Эпилог

Камера. Маленькая, но пустая, и от того уютная. Её единственный обитатель вжался в угол, обняв колени: хотелось заснуть и просто забыть обо всем. Но по жестокой воле небес он оставался в сознании, несмотря на жуткую усталость, и это казалось наказанием за совершенную глупость. Где-то вдали заслышались шаги. Кончено, сложно было сказать, что это было чем-то необычным или неожиданным, ведь в полицейском участке всегда сновали занятые чем-то люди. Обычно в эту часть здания заходили лишь чтобы доставить заключённых, и каждый такой привод сопровождался громкими криками, однако на сей раз вместо мата Макс слышал шорох, словно человека волокли по полу. Шаги приближались, разносились эхом в воспаленном больном сознании, и Макс надеялся только на то, что они быстро пройдут мимо. Однако звуки затихли прямо у двери его камеры. — Тащи ее люда. — А они не погрызутся? — Михалыч, тут два наркомана. Да пусть хоть вены друг другу вскроют, нам-то что? — Не знаю я, Лёх. — Да господи, затаскивай уже её. Я домой должен идти, у Лены недавно родители умерли, а она одна сидит. Грохот железа, казалось, просто свалился на парня как сами эти балки. Сознание, сонное от навалившегося за день, смогло лишь констатировать факт того, что в камеру под руки внесли девушку. Каждая деталь ее внешности подчеркивала странную личность незнакомки: может проблема была в кофте, казавшейся слишком большой для ее миниатюрной фигуры, может в разноцветных носках, а может в пустых немигающих глазах или шрамах вперемешку со следами от укусов, выглядывавших из под длинной красной цыганской юбки. Макс не чувствовал по этому поводу ничего: у него не осталось сил на чувства. — Добрый вечер, сударь, — подложив руки под голову и устроившись на полу поудобнее, поздоровалась девушка. — А? Добрый, — сиплым голосом согласился парень. — Эй, ты правда наркоман? — девушка, казалось, стреляла в него из лука, каждой стрелой поражая часть сознания. — Нет, я не... Наркоман, — тихо ответил Макс, уткнувшись в колени. — Значит, тебе плохо? Может мне ментов позвать? — вдруг сменив тон, мурлыкающим голосом, словно бы нежным и лелеющим, поинтересовалась она. — Нет, все в порядке. Смерив его взглядом, девушка вдруг растянулась в лёгкой, казалось, любящей улыбке. — Меня Женей звать. А тебя? — М-макс? — с каждой секундой теряя понимание происходящего, откликнулся парень. — Милое имечко, — девушка потянулась ко внутреннему карману и вытащила пачку сигарет. — Есть аллергия на табак? — А? Нет, аллергии нет, — Макс облегчённо выдохнул, понимая, что поспать не получится. Услышав одобрение, курильщица со спокойной совестью выудила самокрутку и сжала ее губами. Запустив руку в другой карман и, кажется, ничего там не найдя, она глубоко вздохнула, после чего вновь обернулась к Максу: — Зажигалки нет? Хотя, судя по всему, ты не куришь. Не наркоман, не курильщик... Скучный ты человек. — Почему сразу не курю? — слегка обидевшись, нахмурился Макс. — Неужели я так выгляжу? — Дышишь ровно, — все ещё лёжа на полу, пожала Женя плечами. — Заметив сигарету отвёл взгляд, без признаков зависти, словно смущаясь. Одежда мятая, давно не глаженная — курил бы, остались бы следы. И твой уровень нервов на том же уровне после того, как я вытащила сигарету — значит ты к ним просто не причастен, раз моральный фон стабилен, — девушка повела рукой, с лёгким наслаждением повествуя о своих умозаключениях. — А почему я стала вообще спрашивать? Потому что придумала весь этот бред на ходу. Макс вздохнул и вяло улыбнулся: если девушка просто была под наркотиками, она, конечно, рушила свою жизнь, однако как минимум не представляла для него угрозы. Впрочем, парень ещё сомневался, что из этих двух зол было худшим. — Слушай, знаешь, — начал вдруг он нерешительно, словно все в нем медленно просыпалось, — наркотики это... Плохо? — Ах, сколько вещей в этом мире плохи, — Женя театрально развела руками, всё так же лёжа на полу. — К примеру, любовь. Тот же наркотик, однако если дозу героина можно рассчитать, то любовь... Кто знает, куда же приведет она? К ножу ли, к сумасшествию ли? — Ну, ты как минимум не умрёшь от передозировки. Я слышал, это очень больно. — Боль — чувство относительное. Её легко заглушить и легко возвести в абсолют. — Эта печальная философия чудесна, но мне правда беспокоит твоя халатность к своей жизни. — Дорогуша, мы едва ли знаем друг друга. Отчего тебе может быть жаль меня? Почему бы мне не быть серийным маньяком? — Ты не выглядишь как человек, способный кого-то убить. — Ну и кто же я тогда? — Очень грустная наркоманка. — Знаешь, назови ты меня проституткой, не так обидно было бы, — девушка сложила руки на груди и закрыла глаза, не расставаясь с лёгкой улыбкой. — Прости, — устало усмехнувшись, извинился Макс. — Не хотел тебя обидеть. — Да ладно. Кажется, ты последний в списке вещей, что может мне навредить. — Мне казалось, минуту назад ты говорила о том, что мы знакомы всего ничего. — Время — иллюзия, реальность нереальна. Мало ли что я говорила, мой ты хороший? Девушка звонко засмеялась, и Макс подпер щеку рукой, смотря на нее. Кажется, она не была плохой, просто сумасшедшей немного. — Ну и за что ты здесь? — Женя говорила уже тише, но все больше с этим походя на ленивого кота. — Боюсь, мне будет стыдно об этом говорить, — признался Макс. — Ну, тогда расскажу только я. Я подралась с ментом. — Зачем? — Просто так. — И ты останешься здесь, в этой сырой холодной камере, осенью и без теплой верхней одежды? — Макс нахмурился, не понимая. — Да, а почему бы и нет? — беспечно отозвалась девушка. — Ты разве не должна хотеть домой? — Весь мир — мой дом. — У тебя его нет, да? Повисло молчание, казавшееся просто невозможным для Жени. Макс знал ее всего пять минут, но уже понимал, что задел нечто очень и очень важное. Впрочем, когда она снова заговорила, от этого чувства не осталось ни следа. — Ага. Я вроде бездомная. — И ты здесь потому, что тебе просто негде ещё жить? — Слушай, вот только не надо на меня так смотреть, — вздохнула Женя. — Я с закрытыми глазами чувствую твой взгляд, понимаешь? Так вот, я могу сбежать отсюда в любой момент, но я сумасшедшая, а не дура. Так что да, я тут составлю тебе компанию ненадолго, а потом... Мы разойдемся, друг мой, как в море корабли. — Ты простудишься семь раз, пока будешь здесь, — заметил Макс в лёгком замешательстве. — Сколько тебе суток дали? — Пять. Пять долгих суток под этой замечательной крышей. И нет, я не пойду работать проституткой ни при каких обстоятельствах, я потеряла все кроме чувства стиля и гордости. — Я выйду послезавтра, так что... Я знаю одну церковь, можешь туда прийти, и тебе позволят там жить. — Нет, так не интересно. — Тогда можешь прийти ко мне. Если ты так хочешь рискнуть. Как минимум, ты выглядишь как очень голодная со... Со... — парень запнулся, поняв, что выбрал крайне отвратительное слово. — Собака? — все так же мирно улыбаясь, закончила за него девушка. — Да, согласна, сходство есть. Но, спасибо, я не голодна. Живот Жени предательски заурчал, выдавая столь очевидную ложь. — Я не обманываю, я лгу во спасение, — тут же оправдалась она. — Неделя без еды, и ты умрёшь, знаешь же? — с лёгкой тревогой уточнил Макс. — Вообще-то три недели. И смерть это... Ладно, я правда с голода умру. Я не ела ничего уже дня четыре. Ну, почти ничего. — Ты лежишь потому, что у тебя нет сил стоять? — Не-е-е, — протянула девушка, выдавая ещё одну очевидную ложь. — Кажется, ты умрёшь, — Макс вздохнул. — Ладно, похоже надо просто... Сбежать? Хотя, я без понятия как. — Так, стой, — вдруг прервала его девушка. — Если я помогу тебе сбежать, это же будет равноценный обмен, да? Спасение на еду, да? — Ну... — Макс растерялся, услышав настолько странную формулировку взаимовыручки. — Да? — Отлично. Женя резко вскочила с места и тут же пошатнулась, чуть не падая от резкой перемены давления. Парень подорвался к ней, но сам споткнулся и упал. — Да мы два сапога пара, — хохотнула девушка и глубоко вздохнула. — Ладно, но если серьезно, то мы и на двести метров от участка не отбежим. — И какой у нас план? — Макс почувствовал холодное дыхание смерти, однако притворился, что он вполне себе жив и полон сил. — А... А, ну, я это... Не знаю, — девушка беспечно развела руками. — Я просто могу взломать замок. — Начало положено, — бессильно опустился на пол парень. Однако вместо того, чтобы вытащить припрятанную отмычку, девушка снова раскрыла портсигар, после чего вытряхнула из него небольшую спичку. — Ты будешь... Курить? — абсолютно потеряв нить логики, уточнил Макс. — Гении зачастую становятся непонятны обществом, — чиркая серной головкой, вздохнула Женя. — Но ты уж поверь, дорогой мой, я свою часть сделки выполню. — Сделки? — парень всё таки сдался в попытках все понять самостоятельно. — Почему так официально? — Знаешь правило, что в официальных документах нужно прописывать все напыщенным языком юристов-сатанистов? — прикурив, спросила Женя. — Но мы же вроде как... Просто.. Но мы же не юристы? — Мир погряз в юрисдикции. Все наши отношения сводятся к формальностям, а истинно счастливы лишь одинокие отшельники, что живут на отшибе в лесу и не нуждаются в этой тонне бумаг. Я же лишь закована в цепи этой мороки и пытаюсь жить по всем правилам огромной игры под названием "жизнь". — Никогда ещё не встречал настоящих анархистов. — Мир тесен. За свою жизнь, мальчик мой, ты ещё много кого встретишь. Может даже бога, если он, конечно, есть. Из ее рта вырвалось облачко серого дыма, ту же растаявшее. — А ты думаешь, что его нет? — поинтересовался Макс, смирившись с происходящим и решив плыть по течению. — Конечно же, — Женя пожала плечами. — Но, боюсь, парня с крестиком я не могу разочаровать своими богохульными речами, так что просто сойдёмся на том, что я Антихрист во плоти. — Ну спасибо, — вздохнул верующий и вдруг ощутил тонкий аромат, который смог распознать далеко не сразу. — Что это за сигареты? — Нет, парень, мефедрон я в них не засыпаю, — с лёгким разочарованием в этом факте, помотала головой курильщица. — Пара капель экстракта вишни, не более. Макс не успел ничего добавить, когда раздался сиплый кашель, и не менее сиплый голос заорал: — Да что за хрень! — Кто там, умный такой, курит?! — раздался из той же камеры второй недовльный оклик. — Эй, смертничек, обменяй сигаретку на сок, а? — предложил кто-то третий. — Цыц! — наигранно нахмурившись, прикрикнула Женя. — Покуда жива моя любовь к смерти, я не расстанусь со своей любимой! — Прости, ты только что назвала сигарету "любимой"? — уточнил Макс. — Да ладно, дорогой мой, безумие имеет самые разные отражения. — Знаешь, у меня возникает чувство, что я скоро к этому привыкну. — Ну что ты, не отчаивайся так. Все ещё наладится. — Твою налево, Михалыч! — снова закричал хриплый голос. — Немцы газом травят, на помощь! Раздался скрип петель и громкий недовольный вздох. — Андрюх, задолбал, протрезвей уже, — отозвался на мольбу Михалыч и, грузно шагая к двум оживившимся камерам, спросил: — Кто ж тебя до отчаяния довел, укурок ты эдакий? — Тут девка в соседней... Сигарету у нее забери, а то я задохнусь к чертовой матери... Полицейский остановился рядом с Женей и, наконец заметив причину беспокойства Андрея, помотал головой. Им оказался уже знакомый Максу высокий, плотно сложенный мужчина со спокойным и даже снисходительным лицом. — Что же вы, гражданочка, соседей мучаете? — спросил он, усмехнувшись. — А что бы, собственно, не помучить? — по-кошачьи нагло улыбаясь, поинтересовалась девушка. — Неужели тебя родители не учили, что калек жалеть надо? — Слышь, Михайло, ты кого сейчас калекой назвал?! — грозно воскликнул мужчина за перегородкой. — Ну давай-ка сюда сигару, а то и заболеешь чем. Рак лёгких — штука неприятная, помирать от нее больно, — не обращая на знакомого внимание, обратился полицейский к Жене. — Я дочь свою еле отучил, а уже поздно было. Твоего возраста девчонка была. — Ну дядя майор, вы меня и без того всех радостей жизни лишили, — произнесла Женя голосом ребенка, выпрашивающего конфету. — Не майор, а лейтенант, — с сожалением поправил её Михалыч. — Вот, гляди, две маленькие звездочки. Всё, давай сюда свою скрутку, а то сам заберу. — Младший лейтенант? — У младшего звезда одна. Щёлкнул замок, и полицейский зашёл в камеру. Арестантка отступила пару шагов назад и вздохнула, пожав плечами. — Ну тогда прости уж меня, лейтенант. Женя резко подскочила к растерявшемуся мужчине и, сжав портсигар в руке, резко ударила полицейского в висок. Тот не успел опомниться от первого удара, как девушка выполнила короткий, но точный апперкот, что было крайне удобно с ее сравнительно невысоким ростом. Ослабевшее тело полетело на пол, и Женя тут же опустилась на колено, обшаривая карманы нокаутированного. Макс быстро поднялся, подходя к пострадавшему, однако тот оказался просто без сознания. — Михалыч? Михалыч?! Ты там живой?! — всполошился Андрей, и другие голоса в его камере затихли. — Ну что же вы, не такая уж я и жестокая, чтобы людей калечить и убивать, — отозвалась девушка, наконец вытащив связку ключей. — И если что, я согласна нести за все произошедшее полную ответственность. Так господину со шрамом на щеке и передайте. — Что ж тебе, скотина, Михалыч сделал?! — Стал самой чудесной преградой на моем жизненном пути. Женя поднялась с пола и с довольным выражением лица глянула на Макса. Она ничего не сказала, лишь махнула рукой и вышла в коридор, призывая сокамерника отправиться за ней. Перешагнув через бессильное тело Михалыча, парень снова оказался в крайне небольшом коридоре, через который этот самый полицейский тащил нарушителя порядка. В тот момент ему было слишком плохо от мощной оплеухи, что мужчина ему отвесил в конце короткой и нечестной борьбы, однако сейчас он мог явно различить осыпавшуюся штукатурку и нарисованные цветными мелками приветы от предыдущих постояльцев. Он вслушался: Антон пытался протиснуться сквозь прутья, чтобы разглядеть своего друга, под ногами поскрипывали доски, а за углом раздавался один единственный голос. Взглянув на Женю, парень так и не смог понять, был ли у нее план: та выглядела слишком беззаботной, и то ли это просто было в ее стиле, то ли она действительно была уверена в себе. Макс сделал несколько аккуратных шагов, однако, вслушавшись в грохот кед спутницы, тут же сдался. Небольшое ответвление, казавшееся просто случайно начатым коридором, которое решили использовать в качестве прохода к камерам и заканчивавшееся аварийным выходом, Женю не интересовало: вместо того, чтобы бежать со всех ног направо, она чинно зашагала в совершенно иную сторону. С каждым шагом, приближавшим их к настоящей части полицейского участка, Макс все сильнее и сильнее мог ощущать тихую панику. Ее пиком стал момент, когда они вышли из коридора и предстали перед просторным помещением со множеством столов, в котором, однако, сидел лишь один человек. — Да что за приколы, какой, в аду тебя черти драли, корпоратив?! — пытаясь не сорваться на крик, вопрошал темноволосый парень, чье лицо было перекошено раздражением. — Какой "бухать с Михалычем"?! Ты там совсем с катушек слетел?! — О, смотри, агрессивный воробушек, — Женя бесцеремонно тыкнула в парня пальцем. — Я все слышу, скотина ты эдакая! — полицейский, скалясь, развернулся и потряс кулаком в воздухе. Макс замер, ожидая, что их план побега провалился, однако парень тут же вернулся к собеседнику. — Ну и пошёл ты, сам свои отчёты заполнять будешь! Он со злостью швырнул телефон на стол и снова развернулся к паре беглецов. — Мозгов совсем нет, а? По-тихому сваливать не учили? — Кто, друг мой, станет лицезреть фильм про человека, что по-тихому ограбил банк? — театрально-трагично воскликнула Женя. — Забудем про то, что мы говорим о разных ситуациях, и вернёмся к насущному. Тебя вообще не волнует, что я тебя сейчас электрошокером ударю? — Вы знакомы? — в отчаянии предположил Макс, просто не зная, что ещё можно сделать. — Не, видимся второй раз в жизни. — И я тебя только за этот первый раз убью. — Я покусала его так, что стальной привкус ещё надолго останется в моей безжалостной пасти. — Ну и куда же ты пойдешь? — фыркнул парень, наконец поднимаясь со своего места и подходя ближе, при том не отрывая руки от кобуры с табельным. — Если понадобится, я тебя в розыск по всей стране объявляю. И поверь мне, я повешу на тебя каждого "глухаря", которого только найду. — Мой ты хороший, при чем тут птицы, — Женя вздохнула и развела руками. — Да и к тому же. Даже если ты и выследил меня за кражу кефира в этот раз, то кто знает, сможешь ли в следующий? — Я сделал это по описанию трёх алкашей, твоим грязным следам и тому, что ты своровала кефир и булку с маком. Думаешь, я снова тебя не найду? — Стоит мне подделать документы, — Женя усмехнулась, надменно глядя на полицейского, — и, поверь мне, не найдешь. Ах, какого замечательного мастера в этом нелёгком искусстве подделки я знаю! Как же кстати, не находишь? Мрачный парень застыл, и его ненависть сменилась лёгким интересом, который он все же скрывал за нахальной ухмылкой. — Ну и насколько же он хорош? — с лёгким недоверием сложив руки на груди, уточнил полицейский. — Очень хорош, — не на секунду не теряя свой самоуверенный вид, кивнула девушка. — Тогда как насчёт сделки? — Конечно я согласна. Но только если он сначала сделает мне паспорт, и никто об этом не узнает. — Ну, если мы будем сообщниками, это будет тупо логично. — Стой, чего? Растерянность Жени казалось отдельным жанром в сценическом искусстве: она, подавшись телом назад, словно искоса смотрела на сомнительного вида афериста, предлагавшего ей дом в обмен на подпись в каких-то документах, при том всерьез размышляя, стоит ли соглашаться. — А ты его арестовать не должен, нет? — Я два года пашу как проклятый, страдаю над документами и магическим образом, — полицейский сложил руки на уровне глаз и развел их в стороны, ладонями изображая дугу, — не могу уволиться. Так что да, надо валить, пока при памяти. — Конечно, я поняла что ты стремный ещё в тот момент, когда ты схватил меня за руку с криком "Ага, попалась, женщина с шагом в сорок три сантиметра", но, знаешь, даже я тут походу тебе уступаю. Макс заметил, что в состоянии шока девушка перестает походить на перепившую актрису захолустного театра. Впрочем, это состояние для нее оказалось мимолётно, и она, отбросив удивление, вернулась к прежнему образу. — Ну что ж, дружок, путь наш будет долог, но я сопровожу тебя. — Замечательно, пошли. — Все не так просто. Видишь ли, мастер дел мошеннических живёт далеко от нас. Полагаю, сутки на поезде или около того. — Замечательно, я собрался, а ты бездомная. Погнали. — Полагаю, прощание со старой жизнью для тебя коротко? — Я живу в съемной однушке, а из багажа у меня кошелек и ненависть ко всему живому. Так что да, коротко. — Как же стали люди малодушны на любовь к славянским страданиям, — девушка приложила ладонь ко лбу и трагически закрыла глаза. — Это треш, — парень вздохнул, глядя на спутника сумасшедшей. — Везёт тебе, ты скоро сможешь эту дуру забыть. — Боюсь, что нет, — нервно улыбаясь, помотал Макс головой. — В конце концов, я ещё обещал ей... Еду, наверное. Честно говоря, я все ещё не знаю, что она имела ввиду. — Это и имела ввиду, — Женя склонила голову, мягко улыбаясь. — Слушай, скажи честно, что ты там куришь? — со слабым отвращением поинтересовался полицейский. — Табак и никакого мошенничества, Дим, — с невинным лицом спокойно сообщила Женя, и Дмитрий побледнел. — Мать моя женщина, откуда ты знаешь мое имя?! — Я потомственная гадалка в цыганской семье, — самодовольно хмыкнула девушка. — Ты ведь стащила у меня кошелек с правами, да? — мрачно уточнил полицейский. — Истинный вор в Робина Гуда не играет, — закатив глаза, Женя выудила из сумки кошелек и бросила его Дмитрию. — Полагаю, наша беседа растянулась на долгую вечность, которую пора прервать. Я бы хотела уже получить заслуженную пару бутербродов, а затем отправиться в долгое приключение на край света за очередной бумагой, что даёт лишь правовые оковы. — У меня такое чувство, что я скоро привыкну, — вздохнул полицейский. — Но идея хорошая: слова не ноги, до дела не доведут. — Кстати, — вдруг произнесла Женя, и в этот момент у нее из носа пошла кровь. — Я говорила, что не ела четыре дня? — Да? — не совсем понимая, к чему она ведёт, подтвердил Макс. — Ты в порядке? — Перекладываю ответственность за свою халатность на вас. Девушка улыбнулась и обессиленно полетела на пол.