Резонанс

      — Ну не получается у меня, не могу!       Первое же упражнение в задачнике привело Лизку сначала в недоумение, затем в ужас.       «Сконцентрируйтесь на материальном предмете не больше 3 см^3 в объеме. Используя телекинетическую энергию, переместите его в пространстве на расстояние не более 10 см.»       Лиза честно в течение получаса играла в гляделки с несчастным ластиком. «Алиса, это пудинг, пудинг, это Алиса…» Потом сдалась и постучалась в комнату 28.       — Я просто не понимаю, что делать! Как он вообще должен сдвинуться с места, если я буду просто смотреть?       Настя оторвалась от конспекта и успокаивающе похлопала Лизку по плечу.       — Все получится, Лиз, тяжело только в первый раз. Это как ездить на велосипеде. Мне кажется, ты пытаешься сделать это, используя привычные органы чувств… как там было, «лизнуть пространство»?       — Попробовать на вкус, — усмехнулась Лизка, вспоминая лекцию.       — Вот, — Настя торжествующе подняла палец. — А нужно включать третий глаз.       Лизка хлопнула глазами, пока что своими двумя, нахмурилась и снова уставилась на ластик. Опустила веки и нырнула в темноту. Вдохнула и выдохнула на четыре счета. «Давай же… если ты хочешь пообщаться, то сначала помоги мне». Несколько секунд ничего не происходило. Затем она увидела, нет, ощутила контуры белого прямоугольничка на столе. Ощутила стол, периметр комнаты, коридор, корпус с литерой А, кромку леса за гудящим забором. Запястье неприятно кольнуло. Нет, слишком далеко. Вот он, маленький и упругий. Поднять его ничего не стоит. Лизка открыла глаза и уставилась на ластик, неподвижно зависший на уровне ее глаз.       — Ну вот, — одобрительно констатировала Настя. — Может, чаю попьем?       Позже тем вечером Лиза осилила еще пять упражнений. Канцелярские принадлежности и раскрытый учебник вертелись вокруг нее, будто она была персонажем из мультика, получившим по голове наковальней. Затем в затылке ощутимо закололо. Лизка сдалась и отправилась в постель, не забыв завести будильник. Наутро она не помнила, что ей снилось. ***       Оставшиеся до пятницы дни тянулись бесконечно, хоть и были наполнены новыми впечатлениями под завязку. На общепринятых лекциях Лизке почти удавалось позабыть, что она получает принудительное образование у черта на куличках, бок о бок с невероятными существами, способными передвигать предметы силой мысли. Что она и сама является таким существом. Математика и программирование шли со скрипом, Лизка знала, что придется поднажать, но особенно не переживала по этому поводу. Тут выучить, там подставить формулу. Программный код подчиняется чёткой логике и не разглядывает ее из темноты. Со всем этим можно было жить. К тому же, информатик выдал ей простенький ноутбук для работы над домашкой. Оказалось, на территории института была локальная сеть с доступом ко внутренней библиотеке. Лизка предвкушала, как зароется в нее в выходные. Сложнее оказалось с физкультурой. Если эта физическая подготовка была общей, то что ж тогда делается на индивидуальных занятиях?! Физрук гонял их в хвост и гриву на небольшом пустыре, оборудованном под стадион. От души радовался только Ден Максимов, он отжимался, подтягивался, наворачивал круги рысцой, как идеально смазанный механизм. Лизка же после первого занятия готова была выплюнуть свои легкие.       — Будем работать, Лизавета, — прокомментировал физрук, поджарый дядечка лет пятидесяти, с привычкой залихватски свистеть, когда студенты снижали темп. — В здоровом теле здоровый дух.       В Лизкином теле было только желание отстегнуть собственные руки и ноги, чтобы они перестали так адски дрожать.       Арманов, вроде бы, остался доволен разученными Лизкой фокусами, но посоветовал ускориться, чтобы нагнать группу. Поставил дополнительную индвидуалку на субботу. Выйдя из кабинета, она со вздохом закатила глаза. Везло, как утопленнику. Примечательным оказалось и занятие по загадочному разломоведению. Вел его, к удивлению Лизки, тот самый бородатый студент, который встретился ей в общежитии. Но преподавателем Евгений Викторович Третьяков оказался от бога и полностью отвечал представлениям Лизки о солидных ученых. Когда он рассказывал о разломах, глаза его горели не каким-то мистическим жёлтым светом, а самой настоящей преданностью науке. Они смотрели видео с мест событий, составляли карты, строили графики и схемы. Приятно было наконец хоть что-то понимать.       Вечером пятницы Лиза вернулась в общежитие, нагруженная пакетами со снеками и сырно-колбасными нарезками. В запале она пообещала ребятам проставиться едой, впрочем, тратить стипендию тут, кажется, больше было не на что. Занятия закончились поздно, и посидеть над задачником она уже не успевала. Рассудив, что утром до индивидуалки у нее будет немного времени позаниматься, Лизка подхватила кружку с улыбчивым котом и направилась в комнату Дена под номером 31.       — О, вот и еда пришла! — Денис, подмигнув, принял пакеты из ее рук. Лизка отметила ямочки на загорелых щеках и расплылась в ответной улыбке. Последовавший одобрительный многоголосый гул окончательно привел ее в бодрое расположение духа. В комнате было тесновато и жарко, в воздухе уже витал сигаретный дым и алкогольные пары, но Лизке казалось, что она попала в райские кущи. Она устроилась на кровати между Настей и Костиком, подставила кружку под горлышко кем-то услужливо поднесенной бутылки.       — Но что, мужики и дамы, за новенькую!       Лизка со смехом чокалась со всеми подряд, болтала о том о сём и сама не заметила, как оказалась сидящей на подоконнике. Ден дымил в раскрытое настежь окно, его счастливое лицо подсвечивалось оранжевым светом фонарей.       — А что было в той записке? — спросила она, отпивая нечто жгучее и пряное из своей кружки.       — Да по лабе хотел спросить у Росляковой. Арманов та еще сволочь, скажи? Я с этими тремя задачами потом всю башку сломал.       — Спросил бы на перемене, — укоризненно вставила Алина. — Ты как первый раз замужем.       — А ты, Алинка, ни разу не была, по тебе заметно. Алина у нас на Арманова запала.       — Дурак ты, Максимов, — Красинская откинула за плечо тяжелую каштановую прядь.       — У меня парень есть, между прочим. А еще я учусь. Вот сдам экзамены экстерном и свалю отсюда куда подальше.       — А вы знаете кого-то, кто выпустился? — спросила Лизка.       Несколько ребят переглянулись.       — Стасян с четвертого говорит, что вроде из соседней комнаты пацан в том году сдал досрочно и уехал.       — Точнее, его увезли, — вставил Костик. — Думаете, его домой вернули? Как бы не так.       — Много ты знаешь, Стоев. Думаешь, раз дольше всех тут, так самый умный?       — Хорош, ребят, — махнул рукой Денис, закрывая окно. — Может, нас тут в какой-нибудь спецназ готовят, плохо, что ли?       — Ну по физре у нас уж точно военная программа, — вставила Лизка. Несмотря на тревожный разговор, ей было радостно и тепло.       — Ничего, будешь еще самая первая кроссы бегать. Ты хоть и мелкая, но задатки есть, — Денис толкнул ее плечом и содержимое кружки расплылось по форменной толстовке коричневым пятном.       — Вот блин, прости, сейчас найду салфетку.       — Да я застираю быстро, — отмахнулась Лизка. Спрыгнула с подоконника и вышла в тёмную прохладу коридора. Ее немного вело. Наугад выбрав одну из раздвоившейся дверей душевой, Лизка ввалилась внутрь и пустила воду в раковине, подставляя край толстовки под струю.       Скрипнула дверь. Лизка подняла голову и встретилась взглядом с Денисом.       — Это женская душевая, — со смехом пожурила она.       — Так ведь все спят уже, — в тон ей ответил Ден и подошел ближе, упершись плечом в кафельную стену. — Ты это, прости. Нормально все?       — Забей. Это просто кофта, у меня еще одна есть. Знак у тебя красивый, — сказала она невпопад. Ей вдруг снова сделалось жарко.       — У тебя лучше, — возразил Ден, убирая челку с ее лба. — Светится так ярко.       Она уже целовалась, там, в прошлой жизни. Не с голубоглазым Сашкой, а с Андреем, который учился на год старше. В итоге у них так толком ничего и не вышло, но вспомнить было все равно приятно. Но сейчас ей понравилось больше. Ден был горячим, таким высоким и большим, что Лизке пришлось привстать на цыпочки, чтобы не разорвать поцелуй.       — Кыш отседова, голубки, — раздался неодобрительный возглас Саши Румянцевой, ввалившейся в душевую на нетвердых ногах. — Сейчас портвейн обратно полезет. Ден со смехом увлек ее обратно в комнату, но на обратном пути они успели задержаться еще у пары оконных ниш. Раскрасневшаяся, в мокрой толстовке и с глупой улыбкой во все лицо, Лизка подсела к Насте и глянула на часы. Было уже далеко заполночь.       — Вот блин. У меня завтра с Армановым в одиннадцать занятие.       — Хреново, — констатировала подруга. — По последней тогда?       Лизка не отказалась. ***       Она проспала. Помнила, как выключила будильник в восемь утра с четкой мыслью, что еще одну минуточку и встанет. Но повторно открыла глаза, когда часы показывали уже половину одиннадцатого. Громко выругавшись, Лизка натянула толстовку прямо поверх пижамной футболки. В голове звенело. Лизка поплескала в лицо холодной водой, дважды почистила зубы, стараясь не думать о том, что произошло вчера у этой самой раковины. А что, собственно, произошло? Поцеловалась с красивым мальчиком, большое дело. Что важнее, упражнения с 10 по 15 так и остались неотработанными. Вернувшись в комнату, Лизка быстро пролистала задачник.       «Используя… блабла… энергию… деформируйте предмет не более… измените количество вершин…»       Она справится. Разберется как-нибудь на ходу. На прошлом занятии упражнения шли как по маслу, темнота всегда отзывалась и услужливо опрокидывала Лизку в мир контуров и теней. Арманов называл это изнанкой. Говорил, что со временем она научится производить все те же действия, не выпадая за грань. «Тренировка, Сабурова, воля и концентрация…»       Лизка добралась до учебного корпуса почти бегом. Ввалилась в маленькую комнату без окон, даже успела перевести дух, прежде чем на пороге возник помятый и явно невыспавшийся куратор. Замер на секунду, принюхался и плотно закрыл за собой дверь.       — Вижу, ночью вы не скучали, — ровно констатировал он. — На упражнения времени не осталось?       — Я занималась, — соврала Лизка. Не его собачье дело, чем именно она занимается по ночам.       — Начинайте. С десятого по пятнадцатое.       Арманов подтянул два стула на середину комнаты, занял свой, закинул ногу на ногу. Лизка уселась напротив. Раскрыла задачник на коленях. Деформировать предмет… Лизка взглядом подтянула к себе один из макетов со стола, это у нее уже получалось почти без усилий. Покрутила в руках белый гипсовый тетраэдр. Закрыла глаза. «Помоги…» Темнота отозвалась неохотно, накрыла собой Лизкины руки, затопила маленькую комнату. Подсветила грани макета, стула, настольной лампы… и неожиданно споткнулась. Замерла, будто принюхиваясь, загремела тысячами гонгов и бросилась вперед, туда, где невозмутимо восседал Арманов. Лизка пыталась сделать что-нибудь, хотя бы разлепить ставшие свинцово-тяжелыми веки, но не успела. Ее будто ударили под дых, воздух вырвался из легких со свистом, правую руку с браслетом пронзила острая боль. Лизка зашипела и свалилась на пол вместе со стулом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она ощутила щекой жесткий ворс ковра.       — Я что тебе говорил насчет возлияний?! Нарушение когнитивных функций, потеря концентрации, говорил или нет?       Лизка всхлипнула и попыталась отползти в сторону. Все равно куда, лишь бы подальше от сидящего на корточках Арманова, возвышавшегося над ней, как грозовая туча. Голова раскалывалась, будто кто-то перемешивал ее мозги железным прутом.        — Лежать, бояться…       Холодная рука опустилась Лизке на лоб. Боль отступила, но не полностью. Ровно настолько, чтобы позволить Лизке разлепить мокрые веки.       — Это из-за вас, — срывающимся шепотом просипела она. — Это на вас оно так кинулось!       — Ты потеряла контроль! Не сработай ограничитель, похоронила бы нас обоих!       — Я не виновата, — проскулила Лизка. — Вы говорили… что не опасно.       — А все остальное ты, значит, изволила пропустить мимо ушей.       Арманов выпрямился, отошел на пару шагов, нервно стукнул подушечками пальцев по карману. Лизка видела все это сквозь мутную пелену слез, не двигаясь с места, пытаясь собрать себя по кусочкам. Рука пульсировала остаточной болью.       — Поднимайтесь, Сабурова. Доупражнялись. Ко вторнику сделать с десятого по двадцатое, пройти все, и меня не волнует, будете успевать или нет! Если потребуется, по ночам сидите. У вас теперь сухой закон.       Лизка всхлипнула, подтянула под себя ноги, собрала все что от нее осталось в кулак и перекатилась на колени. Ей потребовалось несколько минут, чтобы занять вертикальное положение. Все это время Арманов молчал, только сверлил ее недовольным взглядом поверх квадратных очков.       — За нарушение дисциплины общежития и вероломное нападение на преподавателя отработаете взыскание. Сегодня в шесть вечера чтобы у 12 аудитории была как штык.       У Лизки не осталось сил протестовать. Раскалывающаяся голова, тяжелая, как чугунок, будто притягивала к земле. Едва она доползла до душевой в общежитии, ее тут же вывернуло вчерашними закусками и остатками пряного пойла. Лизка залезла под душ и провела там целую вечность. ***       Шёл шестой час, но голова все не проходила. Лизка не решалась лечь спать, чувствовала, что если нырнет сейчас в темноту, то та не отпустит ее до утра. Сосредоточиться на чем-то другом не получалось. Лизка выходила на воздух, даже пробежала несколько кругов по стадиону-пустырю, но ничего не помогало. Сдавшись, она поскреблась в дверь комнаты 28.       — Дела, — протянула Настя, выслушав сбивчивый Лизкин рассказ. Она порылась в аптечке и протянула подруге таблетку обезболивающего. — Слушай, у меня никогда такого не было. Чтобы так среагировать на Арманова… может, тебе и вправду стоит завязать пока с алкоголем?       Лизка мрачно уставилась на блондинку. Сама же подливала ей вчера раз за разом, и ни словом о том, что может произойти!       — Ага. Спасибо за поддержку, — отчеканила Лизка и вышла из комнаты.       Уже в коридоре ей сделалось стыдно, откуда Насте было знать, что так получится? Но времени на самобичевание не осталось, пора было возвращать в учебный корпус.       У двери двенадцатой аудитории Лизка застыла на некоторое время, медленно вдохнула и выдохнула. Она и не спросила, что бывает на взысканиях. Если опять сработает браслет, она просто не переживет. Но деваться было некуда.       Арманов вручил ей ведро, тряпку и чистящее средство.       — Отмоете все парты от художеств и свободны. Пока занимаетесь общественно-полезным делом, рекомендую подумать о своем поведении.       И уселся за учительский стол, уткнувшись в ноутбук. Лизка набрала воды и принялась за бессмысленную унизительную работу. Ей сделалось себя ужасно жалко. Ведь пили то все, а влипла она одна! Между прочим, если бы темнота не разглядела это, ничего бы вообще не случилось. «Это» ни разу даже не посмотрело на Лизку, курило одну за одной, стряхивая пепел в стеклянную банку из-под кофе. «Чтоб ты провалился», мрачно думала Лизка, разглядывая куратора почти в открытую, пока возила мокрой тряпкой по столам. Что ты такое, если не сенсор? Знаков-то нет. Там, в крохотной комнатушке, ей не удалось заметить, на что так обозлилась черная бездна. Но она чувствовала страх. Отчаянный страх и ярость. Гремучий коктейль.       Близилось девять вечера, когда она оттерла, наконец, чернильную рожицу с последней парты. Спину ломило, но головная боль, к удивлению Лизки, отступила совсем. Она шлепнула тряпку в ведро и подошла к учительскому столу.       — Пепельницу вынести? — спросила язвительно.       — Сделайте одолжение, — спокойно ответил Арманов.       Лизке захотелось вытряхнуть окурки ему за шиворот. Но она вынесла полную банку во двор и высыпала пепел в урну. Когда она вернулась в аудиторию, куратор уже собирал рассыпанные по столу бумаги в папку.       — Хорошо, Сабурова. Отработала. Тебе там посылка пришла из дома. Заберешь, или тебе от меня ничего не нужно?       Лизка вскинула голову. На секунду она забыла, как злится на куратора, и как невыносимо ей себя жаль.       — Заберу.       — Тогда пойдем.       Они поднялись в учебную часть и Арманов с усилием снял со стола здоровенную коробку.       — Это точно мне? — засомневалась Лизка. — Я же только плеер и одежду…       — Тебе-тебе. Запрещёнки нет, досмотрели. Что уж там внутри, сама поглядишь.       Он смерил Лизку взглядом с головы до ног.       — Не дотащишь. Показывай, где твое логово.       Лизка поспешно засеменила перед ним. Всю дорогу до общаги они провели в молчании. У дверей комнаты 23 Лизка заметила тёмный силуэт. Приглядевшись, опознала облокотившегося на стену Дена.       — А вот и кавалер, — прокомментировал Арманов. — Очень удачно.       Он сгрузил коробку в руки ничего не понимающего Максимова.       — Не забудьте про упражнения, Сабурова. Проверять буду строго.       — Ну не сволочь ли, — пробормотал Денис, когда спина куратора скрылась за поворотом. ***       — Настя мне все рассказала. Ты извини, если б я знал про индивидуалку, не стал бы тебя задерживать.       — Я сама задержалась, — мягко возразила Лизка, поддевая скотч канцелярским ножом. — Кто ж знал, что все так повернется… С Настей неудобно получилось, надо будет извиниться.       — Она не в обиде, — Ден махнул рукой. — Настька мировая девчонка и вообще отходчивая. К тому же после Арманова все немного не в себе.       Лиза откинула картонную крышку. Внутри обнаружился ее айпод и новенькие наушники. Целый ворох одежды, такой знакомой и родной, кое-что из косметики, новые зимние ботинки, закрутки с домашними соленьями и несколько пачек сладостей. Лизка извлекла со дна сложенное вдвое письмо и сморгнула навернувшиеся слезы.       — Богато, — прокомментировал Ден, покрутив в ладонях банку с малиновым вареньем. — Никому не рассказывай, сожрут.       Лизка улыбнулась.       — Давно ты здесь?       — С июня. Я в армии служил, в штабе сетку админил. Там меня и припечатало, — Ден с усмешкой хлопнул себя по лбу. — Особо и не расстроился. Возвращаться мне, вроде как, было некуда. От родителей я в 16 съехал, а девушка не дождалась.       — Так ты поэтому со мной закрутил? — спросила Лизка и тут же прикусила язык. Ну не дура?       — Лиз, ну зачем ты так. Ты мне нравишься. Ты красивая, такая простая и веселая хоть и немного не от мира сего.       — Все мы здесь не в своем уме, — процитировала Лизка с печальной улыбкой. — Извини. День сегодня был тяжелый.       — Понимаю. Ну, не буду тогда грузить, отдыхай.       Ден поднялся, потянулся, разминая затекшие мышцы. Лизка со смущением проследила, как задрался и опустился краешек его футболки над ремнем. Они поцеловались на прощание, и Лиза ещё долго простояла, навалившись спиной на закрывшуюся дверь и прижимая ладони к горящим щекам. Затем вскипятила чайник и развернула оставшийся на дне коробки тетрадный листок. Ей показалось, что письмо переписывали несколько раз — фразы были общими и какими-то канцелярскими, но Лизка узнала мамин почерк, и это ее немного успокоило. Ободряющие слова наполняли сердце колючей тоской, каждая буковка напоминала о доме. Лизка подумала, что нужно бы спросить у Арманова, как часто она сможет писать родителям. Мысли о кураторе и десяти упражнениях снова подпортили ее настроение. Поддавшись какому-то детскому порыву, она достала из рюкзака задачник и ногой запихнула его под кровать. Стало чуть-чуть полегче. Лизка забралась в постель и с головой накрылась одеялом.       Она снова нырнула в темноту, ощутив почти уже привычное ничто, затопившее пространство, как чёрная колодезная вода. Но потом что-то будто изменилось. Темнота стала более осязаемой, более… реальной. Как будто Лизка стояла в комнате без окон, но стоит нащупать дверь — и за ней будет солнце.       «Здравствуй…»       Лизка дёрнулась, с удивлением отметив, что в этот раз она может ощущать свое тело, а не просто висит во тьме бесплотным призраком. Она дотронулась ладонью до плеча. В горле пересохло.       — Кто здесь? — просипела она, безуспешно силясь разглядеть хоть что-нибудь.       «Я…ты… и я… Мы одно…»       Понятнее не стало. Неизвестный голос будто раздавался отовсюду сразу, изнутри и снаружи ее головы, Лиза не могла определить пол и тембр, казалось, что в тишине она тут же забывает, как звучали только что произнесенные слова.       — Ты можешь показаться?       Темнота преломилась. Дрогнула, как вязкий кисель, но не рассеялась.       «Я все… и ничто… ты внутри… и снаружи…»       — Чего ты хочешь?       «Не навредить…. Показать…»       Лизка моргнула и пошатнулась от внезапно сменившейся картинки, будто кто-то переставил слайды в гигантском проекторе. Темнота исчезла, и вместо нее Лизка теперь видела… город? С гигантской высоты она смотрела на нечто, раскинувшееся под ее взглядом сотнями причудливо свитых сооружений, утопающих в голубоватой зелени. Монументальные здания были будто бы сплетены их ажурных кружев, похожих на тонкий полупрозрачный мрамор или полированную кость. Они врастали друг в друга, пронзали небо заостренными шпилями и стелились по земле. Взгляда не хватало, чтобы объять все, что раскинулось перед ней. Лизка подалась вперед, чтобы рассмотреть причудливый пейзаж поближе, и с ужасом осознала, что небо опрокинулось вместе с ней, что она несется теперь навстречу бледным переплетениям узоров на невероятной скорости. Ветер оглушительно свистел в ушах, будто она высунула голову из окна поезда на полном ходу. Лизка судорожно выдохнула… и проснулась. Остатки сна расползались, трещали по швам, как дряхлое полотно. А было ли это сном? Она разжала сведенные судорогой пальцы. На ладонях розовыми полукружиями отпечатались следы ногтей.