стань моим спасением.

      Сквозь плотные пепельные шторы в комнату сочился яркий солнечный свет, оповещая двух мужчин, сцепленных между собой руками и ногами, о начале нового дня. Сверкающие снежинки хлопьями падали на мокрый асфальт, создавая большие сугробы, особенно ярко выделяясь на фоне чистого голубого неба. Деревья стояли абсолютно голые, опавшая листва скрывалась под пушистыми перинами снега. Субботнее утро, улицы пустуют, люди прячутся по домам от морозной погоды, грея тела и сердца друг об друга. Арсений щурится от той полоски золотого свечения, что падает ему на лицо, неприятно раздражая глаза. На груди мужчины удобно устроился Антон, его руки лежат на плечах Арсения, а сам Шастун липнет голой кожей к телу Попова. Арсений улыбается и невесомо перебирает пшеничные волосы, так приятно пахнущие теперь самим мужчиной, его шампунем. Целует парня в макушку и пытается аккуратно выбраться из его крепких объятий, стараясь не разбудить Антона. Когда ему это удается, перед выходом из комнаты Арсений останавливается и глядит на спящую мордашку Шастуна, который, потеряв всякую опору, вокруг которой можно было бы обвить свои длиннющие руки, слегка морщится и подбирает под себя пуховое одеяло, закидывая на него ногу. Мужчина усмехается и идет в ванную, прикрывая дверь в спальню, чтобы не мешать Антону досыпать. Умывается прохладной водой, корчит смешные рожицы сам себе в зеркало, принимает контрастный душ, обливаясь мятным гелем. Надевает чистую домашнюю футболку, натягивает серые шорты, обнажая мускулистые ноги, и плетется в кухню, нажимая на кнопку включения электрического чайника. Разогревает сковороду, разбивая туда несколько яиц. Нарезает помидоры и достает несколько полосок бекона, выкладывая все это к яичнице. Наливает горячий кофе с двумя ложками сахара и небольшим количеством молока — он помнит, так любит Антон, и раскладывает посуду на столе.  — А-арс, — в дверях спальни появляется заспанный Антон, головой упираясь в дверной косяк и потирая глаза. — Ты куда так рано убежал?  — Завтрак Вашему Величеству сделал, — ехидно отвечает Арсений, приближаясь к Шасту. Обнимает парня и утыкается носом в изгиб шеи, мягко прикусывает кожу, на что Антон шикает и отбегает назад, смеясь. — Иди умывайся, и к столу. Антон послушно кивает и скрывается в ванной, откуда через мгновение доносится плеск воды. Попов раскладывает яичницу по тарелкам, готовит столовые приборы и садится на стул, замирая в ожидании парня. Тот выходит спустя еще минут пятнадцать, с безобразно красивыми мокрыми волосами, с которых на пол падают мелкие капли воды. Арсений, кажется, даже не дышит, глядя на такого Антона: домашнего, уютного, да и вся сцена выглядит как-то уже даже по-семейному, что приятным теплом отзывается где-то в сердце.  — Вау, ну что за шедевры кулинарии, — тянет Шастун, садясь перед Арсением за стол.  — Личный шеф-повар к вашим услугам, — почтительно кланяется Попов, широко улыбаясь. Затем берет в руки вилку и отламывает кусочек от яичницы, отправляя его в рот. Антон проделывает то же самое, то и дело бросая на Арсения многозначительные взгляды, заставляя мужчину предупредительно кашлять и слегка подпинывать ногу парня под столом. Когда грязная посуда оказывается в посудомоечной машине, а Арсений и Антон раскидывают свои тела по широкому разложенному дивану в гостиной, Попов вдруг садится и серьезно глядит на Шастуна, а тот лишь хмурит брови и в его изумрудных возникает громадный вопросительный знак.  — Антон, — ледяным тоном начинает тот, а у парня по коже поползли морозные мурашки. — Расскажи мне все в мельчайших подробностях. У меня в полиции есть знакомые, они помогут с этим твоим Выграновским разобраться. Арсений берет Антона за руку, успокаивая. Тот кивает головой и, глядя в родные голубые глаза, начинает говорить.  — Первые несколько недель он вел себя относительно хорошо по отношению ко мне, но я на его уловки а-ля «я тебя люблю и весь такой неженка-мороженка» не повелся. Он садил меня вместе с собой обедать, а я не притрагивался ни к единому куску еды при нем. Он звал с собой пойти в душ, но я не сдвигался с места, просто упирался взглядом в потолок или стену — и сидел так до тех пор, пока Эд не уйдет. Пытался вытащить меня на улицу, но я отказывался идти куда-либо, и он шел один. Я чувствовал, как накаляется между нами обстановка, как его нервы буквально трещат по швам, и, признаюсь, было очень страшно. Спустя месяц он не выдержал и превратился в зверя какого-то, — здесь речь Антона прервалась, и тот прикрыл глаза. Ресницы дрожат, и парень нервно глотает вязкую слюну. Арсений целует того в щеку и мягко поглаживает загривок, а Шастун, почувствовав близость чужого лица, распахивает свои бездонные зеленые глаза и взглядом цепляется за губы Арсения. Мужчина, увидев реакцию парня, улыбается и отстраняется, едва уловимо качая головой в отрицательном жесте. Антон жалобно морщится и, выдохнув, продолжает рассказ:  — Он мог морить меня голодом, оставляя без пищи и воды. Мог приковать меня наручниками к батарее и оставить так, — Антон показывает розовые отметины на предплечье, — они были горячие, и у меня остались ожоги. Мне было страшно, что он сорвется и к чертям убьет меня. Я пообещал себе жить, пообещал сбежать — ради тебя, Арс. Я жил мыслью о тебе, хоть Эд и утверждал, что вся моя любовь — временна, скоро пройдет, и я пойму, что люблю его, — Шастун усмехается. — Но я с каждым днем все больше бредил тобой, выводя Выграновского из себя.  — Как ты сбежал? — Попов приподнимает уголки губ, но все внутренности холодит от ужасающей картинки, что складывается в голове мужчины при рассказе Антона. Он сжимает ладонь парня крепче.  — Последнюю неделю я… Дал ему то, чего он хочет. Я стал ему отвечать, решил создать иллюзию того, что ты — в прошлом, он — в настоящем. Арс, прости, — глаза наполняются слезами, а Арсений обеспокоенно глядит на Антона, что вытирает подступившую влагу свободной рукой. — Я не хотел, Арс, прости, — повторяет шепотом, лихорадочно, судорожно глотая воздух. — Мне пришлось, он этого хотел, я не хотел… Осознание приходит тут же, и Арсений чуть отстраняется, не выпуская пальцы Шастуна из цепкой хватки.  — Антон, я не злюсь, слышишь? Это ужасно, что тебе пришлось пережить, милый мой мальчик, — притягивает парня к себе, поглаживая кудрявые волосы на затылке. Тот содрогается в тихом плаче, сильнее прижимаясь к Арсению всем телом, находя в нем единственную свою поддержку. Мужчина чувствует внутри себя поднимающееся пламя, и он хочет, чтобы ебаный Эд сгорел в том костре, чтобы сгинул, чтобы не смел больше никогда притрагиваться к этому маленькому, такому беззащитному Антону.  — Потом я долго стоял под душем, — говорит куда-то в грудь Попову, и тот прислушивается к слабому голосу парня. — Я хотел смыть с себя всю эту грязь, его поцелуи и касания. Я чувствовал себя использованным, как кукла — неживой, уже мертвый, изнутри прогнивший. Я хотел умереть телом, ведь оно такое бесполезное без души, но из последних сил хватался за мысль о тебе. И, когда Эд в очередной раз вышел из дома, оставив меня одного в свободе движений, я выждал время и сбежал через окно в кухне. Благо, первый этаж, благо, не привязал меня. Я украл деньги из его заначки и первым поездом приехал сюда, к тебе. Арсений, услышав, что Антон уже закончил повествование, падает на диван, утаскивая за собой парня. Не отвечает ничего, лишь гладит того по спине и шее, вслушиваясь в мерное дыхание и хочет лишь, чтобы вся эта история закончилась, уступив уже место, наконец, счастливому спокойствию. Хочет, чтобы Антона больше ничего не мучило, и он чувствовал себя нужным, единственным, ценным — так, как он того заслуживает. Хочет заботиться об этом парне, и уверен, что больше ни на шаг не отойдет от него и станет ему каменной крепостью, способной спасти от любых атак.  — Поехали к маме, Арс? — спрашивает Шаст, не поднимая головы с груди Попова. Тот улыбается и подается вперед, утвердительно хмыкая. Целует горячие губы Антона и скрывается в спальне, через минуту вынося оттуда две стопки теплых вещей — для себя и Антона.  — Твоя кофта, — не спрашивает, утверждает парень, оглядывая себя в зеркале. Выражение лица — довольное, как у сытого кота. — Теперь моя. Арсений смеется и приглашает Антона на выход, соглашаясь с его словами. ***  — Арс, я боюсь, — шепчет Антон, стоя перед дверьми в квартиру матери.  — Чего ты боишься, дурила? — усмехается Арсений и стучится в дверь, глядя на расширившиеся от ужаса глаза парня. Замок проворачивается, и Майя предстает перед мужчинами в легком тканевом халате, осунувшаяся и, кажется, постаревшая на несколько лет. Антон тут же падает в ее объятия, крепко сжимая в них хрупкое тело женщины. Та плачет, уткнувшись в плечо сына, и ногтями вцепляется в его спину, боясь, что тот исчезнет у нее в руках.  — Где же ты был, мальчик мой? — дрожащим голосом спрашивает Майя, пропуская Антона и Арсения в квартиру. Она закрывает рот трясущейся рукой, глядя, как Антон снимает с себя куртку и ботинки, проходит в кухню и ставит разогреваться чайник.  — Прости, мам, так было нужно, — только и произносит он, ища глазами поддержки у Арсения. Видно, что Шаст совсем не хочет говорить о случившемся, не желая беспокоить и без того уставшую от всех этих забот, мать.  — Майя Викторовна, давайте лучше дружно выдохнем и выпьем горячего чаю, — предлагает Попов, обнимая женщину за талию и провожая в кухню. — Слава Богу, что Антон нашелся и с ним все в порядке. Пора бы и нам уже отдохнуть, а?  — Да-да, конечно, — кивает головой она и, поправляя небрежно собранные в хвост волосы, принимается разливать по кружкам кипяток. — Как у вас дела? Как ночевали?  — Да все хорошо, мам, — тепло отзывается Антон, помогая ей в накрывании стола. Достает из буфета печенье и вафли, из ящика ложки для сахара, чайные пакетики и сахар берет с нижней полки. — Как проснулись — поели и к тебе рванули, — продолжает Шастун, не вдаваясь в подробности. — Ты-то у меня тут как?  — Ой, да как, Антошенька, — отмахивается Майя. — С твоим уходом все хуже и хуже. Меня аж чуть с работы не уволили, еле удержалась. Это ж надо! Искали тебя два месяца, а — ни слуху, ни духу. Как партизан, ей-богу.  — Мам, так было лучше для всех.  — Ну, для кого — для всех-то? Все битые-перебитые, хоть бы весточку какую послал. Вот если бы не Арсений Сергеевич, я бы померла здесь, вот так вот.  — Да ну что ты такое говоришь-то, мам? — возмущается Антон, хоть и понимает, что она права.  — То и говорю, Антон, все, — хмурится Майя и, наконец, закончив с приготовлениями, садится за стол. — Ты собираешься в школу? Шастун молчит, сидит и смотрит на Арсения, потупив взгляд. Тот вопросительно выгибает бровь и по выражению его лица можно понять, что сейчас он встревать не собирается и лишь тоже ждет ответа. Антон вздыхает, пожимая плечами, и виновато смотрит на мать.  — Я не знаю… Мне в любом случае нужно образование.  — Конечно, нужно, — восклицает вдруг Попов, отпивая из чашки чай. — Тебя не было всего пару месяцев — это не так уж критично, чтобы ставить крест на учебе. Если что, я могу договориться с преподавательским составом и с Ларисой Павловной, правда, вот она меня недолюбливает.  — Я полностью согласна с Арсением, Антон. Если что, с вашим директором я могу и сама поговорить, а вы, Арсений, предупредите остальных учителей, будьте добры.  — Конечно, Майя Викторовна, — любезно улыбается Попов и отставляет пустую кружку в сторону. — Простите, можно я украду у вас Антона еще на минутку? Женщина согласно кивает головой, а Шастун встает со стула и с непонимающим видом выходит в коридор, направляясь к своей комнате. Закрыв за мужчиной дверь, он тянется поцеловать Арсения, но тот улыбается и мягко отталкивает парня.  — Не сейчас, — одними губами произносит он. — Дай мне номер Выграновского. Вот так в лоб. Антон стоит, замерев, кажется, что даже слышно, как шестеренки в его мозгу крутятся с невероятной скоростью, обрабатывая услышанное. Потом морщит лоб, и вцепляется в рукава худи Арсения, выискивая в глазах мужчины что-то, что может помочь найти ответ на его немой вопрос.  — Зачем? — также тихо спрашивает Шастун, не сводя взгляда.  — Надо поговорить.  — Нет, — твердо и безапелляционно заявляет парень и подходит к окну, отворачиваясь от Арсения. Кусает губы, смотрит куда-то вдаль, на город, о чем-то размышляя.  — Ты сам говорил, что нужно что-то делать, Антон.  — Я не пущу тебя к нему, Арс! — выкрикивает Шастун, тут же поднося ладонь ко рту.  — Не кричи — мама услышит, — опасно-равнодушно говорит Попов, одним лишь движением руки разворачивая Антона лицом к себе. — Я сказал тебе дать мне номер телефона Выграновского, а не устраивать здесь сцены, — цедит сквозь зубы мужчина, сжимая пальцы на плече у Шастуна.  — Не включай здесь злого папочку, — злится парень. — Я позволю тебе поехать туда, если я буду рядом, понял?  — А ты не включай идиота, Антон. Я не собираюсь забирать у тебя телефон силой, не вынуждай. Антон метает молнии своими зелеными глазами, а в голубых — деланое спокойствие. Наконец, спустя несколько долгих секунд, парень сдается и присылает Арсению смс с набором цифр.  — Вот и умница, — быстро целует в лоб и выходит из комнаты. — Спасибо за чай, Майя Викторовна, скоро вернусь! — и покидает квартиру, на ходу натягивая куртку. *** Арсений стоит около входа в кафе, докуривая сигарету. Пальцы уже болят от мороза, поэтому он спешит выбросить фильтр в ближайшую урну и зайти в заведение, снимая верхнюю одежду. Проверяет, все ли на месте в карманах черных джинс и, удостоверившись, садится за ближайший свободный столик для двоих, ожидая Эда. Тот не заставляет долго скучать, потому что буквально через три минуты плюхается в кресло напротив Арсения, складывая руки на столе, и выгибает бровь.  — Быстро ты из Воронежа в Москву, — замечает Попов, глядя на Выграновского. Тот и ухом не ведет, лишь усмехается и качает головой.  — Мелкая сучка у тебя? — выплевывает, словно яд, парень, и отгоняет подошедшего официанта каким-то едким замечанием.  — В общем, так, Эд. Слушай меня внимательно и запоминай каждое слово, которое я тебе скажу, — натянуто улыбается Арсений, угрожающе наклоняясь вперед. — Перед тем, как начать, хочу задать тебе всего один вопрос: зачем? Выграновский смеется как-то безумно, что неприятный холодок пробирает до костей.  — Потому что он — мой, Арсений. Моя игрушка, моя собственность, и я из-под земли его достану и к себе наручниками прикую, чтобы не смел больше никуда бежать, понял?  — Это кто тебе сказал, позволь поинтересоваться?  — Это я для себя так решил. Я всегда получаю то, чего хочу, и не привык останавливаться на пути к своей жертве. Знаешь, скольких я поломал? О-ой, тебе и не снилось, зай.  — Не боишься, что тебя посадят?  — Все решают деньги, малыш. Я уже столько раз мог быть за решеткой, но, увы, ровно столько же раз мой батя дал на лапу хуесосам, которые сидят там, в судах, и в ус не дуют, лишь жиреют на глазах, — снова смеется Эд.  — А если я скажу тебе, что наш разговор записывается на диктофон? — ехидно щурит глаза Арсений. Выграновский вскакивает с кресла и, расширив от ужаса глаза, перегибается через стол, и хватает Попова за воротник, притягивая к себе. — Не советовал бы, здесь везде видеокамеры, Выграновский. Как видишь, я со всеми договорился, чтобы собрать достаточное количество доказательств твоей виновности. Также, у меня есть в суде знакомые, которые, не сомневайся, обеспечат тебе независимое и хладнокровное разбирательство, — Арсений, словно хищник, скалится, и наблюдает, как Эд садится обратно в кресло и теряет былой запал.  — Что тебе нужно? Попов достает из кармана приготовленный заранее лист и расправляет его, следом достает ручку и протягивает Выграновскому.  — Пиши, что ты, Выграновский Эдуард, обязуешься покинуть город Москва через двадцать четыре часа от конца нашей с тобой сегодняшней встречи, — брови парня мгновенно взлетают вверх, а Арсений довольно кивает ему. — А также, что не посягнешь больше на личность Шастуна Антона Андреевича и не приблизишься к нему на расстояние меньше, чем сто километров. В противном случае, Выграновский, я пойду вместе со всеми видео- и аудиофайлами в полицию и, будь уверен, в скором времени ты окажешься за решеткой. Эд недолго смотрит прямо на Арсения, прожигая того взглядом, но позже вдыхает и начинает чертить на бумаге текст, под диктовку самого Попова. Тот наблюдает за каждой буквой, что появляется на листе, а когда Выграновский заканчивает, забирает эту бесценную бумажку у него из рук и, сложив в два раза, убирает в джинсы.  — У тебя сутки, Эд. Пришлешь мне фотографию на фоне местных достопримечательностей Воронежа, — весело подмигивает и, накинув куртку, покидает кафе. ***  — Как все прошло? — наконец спрашивает Антон, после долгого молчания по дороге к дому Арсения, ужина, принятия душа. Сейчас парень сидит на кровати рядом с лежащим Поповым, который что-то заинтересованно разглядывает в телефоне.  — Вау, я уж думал, ты не заговоришь, — язвит Арсений, не отрываясь от гаджета.  — Ну, прости, — Шастун трется носом о щеку мужчины, и тот, улыбаясь, переворачивается на бок, подставляя лицо для легких и нежных поцелуев парня. Тот усмехается и продолжает покрывать мокрыми дорожками кожу Арсения.  — Он уедет сегодня в Воронеж и больше к нам не сунется, не переживай, — мягко произносит Попов в губы Антона. Парень улыбается в поцелуй и, мазнув по губам, переплетает горячие языки, вызывая волну ласковых мурашек, будоражащих тело, сознание, душу.  — Я люблю тебя, — шепчет Антон, чуть оторвавшись от Арсения.  — Я тоже тебя люблю, Антон.