Резонанс

      Вернувшись в общагу, она первым делом получила у коменданта нехитрый скарб. Две смены одежды, спортивная форма, пижама, средства гигиены и новые кроссовки. Тетради и канцелярию. Небольшую сумму денег, за которой пришлось идти в бухгалтерию на третий этаж. Спустившись к себе, она с полчаса посидела над пустым тетрадным листом, но оставила на нем только несколько влажных солёных разводов. Где-то вдалеке прозвенел звонок, в коридоре захлопали двери. Обед, подумала Лизка с отвращением, но желудок протестующе заурчал. Она не ела уже третьи сутки.       Переодевшись в форменные штаны и толстовку, Лизка кое-как причесалась и спустилась на первый этаж. Из столовой доносился нестройный гул голосов и смеха, звякали подносы. Она собралась с силами и вошла в просторное помещение, отделанное плиткой с веселенькими подсолнухами. Гудели люминесцентные лампы. На секунду Лизке показалось, что все взгляды обратились на нее, но наваждение быстро прошло. Разномастная толпа молодых людей занималась главным студенческим делом — поглощением дармовых котлет с макаронами. Если кто и обратил на нее внимание, то не счел объектом, достойным интереса. Лиза поискала глазами Настю, но, вспомнив, что у той занятия до четырех, направилась к подносам.       Еда была простой, но вкусной. Сама от себя не ожидая, Лизка накинулась на розовый борщ и котлету, как дикарь. Откуда только аппетит взялся. Покончив с первым и вторым она, наконец, позволила себе осмотреться внимательнее. Народу было куда меньше, чем она ожидала, многие столы пустовали. В основном ребята постарше ее, но совсем взрослых тут не было. Не нашла она и своих знакомцев со вводного курса. Ни одного взрослого, кроме приветливых женщин на раздаче. Кое-кто из ребят был в форме, как у Лизки, другие в обычной одежде разной степени вычурности. Девушки и молодые люди. У всех на лицах хитросплетениями расползались светящиеся линии. В остальном же вполне заурядная пёстрая студенческая толпа. Никто с ней так и не заговорил. Покончив с обедом, Лизка вернулась к себе и разложила на столе полученные от куратора распечатки. Расписание занятий, еще одна карта, правила общежития, список изъятых у нее личных вещей. На этом листе карандашом было выведено «Подписать и вернуть мне. Арманов.» Лизка уставилась на размашистую подпись. Что же он за человек такой? И человек ли вообще. Почему в его присутствии Лизке сделалось так паршиво? И не об этой ли особенности упомянула Настя, когда отозвалась о кураторе с завуалированной неприязнью.       Она посидела еще немного и решила отправиться на поиски магазина. Жутко хотелось кофе, хотя бы растворимого. И чего-нибудь сладкого. По дороге в магазин она ни разу не сошла с пунктира. ***       Лизкиной добычей стали чай, банка кофе, пара пачек печенья, простенький рюкзак и большая кружка с ухмыляющимся котом на боку. Импульсивная покупка, но пусть у нее здесь будет хоть что-то свое. Лизка уселась за стол и заново подступилась к письму. Написала, что с ней все хорошо и она отлично устроилась. Обнимает папу и целует маму в нос. Напишет еще, если сможет. Попросила прислать ее айпод с наушниками, если можно, и кое-что из одежды. Нарисовала в конце кривенькую улыбающуюся рожицу. Почти автопортрет. Часы на электронном будильнике показывали половину шестого. Лизка решилась, захватила пачку печенья и направилась к комнате 28.       Настя обрадовалась — то ли ей, то ли печенью, Лизка так и не поняла. Они порывисто обнялись. Лиза неуверенно кивнула рыжеволосому парню, обнаружившемуся за Настиной спиной.       — Знакомься, это Костик. Он тоже на первом курсе.       Рыжая голова поднялась над стопкой учебников и приветливо кивнула.       — Ну что, куда тебя?       — К Арманову, — вздохнула Лизка.       — Так и знала. Ну ты не парься. Он тут не единственный препод, все остальные вполне себе ничего. Будем, значит, учиться вместе.       Оказалось, Настю не стали включать в учебный процесс в середине года, она занималась только индивидуальными с куратором, поэтому и начала первый курс вместе со всеми новенькими. Кто-то успел пожить в институте несколько месяцев, других закинули в сентябре. Лизка была единственной, кто присоединился сейчас.       — Слушай, — решилась спросить она, раскрошив печенье в руке и неловко отерев колени. — А почему тут так мало народу?       — Есть два общежития, — обстоятельно завела Настя. — Студенческое и взрослое, мы почти не пересекаемся. Взрослые тоже ходят на индвидуалки, но у них свои кураторы и вообще все довольно мутно. Нас, студентов, распределяют по филиалам в соответствии со специальностью. Так что мы тут все айтишники. Вообще, проявившихся статистически не так уж много. Новенькие тут появляются обычно раз в несколько месяцев.       — А куда деваются старенькие?       Настя моргнула.       — Уезжают… но не все. Некоторые остаются здесь, продолжают преподавать или работать в канцелярии.       — И Арманов тоже?       Глупый вопрос. У него-то нет знаков на лице.       — Артур наш Саныч… ну, ты поймешь, когда начнешь ходить на индивидуалки. Извини, но так просто всего и не объяснишь.       — А чему там вообще учат?       — Ну, формально — рассказывают о разломах, о наших способностях. Учат ими управлять. Учат как бы… заглядывать туда.       Костик кашлянул.       — Говорю же, словами не опишешь, — махнула рукой Настя. — Что ты почувствовала, когда проявилась?       — Честно говоря, ничего, — замялась Лизка. — Во лбу стало горячо. Потом я проспала двое суток. И вот я здесь.       Настя кивнула.       — Вообще-то, мы умеем кое-что еще.       Она посмотрела на пачку печенья, и оранжевый квадратик по воздуху направился ей прямо в руки. Лизка обомлела.       — Телекинез. Не выше третьей ступени по габаритности объектов и силе приложения. Выше запрещено, да и браслеты не позволяют.       — Я тоже… — выдохнула Лизка. — Так могу?       — Конечно. Это, как говорится, базовая комплектация.       Они проболтали до позднего вечера, пока молчаливый Костик не засобирался к себе, сославшись на гору домашки. Настя вздохнула и уныло глянула на стопку учебников.       — Грузят нас тут конечно. Тебе ведь прошлый месяц еще надо наверстать? Обращайся, если что. Я не очень умная, но чем смогу помогу.       Лизка благодарно кивнула и, попрощавшись, вышла вслед за Костиком. Когда за ними закрылась дверь, парень вдруг поймал ее за рукав.       — Не говори с ней, — взволнованно прошептал он.       — С Настей? — удивилась Лизка.       Костя помотал головой.       — С темнотой. Если она обратится к тебе, лучше… не надо. Бывай.       Он резко развернулся и зашагал в противоположную сторону коридора. Лизка постояла еще немного, недоуменно моргая, и вернулась к себе. Расправила постель, завела будильник на семь утра. Завтра первым стоял английский, затем введение в преломления и занятие с куратором. Лиза закрыла глаза и провалилась в темноту. ***       Преподавательницей английского оказалась симпатичная миниатюрная блондинка Лидия Павловна. Едва немногочисленные студенты первого курса успели рассесться, она постучала ручкой по столу, привлекая всеобщее внимание.       — Елизавета, новенькая, добро пожаловать! Представься, расскажи немного о своих увлечениях, интересах. In english, please.       Лизка не растерялась. Английский она знала неплохо, поэтому поднялась с места и почти без стеснения завела шарманку про стандартный набор интересов нормального провинциального подростка. Однокурсники слушали ее с вялым вниманием, только Настя смотрела во все глаза и время от времени одаривала Лизку бодрым кивком. Костя сидел позади, поэтому его Лиза не видела.       — Чудесно, thank you very much. Алина, выдай, пожалуйста, новенькой учебник.       Алина Красинская, как Лиза потом узнала, была старостой группы. Высокая крупная девушка с красивыми раскосыми глазами, горящими оранжевыми всполохами из-под длинных ресниц. Кроме нее и Лизы на курсе было еще 12 человек. Остальные либо старшекурсники, либо не входили в число студентов и занимались отдельно.       На перемене Настя поймала Лизку в коридоре и сообщила, что в пятницу в общаге планируется скромная попойка, по случаю прибавления в составе.       — Будут только перваки, соберемся у Алинки либо у Дена Максимова. Придешь ведь?       — А можно? В смысле, тут так можно вообще?       — Ну, Арманова ставить в известность конечно не стоит, а так практикуется время от времени. Тем более такой повод! Заодно со всеми и познакомишься.       — Я в деле, — радостно кивнула Лизка.       После школы близкими друзьями она так и не обзавелась. Голубоглазый Сашка завел себе девушку, с которой познакомился в интернете, а подружки-приятельницы растворились вместе с отзвуками последнего звонка. Они, конечно, были друзьями в соцсетях, но кто успел уже разъехаться в другие города, кто просто с облегчением вздохнул от того, что необходимость общаться с малоинтересными людьми пропала… Лизка была ни туда ни сюда. Тихоня и зубрила, так и не сумевшая выбраться в отличницы, выходные она предпочитала проводить за компом или нырнув в книгу. Лизка и напилась-то по-настоящему только один раз в жизни, но даже тогда ничего особенного не произошло. Прошаталась полночи по июньскому городу в компании нескольких одноклассников и вернулась домой. От мамы даже не влетело. Может быть, хоть теперь ей повезет завести с кем-нибудь крепкую дружбу.       Однако в ближайшее время везением и не пахло. Едва пробило 9:30, в аудиторию под номером 12, где проходил предмет с загадочным названием «Введение в преломления», предвестником конца света влетел Арманов. До Лизки, сидевшей на первой парте у двери, донесся запах недавно выкуренной сигареты. Все шепотки и шушуканья мгновенно стихли.       — Что мы имеем в виду под реальностью? — спросил он вместо приветствия, опершись на учительский стол костяшками пальцев.       Староста Алина взметнула руку вверх.       — Красинская, слушаю.       — То, что воспринимают наши органы чувств.       — Конкретнее.       — Зрение, слух, осязание, обоняние и вкус.       Лизка замерла с открытым ртом. Вот тебе и здравствуй, новенькая, вот тебе и добро пожаловать.       — Сабурова, не считать ворон. Выйдите сюда.       Лизка кое-как выбралась из-за парты, запнувшись о лямку рюкзака, и несмело подошла к доске.       — Закройте глаза.       Она постаралась ничему не удивляться.       — Внимание, господа и дамы. Перед вами учебное пособие.       Кто-то тихонько хихикнул, но затем замаскировал смешок натужным кашлем.       — Синицын, вам врача позвать? Или, может, дополнительные задания помогут?       Больше не раздалось ни звука.       — А теперь, Лиза, дотянитесь указательным пальцем левой руки до правого локтя.       «Пособие» послушно исполнило возложенную на него великую миссию.       — Недурно. Как вы это сделали? Услышали пространство? Может быть попробовали его на вкус?       — Я просто… осознала положение своих рук и направила их в нужную сторону.       — Проприоцепция, — назидательно произнес Арманов. — В ваших тщедушных телах существует множество органов чувств, снабжающих вас информацией о состоянии организма. Но есть и другие механизмы. Позволяющие некоторым людям ощущать то, что находится за пределами объективной реальности. В простонародье «третий глаз».       На этот раз никто не засмеялся.       — Что-то я не вижу, как вы записываете. Или все уже преисполнились в познании? Садитесь, Сабурова. Глаза открыть не забудьте.       Зашелестели тетради. Остаток лекции Лизка провела в полной прострации. Она записывала бессмысленные определения с прилежанием первоклассника, но как только пыталась вникнуть в суть, мозги начинали кипеть.       — Максимов, записку ко мне на стол. Три дополнительных упражнения к вашей домашней работе. Что ж, вам, оболтусам, все неймется. Высокий и широкоплечий Денис Максимов угрюмо положил сложенный тетрадный листок на преподавательский стол. Он был крупнее Арманова, но рядом с ним все равно казался маленьким провинившимся мальчишкой.       Куратор глянул на часы.       — Свободны. К следующим индивидуальным занятиям выполнить упражнения с 25 по 30. Максимов и Синицын свою добавку знают. Сабурова начинает с первого упражнения и делает, сколько получится. Это значит, сколько сможете, а не сколько захочется. Будете филонить — узнаю. Десять минут перерыв до индивидуалки. Выходя из кабинета Настя округлила глаза и одними губами прошептала «Удачи». Лиза обреченно уткнулась лбом в парту. Арманов отошел к окну и закурил, отвернувшись.       — Тут разве можно курить? — ни с того ни с сего спросила Лиза. Видимо, хотелось отомстить за пособие.       — Запрещающие таблички видишь? Я тоже нет. Все, что не запрещено — разрешено. Запоминай, Сабурова, полезное в быту студента правило.       Лиза хмыкнула, но промолчала. Докурив, Арманов смял записку Дена, не читая, и выбросил в мусорное ведро.       — Пошли. Индивидуальные занятия в другой аудитории. ***       Назвать это место аудиторией у Лизки язык бы не повернулся. Крошечная комната без окон со старой партой и двумя стульями, придвинутыми к стене. Поверх паркетных досок — пёстрый коврик. Арманов включил настольную лампу и поставил ее зачем-то прямо на пол. Лиза успела заметить, что на парте лежали какие-то предметы, похожие на макеты сложных геометрических фигур, и мигало зелеными лампочками непонятное устройство. Затем щелкнул выключатель, и комната погрузилась во мрак, только оранжевый круг света заливал нелепый ковер. Лиза вспомнила, как классе в пятом, кажется, они гадали с подружками на святки, точно так же оставив гореть одну лишь лампу.       — Сабурова, послушайте меня внимательно. То, что произойдет сейчас и будет происходить в дальнейшем на занятиях, не представляет опасности и не причинит вам вреда. Это ясно?       Лиза кивнула, отчетливо ощутив нарастающую панику.       — Что бы ни произошло, вы находитесь под контролем ограничителей и моим присмотром.       — А что сейчас будет? — не выдержала Лизка. Лицо Арманова терялось в тени, только стекла очков бликовали, и это нервировало еще сильнее.       — Садитесь. Прямо на пол, поближе к лампе. Займите удобное положение. Сейчас вы будете слушать мой голос и делать ровно то, что я скажу. Никакой самодеятельности. Лизка послушно опустилась на ковёр, уселась по-турецки. С удивлением проследила, как Арманов устраивается напротив, подтягивает под себя длинные ноги, снимает очки и прячет их в кармане кардигана.       — Никтофобией не страдаете?       — Что?       — Темноты, говорю, не боитесь?       — Нет.       И лампа погасла. Лизке на мгновение показалось, будто Арманов выключил все ее чувства разом. Но вот через непроницаемую завесу пробился звук ее дыхания, гул крови в ушах. Где-то на периферии зрения помигивала зеленая лампочка и тускло отсвечивали линии на лбу.       — Сосредоточьтесь. Медленно отсчитайте про себя от десяти до одного, на два счета вдох, на два выдох. Начинайте.       Лизка послушно втянула в себя воздух… десять, девять… мигала лампочка на столе… шесть, пять… где-то далеко-далеко в коридоре хлопнула дверь… два, один… Темнота подернулась бензиновыми всполохами.       «Здравствуй…»       Лизка заглянула в белые глаза и пропала.       — Просыпайтесь, Лиза.       Она попробовала перевернуться на другой бок и натянуть одеяло повыше. Еще пять минуточек… Нашарила нетвердой рукой пустоту и открыла глаза. Горел верхний свет, стрекотала на парте загадочная пластиковая коробка. Арманов вытянул из нее бумажную ленту со скачущей линией, похожей на кардиограмму.       — Следующее занятие послезавтра. Сделаете столько упражнений из задачника, сколько сможете. Пока все. Опись принесли?       — Что?       — Список изъятых вещей, — Арманов повернулся к ней и потер переносицу под дужкой очков. — Я просил подписать.       — А… да.       Лиза неловко поднялась, ноги ужасно затекли. Нашарила свой рюкзак, вытащила помятый листок.       — Что это было?       — Вы выходили за грань. Пока что неосознанно, в первый раз это нормально. Дальше будем тренироваться.       — Ясно. — Ничего ей было не ясно. Хотелось кофе и пореветь в подушку. — Я еще письмо… вот.       Арманов принял тетрадный листок из ее рук, пробежал глазами по строчкам, усмехнулся.       — Похоже.       Лизка запоздало поняла, что это он про рожицу, накорябанную в конце.       — Плеер можно. Вещи, я вижу, вы у коменданта уже получили.       Лизка опустила глаза на форменные штаны, пожала плечами. Ей показалось, будто Арманов скажет что-то еще, что-то важное, что даст ей вновь ощутить почву под ногами. Но куратор промолчал, сложил кардиограмму и ее бумажки в папку. Лиза подобрала рюкзак, кивнула на прощание и вышла. Электронные часы в холле показывали половину второго.