Эпилог

Макс никогда не думал, что утро на его собственной кухне может начинаться с нарезки бутербродов для человека без сознания и бывшего полицейского, пересказывающего анекдоты. — Пинает Энштейн Ньютона, а тот нарисовал на полу квадрат и посмеивается. "Что смешного? Я тебя ногами пинаю," — говорит Энштейн, а Ньютон отвечает: "Ты не меня пинаешь, ты пинаешь Ньютона на квадратный метр. Ты пинаешь Паскаля!" Парень начал думать о том, что его жизнь свернула в очень странное русло этим чудным утром. — Спешу сообщить, что я воскресла лишь для того, чтобы сказать: ваша шутка ввергает в депрессию, — слабым голосом заметила Женя, чье тело было бесцеремонно брошено Димой на полу. — Да ладно, будто у тебя есть получше, —фыркнул шутник. — И вообще, разве не такие анекдоты травят студенты-физики? — Я с юридического, мне это знание чуждо. — Значит, я схожу с ума и память о твоём микроскопическом досье с успехами мне изменяет. — С кем? — с неподдельным интересом решила уточнить Женя. — Тем не менее, я почти уверен, что в перерывах между чертежами они именно такую хрень травят, — не сдавался Дима, игнорируя вопрос. — На самом деле они в свободное время рассчитывают траекторию полета гранаты, летящей в окно ректора, считают тяжесть ведра с ураном и пугают студентов с литературного. Но преимущественно, конечно, пьют, — отметил Макс, не отрываясь от нарезки хлеба. — А по тебе не видно, друг мой, что ты физик, — заметила Женя, поднимаясь с пола и принимая сидячее положение. — Он и не физик, собственно, — хмыкнул Дима, и Макс вздохнул: ну вот и все, вскрылось его позорное настоящее. — Он... — Да, парниша, а ты, собственно, кто? — постепенно приходя в себя, прервала полицейского Женя, все же нашедшая в себе силы резко встать, а затем и упасть на диван. — Я, вроде, это и собирался рассказать, — недовольно отозвался Дима, кажется, возражая против головы девушки, лежавшей прямо рядом с ним. — Да ладно, дай человеку шанс быть тем кем он хочет, — курильщица с лёгкой полуулыбкой прикрыла глаза, разводя руками. — Разве не в этом прелесть мимолётных знакомств в забытых богом барах и святом интернете? — Священник, — коротко и тихо ответил Макс. — Чего и стоило ожидать от этой ужасной и несправедливой жизни: священник звучит лучше юриста, — пожала плечами Женя, и Дмитрий лишь изогнул бровь со всё тем же недовольным лицом. — К сожалению, я правда священник, — наконец закончив спорный процесс готовки, вздохнул Макс и отложил нож. Парень обернулся и в один лишь короткий шаг оказался у стола, ставя на него тарелку с едой и отодвигая стул. — Не физик, не врач, а священник. — В смысле, это как смотреть на человека с сердечным приступом и иметь докторскую степень, но по астрофизике? — уточнила Женя, выхватывая еду и продолжая говорить уже пережевывая. — Ну, почти, — парень обессиленно подпер рукой подбородок, наблюдая, как его знакомая с набитым ртом умудрялась не потерять свой беспечно-изящный вид. — Это как когда с одной стороны каждая бабушка в подъезде винит тебя за то, что ты их не благословил в спешке с утра, а с другой тебя чуть ли не избивает молодежь, искренне верящая, что обычный священник из глубинки живёт так же, как и патриарх. — А в изолятор этот носитель воли божьей загремел потому, что с дворовой сцены вещал о конце света, — хмыкнул Дима. — Двум детям, старухе и кошке. — Не могу поверить, какого опасного преступника ты поймал, друг мой, — хватаясь за второй бутерброд, тепло отозвалась Женя с почти искренней радостью. — Не человек, а ходячее зло, — девушка склонила голову и закрыла глаза, от чего показалось, что она снова падает в обморок. — Зло, не умеющее держать рот на замке. — добавила она в том же тоне, и перевела взгляд на Макса. — Но вестник конца света никогда бы не был воспринят грешниками всерьёз. — Скорее всего, я правда сошел с ума, — силы окончательно покинули священника и он, сонно продолжая говорить, лишь наблюдал на тем, как Женя растянутым свитером утирает рот. — Знаешь, шел с утра, увидел лужу, решил наступить и запаниковал, когда она оказалась глубже, чем я думал. Потом просто сошел с ума от... — задумчиво протянул он, но решив не тяготить своим нытьем других, продолжил, — всего, а затем и увидел, как земля расходится, заполняясь водой. — Ну и что в этом такого, — фыркнул Дима. — Нам каждый год конец света из-за падения какого-то метеорита предсказывают, а он все нас никак не убьет. — Но тогда почему все говорят о том, что ледники тают, и нас скоро затопит, а эти разломы прячут за строительными знаками и умалчивают? — нахмурился Макс. — Бред это все, — полицейский помотал головой. — Ты просто чокнулся, вот и сказочке конец. Надышался чем-то вроде её курева, — он посмотрел на Женю, но та не обратила не это внимание, так как тянулась за следующей порцией еды, — и сошел с ума. К сожалению, даже такому саркастичному мудаку как я сказать нечего: ты просто лох, которому не повезло. — Наверное, — согласился Макс, понимая, что человек перед ним совершенно прав. — Невозможное возможно, так что я верю тебе, сумасшедший священник, — Женя улыбнулась в своей ласковой манере, притягивая к себе тарелку. — Но если твоя идея так величава, то почему бы тебе не увериться в ней и не стать спасителем рода человеческого? — Потому что он, как ты и заметила, сумасшедший, — вздохнул Дима. — Ничто не истинно и не ложно, пока нет спецназа или справки, — вывела девушка простое умозаключение, неведомым образом сохраняя ясность речи во время еды. — Я почти уверен, что он скоро найдет второе. Макс молчал. Пару минут назад он ещё верил себе, но сейчас... А разве он правда не сумасшедший? — Остановись, мгновенье, ты прекрасно. Ты уже ввергнул свою жертву в пучину отчаяния, — миролюбиво попросила курильщица, заметив, что ее спаситель уткнулся переносицей в изгиб локтя и вздохнул. — В конце концов, даже если он вдруг не прав, это безмерно жестоко. — Вдруг? — тихо отозвался Макс, вздыхая. — Такой гений, как я, слов на ветер не бросает. Если ты не веришь в себя, то замри во времени и ожидай, пока я не сопровожу этого господина в его прекрасное далеко и не вернусь, а затем поверю в тебя заместо тебя. — В этом нет никакого смысла. Можешь просто забыть, если найдешь себе нормальное жильё и работу. — Отдать человека на растерзание судьбы, оставив его с сомнением в своем душевном здоровье? Как вульгарно. — Как знаешь, — сдался парень и пожал плечами. — Ну да, если бы ко мне такая девушка приставала, я бы тоже отказался, — съязвил Дима. Женя шумно вдохнула, после чего обернулась к полицейскому с самой веселой улыбкой и произнесла: — Послушай одну короткую историю. Как-то ещё будучи в стенах школы я втащила одному человеку без предупреждения, и меня за это отругали. С тех пор я предупреждаю людей, когда им грозит открытый перелом. Итак, мне нужно рассказывать, как я сломала одной чудной девушке позвоночник? Макс отметил: с таким приятным переливчатым голосом слова о насилии действительно звучали до крайней степени абсурдно, и оттого безумно пугающе. — Н-нет, — запнулся парень, побледнев. — Чудненько, — кивнула девушка и снова обратилась к тарелке. Повисла тишина, с одной стороны отчаянная, а с другой долгожданная. Женя молча жевала перевёрнутый по старой притче последний бутерброд, Дима с испугом косился на нее, а Макс откровенно засыпал, чувствуя странное спокойствие от чужого присутствия. Ему уже стало всё равно на свои очевидные ментальные болезни, так как всё, что для него оставалось — мягкий заревный свет и тихий шорох чужой одежды. Трель звонка для его плывшего сознания казалась губительна, однако Макс был из тех, кто с утра всегда заставлял себя вставать по первому будильнику, даже если спал он два часа. Глубоко надеясь, что сестра Татьяна не решила проведать его с утра и выпить кружку чая перед службой, священник поднялся со стула и направился к двери под аккомпанемент из двух заинтересованных взглядов. Скрип половиц в коридоре заставил приободриться, и Макс, уже потянувшись к замку, по привычке глянул в дверной глазок. Вместо женщины среднего возраста перед дверью стояли несколько людей в черной форме с подписью "ОМОН". Парень, чей мозг всё ещё спал, спокойно отошёл к двери и вернулся на кухню, после чего спокойно сообщил: — Там спецслужбы. — Чего, погоди? — лёгкий испуг Димы сменился на непонимание. — Я же с Михалычем договорился, что вас а-ля "родственники забрали". — С твоим даром общения не сомневаюсь, что даже такой святой человек как Михалыч решит тебе насолить, — заметила Женя, которая была также спокойна, но по другой причине. Звонок повторился, и девушка вздохнула, поднимаясь с места. — Ну, актриса погорелого театра вступает в игру, — изящно откинув волосы, произнесла она. — Нам конец, — без какой-либо надежды заключил полицейский. — Ладно, а теперь, — Женя взглянула на Макса, — советую за те две минуты, что я тебе выбью из лап судьбы, собрать небольшой набор для вольной жизни бездомного. Новоявленный преступник кивнул и, не отвлекаясь ни на абсурд происходящего, ни на очевидно провальную попытку остановить его задержание, направился в спальню. Пересекая порог в ещё одно небольшое помещение, он услышал почти незнакомый голос: — Люда, ты не... Ой. Здравствуйте... Ему на секунду показалось, что где-то там за дверью была ещё одна девушка, однако это тональность было скопировать невозможно — Женя действительно была гениальной актрисой. Открывая ящик стола, в котором хранились документы и его крайне скромные сбережения, он снова прислушался. — Квартира сто семь? — с явным сомнением уточнил оперативник. — Да, что седьмая. А вы, ребят, к Ане? Она опять что-то натворила, да? Только к нам обычно полиция приходит, а не ОМОН, конечно. Макс забросил папку с бумагами в небольшой черный рюкзак, после чего направился к розеткам, чтобы забрать небольшой потёртый ноутбук. Вырывая зарядку из сети питания, он с интересом наблюдал за ходом разговора. — Здесь живет Демидов Максим Евгеньевич? — Максим Евгеньевич? Нет, вроде... А, вы про Макса! Нет, он чуть выше живёт. А что он натворил-то? Парень с виду хороший, не наркоман, не проститутка... Ой, извините, заговариваюсь уже. Эти бабушки у подъездов у меня в горле сидят, честно. Действительно. Что Макс сделал? Этот вопрос заставил его последние мозговые клетки напрячься и вспомнить, чего он такого плохого кроме рассказов о конце света сделал, хоть на ум ничего решительно не приходило. — Твою ж, Сань, ты опять какую-то дичь распечатал? — с лёгким рыком обратился оперативник к своему товарищу. — Не надо тут, я тупо не мог, — с такой же угрозой отозвался второй ОМОНовец. — Это либо у дебилов с сайта проблемы, либо у этой чокнутой. — Ну да, накосячил ты, а виновата девушка. Вы уж извините, Саня у нас дурачок. — Да ничего страшного, у нас соседские дети и чего похуже говорили. Но Макс-то что натворить мог? Он, вроде, мне всегда и сумки донести помогает, и чай мы с ним по выходным пьем... — У нас написано, что у него в квартире склад наркотических веществ. Вы ничего не видели, девушка? — Наркотики? У Макса? Нет, думаю, у вас там что-то совсем напутано. Вот Макс живет в сто двадцать седьмой, а в сто тридцать седьмой и правда какие-то наркомнаны. Вот вы к ним сначала загляните, очень уж прошу! Они там обколются ночью и песни орут. Хуже алкашни, честное слово, те хоть без музыки верещат. Макс наконец окончательно пришел в себя, и его накрыло волной паники. Наркотики? У него-то? Откуда они вообще могли такое взять? Или всё-таки это действительно последствия той выходки? — Зайдём, девушка, не переживайте. — Ой, спасибо большое! А то эти нелюди уже совсем озверели. Когда священник, обвиненный в хранении наркотиков, ворвался в кухню, Дима взглянул на него глазами полными откровенного непонимания. — Где? — У меня нет наркотиков, я тебе клянусь! — услышав щелчок замка, заверил его Макс. — Господа, не хочу прерывать светскую беседу, но у нас минуты две максимум, — Женя выхватила из кармана портсигар и вытряхнула на ладонь сигарету. — Что, господи, стало с моей жизнью, — трагически продекламировал Дима, подрываясь с места и хватая свою сумку. — Жизнь без погонь... — Шевелись, я не хочу умирать! — воскликнул полицейский и бросился к выходу, попутно хватая девушку за капюшон. Макс, не долго думая, схватил сумку Жени, которую Дима вручил ему перед прощанием с участком, и ускорился, стараясь успеть за своими новыми друзьями. Девушка, сумевшая прикурить по время того, как ее тащили за шиворот, была бесцеремонно вышвырнута в коридор, где она почти моментально вернула себе равновесие. Один из оперативников, которого оставили на лестнице как раз для подобного случая, хотел закричать, однако курильщица коротким рывком оказалась на краю первой ступени, оттолкнувшись от которой придала себе ускорение, после чего произвела быстрый удар в солнечное сплетение, спрятанное под бронежилетом. Этого хватило, чтобы ее противник полетел на лестничную площадку, и, уже не видя преград, девушка слетела по оставшимся ступенькам, перепрыгнула через ещё не пришедшее в себя тело и села на перила, съезжая по которым скрылась из виду. — Ну почему у тебя всё вот так?! — воскликнул Дима, следуя за ней. Не успел представитель спецслужб приподняться на руках, как нога полицейского снова вжала его в пол. Макс выдохнул и, решив, что времени для сожаления у него нет, бросился следом за товарищами. Перебрав десяток ступеней, он проскочил между лежачим и стеной, а затем пробормотав извинения, продолжил свой путь, уже заслышав, как открывается дверь подъезда. Когда шершавый бетон под ногами сменился на цепкий асфальт, Дима бесцеремонно схватил товарища за руку и рванул куда-то направо, где Женя уже ждала у одного из углов, готовясь вырваться из двора. Макс на секунду обернулся, чтобы последний раз его запечатлеть: тесный, усеянный мелкими дорожками и заполненный гаражами, которые, собравшись в центре, казалось, образовывали ещё один двор. Где-то там осталась старая, обобранная подростками вишня, дикая яблоня, небольшой закоулок в маленьком саду, где кто-то поставил лавочку, вечно открытое окно, на подоконнике которого часто лежал самодовольный пушистый кот. И все это тут же исчезло из его головы, когда кирпичная стена закрыла обзор на его предыдущее место жительства. — Мы знакомы часов пять, а я тебя ненавижу! — кричал Дмитрий, не отпуская руку Макса. — Что есть ненависть, как не волнение в души, возлюбленное в эти серые дни? — ответила девушка, не оборачиваясь. Они бежали вперёд, миновав сначала дом, в котором жила одна из монахинь в церкви Макса, затем ещё один, после него мимо пронесся единственный магазин на пару ближайших кварталов. Макс видел знакомые окна, бутылки на земле, запыленные деревья — все это стало частью его обыденности, и все это он, кажется, терял. Почему? Потому что говорил о конце света? — Какой у нас план!? — не сдерживая паники и ненависти в голосе, поинтересовался Дима, когда они вылетели на ещё пустой в столь ранний час перекресток. — План — это гроб, что похоронит нас! — воодушевленно парировала Женя. — Ты видела цены на гробы?! Если план не требует таких же денег, то я согласен на любой, мать его, план! — Смысл в гробах, если наши тела бросят на дно бездны вместе с мусором? — Ты! Ты… — Дима начал задыхаться от того, что его дыхание было сбито бегом. — Иди... — Тогда сначала встань, товарищ мой! — в отличие от него Женя бежала без какой-либо отдышки. Макс немного ускорился и поравнялся с полицейским, после чего Дима стал медленно сбавлять темп. В конце концов, Женя скрылась за внеочередным поворотом, и Макс, сам уже не зная, от чего он бежит, ускорился, потянув полицейского за собой. Парень откровенно задыхался, и потому священник решительно припустил, утягивая спутника за собой. Девушка стала замедляться и наконец, не слыша криков разъяренной толпы, затормозила. Для Макса, которого начало тошнить от постоянных попыток сосредоточиться на Жене, тошнотворная каша вокруг замедлилась и стала превращаться в небольшой закуток между рядами гаражей. В конце концов, он смог различить и тяжёлое дыхание, граничащее с предсмертной отдышкой. Парень сбавил темп бега, после чего наконец остановился рядом с девушкой, спокойно закурившней. — Твари... Черти... За что..? — Дима, так и не отпускавший руку Макса, наконец отцепился от Макса и упёрся в колени. — За всё прекрасное. Особенно за твои анекдоты, — курильщица повела рукой и, растянувшись в кошачьей улыбке, выдохнула облачко дыма. — Чем тебе анекдоты... Не нравится? — Дружочек, твои шутки — отдельный вид боли, что из непривычки вводит меня в состояние эйфории. — Смешной анекдот был, смешной! Макс, скажи ей! Полицейский в отчаянии обратился к своему другу, однако тот лишь прикрыл рот ладонью, скрывая смешок при виде такой детской повадки. Поняв, что на его стороне не осталось людей, Дима громко выругался. — ...да как так-то?! - воскликнул он, закончив свою тираду. Женя улыбнулась и похлопала парня по спине. — Несчастный мой, поверь, однажды ты найдешь того, кто будет любить тебя несмотря ни на что. — А можно ты... — пробубнил Дима, однако осекся. Его глаза округлились, принимая размеры средней монеты, и он с удивлением перевел взгляд на девушку - та из рукава вытащила сигарету и закурила. — Так, стоп. Что за ведьминское колдовство?! — Магия дружбы, — с лёгким торжеством заключила Женя и приобняла Диму, попытавшегося отстраниться, за плечи, после чего повела рукой, показывая на широкий небосвод. — Я множество вещей покажу тебе, дружок. И первая из них — бесплатный проезд на поезде.