Резонанс

      В тусклом утреннем свете комната, показавшаяся накануне страшной и чужой, обрела более-менее удобоваримый вид. Она была совершенно обычной. Наверное, в такой же комнате Лизка жила бы, если бы поступила, как планировала, в университет в соседнем крупном городе. Она бы сидела за точно таким же тёмным столом со встроенной тумбой, зажигала бы красную лампу по вечерам, спала бы на простой односпальной кровати с тонким матрасом. В таком же двустворчатом шкафу висели бы ее неказистые вещи. Разве что комнату она бы делила с парочкой соседок, и в пыльном зеркале в небольшом закутке прихожей отражалась бы та-прошлая-Лизка, миловидная девочка с драно подстриженной челкой и каштановыми волосами выше плеч, а не это нечто, с тускло светящимся символом посредине лба. Со вчерашнего дня изменилось еще кое-что, ее глаза сделались из карих светлыми, непонятного желтого оттенка, и мерцали изнутри, будто в голове ее кто-то зажег лампу накаливания. Лиза моргнула, вернувшись в комнату, щелкнула кнопкой электрического чайника. Рядом обнаружился набор посуды и столовых приборов на одного. И забытый с вечера смятый чайный пакетик. Она еще успевала на завтрак, шёл десятый час утра, но есть совершенно не хотелось, а вот мысль о чае притягивала к себе магнитом. Лучше бы, конечно, кофе, сваренный в турке на их уютной кухоньке в типовой панельке. Лизка запретила себе думать об этом, хотя бы на время. Плеснула в кружку кипятка, бросила чайный пакетик и уселась за письменный стол, уставившись в заляпанное дождями окно. Надо бы помыть, рассеянно подумала Лизка, или потом уже, весной… Весной. Сколько она тут пробудет?       Ночью опять приходила тьма. Выплакавшись, Лизка кое-как заправила пустую постель стопкой белья, пахнущего порошком, и упала на нее, закутавшись в одеяло, как в кокон. Сон, вопреки ее ожиданиям, навалился сразу. Обнял, залил будто толщей воды, заманил бензиновыми всполохами в темноте. Всю ночь она глядела в белые глаза, которые то приближались, то отдалялись, становясь похожими на два игольных прокола в толстом черном картоне.       Лиза проснулась отдохнувшей, но дорожки слез на ее щеках были еще влажными. Допив чай, она решила направиться на поиски общей ванной. Не мешало бы хоть как-то привести себя в порядок. В шкафу обнаружился запакованный набор первой необходимости: зубная щетка, маленький, будто дорожный, тюбик пасты, кусок мыла и полотенце. Надолго этого не хватит, но потом ей, наверное, что-то выдадут. Если не утилизируют в каком-нибудь гигантском конвейере.       — Да ну, — прошептала Лизка себе под нос. Зачем тогда вся эта возня с общежитием?       Она выглянула за дверь, с лёгким удивлением обнаружив за ней полное отсутствие людей. С первого этажа доносился отдаленный гул голосов. Наверное, все сейчас в столовой. Лизка наугад выбрала направление и вскоре обнаружила дверь с деликатной табличкой «Женская душевая» и листком с расписанием уборки, прикрепленным на кнопку чуть ниже. Как… обычно. Лизка уже и не знала, радует ее эта обыденность или только пугает еще больше. Она толкнула дверь и оказалась в помещении, выложенным белым кафелем. Несколько раковин, длинное зеркало над ними. Чуть левее закуток с душевыми кабинками за полиэтиленовыми шторками. Со шторок на нее простодушно глядели нарисованные синие дельфины. Лиза наскоро вымылась, почистила зубы, кое-как расчесала пальцами влажные волосы. С радостью обнаружила на стене у раковин фен и склонила голову под струей горячего воздуха.       — Привет.       Лизка дернулась, фен выскользнул из рук и повис на витом белом шнуре.       — Прости, не хотела напугать. Ты же новенькая?       Лиза уставилась на тощую бледную девочку, по виду чуть младше ее самой. Жёлтые глаза, светлые волосы рассыпались по плечам. На лбу и щеках — сложный светящийся узор.       — Привет… т… ты…       — Ты как будто привидение увидела. А впрочем… меня Настя зовут. Когда ты проявилась?       — А какое сегодня число?       — Восьмое.       Лизка почему-то даже не удивилась. Чувствовала по свежести одежды, что в отключке она провела довольно долго.       — Значит, позавчера. В магазине, — зачем-то добавила она.       — Бывает, — пожала плечами девочка. — А я несколько месяцев назад. В марте будет юбилей.       — Так значит, ты тут уже полгода живешь?       — Ага.       Настя подошла к раковине и пустила воду.       — Завтрак пропустила сегодня, балда. Арманов ведь часов до четырех не выпустит. У тебя печенья нет?       — Нет. У меня вообще… ничего, — Лизка виновато развела руками.       — Ну да, прости, не подумала. Я по утрам такая растяпа. К тебе еще не заходили?       Лизка помотала головой.       — Скоро зайдут, значит. Вводный курс и все такое. Ты не парься, может, вместе будем учиться. Правда, если к Арманову попадешь, тебя останется только пожалеть.       — А кто это, Арманов? — Лизка наконец додумалась вернуть фен на место. Прерывать беседу шумом не хотелось, да и волосы почти высохли.       — Да куратор наш. Слушай, зря я тут наверное болтаю. Они вечно твердят про важность правильной подачи информации, а мы типа, только пугаем новичков. Ну и не бросали бы их тогда в общаге, умники.       Настя махнула рукой и выдавила зубную пасту на щетку.       — Слушай, лучше вернись в комнату, должны уже скоро на вводный позвать. А мне на занятия через полчаса. Но ты потом зайди, комната 28.       — Хорошо, спасибо тебе, — Лизка быстро собрала свои пожитки и в дверях обернулась. — Кстати, меня Лиза зовут.       Девочка что-то пробормотала с набитым мятной пеной ртом и широко улыбнулась. Лизка и не заметила, что тоже проулыбалась всю обратную дорогу до своей комнаты. Но на подходе скисла, как не было веселья. У дверей комнаты 23 стоял небритый мужчина, нервно постукивая ручкой по планшетке. Лизка несмело приблизилась и кашлянула.       — Сабурова? — всполошился мужчина, а при ближайшем рассмотрении совсем мальчишка, постарше Лизы конечно, но с виду студент студентом. Борода смотрелась на нем как приклеенная.       — Это я.       — В 11:00 у тебя вводный в корпусе Д. Идти знаешь куда?       Лиза помотала головой. «Студент» порылся в своих бумажках и вытянул листок с почти такой же пунктирной картой, которую вручила ей вчера дежурная. Присмотревшись, Лиза поняла, что эта карта гораздо подробнее. Отмечен был, кажется, весь комплекс.       — Корпус Д, аудитория 14. С собой ничего не бери, — студент окинул ее долгим взглядом, посмотрел зачем-то на наручные часы и добавил, — советую от пунктира не отходить.       Да что они тут все, сговорились? Лизка угрюмо кивнула, и студент, с видом чрезвычайно занятого человека, зашагал по коридору в сторону лестницы. «Свинтил», мрачно подумала Лизка и зашла к себе.       По дороге в корпус Д ей вдруг страшно захотелось оступиться, сойти с тропинки и побежать что есть духу прямо в серый октябрьский лес. Пусть ее сожрут страшные волки. Пусть она заблудится и наестся ядовитых грибов. Мотнув головой, словно так можно было вытрясти непрошенные мысли, Лизка продолжила свой путь по дороге, отмеченной пунктиром. ***       Аудитория 14 оказалась небольшой комнатой без окон на первом этаже. Помост с кафедрой, на стене проекционный экран. Перед помостом несколько одноместных железный парт, покрытых белой эмалью. Когда Лизка вошла, две из них были уже заняты нервной молодой женщиной с длинной косой, перекинутой через плечо, и грузным мужчиной лет сорока. В прежней жизни Лизка опознала бы его как братка — золотая цепь на шее и татуированные пальцы. У обоих — горящая вязь линий на лице. Женщина выстукивала по столешнице дробный ритм подушечками пальцев. Мужчина отрешенно ковырял свой ноготь. Часы над кафедрой показывали без пяти одиннадцать. Лизка пристроилась на первой парте у самого помоста. Помирать так с музыкой. Не будут же ее тут спрашивать домашнее задание за одиннадцатый класс. Никто из них не заговорил.       Ровно в 11:00 дверь отворилась и в аудиторию вошел мужчина с планшеткой подмышкой, такой же, какая была у бородатого студента. Лизка заметила смятую пачку сигарет, торчащую из кармана черных брюк. Рубашку и пиджак он будто бы давно не гладил. Почему-то Лиза подумала об этом со мстительным ликованием. Мужчина поднялся на помост, отодвинул от кафедры стул и уселся на него лицом к собравшимся. Лизке представилось вдруг, что сейчас он начнет свой TedTalk. Она подавила смешок, но губы предательски дрогнули. Холодные глаза «лектора» за стеклами квадратных очков скользнули по ней неодобрительно.       — Добрый день, господа и дамы, — начал мужчина, отложив планшетку на кафедру. — Меня зовут Арманов Артур Александрович и я сотрудник Института изучения преломлений, в стенах которого вы сейчас находитесь. Я здесь, чтобы ввести вас в курс дела, относительно вашего ближайшего будущего. Вы здесь, потому что в недавнем прошлом вам посчастливилось проявиться как сенсорам. Людям, которые способны заглянуть за грань привычной, задокументированной реальности.       Он говорил спокойно и размеренно, но слова проплывали мимо Лизки бессмысленным набором букв. Она разглядывала этого человека и не могла найти в его обыденном облике ничего, что соотносилось бы с выходом за грани реальности. Сколько ему? Может быть, около тридцати. Пепельно-русые волосы вьются беспорядочной копной, за стеклами очков — обычные голубые глаза. Острый нос с небольшой горбинкой. Однодневная щетина. И никаких светящихся линий. Лизке показалось, что лоб ее горячо запульсировал.       — Попрошу отнестись к моим словам со всем возможным вниманием, — жестко проговорил Арманов, задержав взгляд на Лизке. Секунда, и он уже смотрел в другую сторону. — Неумеющий управлять собой сенсор несет прямую угрозу не только себе, но и окружающим. Неконтролируемый выброс силы стирает личность носителя и уничтожает всех, кто находился поблизости. Вы еще много услышите об этом в дальнейшем. Но пока, — он со значением постучал себя по запястью. — Браслеты, выданные вам во время сопровождения — это ограничители. Вашей силы и ваших способностей.       Женщина с косой нервно потеребила свой браслет.       — Крайне не рекомендую пытаться их снять, — произнес Арманов, резко переводя на нее взгляд. — Во-первых, это невозможно без участия уполномоченных сотрудников. Во-вторых, любая попытка несанкционированно снять ограничитель или нанести ему повреждения, будет мгновенно отслежена. О наказаниях за нарушение дисциплины вам подробнее расскажут ваши кураторы. Эти люди будут наблюдать за вашим прогрессом, шефствовать над вами в нелегком пути познания.       Грузный мужчина, ухмыляясь, поднял руку. Арманов и бровью не повел.       — Я вас слушаю.       — Выходит, кураторы — это наши надсмотрщики?       Арманов поправил очки, чуть наклонился вперед. Как хищная птица, завидевшая толстую аппетитную мышь среди травы, подумала Лизка.       — Это место не тюрьма. Вы ни в чем не провинились. Но, — он снова откинулся на спинку стула и обвел глазами всех присутствующих. — Несанкционированный выход за пределы территории для вас, пока что, под запретом. Еще вопросы?       Все молчали. Арманов прочистил горло.       — Тогда пойдем дальше. Как вы, должно быть, знаете, проявиться может любой человек. Любого возраста и поля деятельности. — Он выразительно посмотрел на Лизку и та нахмурилась. — Среди вас мужчины, женщины, совсем еще дети и пожилые люди. Для каждого из вас куратор сформирует индивидуальную программу обучения и труда, с учетом вашей прежней деятельности. Мы делаем все возможное, чтобы компенсировать неудобства вашей вынужденной изоляции.       Женщина подняла руку и Арманов кивнул.       — Наши близкие в курсе, что с нами делают?       Арманов будто пропустил мимо ушей обвинительную формулировку.       — Уполномоченные сотрудники уже связались с вашими ближайшими родственниками или сожителями. Будьте уверены, что ситуацию им разъяснили со всем возможным вниманием.       Женщина уставилась в белый глянец парты. Лизке почему-то сделалось ее очень жаль.       — Все дальнейшие вопросы касательно проживания и ваших личных программ вы обсудите со своими кураторами. Вскоре они свяжутся с вами, а на сегодня можете быть свободны. Обустраивайтесь, общайтесь, но пока только в рамках общежития. Очень не рекомендую сворачивать куда-либо с отмеченных маршрутов в ваших картах. Лизка едва удержалась от того, чтобы презрительно хмыкнуть. Услышав скрип отодвигаемого стула, засобиралась тоже.       — Сабурова, вы останьтесь. Ваш куратор — это я.       Звук закрывающейся за мужчиной и женщиной двери показался Лизке лязгом захлопнувшейся мышеловки. Она плюхнулась обратно на стул и мрачно уставилась на планшетку, которую ее куратор теперь вертел в руках. Он спустился с помоста, остановился рядом, уперся бедром в соседнюю парту. Коснулся пачки сигарет в кармане и тут же отдернул руку. Лизке пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в его лицо. Почему-то ей вдруг ужасно захотелось дать дёру отсюда со всех ног, но она будто приклеилась к своему месту. Ее удерживал липкий подспудный страх. Не страх прямой угрозы, а леденящее бесформенное ощущение, будто вот-вот произойдет что-то ужасное и непоправимое. Как когда остаешься в одиночестве в вагоне метро, и в него вдруг входит подозрительный незнакомец. Или когда безветренной глубокой ночью проходишь мимо сорванной с петель подъездной двери, зияющей черным провалом. Или когда смотришь на две белые круглые точки посреди ничего. Лизка с трудом сглотнула. Арманов чуть склонил голову, будто к чему-то прислушиваясь, и отошел на два шага, усаживаясь за парту чуть поодаль. Страх отступил. Лизка недоуменно моргнула.       — Что вам снится, Сабурова? — вдруг спросил Арманов, шелестя бумагами на планшетке и не глядя на нее.       — Ничего, — сипло ответила Лизка.       — Не врать, — Арманов наконец-то отложил свою планшетку и взглянул на Лизку строго. — Будешь врать мне, ничем хорошим это не кончится. Для тебя, — весомо добавил он.       Лиза прочистила горло.       — Я не вру. Там правда ничего нет, в моих снах. Только чёрная пустота и, кажется, кто-то на меня смотрит.       — Человек?       — Нет… не знаю. Просто чувствую чей-то взгляд из темноты.       — Понятно. Могло быть и хуже.       Куда уж хуже, подумала Лизка, но вслух ничего не сказала. Арманов протянул ей несколько листов, высвободив их из-под скобки.       — Твое расписание. Считай, тебе повезло проявиться в начале учебного года, немного придется нагнать. Будешь ходить на лекции с другими ребятами. Два раза в неделю индивидуальные с куратором, пропуск приравнивается к дисциплинарному взысканию, а взыскания тебе не понравятся.       Лизка пробежалась взглядом по напечатанным спискам. Высшая математика, объектно-ориентированное программирование, английский, введение в преломления, разломоведение, ОФП…       — Ты ведь на информационные технологии хотела поступать?       — Откуда вы…       — Оттуда, — усмехнулся Арманов. — Разведка доложила. Самое главное для тебя сейчас — учиться. И учиться прилежно. Особенно это касается профилирующих занятий и физкультуры. Ты завтракала сегодня?       Лизка покачала головой. Отчего-то ей показалось, что Арманов, как сердобольная бабушка, сейчас развернет перед ней скатерть самобранку с пирожками.       — Плохо. Физическое состояние организма напрямую влияет на твою способность справляться с учебными нагрузками. Уважительных причин для пропуска занятий не существует. Только смерть.       В прошлой жизни Лизка бы посмеялась над этим, как над мрачной шуткой. Но сейчас у нее будто язык примерз к нёбу.       — Надолго… я здесь?       — Зависит от тебя. Чем скорее освоишь программу, тем скорее выпустишься.       — И смогу вернуться домой?       — Если захочешь.       Лизка уставилась на него в непонимании.       — Многие остаются, — объяснил Арманов. — Поступают в аспирантуру, продолжают работать по профилю института, переводятся в другие филиалы.       — Вы так говорите, будто у нас и вправду есть выбор, — отчеканила Лизка, запретив себе срываться на крик. В горле запершило. Где-то у виска заворочалась головная боль.       — Выбор есть всегда. Но не всегда все исходы благоприятны. Рекомендую в моем присутствии обходиться без истерик. Еще вопросы?       Вопросов было множество, и Лизка задала один, самый важный.       — Я могу как-то связаться с родителями?       — Можешь написать им письмо. Попросить какие-нибудь личные вещи. Никаких мобильников, сеть здесь все равно глушится. Думаю, не стоит упоминать, что в письме не должно быть никаких подробностей местного быта. Как закончишь, отдашь мне, в незапечатанном виде, разумеется.       От Лизки не укрылось, как куратор снова потянулся к сигаретам и досадливо стукнул подушечками пальцев по карману. Она бы с удовольствием помариновала его еще немного, забросала бы вопросами, заставила бы его почувствовать себя так же некомфортно, как было ей сейчас. Но боль уже угнездилась в висках, подбираясь ко лбу, заставляя знак волноваться и горячо пульсировать.       — Ясно. Я могу идти?       — Погоди. Среди распечаток есть направление для коменданта, отдашь ему, получишь кое-какие вещи на первое время и аванс стипендии. Питание в столовой бесплатное. На территории есть магазин, не торговый центр конечно, но кое-что достать можно. Восемнадцать тебе исполнилось, так что запретить покупать сигареты и алкоголь не могу, но все же крайне не рекомендую. Злоупотребление такими вещами ведет к когнитивным нарушениям и потере концентрации, что в твоей ситуации особенно опасно. Куришь?       Лизка помотала головой.       — Хорошо. Свободна.       Лиза вылетела из аудитории, скомкано попрощавшись, почти бегом добралась до корпуса Б и судорожно выдохнула. Головной боли как не бывало.