказались не там в нужное время. Оно и понятно, братья Хайтани заправляющие в целом Роппонги, попав к ним на глаза, можно запросто не унести ног. Про них говорят много чего жуткого, включая и убийство человека в тринадцать, что о таких людях можно сказать? Беги, пока есть чем. — Я не знаю, как вышло, что теперь ты ходишь в должниках у братьев Хайтани, но просто прими совет — отдай его как можно скорее. Они опасные ребята и девчонкам вроде тебя, не стоит крутиться с такими. "Девчонкам вроде тебя" — это каким? Она давно потеряла себя в собственно выстроенных картонных муляжах, в конечном итоге, да что ему знать о ней, самой бы понять себя. Хотелось кричать, но ей ничего не стояло держать очередную полуулыбку на своем измотанном лице, проспав от силы часа три. Наверное, он думает о ней, как об очередной старшекласснице, желающей обзавестись парнем и сдать экзамены на отлично. Было бы хорошо, она сама не против жить такой тихой и размеренной жизнью, но кажется, от одной неудачи земля под ногами разрушиться и снова придётся подаваться в новые бега. Мизуки отвергает любые связи, начиная с дружеских, пожалуй, если бы не Фуджи со своей вырожденной упрямостью, то они так никогда бы не заговорили. — Вроде меня? — Ага. На этом разговор и окончился, оставался лишь неприятный осадок неудовлетворенности от недосказанности. В любом случае, как Момо найдется, её с ним дорожки разведут по разные стороны, до этого как-то учились, не зная о существовании друг друга и ничего. Парень не торопился рассказывать о себе, но те же источники, поделившиеся о братьях, мельком упомянули и про Хори, оказавшимся из какой-то группировки, что недавно подмяли под себя Хайтани. На удивление, никто толком не знал, чего же они от него хотели, а вот Саито прекрасно знала и понимала. Понимала — просто отделаться не получится, тем более после слов Хори, становилось намного напряженнее, там и "приветы" поступающие от пришедшей бессонницы, что в последнее время никак не покидала Мизуки. Третий день подходил к концу, а это означало только одно — оставалась половина срока, а она не узнала абсолютно ничего, касающегося Момо. Учеников с таким именем было немного, разузнать, о которых помогла Фуджи, входящая в школьный совет и имеющая доступ к спискам учащихся. Сложнее из схемы, конечно же, убедить подругу помочь, максимально огородив от подробностей, что Саито успешно и сделала. — А тебе зачем? Подозрительно сощурила глазки, не скрывая своего удивления от просьбы. Мизуки никогда в своём обычном состоянии не проявляла признаки заинтересованности другими людьми. Напротив, Фуджи принимала её за не умеющую общаться с ними, что в корне не так. Скорее, Саито осознанно избегала любые связи, стараясь не наступить на те же грабли, но посвящать в такие подробности Минами, не торопилась. — Кое-кто понравился мне, только вот узнать контакты забыла. На следующий день, первым же делом, взятая взаймы папка оказалась в руках. Уже была запущена реакция, приводящая к предсказуемым результатам, правда чересчур бурная, но предвиденная и заранее продуманная. Ничего, кроме мелкой лжи Мизуки старалась не пускать в ход, всё же потом жить с этой "симпатией", ясно как белый день — завираться совершенно нерационально. С одной стороны легче рассказать о всём Фуджи и принять помощь, с пылкостью оказываемую ей. На другой стороне, инцидент с Комацу, Хайтани, стрип-клубом и умалчивание с самого начала. В конечном итоге, со всей этой истории придется попрощаться, а её отношения с единственной подругой пошатнуться, если ещё не оборвутся. Проще всё сделать в одиночку, упасть в глазах Минами самая последняя вещь в мире, чего бы хотелось сделать, она только подтолкнёт побитую вазу к краю пропасти и окончательно разобьет Саито. Всё старания обернулись провалом — никто из них не был нужным человеком, на это Хори лишь утешительно похлопал по плечу и купил шоколадный батончик из школьного автомата. Людей было немного, начало проверки положила Момо Фукуи, как выяснилось популярная девчонка, училась не иначе, кроме как на отлично и была любимицей учителей. По счастливому стечению обстоятельств, в тот же день, что и получение списка, напарник выяснил о тренировке по атлетики. Фукуи состояла в сборной школы и это конкретно сыграла на руку, правда пришлось задержаться в школе, опоздать на смену в книжный и получить нагоняй от хозяйки, но это того стоило. Входить к незнакомкам в раздевалку не меньше, чем странновато, но она притворяясь, будто ищет свой кошелек, и театрально играет его "удачное" нахождение, как только замечает чистую спину. В Японии, огромное табу на татуировки из-за ассоциаций с якудза, с ними нельзя было посещать места по типу бассейнов и онсэнов, где зачастую нужно находиться голым, от чего труднее скрыть их наличие. Никто в здравом уме не будет "клеймить" себя, обрекая на подобные гонения, пусть и не на государственном уровне. Следом нашёлся Момо Хираи, местный раздолбай, оставшийся на второй год в одиннадцатом, оказавшийся одноклассником Фуджи, что успешно клеился к ней, под видом чего был прижат Хори. Лишнего шума не хотелось, кто знал, на что способен настоящей Момо. С последним Момо, выдалось проще всего, он был массивным парень, страдающим от буллинга, чьи фотки гуляли среди учеников. Ужасно, но даже с помощью Хори проблема остаётся нерешаемой, только навлечёшь на себя лишнее внимание. Так Мизуки хотелось думать, оставаясь порицаемой самой собой, но находящийся в безопасности. Школьный буллинг ей знаком не понаслышке, испытывать подобное ни разу не хотелось, а не имея авторитета, только нацелит насмешки на себя. Всего три человека, призрачные надежды и то развеялись, приводя к тому, с чего всё началось — ни единой зацепки. Недолгими размышлениями и перепроверки списка, Мизуки пришла к заключению: Момо не больше рабочего прозвища. С этого всё и застопорилось, не имелось ничего, что могло привести к нужному человеку. Расспросы бессмысленны, все во круге либо притворялись в своей неосведомленности, либо и взаправду не знали больше Хори. Ей и самой безумно хотелось узнать личность скрытую за Момо, почему вокруг неё столько тайн и ажиотажа, зачем Рану вдруг понадобился этот человек. Безрезультатно прошла и пятница, Хори удачно соскочил от идеи позвонить Рану, вскользь упомянув того пару раз как "босс", что не прибавляло мотивации. Она могла бы набрать сама, он то даст о себе знать не раньше понедельника, ведь до этого так и продолжалось, крутившиеся непонятное чувство чего-то, тушило её решительность снова и снова. Весь настрой сбивался сразу же, как палец едва не касался кнопки вызова, следом блокируя телефон. Попытки на переменах, были отброшены под видом "после уроков лучше", но после тех самых уроков, прогресса не прибавилось. В конечном итоге, Саито продолжала прожигать телефон взглядом, прокручивая в руках, будто ожидая, как тот самостоятельного наберет Хайтани. — Эй, ты! Внимание привлекает Тсуки, без стука вломившеюся в комнату, как всегда нагло оглядывая обстановку, кривясь от вида привычного для этого места беспорядка. Нетрудно догадаться, что за мысли мелькают в этой голове: из разряда "как можно так жить" или "что за свинья по соседству". Ей редко удавалось заглядывать сюда, начиная от неимением близких отношением с сестрой, заканчивая собственным постоянным отсутствием дома. Поправляет прядь длинных темных волос, шелковистых, по сравнению с теме же у Мизуки, заводя за ухо. — Ото-сама, зовёт на ужин, но знай, если ты умрешь от голода на этой свалке, мне будет всё равно. Ставит перед фактом, оставляя открытой дверь, намекая об отсутствие как такового выбора, как обычно делает Танабэ — в этом они излишне похожи. Встать придется однозначно, собираешься ли есть или нет, а дверь закрыть придется. Что она чувствует по отношению к младшей сестре? Ненависть — слишком громко сказано, но до чего-то большего однозначно далеко. Мизуки, вполне не прочь полюбить младшую, если та бы сделала пару шагов навстречу, пока о таком приходилось только мечтать. Тсукико, кажется, старше своих лет, продолжает игнорировать существование старшей — выходило как разговор с немым. Они могли быть поддержкой друг для друга, как Кацу, когда-то стал ей для Саито, но в итоге всё сводится к взаимной неприязни. Девушка, хоть сама и взрослее, продолжает идти на поводу у своих детских обид: безумно завидовала сестре, желая оказаться на чужом месте. В её мирке всё крутилось вокруг одного, явно неприятного прошлого, преследующего даже с билетиком на новую жизнь. Кухня встречает своим привычным видом, Мизуки собиралась уходить в клуб, но крутиться голодной ближайший часы, как-то не хотелось, да и расстраивать отца тоже. — Жаль, я надеялась, на твою порцию. Портить настроение перед работой, так и ещё тратить драгоценную энергию — не тянуло, оставалось только пропускать мимо ушей, сказанное Тсуки. Что-что, а говорить она любила. По крайней мере, Мизуки трудно заткнуть её, даже своим молчанием. — Говоришь, будто сама недоедаешь. В своей привычной манере хохочет, ставя перед дочерьми тарелки с запеченной форелью, ближе подставляя миски с рисом, будто они сами не смогут дотянуться. В отличие от Танабэ, отец большую часть времени был рядом, максимально вкладываясь в воспитание детей, давая своей супруге свободно постигать карьерные высоты. Обычно, как только женщины в Японии беременели или даже выходили замуж, бросали свою работу, посвящая всю себя заботе о семье, трудно сказать, что в семьи Саито взвалил на себя эту роль Юки, но со своим плавающим графиком, мог позволить работу из дома, взяв значительную часть домашних дел. Он работал в небольшом дизайнерском бюро интерьеров, чаще всего выполняя поручения от других дизайнеров, иногда личные поручения от начальства. На рис было — жаловаться не приходилось, но зачастую со взрослением детей, Танабэ старалась побудить мужа, устроиться в фирму покрупнее, желая для него хоть какой-то карьерный рост. — Тэми, опять задерживается. Юки всегда произносил прозвище жены с особой нежностью в голосе, заставляя даже Мизуки переглянуться с Тсуки и дружно скривиться, как от слишком приторной конфеты, был бы тут Кацу, то лишь посмеялся над "единством" сестёр. — Спасибо, было вкусно! Поклон в сторону Юки и она встаёт из-за стола, покидая кухню. На улице темнело, уже включали фонари, придавая Роппонги привычный вид. Небо такое чистое, ясно можно разглядеть луну, сквозь небоскребы, проглядывалось приятное синие свечение. Кажется, тихим и спокойным, но опустив голову, возвращается на типичную токийскую улицу, все куда-то спешат, хотелось верить, что домой, Мизуки сама бы сейчас куталась в своё одеяльце, мягкое как облачко, перечитывая томик манги из собственной маленькой библиотеки, а не шла работать в ночь.

***

Басы бившие по ушам, мешали думать о чем-либо, кроме работы. Помещение пропахло дорогим алкоголем, Мизуки только видела и чувствовала его запах, но никогда не пробовала — ей не по карману. Привычная обстановка, знакомые взгляды, пьянящая атмосфера. Она впервые не реагирует, когда откровенно лапают, встречаясь руками с её. Сейчас только работа, всё последствия потом. Потом будет считать себя грязью. Разве продавая себя, Саито будет стоит хоть чего-то? Наверное, нет, но тут под её ноги кидаю йены, тут предлагают ей уединится, может только тут она нужна, может тут она чего-то стоит. — Передохни. Дергают за руку, от чего Мизуки вздрагивает, отходя словно от транса. Девушка, работающая, видимо не больше её, лишь сама вымученно улыбается. Мало кто остаётся на постоянную работу в таких местах, кто-то не выдерживает в первые дни, кто-то ломается через пол года, сначала их привлекают "легкие" деньги, потом до них доходит вся суть игры. Саито думала так же, чувствовала себя свободной, ничем не связанной, будто весь контроль был в руках. Но были ли эти "легкими" деньги по настоящему? Это напоминала игру, в которую ты никогда не выиграешь, но почему сыграть в неё так и тянуло. Она действительно не знала почти ничьё имя, когда-то Цудзи сказала, что большинство придумывали рабочие. С тех пор, Мизуки перестало интересовать как кого зовут, и сама перестала называть своё. Раньше это были просто псевдонимы для собственной защиты, но наблюдая за постоянными работницами ей приоткрылся занавес, она сама стояла с обратной стороны, видя всю картину — эти имена как сценические псевдонимы, помогающие войти в роль и сбежать от самих себя, как альтер-эго. Да, всё тот же защитный механизм, но только в попытках не увязнуть глубже в этом дерьме, а не уберечь себя от последствий, хотя стоило. Чем Саито отличалась от этих девушек? Хотелось убеждать себя, что многим, что это всё временное, и что она готова уйти сейчас. Спрыгнуть и побежать домой, кажется, она готова остановиться, прервать сей акт, ощутить свободу. Ей не хочется домой и некуда идти, есть только она и Аматэрасу. Мизуки любила разговаривать со здешними девушками и слушать их трёп, в конечном итоге — у каждой есть своя история, от этого становилось спокойнее, она чувствовала себя "своей". — Будешь хмуриться, появятся морщинки. Цудзи-сама по настоящему красива, почему тогда остаётся в этом месте, если без труда могла стать какой-нибудь моделью. Её каштановые волосы, волнами свисают с плеч, бликуя на свету, а в черные глаза читалась, что-то наподобие нежности. Такая прекрасная, Мизуки всегда смотрела на неё с долей обожания, что достаточно смущала её саму. — Тогда, я куплю крем от них. Поправляет макияж, переменно копошась в косметички. Он оставался таким же, как при нанесение, скорее Саито старается занять руки и время, чем действительно попытаться исправить. Ей бы быстрее отработать, а не прохлаждаться без дела, но даже так она понимает, что без передышки можно и свалиться от утомления, надышавшись смеси "благовоний". — В наше время, на нем можно и разориться. Мизуки остается только улыбаться, в такие моменты речь сенсея становилось серьезнее и рисковало перейти в дискуссию. — Что ж, придется работать усерднее. — Не перетрудись, а то придётся раскошеливаться не только на крем. Дружный смех, всегда разряжает обстановку, и служит чем-то расслабляющем, даже когда ни моральных, ни физических сил не хватает. Мизуки не знала имени Цудзи и близко не представляла её ли фамилия это вообще, но такое нисколько не смущало. Они пересекались только в рабочее время, поначалу Саито пыталась выйти на более тесный контакт, на что получила вполне прямой отказ. С тех пор все попытки прекратились, ей стало хватать и подобных встреч, от того ставших ещё желаннее. После первой стадии — эйфории, приходит — омерзение. Одно сменяется другим и эту цепочку не остановить, разве что попытаться перевернуть. Дышать значительно труднее и тут ты жалеешь, что не оценил данную возможность раньше, когда давали шанс передохнуть. То ли за время отсутствия, пары скапливались с удвоенной силой, то ли находясь в зале, привыкаешь к стоявшему мареву, резко отвыкая в те пятнадцать минут, погружаясь в злосчастную атмосферу вновь, чувствуя всю тяжесть. Мизуки склонялась ко второму, не отрицая и первого — думая о наплыве новых лиц и разогреву к ночи. Оставалось только сливаться с обстановкой, двигаясь в так музыки, как репетировали, каждый месяц, и получая инструкции перед выступлением. — Ты-то мне и нужна. Она неуверенна ей ли это, но голос звучал позади, совершенно рядом, прошлый опыт научил не доверять сомнениям, а проверять и удирать со всех ног, если повод имеется, а он обязательно найдется. Должно быть, Мизуки слишком резко разворачивается, готовясь к гневной тираде обращенной в сторону очередного клиента, обязательно пригрозив охраной, неожиданно врезается в кого-то, ударяясь носом об чужой подбородок. Хватается за ушибленное место, отскакивая на расстояние, и поднимая голову, пытаясь опознать "объект". Ответ находится сразу, видя наглое выражение лица и две колышущихся в воздухе косички, обладатель, которых даже неудосуживается прикоснуться к едва заметно покрасневшему подбородку. Сдается, в драках, получая увечья ещё похлеще, нежели простой ушиб, от чего даже бровью не ведет от столь легкого столкновения с девушкой. Ран, лишь выдавливает ухмылку, походящую на оскал, естественно в своей хищной манере, будто сегодня у него на ужин будет она, Саито верит в это всеми фибрами, заставляющими всему сжаться в ней. — Кажется, ты должна извиниться. Не отошедшей от столкновения, Саито остаётся впасть в прострацию, осмысливая произошедшее. Страха не было, было только непонимания, что в этот раз ему опять нужно или это сила мыслей так действует, раз они снова столкнулись, да ещё и где. — Было больно. Врёт. Театрально прикасаясь к травмированному месту, так словно получил по тому едва ли не арматурой. Если бы Мизуки могла, двинула ему хорошенько, забывая малейшие манеры приличия, включая рабочие обязанности. Шумиху разводить не к чему, начальство по головке не погладит, поэтому упорхнуть куда подальше, лучшие из крутившегося в голове. — Обойдётесь. Сразу проводит грань, кажется, остающуюся проигнорированной, вместе с надуманным Саито в своей голове, рука Рана, словно змея проскальзывает по голой спине, давая почувствовать приятную ткань шелка рукава своей рубашке, обхватывает плечи. Кисть не смыкается на предплечье, оставаясь свисать в воздухе, едва касаясь пальцами, как бы подавая вид "я вовсе не принуждаю", подталкивает в знакомое направление. Возникает чувство дежавю, всё повторяется, только сегодня у неё есть силы на сопротивление. — Что вам на этот раз нужно? — Не здесь. Окутанные бархатом слова, долетают прямиком в девичье ухо, сопровождаясь чужим дыханием на краснеющей щеке от жара, а может от близости, не разобрать. — У меня работа. Старается звучать уверенно, что на фоне Хайтани выглядит лишь жалким писком, загнутого в ловушку зверька. И всё бы ничего, если тем зверем не была Мизуки. — Она не помешает, я оплачу время, проведенное со мной. — Вы не поняли, можете смотреть, но не трогать. Я сейчас позову охрану. Все труды набраться сил, и высказаться на одном дыхание, разбиваются об скалу, когда Мизуки почти видит, как на филигранном лице расцветает усмешка, слыша издевательский смешок. Ей не впервые становится объектом насмешек, но они терпимы до тех пор, пока жизни не угрожает опасность. — Зови. Как бы в подтверждение этому, Мизуки встречается глазами с одним из местной охраны, его образ точно отпечатался в памяти, ведь он часто выручал её, но тот не смотрит, глядя на рядом идущего, кивает. — Эти парни работают на меня, но тебе повезло, ты нужна мне не за этим. Правила игры работают не в её пользу, но считая Аматэрасу безопасным местом, Саито забывает — кто здесь хищник, а кто жертва. — Я... — Молчи, всё потом. Тон становится приказным, чрезвычайно грубым и холодным из доводившегося слышать с его уст, от чего Мизуки затыкается, поддаваясь манипуляциям Рана, "добровольно" входя в кабинку лифта, смотря как единственный шанс на спасение исчезает, смыкающимися створками. Боковым зрением замечает, как длинный худой палец нажимает на кнопку, Ран встаёт за ней, не позволяя испытать малейшую независимость. Спиной, Саито ощущая его присутствие, складывает руки перед собой в замок, надавливая на кожу ногтями больших пальцев. Нужно было бежать, как в прошлый раз, не погнался же он за ней через весь зал? По крайней мере, так хотелось думать — знать, что существовал безопасный и спокойный вариант разрешения ситуации, словно ещё ничего не предрешено, и от Мизуки тоже, что-то да зависело. Интерьер ранее неизвестного этажа, значительно отличался от привычной части заведения. Невесомый толчок, заставляет выйти из лифта, следуя потому же напору, передвигаясь ногами по коридору. Стены цвета фиалки, едва различались в приглушенном освящении, казавшись черными. Переставая чувствовать руку Рана, она останавливается, принимая то за указания, оборачивается, видя как сам исчезает в проходе двери. — Садись. Он указывает на стёганый кожаный диван, набирая что-то в своем мобильники, потом быстро и неразборчиво начиная говорить, выходя из помещения, закрывает дверь. Остаётся покорно ждать, поглядывая на дверь, которая не шелохнулась ни через минуту, ни через две. Саито решает воспользоваться ситуацией, вставая оглядеть обстановку, по всей видимости — чей-то кабинет, можно предположить, что хозяин никто иной, как Ран. Первым делом она подходит к столу, на котором куча разных бумажек, аккуратно разложенных по стопкам, ручки стоят никак иначе, как в черной подставке и погасший раскрытый ноутбук, до этого Мизуки только видела такие в рекламных буклетах и мельком по телику. Стеллажи, с ящиками, что обычно служат для хранения важных документов, вместе с цветными папками. Знакомый диван с креслом и софой на изящных ножках в комплекте, а рядом журнальный столик с брошюрами Аматэрасу. Пару антикварных скульптур, статуэток и картин, занесенных Саито в категорию "дорого", как и всё в этой комнате — напоминало типичный наборчик "босса". Мизуки, вдоволь насмотревшись на обстановку, дороже всего её дома и вещей находившихся в нём, готова вернуться на диван, плюхнувшись в ожидании странного типа Рана, но замирает в полуобороте. Как же она раньше не замечала главный источник света: панорамное окна от пола до потолка, открывающие вид на ночной Роппонги. Было не так высоко, чтобы обхватить весь вид, но тут ты будто становишься частью всего этого, видя все многочисленные огни, бетонные здания, разнообразные афиши от магазинов до кафешек, рекламные таблоиды: где-то можно поесть рамэн за сто йен, где-то постричься за триста или купить новую модель телефона. Огни неоновых вывесок соединялись в одну завораживающую картину, Саито могла вечность простоять, любуясь открывшимся видом туда, где жизнь просто кипела, где сменяются сотнями тысяч жизней и миллионы проблем. — Нравится? Вздрагивает, замечая рядом стоящего Хайтани, сложившего руки за спиной. Как давно он зашел, простояв рядом, вот так ожидая, пока Мизуки наконец, обратит на него своё внимание? Немного волнительно, но Ран и раньше мог объявить о присутствие, иначе и дальше продолжила бы простаивать, пытаясь разглядеть каждую вывеску. — Захватывающие зрелище, но я бы хотела увидеть Роппонги с самого верха.... Она запнулась, пытаясь правильно выразить мысль, поднимая голову на него. — Возвышаясь над ним? — Наверное... Ран, лишь поощряюще кивнул своей красивой головой, пока та от нахлынувшего смущения смотрела, будто сквозь него. Ей казалось, что подобные мысли слишком глупы, для подобных людей как она. Конечно, Мизуки сможет прийти и посмотреть на Роппонги с любого высокого знания, но позволить себе "возвышаться" — сказочка, в переставшую верить уже давно. Ему можно такое говорить, Хайтани уже от части безоговорочно владеют им, заставляя одним своим именем бояться многих людей. — Пошли. Светло-лиловые глаза, отблескивающие в полумраке от огней Роппонги, скользят в декольте, проходясь по аккуратной фигуре, качая головой каким-то своим мыслям, разворачивается, двигаясь к выходу. Осанистый силуэт Хайтани, демонстрировавший соблазнительные прямые плечи, постепенно удалялся плавной походкой. Он знал о существование своего превосходства в привлекательности и умело им пользовался, только вот почему Мизуки продолжала вестись, смотря тому в след, пока скрип двери не отрезвляет, заставляя догонять Рана.