стань моим спасением.

      Ночью Антон спит плохо — то и дело витая мыслями где-то далеко, не в этом мире. Даже когда удается задремать, сквозь тонкую пелену сна он все равно продолжает думать об Арсении Сергеевиче. Что Антон сделал не так? Слишком напорист? Слишком надоедлив? Или, наоборот, слишком пассивный? Почему Арсений так вел себя на репетиции? Шастун чувствует в глубине души чувство вины. Оно пускает в парне свои корни, расползается, становится все больше, рискуя обвить органы своими лозами, как виноград. Только винить-то себя в чем? Где искать ту самую точку невозврата? И, самое главное — почему? Почему Антон начал судить себя? Вопросов становится все больше, но ни на один из них за всю ночь Шастун не нашел ответов. Мама уехала к подруге в другой город на все выходные, и парень решил устроить небольшую вечеринку, позвав одноклассников и одноклассниц. Лежать ему надоело уже около шести утра, поэтому он принял прохладный душ, поел и стал готовить квартиру к приему гостей. Пусть она и окажется разнесенной уже после часа от начала тусовки, для галочки нужно. Потому что мама так учила. Однако он то и дело останавливается с пылесосом в руках и залипает в окно, стену, пол — неважно куда, и думает одновременно обо всем и ни о чем. Если честно, то настроение у Антона было препоганое, поэтому ни к какому общению он готов не был. Элементарно хотелось закрыться у себя в комнате и двадцать четыре часа слушать музыку, лежа в кровати, курить по пять сигарет за раз и чтобы никотиновым дымом пропиталась комната. Это как способ ароматерапии. Но, увы, сообщение уже было отправлено в чат еще в тот вечер с Димой, и утвердительные ответы были получены. В конце концов, нужно отвлечься, иначе Антон сгорит заживо в этом сокрушительном пламени мыслей. Телефон вибрирует новым сообщением. Шастун замирает посреди комнаты и в голове бегущей строкой: «лишь бы Арсений, пожалуйста». Ира Кузнецова (10:28) Привет) Тебе нужна помощь? Я могу подойти пораньше. Антон глубоко вздыхает, разочарованно качает головой и печатает ответ. Антон Шастун (10:29) Привет. Ну, если хочешь, можешь прийти. Буду ждать тебя к трем. В ответ смайлик сердечка, который был проигнорирован парнем. Все остальные придут к пяти, и до этого времени нужно себя чем-то занять. Было принято решение сделать сосиски на электрогриле, что находится в кухне у Антона, поэтому еду готовить было не нужно. Квартира была вылизана до блеска, да и сам Шастун, в принципе, тоже. Антон не мог терпеть это ожидание каких-либо мероприятий, грядущих событий. Нет, безусловно, чувство предвкушения чего-то — самое невероятное. В плане, что с одной стороны, ты ждешь чего-то очень значительного, но с другой — время будто нарочно тянется медленно, каждая прошедшая минута кажется целым часом, и тебе остается только измерять шагами помещение, кусая губы, в ожидании заветной цифры на часах. Он садится на диван в гостиной и открывает инстаграм. Листает ленту, лайкает обновления друзей, смотрит истории — как обычно, неинформативные и не несущие в себе никакой смысловой нагрузки — в основном, это закаты и рассветы, чьи-то ноги, виды из окна и завтраки. Заходит в отдел рекомендаций и натыкается на фотографию Арсения Сергеевича. Переходит в профиль Попова и просматривает его. Фотографии качественные, с фотосессий. Вот пижон, таскается ведь специально с фотографами — и все для инстаграма. Вот он сидит на каком-то полу, закинув ногу на ногу. На нем черный пиджак, белая незаправленная рубашка, на груди цепь с крупным крестом. Черные штаны ноги не обтягивают, напротив, свободно лежат, кое-где собираясь красивыми складочками. Челка спадает на лоб, и Арсений смотрит снизу вверх проникновенно, а сердце у Шастуна делает кульбит. Его же валить и трахать, боже мой. И подпись внизу «украшение пола», и хештеги забавные. Точно, тобой только украшать. Только не пол, а… меня, к примеру. Мою жизнь. Вот он сидит в какой-то комнате, фотография черно-белая. На его футболке красуется принт с бумажным корабликом, сверху наброшена какая-то ветровка — она чуть-чуть сползает с плеч. Это похоже на такую фотокарточку, когда мама тебя просит: «ну-ка, сыночек, улыбнись, я тебя сфотографирую с цветочками». Кстати, что забавно — обои на фоне действительно с большими разномастными цветами. Но, нужно отдать должное Арсению Сергеевичу: даже в подобной обстановке он умудряется быть чертовски сексуальным. Красивым. Пленительным. Обворожительным. Следующее фото, где он стоит в сером клетчатом пиджаке, под ним — черная футболка. Сзади него дверь, а над ней видно зеленую табличку «выход». Арсений улыбается, выставив руку чуть вперед. Густые волосы отливают синим, губы сложены в усмешке, а глаза… глаза просто бездонные синие — океан. Мировой, не меньше. Антон листает профиль Арсения и спустя минут десять замечает, что улыбался все это время. И в груди теплится нежность, хочется просто взять и… обнять Арсения? Прижать к себе и не отпускать никогда? Да, пожалуй, так и есть. Нет здесь никакого сексуального подтекста — это, скорее, про искренние ментальные привязанности и сильные чувства. Не надо ему никаких Ир, не надо никаких Выграновских — привезите просто Попова, желательно навсегда. Ира. До Антона медленно, но верно начинает приходить догадка о вчерашнем поведении Арсения. А точнее — о мотивах. И Шастун позволяет себе рассмеяться, хлопнуть себе легко по лбу и буквально кричать: «ну, какой же дурак». Какой же ты, Арсений, дурак, потому что даже на секунду мог подумать, будто Ира может заменить тебя. Ты — весь мой мир. ***  — Приве-ет, Антоша, — ласково тянет пришедшая Кузнецова. Позволяет Шастуну снять с нее куртку и повесить в гардероб, проходит в гостиную, осматриваясь. — Ну, что, помощь нужна с чем-то?  — Да нет, я уже все сделал, — Антон неловко мнется в дверном проеме, но, вздохнув, садится на диван в гостиной и включает телевизор. — Может, фильм посмотрим, пока никто не пришел? На самом деле, Шастун не горит желанием смотреть что-либо с Ирой, и вообще, честно говоря, не понимает, нахрена он ее позвал пораньше. Но раз уж девушка здесь, парень решил свести к минимуму их общение посредством просмотра какого-то фильма. К счастью, Ира соглашается, легкомысленно полагая, что Антон это из искренних помыслов. Ему даже немного совестно становится, но, в конце концов, никто никому же ничего не обещал? Выбор падает на «Пункт назначения», и, услышав заставку, Шастун позволяет себе облегченно выдохнуть и отдаться во власть киноленты. Спустя примерно полчаса он отчетливо ощущает, как Кузнецова придвигается к нему ближе, обвивает руками его талию и голову кладет на плечо. Антон напрягается всем телом, как будто пытается послать Ире свои негативные лучи, чтобы она покинула место другого человека, но, кажется, что делать это девушка совершенно не собирается. Окей, Антон, просто сиди и дыши как можно глубже. Остался всего час, Антон. Главное, что ты знаешь, что Ира — пустой звук. *** В квартиру заваливается толпа людей, весело размахивая в воздухе уже полупустыми бутылками, шатаясь и почти падая на пол.  — Пиздец, вы когда нажраться успели? — смеется Шастун, удерживая на весу Арину, которая пытается стянуть с себя ботинок. — Арина, емае, будет удобнее снимать, когда ты возьмешься за него нормально, а не будешь тянуть за носок. Спустя несколько минут копошения в небольшой, как выяснилось, прихожей Антона, все проходят в зал, где стоит заботливо принесенный Шастуном и Ирой стол, нарезан летний салат и аккуратными стопочками сложена посуда. Нурлан разваливается на диване, рядом с ним падает и Леша, максимально прижимаясь к боку парня. Следом садится Арина, на кресле располагается Ира и Яна, Дима и Сережа стоят рядом с Антоном и наблюдают за полупьяными тушами, которые еще буквально минут двадцать назад казались абсолютно адекватными нормальными людьми.  — Как вы допустили это? — шепчет на ухо Диме Шастун, не отрывая глаз от друзей.  — Оно как-то само, — также тихо отвечает Позов.  — Давай, Тоха, пошел! — кричит Нурлан, расставляя по столу многочисленные бутылки алкоголя. Открывает коньяк, плещет его в первый попавшийся стакан, разбрызгивая жидкость по столу и полу, и протягивает его Антону. Шастун благодарно принимает стакан и осушает за один глоток, морщится и еще через мгновение расслабляется, наблюдая, как Сабуров готовит второй подход. Ира переключает каналы, по-хозяйски уже обращаясь с техникой и мебелью в квартире Антона. Оставляет Муз-ТВ, добавляет немного громкости, чтобы какой-то зарубежный трек разбавил обстановку.  — Так, ну, они пока что явно не в состоянии что-то делать, поэтому показывай, где у тебя тут гриль и пошли сосисоны жарить, — говорит Сережа, уходя в кухню с пакетом в руке. Раскладывает по гарнитуру многочисленные упаковки, вскрывает их и очищает сосиски. Антон включает прибор и опирается ягодицами о батарею. Наблюдает за действиями Матвиенко, видит, как в комнату заходит Дима с Ирой. Кузнецова сразу же подходит, конечно, к Антону, и Дима озадаченно провожает девушку взглядом, многозначительно глядя на Шастуна. Тот отмахивается, мол, потом расскажу.  — Ты вообще пользуешься грилем? Что тут вообще надо сделать, как эта херотень включается? — спрашивает Позов, крутя прибор в разные стороны.  — Послали деда с новейшей техникой разбираться, — бурчит Антон и получает от Димы легкий удар в плечо. — Да короче просто тут надо пару кнопочек нажать и все в шоколаде, — нажимает на клавишу «включить», терпеливо ждет, пока Сережа разложит полуфабрикаты по поверхности, и, выбрав режим приготовления мяса, запускает механизм.  — Ты дебил, ты зачем на мясо поставил? — хмурится Матвиенко. — Надо было на сардельках оставить.  — Так надо, — оправдывается Шастун.  — Ага, а говоришь, что умеешь пользоваться. Меня еще дедом назвал, — наигранно обиженно тянет Дима, надувая губы.  — А че вы тут делаете? — в кухню на нетвердой походке заваливается Леша, перекинув руку через шею Нурлана.  — О, водка, — кричит из зала Яна.  — Не-е-ет, — протяжно воет Нурлан и, сбросив с себя Щербакова, бежит в соседнюю комнату, поскальзываясь на ламинате. В кухне воцаряется молчание. Дима, Сережа и Антон переглядываются, Ира проверяет сосиски на степень готовности.  — Да блять, это моя водка, — морщится Сабуров, прижимая прозрачную бутыль к груди. Следом за ним плетется Кошкина, тянущая руки к алкоголю. — Вы заебете, моя водка, блять, — хнычет.  — Ну, дай хоть глотну, Нур, не будь букой, — дует губы.  — Это моя водка, не дам, моя водка, — как мантру повторяет Нурлан. Антон подходит к парню, почти на цыпочках. Касается его плеча, легко поглаживает и смотрит в глаза.  — Твоя, твоя, никто не заберет, — шепчет он. — Давай, я спрячу, — тянется, чтобы взять.  — Нет, моя, — выдыхает Сабуров и быстрым шагом уходит, закрываясь в комнате Шастуна.  — Ну, все, шизофрения, поздравляю, — жмет плечами, — а мы ведь только начали. Все, кто старательно сдерживался, уже сейчас громко смеются. Ира снимает готовые полуфабрикаты с гриля, кладет в одну тарелку. Дима относит ее в зал, следом за парнем идут и все остальные. Шастун выключает в кухне свет и вздыхает, ненароком вспоминая сообщение Эда. «У тебя есть месяц. Либо ты со мной и у нас будет все очень хорошо. Либо ты со своим Арсюшей, и у вас все будет очень плохо». Сейчас не об этом, Антон, пожалуйста. Нурлан выходит ко всем спустя минут пятнадцать, с уже пустой бутылкой, которую любезно вручает Яне. Та корчит ему смешную рожицу и показывает язык, а потом отправляет Сабурова к мусорке, потому что «ну и нахуй ты мне ее теперь отдаешь?». Тусовка проходит в обычном темпе: они даже ни во что не играют, просто сидят, выпивают, разговаривая на совершенно обыденные темы, или слушают очередной трек по музыкальному каналу. Кто-то записывает сторисы в инстаграме, случайно палит бутылку пива, отчитывается родителям. Кто-то находится в отрубе (Нурлан), лежа на коленях у Щербакова. Сам Леша, в свою очередь, залипает на клип в телевизоре. Яна и Ира обсуждают новый маникюр одноклассницы Светы, Арина и Дима рубятся в приставку, изредка отвлекаясь на «попить» и «поесть чипсов». Сережа наблюдает за их игрой, громко ругаясь и отвешивая, так называемого, леща, Позову. Внезапно просыпается Нурлан и, заявив, что «я блевать», выбегает из квартиры, забрав с собой вилку.  — У меня два вопроса, — начинает Антон, ошарашено глядя на входную дверь. — Во-первых, куда он побежал? И, во-вторых, нахуй ему вилка? Остальные озадаченно переводят взгляд то на Шастуна, то в коридор. И пока они отходят от полученного шока, Антон накидывает на себя куртку и бежит вслед за парнем.  — Бля, ты еще и вышел, в чем мать родила, — констатирует он, разглядывая шортики Нурлана. — В каком говне ты валялся? — когда-то неоново-зеленая футболка сейчас приобрела грязный оттенок, и кое-где коричневые пятна видны особенно четко.  — Пиздец, как жжется, — хнычет Сабуров и сует обратный конец вилки в рот. Антон отворачивается, чуть поморщившись. Что жжется-то? Шастун обводит взглядом территорию, осматривая небольшой участок около лестницы, ведущей в подъезд. Ну, тот самый, где когда-то красовались яркие бабушкины клумбы. Сейчас здесь, правда, все поросло травой и крапивой. Кстати, о крапиве… Пышный куст этого растения сейчас примят к земле. Антон заходится смехом, сгибаясь пополам.  — Нура, ты че, в крапиву ебнулся? — прерывисто-истерично спрашивает Шастун, видя нахмуренного Сабурова.  — Не спрашивай, — отвечает он и, тихо матерясь, открывает дверь в подъезд.  — Фу, бля, только вилку выброси куда-нибудь. *** Антон, уже изрядно выпив, надевает спортивки и теплую толстовку, сует телефон в карман и открывает дверь квартиры.  — Шаст, ты куда? — Дима подходит к парню и вопросительно выгибает бровь.  — Водышу поздухом, — хохочет Антон, пьяно икая.  — Никаких воздухов, иди вон на балкон, — Позов берет друга за рукав кофты и тащит назад в прихожую. Антон недовольно стонет и мямлит что-то типа «не имеешь права, Поз, блять».  — Ты понимаешь, что если тебя менты поймают, ты к ним в гости поедешь?  — Ну, я же недалеко, — шаг в сторону выхода.  — Шаст, блять, хуй, — выражается Матвиенко, пришедший на помощь Диме.  — Сам хуй, — обиженно тянет Антон, как маленький ребенок, скрещивает руки на груди.  — Ты еще ножкой топни. Шастун решительно направляется в сторону балкона и, показав друзьям средний палец, закрывает дверь. Садится на стул, достает телефон и включает его. Заходит в инстаграм, на профиль Попова. Подписывается и пишет в директ: @anton.shastoon Что я сделал не так, а, Арсений Сергеевич? Сообщение было прочитано через несколько минут, но ответа не последовало. Антон усмехается и трет глаза руками, трясет головой и откидывается на спинку стула. Думает, что осталось катастрофически мало времени, чтобы решить что-то.       Катастрофически мало времени, чтобы быть рядом с Арсением.       И эти мысли уже выгрызают в нем дыру. Там, где сердце, скоро не останется ничего, кроме разорванных капилляров и вен — в напоминание о мужчине.       — О чем думаешь? — на балкон входит Кузнецова.       — Да так, ни о чем особенном, — сухо отвечает Антон, закрывая глаза.       — Антон, ты мне… — начинает девушка, а у Шастуна что-то внутри разбивается.       — Ир, прости, но… — договаривать не приходится. Девушка кивает ему головой и натянуто улыбается.       — Я знала, — просто говорит она, пожимая плечами.       — Мне классно с тобой дружить, понимаешь? Я… Я не готов к чему-то большему. Девушка, все также с легкой улыбкой, сжимает плечо парня и выходит.       — Пусть у тебя все будет хорошо, — произносит она, прежде чем закрыть дверь.       Пусть все будет хорошо.