Эпилог

иВремя медленно подходило к полудню. Макс сверял часы уже пятый раз, а Женя докуривала вторую сигарету, опустошенно глядя в никуда. Вокруг не было ничего. Они стояли на углу огромной серой панельки, возвышавшейся позади них словно бесконечно высокая стена, пока на перекрестке трех дорог пролетали громко дребезжащие машины. Серое небо, серые облака, серая грязь, серый забор белого храма с единственной зеленой крышей и немного печальная редкая листва дерева на углу. Вдалеке кончалась и эта жизнь: там оставалось лишь открытое поле и горы строительного мусора. — Дама и господин! — наконец раздалось откуда-то слева. — Товарищи! Друзья! Макс обернулся. К ним спешно приближалась некая девушка, и когда она подбежала достаточно близко, наконец стало возможным ее рассмотреть. Высокая, с голубыми яркими волосами, алым маникюром и странной одеждой: броское голубое пальто со сложным узором, развивавшееся сзади словно плащ, футболка с матерной надписью, штаны в сплошных заплатках, ковбойская шляпа. Когда она приблизилась окончательно, парень смог заметить, что футболка была сплошь увешана разнообразными значками с рок-группами, мультфильмами и разнообразными отметками о разных мероприятиях. — Итак, товарищи! - громким уверенным голосом начала прибывшая. - Рада приветствовать вас в Челябинске! Как вы можете заметить, серое безоблачное небо обещает нам самый непримечательный день в вашей жизни, однако ваша дорогая экскурсовод готова разбавить уныние замечательной экскурсией! — Солнце, ты сияешь ярче любой звезды, - снисходительно улыбнулась Женя. - Неужто ты думаешь, что нам тебя мало? Контраст между знакомыми был поразительным. В них было нечто общее, — то ли наигранность, то ли безумная уверенность в каждом действии,— но в то же время они разительно отличались. Женя обладала усталым обаянием зрителя жизни, который уже засмотрел это кино до дыр, а Агата казалась уверенной, слегка самодовольной радиоведущей, чей тон был и ободряющим, и жизнерадостным и мрачноватым одновременно. На этот образ играли ее четкая дикция, витиеватые движения, умеренный, идеально выразительный голос комментатора. - Итак, куда проложит Фортуна наш путь? Сквозь какие темные леса ужаса? Незнакомка громко расхохоталась. - Чувствую, сегодня будет замечательный день! Кажется, пора нам познакомиться: сегодня программу будет вести незабываемая Агата Штольц! - А, ну, это… Макс, - представился Макс и протянул руку, потерявшись в словах, стилизованных под речь радиоведущей. - Что ж, рада знакомству! – ослепительно улыбнувшись, Агата пожала ладонь. – Думаю, прислушавшись чуть-чуть лучше, я наверняка смогу услышать твой голодный желудок! - Ну, что сказать, вы… Нет, вы правы, я сейчас упаду в обморок. - Кто бы мог подумать, насколько точно я попала в цель! Женя, что ты думаешь? Женя затушила сигарету и улыбнулась. - Как же могу я подарить своему товарищу голодную смерть? *** Макс смотрел на теплый сверток лаваша в его руках. Прошло около суток с тех несчастных бутербродов, что он нарезал для Жени, и все это время голод отходил на второй план – всегда находились дела поважнее. И именно сейчас, когда в его руках была шаурма из первого попавшегося им ларька, парень чувствовал всепоглощающую пустоту в желудке. Во рту растекался давно забытый островатый вкус соуса, зубы рвали странное мясо, а он сам пялился в никуда, чувствуя и счастье от еды, и грусть в целом от его плачевного положения. В его голове было много вопросов, но все они были плотно запечатаны процессом поглощения пищи. Девушки увеченно разговаривали. Впрочем, скорее, это из Агаты лились самые разные рассуждения и предположения, а курильщица с легкой снисходительной улыбкой смотрела на нее, словно на умалишенную. Хотя, так она смотрела всегда и на всех. -…а затем в нашей программе стоит главное чудо этого удивительного, полного достопримечательностей города – вокзал! Именно с пятой платформы вам предстоит помахать платочком этому городу и мне, конечно же. Но не грустите, как не грустили жены декабристов, ведь впереди нас ждет хорошее настроение на весь этот день! -Ага… - словно смотря на беснующегося щенка, устало протянула Женя, продолжая жевать. Ее театральность исчезла, и осталось только что-то пустое, разочарованное и спокойное. -Кстати, извините, а… А кто вы? – наконец поинтересовался Макс, на пару секунд оторвавшись от еды. – Не всмысле, что вы странная и я вам не доверяю, просто… Откуда вы знаете Женю? Вы тоже из того бара? Почему вы помогаете? Агата рассмеялась, громко и звонко. -Боже, боже, боже! Сколько вопросов и никаких ответов! С чего же мне начать? Она глянула на курильщицу, но та продолжила устало поглощать пищу, лишь пожав плечами. - Тогда начну с начала, - с легким предвкушением начала экскурсовод. – Меня и эту замечательную девушку связывает пара чудесных событий, в результате которых я… Девушка припала к земле на одно колено и резко задрала штанину, под которой блестнул металл. -…потеряла ногу! Было ожидаемо, но Макс все же подавился. -Еще вопросы? -Женя замешана в криминале?! -Кажется, сэр бармен вспоминал, как я отважилась на лишение президента жизни, - заметила курильщица. – Так что, котенок, ты глядишь на меня как на птицу со слишком скудным опытом. -Чудно! Какие еще ответы ты хочешь получить, парень? -Никаких вопросов… -Тогда начнем наш тур по городу! У нас ведь еще… - Агата сверилась с часами. – Около полутора часов! О, их нам хватит с лихвой… *** Было удивительно, что шутки ведщей действительно оказались шутками. Окраины были наполнены однообразными оттенками тоски, однако центр казался совершенно другим: приятные широкие улицы с разнообразной и приятной архитектурой, различавшейся от здания к зданию. Зеленые ели, облагороженные тротуары, многочисленные кафе, особо выделявшиеся постройки, похожие на приличные государственные учереждения. Казалось, что картина изменилась совершенно: от былой безысходности от однообразного лабиринта многоэтажек не осталось ни следа. Другой мир, другие люди. -История областной библиотеки, что вы можете видеть справа, действительно внушает удивление, - повествовала Агата. – В начале это была история небольшого дома, где крестьянин держал книги для всеобщего пользования. Вскоре в ней на пятнадцать лет утвердился библиотекарь Семен Коротовских, после чего на какое-то время она превратилась в публичный дом. Затем здесь обосновалась не имевшая популярность церковь святого Астослава, заключавшего брачные союзы между мужчинами и Иисусом… Макс перестал давиться воздухом после пятой безумной истории о местных достопримечательностях. Он пытался думать, что все это выдумки, но экскурсовод стала показывать переписки местных работников, самостоятельно проводивших все расследования об истории их мест работы. Завершив пересказ очередной безумной истории, Агата громко рассмеялась. Прохожие подозрительно косились на компанию из черезчур громкой дикторши, розововолосой курильщицы и просто парня, который неловко улыбался им обеим. В конце концов они свернули с проспекта, сбегая с обзора толпы, и продолжили путь по кеда менее широкой и оживленной улице. Макс вдруг подумал, что в этот чудестный летний день он из священника, боявшегося громких подростков, превратился в такого. Путь вывел их на довольно просторный сквер: перепетие дорожек вело к вымосщеной площадке в центре, где стоял неизвестный памятник. На углу расположилась церковь, чем-то слегка напоминавшая замок, бывшую в три-четыре раза больше той, где служил он сам. Было даже немного странно видеть такое темное здание, когда он привык к маленькой белой церквушке с ярким зелёным куполом, что была спрятана в небольшом переулке и защищена стоящим рядом пятиэтажным зданием, казавшимся непомерно огромным по сравнению с ней. Небо медленно окрашивались в розовый, темнело, и на этом фоне жёлтый свет окон казался немного непривычным, что придавало несоответствиям ещё больший контраст. Агата смело шагала вперёд, начав рассказ о безумных похождениях мужчины, в чью честь и был назван сквер. Девушка смело шагала в центр и вскоре оказалась прямо у памятника, переключившись на обсуждение баканбард героя Советского Союза. — В конце концов, сообщники Лилии Олеговны вынесли из квартиры Маркуса Волкова практически все. Говорят, украсть удалось даже средних размеров фонтан... — Ну вот и что ты говоришь? Агата обернулась и с удивлением обнаружила рядом пожилого человека, с укором взиравшего на неё. — Товарищ, а вы, собственно, кто? — Я Маркуса Волкова застал. И вот тебе не стыдно, такие глупости про него рассказывать? — Уважаемый, вам какое... — Я времена-то застал, когда вас и вполне не было. Я на войне был. В наше время молодые люди на войне погибали, а вы? Вы вот такие глупости про них рассказывать будете? Макс хотел что-то сказать, но Женя спешно схватила за воротник Агату, которая широко улыбнулась и набрала в грудь побольше воздуха, после чего курильщица спешно заняла место подруги. — Солнце, вы нас неправильно поняли! Моя дродайшая знакомая не стремилась затевать с вами диалог. Мои глубочайшие сожаления в ее манерах, мы тут же спешно удаляемся! Она обернулась к Агате и мягко улыбнулась, явно пытаясь увести подругу от конфликта. Та же, в свою очередь, на мгновение отвернулась, смотря позади себя, однако тут же вернулась к ситуации и закатила глаза. — Ну, как говорят у нас, на далёком севере: "нет брехни без двух брезгунов". Ты даже не представляешь Женя, насколько ты права. Хватит с нас отдыха, надо отправляться дальше. Следующей у нас в программе церковь святой Анны. Что ж, вперёд к новым местам и историям! И экскурсовод, гордо задрав голову, мерно зашагала прочь. Максу ничего не оставалось, кроме как следовать за ней. Что ж, иногда бывают в его жизни странности, например такие... Однако стоило лишь им свернуть за стену церкви, как Агата сорвалась с места. Парень, не совсем понимая, что вообще происходит, просто рванул вслед за ней. Ведущая домчалась до остановки, располагавшейся в ста метрах от церкви, после чего выскочила на дорогу, пересекая её и явно направляясь к подходившему трамваю. Макс, который только успел привыкнуть к спокойной прогулке, глубоко вздохнул и ускорился, надеясь, что приближавшаяся машина его не собьёт. Это была очень слабая надежда, и сам он был не фанатом нарушать правила дорожного движения, но жизнь уже свернула куда-то не туда, так что было поздно беспокоиться о морали и безопасности. Практически проскочив через закрывавшиеся двери вслед за Женей, парень глубоко вздохнул и без промедления схватился за поручень. — За... Зачем? — сдавленно выпалил он, когда трамвай тронулся с места. Агата, которой хватило всего пары секунд на восстановление дыхания, лучезарно улыбнулась, уже отдавая биллетеру деньги. — Просто, увидев наши бандитские разборки с несчастным дедом, к нам направился товарищ полицейский. А оно нам не надо, да? — Мы же... Могли умереть? — О, нет, — Агата взглянула на часы. — У нашей экскурсии осталось ещё два часа. Думаю, нам бы просто не позволили. Боюсь, начальство все ещё строго следит за своим графиком. Моя программа заканчивается ровно в пять семнадцать. Макс взглянул на Женю, но та лишь пожала плечами, и ему пришлось смириться с реальностью. Людей вокруг почти не б ыло. Макс упал на одно из сидений и уставился в окно. Курильщица, которая уже сидела на соседнем, внезапно намного более отчётливо запахла ее вишнёвыми сигаретами. Наконец все закончилось. На пару секунд, минут или часов, но все равно закончилось. Священник чувствовал боль, лёгкое разочарование, усталость. Трамвай ехал куда-то, останавливался и снова трогался, то наполнялся людьми, то пустел. И все же даже это скоротечное спокойствие оборвалось, когда Агата, вставшая рядом, тронула его за плечо и указала на окно. — Это... Осень? За окном действительно наступила осень. Зелёные листья за время, на которое он отвлекся, уже пожелтели и теперь казались сплошным огромным красочным букетом, будто всё в сумерках стремилось быть ярче. Все вокруг горело и жило, а он сидел в этом трамвае и смотрел, как за стеклом бегут люди и собаки, едут машины, горят витрины и разлетаются осколки мира в разлившихся без дождя лужах. Деревья разных цветов, где-то уже совершенно алые, а где-то зелёные, смотрелись откровенно ужасно и вызывают где-то глубоко внутри диссонанс, от чего становилось не так ясно, что за время года царствует на улице. И вроде пять минут назад было лето, зелёная листва колыхалась, а сейчас мокрые рыжие листья блестят в жёлтом свете фонарей. Макс взглянул на Женю, смотревшую на город вместе с ним, но она лишь пожала плечами: мы оба, мол, теперь шизики. Она лишь достала наушники и протянула один из них товарищу, после чего включила музыку. Гул разговоров и объявления остановки смешался с рок-н-роллом в наушниках. За ним деревья становились все темнее, а вскоре пошел мелкий дождь из листьев. Сначала это было едва заметно, но чем дальше они ехали, тем чётче становилось это удивительное явление, и вот ветер уносит не пару листочков, а огромный ворох листьев, горящих на фоне серых стен домов и черных курток прохожих. И все же трамвай несся дальше, словно водителю было совершенно все равно на то, что вокруг умирает природа, а с ней и весь мир. В транспорте медленно устанавливалась тишина: пассажиры один за одним замолкали и смотрели наружу, видя, как привычный им закон природы рассыпается в пух и прах, нарушая сам себя. В конце концов, звуков помимо музыки не осталось вовсе: лишь тряска на стыках рельс, пульсом отдававшаяся в ноги и голову. Пару минут спустя деревья остались без рыжего покрова вовсе. В этот момент Макс почувствовал, как от окна повеяло холодом, однако Женя, прилипшая щекой к стеклу, даже не подала виду, пусть ее кожа и стремительно белела. Они ехали, смотря в окно и считая остановки до конечной. Люди выходили и заходили, всё также удивлённо глядя на погодную аномалию, однако никто из них не выглядел слишком ошарашенным: это было очередное явление в их жизни, которое они, наверное, переживут как и обычно. По телевизору обязательно дадут какое-то объяснение происходящему, родственники будут ругаться на внезапные холода в июле, а экологи окажутся на каждой радиоволне, крича о том, что давно пора отказаться от машин. Может так и правда будет. А может они просто не успеют выслушать все эти лекции по экологии. - Мда… Я чокнусь, - пробормотала Агата. – Еще час, а такое чувство, что пара минут… - В первый раз? – улыбнулась Женя. - Знаешь? Я сдаюсь. Мне тебя не догнать. Все, пойдем на выход: я честно проиграла тебе кефир. *** Хлопья снега проносились мимо одинокой лавочки на станции. Островок жизни, освещенный одним и скупых холодных фонарей, был лишь одним из многих подобных, расположившихся по всей станции. Вокруг бушевало море темноты и быстрых белых снежинок, в котором казалось, что все вокруг, исключая эти освещенные лавочки, уже давно утонули в сугробах и замерзли. Макс сжимал в руках билеты на электричку и пасспорта, выданные Агатой, и смотрел на девушек, расположившихся рядом. Женя все так же курила, сидя в аристократичной позе с прямой осанкой и закинутой на ногу ногой, а ведущая откинулась на спинку и, закинув руки за нее руки, сщурившись пялилась в небо. Вокруг постепенно холоднело, но сугробы каким-то чудом даже при плюсовой температуре не таяли. Священник даже не задумывался, почему это происходило: уже слишком многое произошло, так что пусть ответом на все вопросы будет: «Потому что так боженька сказал.» -До конца экскурсии еще пять минут, - сверившись с часами, вздохнула Агата. -Кажется, электричка приедет через десять, - поправил ее парень. -Нет-нет, я совершенно уверена, что пять минут. -Ты спешишь? -К счастью, мне некуда спешить. Макс пожал плечами. Ничего странного, просто очередной четверг. -Кстати, спасибо за экскурсию. Девушка прыснула. -О, ты неверно растолковал наше времяпрепровождение. Это была скорее экскурсия для меня. Экскурсии по людским душам самые интересные. -Ты… Наблюдала за нами? -Не за вами. За Женей. Прости уж, ты тоже ничего так, но все же с ней мы связаны. -И… Что ты узнала? -Она так и не изменилась со дня нашего спора. -И о чем был этот спор? -Чья жизнь окажется более чокнутой. И я совершенно точно продула. -Ну, ты можешь пойти с нами. Тогда у тебя еще будет шанс. -Неа. Четыре… Нет. Три минуты уже ничто не изменят. Да и опоздала я жить уже… года на три. Макс кивнул. Конечно, у него было много вопросов, но ему не хотелось забивать ответами голову. -Могу я, - вдруг слегка ожила Женя, - следить за часами? -Ох, как это мило. -Пожалуй, ты во всей степени права. Сняв с руки часы, Агата протянула их подруге. Курильщица уставилась на стрелки, и время вновь наполнилось тишиной. Макс закрыл глаза. Ему хотелось спать. Когда вдалеке послышался стук колес, он заставил себя посмотреть в даль путей, где ярко горели сигнальные огни. С тяжелым вздохом он обернулся к Агате, желая попрощаться, но наткнулся взглядом лишь на Женю с часами, от которых она не отрывалась. -А где Агата? -Она покинула нас. -Но я не слышал шагов… -Их и не было. Даже у безразличия Макса был предел. Он непонимающе уставился на курильщицу, но та встала с места, после чего направилась к путям. -Представь себе, - произнесла она, когда Макс поднялся следом, - у нее губительная привычка курить. Моей дорогой было пятнадцать, когда она не смогла проснуться. И все же наш спор был для нее священным, живительным. Она не имела больше возможности курить, так что пачка вишневых сигарет вместе с привычкой были оставлены мне. Правда, выкурила я ее лишь когда меня выбросили со второго курса. В конце концов, именно тогда я перестала сходить с ума и начала думать так, как говорит мне моя собственная сущность. Парень ничего не понял, однако Женя уже протягивала проводнице билеты и поддельные пасспорта. После этого она взглянула на то, как Макс нахмурился, но лишь лениво улыбнулась как обычно. Кажется, она больше ничего не собиралась объяснять.